Однажды ночью Аллен даже видел, как оттуда выволакивали синюшное тело позабытой девочки. Та до последнего боялась звать на помощь.
Аллен сглотнул образовавшийся в горле ком и резко обернулся, убеждаясь, что всё ещё один, и даже Джаред не явился к нему в гости. Отсутствие этой галлюцинации скорее напрягало, чем помогало расслабиться, а ну как он восстанет из могилы и придёт сюда завершать начатое той ночью в лесу? Позитива такие мысли не добавляли. А назойливая догадка по поводу устройства этого госпиталя и всех его тайн напрягали всё сильнее. Находящиеся вокруг документы и мед карты перестали казаться чем-то бесполезным, Аллен схватил первую попавшуюся и попытался вчитаться, но чернила и тушь расплывались на сырых листах, пришлось перейти к другим полкам и начать искать там. Всего несколько просмотров, взгляд зацепился всего за несколько всё решающих слов: шизоаффективные нарушения, мании, галлюцинаторный синдром, реактивный психоз… и это не считая краткого перечня не менее утешающих симптомов.
Аллен действительно пожалел, что пришёл в это место. Он был в подобном первые полгода, после нападения. Но был всё-таки перспективен. Смог выписаться практически без последствий.
Зато умудрился из всех строений, зданий и предприятий Сайлент Хилла забрести именно в психиатрическую клинику, пусть кто угодно говорит, что это совпадение, но юноша в это не верил! О нет!
Он собирался выйти отсюда!
Невзирая на опасность, Аллен как был с фонариком в одной руке и с ножом в другой, так и выскочил в коридор, рванул крепкий затвор, толкнул дверь от себя и едва не взвыл от боли в плече, которое, собственно, и использовал в виде тарана. Тяжёлая дверь не сдвинулась с места.
— Вы что, шутите что ли?
Аллену было плевать на то, что его никто не услышит и тем более не ответит. А если бы ответили, он наверняка помчался бы прочь без разбора. Сейчас главной проблемой была проблема закрытой двери, больше не была запертой, но не двигающейся с места, будто приклеилась или была с самого начала нарисованной. Но ведь он прошёл через неё, он не псих!
Сзади послышался вздох.
Ощущая, как сжимаются стены, стремясь захлопнуть страшную ловушку для Аллена Уолкера, и ещё крепче сжимая в руке нож, юноша обернулся и так и не понял, что именно могло издавать такие звуки, потому что луч выхватил из темноты человека без лица. Гладкая кожа на месте глазных впадин, заросший приплюснутый нос, только губы, кажется, слегка выпирали, но оказались безжалостно сшиты друг с другом грубой чёрной проволокой. И этот человек стоял всего в нескольких шагах от Аллена в некогда белом халате, сползшей на шею медицинской маске и с тревожно поблескивающим скальпелем, зажатым в кулаке. Оружие, конечно, не самое лучшее, даже нож Аллена был куда удобнее, но всё же…
Это человек. На Аллена надвигался человек, и единственным отличием было его лицо, которого не было, и кажется, он даже каким-то образом умудрился увидеть свет фонарика…
Это был человек…
Все мысли о возможной самозащите или даже первом ударе практически выстроились в хоровод и начали высоко подпрыгивать, намереваясь если не проломить пол его рассудка, то хотя бы повредить потолок.
Крыша ехала в леса.
Он не сможет просто так ударить человека!
Грузный и наверняка тяжёлый мужчина, замерший в то мгновение, когда Аллен поднял на него фонарик, занёс руку со своим оружием и невероятно быстро кинулся прямо на подростка, всего через мгновенье оказываясь рядом и ударяя в паре дюймов от плеча жертвы. Вторая рука кошмарного доктора железной хваткой стиснула его плечо, и юноша, уже не рассуждая о чём-либо, а чисто на инстинктах со всей дури полоснул по руке ножом. Хватка едва ослабела, юноша дёрнулся в сторону, пытаясь сбежать, но нож только неприятно хрустнул где-то внутри «доктора» и застрял.
Удирать без оружия, когда на тебя взирает это страшное лицо хрипящего создания, или попытаться выдернуть нож Аллен решить не успел. Он отступил ещё на полшага, поскользнулся на закапавшей из раны тёмной жиже и грохнулся на пол, выламывая нож и опрокидывая на себя противника. Ноги оказались придавлены тяжёлым телом, и как бы Аллен не дёргался, выпутаться не получалось, думать о том, чувствует ли это существо боль, и эффективно ли против него подобное оружие, было некогда, и Аллен, перехватив нож поудобнее, вонзил лезвие прямо в сшитые друг с другом губы. Натянутая кожа с мерзким хлопком лопнула, с легкость позволяя лезвию полностью погрузиться в глубину и открывая полость, наполненную тёмной, неприятно воняющей, тягучей, словно, мёд жидкостью, которая тут же полилась на пол и на Аллена. «Доктор» затряс головой, что-то внутри него захрипело ещё громче, и юноша, воспользовавшись этими движениями, всё-таки выскользнул из-под него и попытался быстро подняться на ноги, но его тут же ударили кулаком в спину, швыряя лицом в стену.
Ему повезло, что это был кулак, а не что-то ещё. Прикрывая левый глаз и быстро осматриваясь по сторонам, он бросился к откатившемуся в сторону фонарику, по пути чудом уклоняясь от возможной встречи с «доктором» и обнаруживая прямо перед собой дверь. Ему было плевать, что внутри, Аллен просто желал немедленно убраться отсюда, убраться как можно скорее.
Дверь поддалась, и юноша едва не выпал на узкую лестничную площадку, успевая захлопнуть за собой дверь и в ужасе понимая, что на сей раз закрыть её совершенно нечем. Он слышал, как за дверью копошится монстр, и не собирался его дожидаться. Не разбирая дороги, Аллен побежал по ступенькам вверх и на одном дыхании проскакал до следующей двери, слыша, как внизу кто-то вваливается на лестничную площадку.
Дверь второго этажа не поддалась.
Аллен кинулся дальше, наверх, не замечая ничего, не смотря под ноги и не пытаясь что-либо рассмотреть. Просто чудо, что он ни разу не запнулся и не свалился.
И таким же чудом он воспринял распахнувшуюся тяжёлую дверь! Он оказался перед очередной развилкой с тремя путями.
«Тебя убьют, Аллен Уолкер, тебя просто убьют, ты понимаешь? Не лучше ли было бы оказаться в настоящей психушке, чем здесь? Пусть лучше ты будешь пациентом, который видит кошмар, пусть это будет всего лишь выдумкой!!» — шептал Аллен сам себе, бросаясь в первую попавшуюся сторону и тут же натыкаясь на новую дверь, которая не только открылась, но и благодарно защёлкнулась, как только Аллен прошмыгнул внутрь.
И он снова, по уже сложившейся традиции, огляделся, осознавая, куда попал.
Он ведь уже вспоминал о карцерах?
Узкий коридорчик и четыре двери. И свет, доносящийся с проломленного потолка. На мгновение Аллен подумал, что здесь можно вылезти на крышу, но затем услышал копошение за одной дверью и насторожился.
— Здесь кто-то есть, да? — несмело донеслось из-за двери.
В горле моментально пересохло, и вместо нормальных слов Аллен выдавил только невнятное мычание. Человеческий голос!! Возможно, он говорит с нормальным человеком, который, как и он, сам спрятался тут…
В этом маленьком карцере?
Радость немного поутихла от осознания, что это не самое лучшее место для того, чтобы прятаться. Насколько Аллен видел, двери запирались снаружи. А под одной из них валялось затоптанное сообщение: «Не выпускайте больных». Лаконично и просто. Аллен перевернул листочек и обнаружил на обратной стороне нарисованный зелёным карандашом цветочек и кривую подпись, выполненную детской рукой: «Мама я хочу домой». И здесь всё было гораздо сложнее и глубже. Неужели в этом месте держали ребёнка?
— Так там есть кто-нибудь?
Голос парня, или, скорее, подростка, у которого голос только-только начал ломаться, и он наполнен уже странными истерическими нотками.
— Да. Не бойся, я просто... Я искал, где можно спрятаться.
Кажется, за дверью крайнего отсека послышался вздох.
— Здесь можно спрятаться. Сюда никто не приходит. Только те, что были до тебя, могут оказаться подменены.
— Что? — непонимающе переспросил Аллен, подходя ближе в двери, — может быть, ты откроешь, и мы нормально поговорим?
— Нет. Они смогут достать меня.
— Вообще-то я здесь один, — ответа на сей раз не последовало, и Аллен решил, что и ладно. Может быть, если бы его довели до подобного состояния, он бы и сам не стал никому открывать дверь. — А как ты здесь оказался? Ну, в больнице?
— Они сказали, что я убил их… А это был не я! Это были те, другие! Это было… — за дверью послышался сдавленный всхлип, а затем торопливо забормотали. — Они ищут что-то. Мне казалось, что пищу, но, может быть, это слишком просто? Но здесь меня никто не сможет достать. Нет, здесь я защищён! Совершено защищён.
— И сколько ты там уже?
— Я не знаю.
— А как тебя зовут? — спохватился юноша и, невольно улыбнувшись, продолжил, — меня вот Аллен.
— Красиво. Мне кажется, моё имя похоже на твоё, но я его не скажу.
— Почему? — поинтересовался Аллен, опускаясь на пол рядом с дверью и тревожно поглядывая вверх, в пролом, прямо на темнеющее небо.
— Я не знаю.
— Не знаешь имени?
— Не знаю.
Аллен решил, что это совершенно бессмысленный разговор.
— Слушай, я вообще-то не совсем спрятаться хочу…
— Хочешь напасть на них? — голос паренька дрогнул. — Это очень опасно.
— Нет, я не хочу нападать. Я хочу выбраться отсюда.
Да, он хотел выбраться, а все дороги были так или иначе перекрыты, и это было уже совсем не смешно. Ему постоянно что-то мешало, возможно, подталкивало к определённому решению, вот только к какому?
— Выбраться? Это как? — осторожно поинтересовались из-за двери.
— Это значит выбраться из города.
— Из города? — в голосе собеседника послышалась усмешка. — Ты хочешь выбраться из города?
— Да. Я и попал сюда каким-то непонятным образом.
— Попал?
— Ну да, в городе никто не живёт. Чему ты удивляешься?
— Сюда нельзя просто так попасть, значит, ты для чего-то нужен им. И отсюда нельзя выйти.
— В смысле нельзя?
— Из города нет выхода! Нет! И сюда нельзя попасть! Как ты смог… как ты смог вырваться из него?
— Я не вырывался, я застрял в городе сейчас…
— До этого! — в голосе паренька послышалось нетерпение.
— Я не вырывался ниоткуда! — Аллен почувствовал раздражение, а из-за двери послышался жалкий сдавленный смех. Мерзкое хихиканье, можно сказать.
— Ты не выйдешь отсюда, — наконец-то произнес его безымянный собеседник. — Никогда не сможешь выйти. Ты разве не знаешь? Мы все пленники этого места! Они играют с нами, как захотят! Раз, приехав в этот город, ты оставляешь ему часть своей души под залог. Но ведь люди, — в голосе парня снова послышались смешинки, — не могут жить и умирать, пока их душа не полна… они возвращаются.
— Они? Кто они? О ком ты говоришь, чёрт возьми?
— Они… они разные, но сейчас это скорее… он… — голос парня из-за двери стал затихать, и последнее слово произнёс вообще едва различимо, будто выдохнул, едва пошевелив губами.
— Кто он? — проникнувшись наконец-то, тревожно спросил Аллен, ощущая, как сердце болезненно сжимается. Как бы он не отрицал, что-то в зловещих словах паренька было такое, с чем нельзя было поспорить.
— Он ходит сейчас по земле, он не даст никому ускользнуть, он тот, кого нельзя победить, слышишь, Аллен, и он будет нещадно карать нас… Он убьёт нас всех. Убьет, обрекая на вечные страдания в его руках. На вечные страшные муки. Нельзя, никак нельзя попадаться ему, ни в коем случае. Потому что он… он Демон, Аллен, — в голосе парнишки послышался страх вперемешку с благоговением, — они Демон.
От автора.
Последние слова этой главы могут дать ложную наводку на фильм. С другой стороны кто и что может быть принято и названо демоном по сути? Да что и кто угодно. И да, там стоит «они Демон», так и задумано.
От беты.
Запятая в сообщении «Мама я хочу домой» не поставлена намеренно, ибо сомневаюсь, что сам ребенок ее там поставил бы.
====== Глава Десятая. Твой взгляд на мир. ======
Аллен, в десять лет потерявший отца, и по чьей-то прихоти помещённый в приют на берегу Толуки, жил далеко от современных реалий. Внешний мир спешил вперёд, стремительно развивался технически, развивались и отношения между людьми, и отношение людей к миру. Только ребёнок оказался вне всего этого прогресса, на обочине, среди лесных дебрей, где всё дышало своим природным и мистическим духом.
В приюте были только старые, внушающие невольный трепет книги, личные тетради для занятий сирот, ручки с карандашами и цветными мелками, несколько давно испорченных игрушек по типу полусдутых мячей. Дети жили учёбой, подозрительными молитвами, служениями, страхом, что пропитал старые стены крепкого здания до последней каменной крошки и гнилой дощечки.
Дети привыкли к такому отношению и боли, а те, кто не привык, надолго среди живых не задерживались.
Четыре года, и Аллен практически забыл, что значит быть обычным, горячо любимым, оберегаемым от всех бед мира ребёнком. Превратился в сироту из Дома Желаний. А Дом Желаний, жил своим особенным, узким мирком, отчасти бесконечным, и превратившим весь большой мир и его жителей в чужаков во всех смыслах этого слова. Чужаки не знали, не понимали, не догадывались. А судьба догадавшихся оказывалась плачевной.
Мир приюта придавал словам новое, сакральное значение. Поощрял взрослых презирать и ненавидеть всех, кроме тех, кого можно использовать. Да и само слово «использовать» приняло совершенно иное значение, правильно угадываемое лишь в старых каменных стенах.
Все дети Дома Желания знали, что если они будут бесполезными и никчемными, то непременно умрут: либо их отошлют в башню-тюрьму, откуда никто не возвращался, и о которой ходили жуткие слухи, либо их используют в своих жертвоприношениях учителя. Потому что это очень важно, доказывать свою верность богам, чтобы жить в мире и благополучии. Аллен помнил и про древнего Бога, некогда даровавшего людям рай, ушедшего, но обещавшего, вернуться в лучших традициях слезливых киношек…
Все дети приюта знали, что смерть это далеко не самое ужасное, что может с ними приключиться.
Подрастающий Аллен широко распахнутыми глазами наблюдал мир полный сверхъестественных проявлений, демонов, духов, привидений, окрытых для связи и торга. Хочешь ли ты успех, славу, богатство…? Впрочем, культ официально стремился вернуть людям рай и научить чувствовать настоящее…
Через пару лет промывания мозгов различными психоаналитиками, Аллен Уолкер не мог точно вспомнить всего происходящего в те смутные для него годы. Но его детский ум верил, и Аллен не был уверен, что не верит сейчас.
Сейчас, когда он уже четыре раза сталкивался с существами, которых можно было назвать только монстрами.
Сейчас, когда он, прижимаясь спиной к узкой двери, вдыхал тяжёлый, сырой воздух, впивался ногтями в деревянный косяк так, что рисковал занозить пальцы даже сквозь плотные перчатки….
Сейчас, когда он явственно услышал, что здесь есть демон.
Он поверил.
Это был ясно и просто, это было естественно.
Если здесь нет кого-нибудь вот такого страшного, то откуда же здесь все эти монстры и прочая нечисть?
— Демон, значит? — устало пробормотал он, надеясь, что, не смотря на его долгое молчание, тип за дверью никуда ещё не делся. — А что за демон?
За дверью послышался тихий смех, оборвавшийся так резко, будто бы парень умер на полувздохе.
Аллен, справедливо решивший, что смех и был ответом на его вопрос, отвернулся и в который уже раз за сегодняшний день полез за телефоном. Тот привычно засветился тускловатым оранжевым светом, выдавая заставку, дату и время, вот только время было каким-то странным: ноль-ноль, ноль-ноль. Ровно полночь, получается, и эта полночь никак не желала смениться новым значением, сколько бы Аллен, затаив дыхание, не пытался ждать. Ровно полночь, и полночь не собиралась уходить. Ночь, и ночи не придёт на смену утро.
Кто, если не какой-нибудь демон?
Аллен уныло прошёлся по почти пустому справочнику, заглянул в мелодии, в игры, которым сейчас уделять время совсем не хотелось, затем залез в настройки, проверил профиль, настроил виброзвонок, понимая, что шум, если ему вдруг смогут дозвониться, привлечёт лишнее внимание. Снова посмотрел на время, и не думавшее меняться, затем прошёлся взгляд по значку, обозначающему отсутствие связи.