— Гийом, — вошедший в комнату Фаркат окликнул друга, который с озабоченным лицом склонился над мечущимся в горячке Хедике. — Если не выдержит дорогу, придется оставить его тут, да?
— Мы сворачиваемся, — неожиданно невозмутимо ответил тот. — У тебя вся туника в крови. Голодный? — Рыцарь устало опустился на лавку.
— Я там гнезда чуток поразорял. Сыт. — Бон сразу как-то успокоился и сел рядом. — Что скажешь? — кивнул на раненого.
— Котом был, котом и остался, — пошутил Лон Гайяр и посерьезнел. — Били сильно, но выяснять я бы не стал, не те люди тут на границе. Четыре квода, конечно, немало, но класть своих людей ради раба?! Лучше говори, что нас в такой час гонит? Хотя я уже приказал — отряд будет на конях через…
— Выступаем в Оломейскую Обитель, командир? — в комнату без стука вошел сэйр Палама, Начальный разведки армии Великой матери, с двумя воинами, которым указал на больного. — Мессир Ольхормер, — обратился он к Фаркату. — Карета ждет, дитё накормлено и спит.
— Ну вот всё и решилось. — Тот встал, поплотнее запахнул измятый камзол. — Я еду один, а вы дождитесь Брая с войском на заставе.
— Куда это ты намылился? — почти заорал Гийом.
— Домой, — ответил Бон.
========== За перевал ==========
Астар-лон Гайярский, уважая клятву, данную месмам во служении, порядок и свои рыцарские обеты, никогда вслух не бранился, но, пока задержавший выезд до самого вечера Фаркат, собираясь в дорогу, метался по двору и по комнатам, нарушал свой обычай не единожды…
— Ты же па… Песий сын, в седле как го… мотаешься! — пытался урезонить он глупого приятеля.
— Ничего-ничего, я сапоги сниму да когти выпущу, так и удержусь за бочка. Лошадки-то мохнатые! — отвечал, по-кошачьи лыбясь Бон; глаза у него были какие-то… непонятные.
— Что я Браю скажу, бл… Ху… Га… гаденыш, коль сожрет тебя кто за перевалом, а?
— Да я сам кого хош сожру! Вон и ножичек у меня имеется, — храбрился пересмешник. — Скажешь, что долг велит — месть свою не закончил я, скажешь. Да не боись, вернусь, соскучиться не успеете!
— Ах ты, ёб... Ку… (1) Куда несет тебя? Где искать в случае чего?!
— Куда послал — там и искать, — отрезал Фаркат.
Гийом плюнул, выругался на весь двор и даже помогать в сборах дураку не стал.
Так что выехать удалось только к вечеру — то заполошный Кот на последней минуте вдруг вспоминал о седельных подушках, еще несколько теней назад уложенных на палати в сенном сарае, то терял в бестолковой беготне суму с серебряными гулонами и охранной грамотой, а то чуть вообще с лестницы не сверзся, споткнувшись о подаренный мессиром Гайярским меч… Эфеты, застоявшись в безделии, спешились и с удовольствием наблюдали за приготовлениями, втихую ставя на спор пару монет — хорошо знали характер неугомонного Бона! Даже возок, нагруженный снедью, отвели со двора, чтобы харчи без навеса не грелись… Да, забыл сказать — солнце к полудню прогнало непогодицу и знатно жарило; Зул лон Аркай тоже сильно расстроился (полюбили рыцари шельмеца!) и, вернувшись с младенцем в покои, даже разговаривать с «предателем» не стал, только хмуро глядел на метания покидающего компанию Бона.
Да тут еще непредвиденное случилось…
Вроде уж и тронулись потихонечку, дозор вперед по большаку с телегами ушел, как с последней спрыгнул, и, несмотря на немощь, быстро кинулся к стремени Фарката давешний самоубивец:
— Возьми с собой, сэйро! Я тебе честно служить стану!
А тот странно, задумчиво так в глаза ему посмотрел и кивнул.
Опять заминка вышла, пока лошадь порожнюю седлали…
Уехали наконец. Солнце уже садилось, и на развилке двух дорог, будто чуя, что прощаются они навсегда, рыцарь Гийом Астар лон-Гайяр придержал коня, с тяжелым сердцем поглядев через плечо, как фигуры двух всадников растворились в багровом мареве заката.
(1)— Мессир Гайяр — старый солдат и не знает слов любви, но знает много обиходных, необходимых в нелегком военном быту и поэтому выразительных...
========== На перепутье ==========
Хедике закашлялся и проснулся, лихорадочно хватаясь за горло.
— Сильно болит? — спросил Фаркат. Он устроил себе из кожаных бурдюков и сёдел подобие кресла и, скрестив ноги, задумчиво ворошил угли прогорающего костра.
— Странно, всё тело ноет и колет одинаково, так что даже и как-то всё равно, что ли… — Мерейю повернулся на спину и все-таки застонал от резкого движения. — Почему ты меня спас? — И добавил: — Господин.
— Нет, ну нашел время спрашивать! — Бон был серьезен и даже мрачен. — Неважно это. Главное другое — это уже не ты, не тот ты, что был. Понимаешь? И я тебе не господин… Пока, по крайней мере.
— Можно спрошу? — бывший купец, бывший злодей, бывший покойник будто и вправду понимал, о чем говорит этот странный, так влекущий его к себе человек.
— Валяй. Смогу — отвечу, — сказал тот и посмотрел на небо. — Светает. Только много не болтай, мне надо подумать. Лучше бы спал, завтра тяжелый переход, нам весь день верхами…
— Говорят, за этими горами — смерть. Мы зачем туда идем? — похожее на отчаяние любопытство толкало Мерейю задавать не те вопросы. — И еще, скажи, а…
— Разве ты всё еще можешь бояться? — Бон невесело улыбнулся. — Да, за перевалом смерть, но ни тебя, ни меня это не коснется. У нас другие дела… поважнее будут.
Мать восприемница, задыхаясь от крутого подъема, спешила на верхнюю площадку столовой башни, где ее ждали сестра-казначейша Мотир-Ома и Берба Лукия Софра — хранительница снеди и подворий.
— Удалось тебе не попасться с Дарами? — Обе мошенницы кинулись навстречу, заламывая руки. — Если только Госпожа Никтогия…
— Нашей Владычице не до того было — новую любимицу, зазнайку приезжую, обихаживала. — Астокля привалилась к перилам, утерла пот. — То ли, наоборот, соперницу в девчонке почуяла старая святоша, то ли… — она осеклась, поймав голодные до сплетни взгляды своих вынужденных товарок. — Короче, не до нас; что ополовиненные Дары доселе приносились — не открылось. Ступайте себе. И успокойтесь.
— Говорят, Архонт выехал с войском, даже тени дома не побыл. Не отдохнул, бедненький, всё верхом-верхом, икры сильные натрудил, и, небось, седалище себе с бубенчиками намял… намаялся в смысле. Красавчик… — Хихикнула дородная седеющая Берба и закраснелась, как молоденькая.
— Ага… — Не попавшись на воровстве, почтенные месмы расслабились и стали болтливы. — Я бы его хоть сама в воднице попарила — тож хорош! Да и Лангин, неплох, что-то я его не видала, никак в дальнем гарнизоне остался, вот от кого любая бы понесла… А Синел Маркоди, рыжий который…
— Бубенчики мужески, — прервала глупый разговор сестра Симмерай, — вам, сестры мои, по возрасту без надобности, а эфеты равно пустые полюбовники… нам не впрок. Опомнитесь ужо!
— Ну не затяжелеть так и слаще — вволю кукулю покатать, — не удержалась распалившаяся сестра Ома, но, поймав угрозу на челе старшей, потупилась. — Простите.
— И то, — засобирались сплетницы. — Геминов сезон (1), пора сеять. Хорошо, что Сыны явились, помощь будет…
И так, болтая, поклонились Восприемнице и стали спускаться по крутой винтовой лестнице. А ту, кроме злости и досады, да неотпускающего нездоровья, волновало только одно — какие новости принес ворон?
Рассвет случился тихий, розово-кремовый… А Фаркат всё сидел у потухшего кострища; за темные часы даже и не задремал, скорее, грезил наяву. Встревоженный только однажды внезапно низко пролетевшей… прямо над головой птичьей тенью, он как бы очнулся от раздумий.
— Ну вот всё и решилось. Я решил, осталось дойти… — прошептал просто так, чтобы звуком собственного голоса себя подбодрить, как эхом повторяя сказанное другу при расставании. — Интересно, кого за мной ты послал, Гийом? — произнес громче. — Не поверю, что так отпустил… Ау, давай покажись, втроем веселей! Рейдент, ты, небось, сам вызвался и за мной подался?
Но пустынное предгорье молчало, полнилось только тьмой, неохотно отползающей от восходящего дневного светила в пещеры и провалы, будто шуршащей по рыжим камням. Воздух был сух и, казалось, звенел, закручиваясь в спирали… День обещал быть очень жарким.
— Ладно, подождем, поиграй в шпиона пока. Смотри только, мы пойдем тайным путем. Я тут каждую тропинку помню.
Однако Фаркат врал — храбрился, покрасневшими от бессонья глазами стараясь разглядеть ведущую через хаос скал дорогу.
Собрать нехитрый скарб было недолго, и он не стал будить своего попутчика, управился сам; а потом уселся, подобрав под себя ноги, на почти круглый валун и повернулся лицом к востоку и сказал:
— Ну здравствуй, папа.
(1) — месяц июнь
========== Предательство ==========
Дарнейла словно заледенела. «Что же я наделала?! — в панике, но как-то медленно, будто издалека, отголоском чужого голоса пришла мысль. — Теперь Браю придется его убить…»
Вслед за Владычицей она прошла на антресоли, откуда открывался вид на крытый внутренний двор обители, и там внизу уже сновали собирающиеся по приказу матери месм эфеты. Бедной девушке все никак не удавалось поймать взгляд Тинери — длинные белые волны конских волос, венчавшие шишак его серебряного шлема, подхваченные сквозняком от распахнутых для проезда конницы ворот, то и дело закрывали ему лицо… Но вдруг он на мгновение поднял голову, чтобы тут же склонить ее перед Оломейской волшебницей. Веки Брая показались Дарнейле красными, а взгляд пустым…
— Ступайте и выполните свой долг! — раздался низкий властный голос месмы Никтогии. — Закон един, и он незыблем. Во имя сохранения Силы, что мы передаем своим дочерям.
— Гоулмир, гоулмир инг брадт (1)… — нестройно прозвучала старинная клятва воинов. Что значили слова давно забытого языка, пожалуй, не знали не только они сами или насельницы Обители Дум, но и нынешняя настоятельница — только читала неясные разрозненные упоминания об этом заклятии в тех древних летописях, которые уже шесть веков велись поколениями здешних волшебниц. С таким кличем шли в походы мести рыцари их земли.
— Олуэмор! — почти прокричала положенный отклик мать Анарда Никтогия. — В баронство Квитарст путь ваш лежит. Имя — Фаркат Бон! По слову Дарнейлы Киллы Гейсарнейской, да не будет крови отца у новорожденной месмы, сестры Имнеи Целаты!
— Так! — вой двадцати глоток был ей ответом.
— В стремя! — скомандовал геризого.
Лязгнули цепи, опуская внешние ворота. И отсалютовавшие обнаженными мечами рыцари, растянувшись поодиночке, стали покидать двор… Когда переходили узкий подвесной мост, построенный так из-за оборонительных соображений, их трепещущие на усилившемся ветру алые плащи сливались в одну линию… И так напоминали вышедшей вместе с Настоятельницей на привратную башню бедной предательнице Килле жуткую кровавую рану.
Ехали молча. Хоть кводы архонт взял свежие, воины внезапным походом тяготились, рассчитывая весенние праздники провести в лагере в относительном спокое; да и до страды оставались считанные тени! Значит, напрасно радовались возвращению командира… А еще — никто из удаленных сынов месм (а именно такое клеймо — лон — каждый из слуг Обители носил пожизненно!) с радостью не воспринимал карательные миссии, попросту убийство, пусть и ради каких-то там недоступных мужчинам, страшных законов волшбы. Не честь это!
— Командир. — К Браю, который, вперив взгляд в дорогу, ехал впереди войска, приблизился его старый друг, капитан Иммер Рейдент. И тихо спросил, наклоняясь так, чтобы никому не было слышно: — Мы и вправду Кота… того? Ну мальчишка же совсем… Что там твоя с ума сошла?
— Моя… — Архонт блеснул взором, как лезвием полоснул. — Как раз умней нас всех будет-то! Вот ты не думал, Рей, если так легко саму Владычицу обмануть — может, и наших… — он так выделил «ш», ну чисто змеем зашипел, — отцов из мести какой месмы или по ошибке положили, а?
— Да почем ты знаешь, что то не Фаркатка надеял? — Пожилой капитан выглядел растерянным. — А вообще…
— Не забывай, закона и присяги нашей никто не отменял! — строго сказал Брай. — Мы люди-то военные. — И вдруг подмигнул. — Гийом весточку прислал, нету уже в Захруте Бона, да и девственник баламут наш трепливый — доподлинно знаю. Но вот куда этого окаянного котищу понесло?! Узнаю — высеку, неделю сидеть не сможет, Астарлинговыми рогами клянусь!
— А я добавлю! — Лон-Иммер раскатисто засмеялся. Было видно, что с его души свалился камень. — Он меня еще в скорпенки (2) обдул, наглец! — Отъехав в конец колонны, он скомандовал: — Подтянись! Впереди река. Обоз переправлять. Сувей, Апенак — в аръергард!
(1) Гоулмир, гоулмир инг брадт... — Олуэмор! — Перевод раскроет сюжет, поэтому будет только в следующей главе.
(2) скорпенки — простенькая азартная игра типа "в очко"
========== Омен ==========
Харчевня «Борзый хряк» находилась всего в двух фарронах от выезда из баронства Квитарст, прямо посередь распаханной чин по чину нейтральной полосы; и так как самой заставы за негустым леском видно не было, местный люд, особо не задумываясь, шастал через весьма условную границу туда-сюда без всякой платы. Порой — по делу, козу там или заблудившего телка поймать, а порой — чтобы попросту выпить дешевой беспошлинной жамки.
На мелких нарушителей никто из служивых внимания не обращал.
Но на конный отряд, на рысях пересекший кордон, пятерым горе-стражникам, отвыкшим от военной, да и всякой другой дисциплины, не обратить внимания просто не было возможности!
— Гених, Щур, тащите эту… цепь заградительную, колья ставь! Эх, поздно! — Заспанный капитан только всплеснул руками. — Прорвались, супостаты! Чуть не растоптали! — сообщил он обиженно закрывавшим оба светила тучкам, и, поднимаясь из придорожной пыли, потер ударенный бок, заодно проверяя, не пострадали ли красивые галуны на его новых штанах.
— Так это орденцы, — на выручку опрокинутому строем эфетов начальству, не торопясь и позевывая, поспешил, впрочем, ступая медленно и осторожно, как молодка на сносях, не совсем трезвый сарджент. — Да разве их удержишь! Орлы! То есть даже вам, сэйр, это было трудно, я говорю!
Только архонтовы воины успели спешиться — во двор упомянутого «Хряка» навстречу им вывалили братья-рыцари, оглашая окрестности не особенно пристойными, но сердечными приветствиями.
— Вот, забери своего почтаря… И здравствуй! — Брай Тинери, улыбаясь, передал черную носатую птицу другу лону Гайярскому. — Вовремя, как всегда. Благодарю за службу. Зул с тобой, капитан? Хороши ли тут дела с нашим мальчи…
— Идем в комнаты. — Гийом кивнул и, немного помрачнев, прищурился, разглядывая незнакомые лица пришедших с магистром солдат. — У тебя новобранцы в кводах, не ровен час… А наш разговор лучше никому не слышать. Но всё в порядке, вроде…
— Вот! — Аркай с гордостью подбросил на согнутом локте ладного смеющегося младенца. — Подрос сынок-то? А? — спросил он у пораженного Брая, который так и бухнулся на табурет, лязгнув доспехами.
— Поверить не могу, — пробормотал тот. — Только пять седьмиц меня не было… меньше даже; да что ж они так скоро растут-то?!
— Господа… — призвал к вниманию мужчин Гийом, — наиграетесь еще, тут штука посерьезней! Ты должен знать, геризого: когда Фаркат с этим Мерейю отбыли, я видел, как взошла звезда.
— Опять кровит? — Бон обернулся к своему спутнику. — Можем отдохнуть.
Хедике, упрямо тащивший тяжелые сумы, отрицательно помотал головой:
— Укрытия от этого проклятого ветра все равно нет. Сколько еще до дольмена?
— Так и горы Проклятые… Я плохо помню это место, — честно признался Фаркат. — Но привал нужен. Думаю, Рейдент вот-вот нас догонит. Обождем тут. Помощь лучшего следопыта армии нам не помешает. — И, сбросив бурдюк с водой, он вольно’ растянулся прямо на камнях. — Садись, да и есть пора.