Как же девушка опозорилась. Подраться с другой девчонкой прям посреди коридора школы. Да хуже и придумать нельзя было! Гермиона всегда считала, что рукоприкладство никогда не должно применяться в обществе здравомыслящих людей. Никто не может без наказания ударить другого. Это всего-навсего показывает слабость человека и неумение решать дела словами. Неужели гриффиндорка показала, насколько глупой она является? А что будет, если профессора узнают об этом? Что будут говорить учителя и дети после всего этого? За такое поведение и значок старосты могут запросто снять…
Мурашки пронеслись по всему телу, заставив гриффиндорку вздрогнуть. Страх не давал дышать, не давал думать. Драка засела в голове, нанося вред ее мыслям. Драко занял все сознание, придавая еще больше ужаса этому дня. Некое безумие сводило с ума, делая речь и мысли неразборчивыми.
Малфой снова это делает: растаптывает Гермиону, превращает все хорошее в пыль. В пыль, которую безвозвратно уносит ветром, все дальше и дальше, пока та не растворяется в воздухе, навсегда исчезая. Он убивает все хорошее и доброе в девушке, делая из нее изверга. Она постепенно забывает о друзьях и уроках, перестает писать родителям, пропускает обязанности старосты. Гермиона теряет самоконтроль, который, казалось, никто не мог разбить или разрушить.
Малфой, как всегда, знал, что человек думает, что его гложет. Хищник, который подкрадывается к жертве, без раздумий нажимает на курок, убивая добычу одним ударом. Затаившаяся убийца в кустах, готовая лишить жизни в любое мгновение.
Застигает врасплох и уничтожает.
Так было и сейчас. Одно предложение, и он ее раздавит, сломает. А девушка не сможет воспротивиться, потому что стала слишком слабой. Слабой, беспомощной и жалкой. Это произошло только из-за него.
А что она? Что она для него значит?
Гермиона устало смотрит на него, смыкая руки за спиной. Совершенно открытая, не скрывающая своих чувств. Маленькая девочка, которой никогда не смогут подарить то, о чем она так мечтает.
Любовь.
Она испытывает надежду, злость, грусть и обиду. Чувства перемешиваются в ее голове, сливаясь в одно целое - страх. Именно его она ощущает каждый раз, когда стоит около парня. Он не помогает ей, не утешает. Он пугает до дрожжи в коленках, до потери пульса и расплывчатости мыслей.
Открывая мир своих эмоций, показывая уязвимые места, она делает новый шаг к нему. Новую попытку для парня, чтобы убить ее.
А Драко все так же холодно, с презрением смотрит на гриффиндорку. И, словно прочитав ее мысли, он криво улыбается, прищурив свои глаза цвета грозового неба:
- А ты для меня просто подстилка, Грейнджер, не более… - брезгливо говорит слизеринец.
Взмах рукой, разлетающаяся мантия, волочащаяся по полу. Уходит. Уходит, оставляя Гермиону одну, слыша ее всхлипы. И опять был виноват он. Драко знал, что причиняет боль, но продолжал идти по коридору. Не желая остановиться и извиниться. Поцеловать и провести рукой по густым волосам. Она, как всегда, осталась одна стоять в мрачном углу. Но он также был погребен в своих чувствах и мыслях. Один в огромной школе.
Он и его ложь.
Комментарий к
Принимается критика в любой форме.
========== Часть 12 ==========
- И что? - девушка зло глянула на друга. - Сколько раз я говорила тебе, что не следует верить всем слухам!
Гермиона сидела за длинным столом в Большом зале на короткой перемене между зельеварением и нумерологией. Ее лицо было нахмурено, а брови приподняты вверх. Гриффиндорка старательно вчитывалась в текст книги, которую держала тонкими пальцами рук. Она закрывала древней литературой лицо, покрасневшее от возмущения и стыда.
- И что? По-твоему, мои братья мне же соврали? - нахмурился Уизли, положив ягоду в рот. Он внимательно глядел на подругу, которая еще сильнее скрылась, натянув волосы на глаза. - А?
- Нет, Рональд, они всегда говорят правду, - она вдруг стукнула книгой по столу, от чего Гарри, сидящий напротив, подскочил, вылив на себя яблочный сок. - Прости, - Гермиона слегка улыбнулась, глянув на Поттера быстрым взглядом, который изумленно вытирал салфеткой кофту. - Твои братья, - продолжила Грейнджер, обращаясь к другому человеку, - никогда не врут, - она скривила лицо, закатив глаза.
- Пусть и бывает, что они выдумывают что-либо, - старательно принялся защищать семью Рон. - Но в этот раз я уверен в них на сто процентов.
- И почему же? - девушка окончательно потеряла терпение и теперь даже не могла сделать вид, что читают какой-то важный-преважный урок. Она ощущала, как краска приливает к голове, но уже не из-за стыда. Ее сполна охватила необоснованная ярость. Ведь Уизли говорил чистейшую правду - она действительно целовалась с Малфоем тем днем в коридоре.
Нет, это Драко ее целовал.
- Да потому! - вскипел он. - Я не дурак! И сам вижу, что между вами что-то происходит. К тому же, об этом частенько ходят слухи, - произнес менее громко Рон, наклонившись к подруге. Гарри, который наконец покончил с облитым напитком, преклонился через весь стол, чтобы расслышать каждое слово.
- Вот! - вскинула руку Гермиона, притопнув ногой. - Опять! Слухи. Ты веришь каким-то слухам, а не мне, - тараторила она, цепляясь за последнюю соломинку. Каждое предложение было всем миром для девушки, потому что именно от них зависело все. - Так поступают друзья?
- Что? Это сейчас ты мне говоришь? - сорвался на крик Рон, но опустился на октаву ниже, заметив заинтересованные взгляды на парочке. - О друзьях? О, Гермиона, не в твоем положении так рассуждать. Именно ты отдалилась от нас, и мне приходится верить хоть чему-нибудь, чтобы узнать, что происходит с тобой! - парень стукнул кулаком по столу от досады.
Девушка слегка опустила глаза, понимая, что он абсолютно прав. И на это не найдешь даже крошечного оправдания, которое помогло бы ей в данной ситуации. Больше не оставалось ничего, что смогло бы выгородить ее прямо сейчас.
Гермиона провела взглядом по столам с учениками, словно пытаясь найти в них какую-то помощь. Словно эти неугомонные дети могли подсказать ей хоть что-то.
- Если бы ты хотел… - медленно произносит девушка, уже взвешивая каждое слово, - то интересовался бы, как я и что. Но тебя, видимо, это мало волнует.
Тут уж нервы у Уизли совсем не выдержали, и он со злостью опрокинул рядом стоящий стакан. Он с грохотом упал на стол, разливая содержимое по нему. Красный напиток медленно полился по поверхности, сгущаясь в некоторых местах. Сок пролился на юбку Лаванды, и она подскочила, громко ругаясь.
- Рон! Ты совсем уже? - негодовала гриффиндорка, бросая уничтожающие взгляды на Уизли, который понурился. - Еще раз это повторится, и я, клянусь, убью тебя на месте.
- Прости… - промямлил парень, опустив плечи.
- Не прощаю, - заявила она, подергивая ногой. - Слышать тебя не хочу! - шикнула гриффиндорка в последний раз и побежала из зала, закрывая пальцами пятно.
- Вот видишь… - задумчиво сказала Гермиона, мирно сложив руки на коленях. Она сделала милейшее лицо, которое придавало ей невинность.
- Что “вот видишь”? - зло пробормотал Рон, кидая вопросительно-яростные взгляды на друга, будто именно Гарри был виновен во всем. Но парень решил не замечать настрой Уизли, внимательно слушая девушку.
- А то, - Грейнджер закрыла книгу, словно собралась куда-то уходить. То, что она всегда спешила по делам - привычное дело, и друзья не станут останавливать ее. - Ты совершенно не умеешь обращаться с девушками.
- Что, извини? - с вызовом спросил рыжий, внезапно покосившись на женский пол, сидящий за их столом. Они переговаривались между собой, бросая соблазнительные взгляды на парней, которые могли быть из другого факультета. Некоторые посылали воздушные поцелуи, пока их подруги строчили за них домашнее задание. - По-моему, не тебе судить в этом деле.
- Что значит “не мне”? То есть, по-твоему, я ничего не понимаю в такого рода вопросах? - Гермиона смахнула волосы назад, чтобы лучше видеть друга. Ее терпение сходило на нет, и девушка не могла обуздать свой пыл.
- А ты как думаешь? Будто у тебя когда-либо кто-то был! - закричал Рон, совсем потерявший суть разговора, запутавшись в эмоциях гриффиндорки. Если пару минут назад он еще пытался разгадать ее, то сейчас ему просто все надоело. - Не тебе судить.
- Ах, значит, не мне! - Грейнджер подскочила на месте, ударившись лодыжкой об лавочку. Она тихонько вскрикнула от боли, но лицо моментально приобрело возмущенный вид. - Слушай ты, женский сердцеед! Не смей говорить со мной в таком тоне! И вообще…
Девушка не закончила фразу, потому что прям ей в руки упало письмо. Она отпрянула назад, выронив бумагу от неожиданности. Испепеляя Уизли грозным взглядом, Гермиона подняла с пола упавшую посылку, недовольно разворачивая ее.
Текст написан неаккуратно, явно наспех законченный. Девушка на секунду глянула вниз, разглядев кривую печать, которую ставила ее мать. Сердце мгновенно забилось с возрастающей силой. К голове пошел приток крови, а пальцы уже дрожали. Гриффиндорка медленно присела обратно, забыв обо всем.
Мама никогда не писала криво.
Закрыв на мгновение глаза, девушка принялась за чтение. В некоторых словах не хватало букв, а предложения клонились то вниз, то вверх. Иногда все сбивалось в одно целое, и было очень трудным для прочтения.
“Гермиона,
Случилась беда. Отец поехал в другой город за твоим подарком, как мы и договорились. Но случилась страшная авария, его машина врезалась в чужую. Я не знаю еще точно, что и как произошло, но отец виновен в этой аварии - это точно.
Я в больнице, у отца - критическое положение. Состояние здоровья наихудшее за всю жизнь. Случилась беда с позвоночником. Из-за этого отказали ноги. Он никогда не сможет ходить.
Поездка отменяется. Ты можешь приехать домой на пару дней, если хочешь. Но отец все равно не очнется, так говорят врачи.
Я посчитала нужным отослать тебе подарок. Папа купил его и уже возвращался обратно.
Будь сильной, мама”
***
Бег - это, наверное, то, что спасает людей. От посторонних звуков, от ненужных людей. От проблем и боли, которые могут навалиться на тебя в одну минуту и задавить своими же силками. Ты словно летишь в неизвестное пространство, закрываясь в себя. Зарываясь в свои мысли. И полет не лишает тебя трудностей, лишь останавливает их на мгновение. На долю секунды, но и от этого может стать легче. И ты радуешься тому, что хоть какая-то вещь приносит радость.
Длинные волосы развевались на ветру. Мантия тянулась позади, словно огромные крылья. Они могли защитить ее, укрыть своими огромными перьями. В такой опеке нуждался каждый, но не все могли получить ее. А она - могла, но не понимала этого, потому что совсем потеряла голову.
Метр, еще один. Затем километр и еще. Стремительные шаги и углубление вдаль. Закрытие себя для других, но внезапное сближение с природой. Иногда девушка оборачивалась назад, зарываясь лицом в кудри.
Она бежала в глубь леса, касаясь руками деревьев. Ладони были разодранными в кровь, но девушка не чувствовала боли. Ноги ужасно ныли, но она не обращала на это ни малейшего внимания. Все страдания были строго посаженными внутри ее тела, закрытые под большой замок. Но слезы будто давали им надежду - один малюсенький шаг к выходу, к свободе.
Гермиона останавливается у огромного ствола, прислоняясь спиной к нему. Ступни не выдерживают веса, и тело бесшумно опадает на землю. Оттуда веет холодом, который окутывает ее всю. Пожирает сполна, не желая отпустить. Ветер помогает ему, дуя со всех сторон. Юбка и кофта девушки поднимаются вверх и ложатся обратно на туловище, как красивые бабочки, оседающее на деревья. Холод сковал полураздетую Гермиону. Внутри и снаружи. Мурашки бегали по коже, а зубы стучали друг о друга на весь лес. Но она не замечала ничего, кроме своей боли. Такой неистовой, затмевающей голову. Такой нежеланной и невозможной.
Маленькие снежинки плавно падали на одежду, красиво располагались на руках, ногах и животе. Грациозно украшали ресницы и губы. Маленькая книга с письмом внутри, которую родители собирались подарить ей, лежала рядом. Страницы дрожали под напором ветра, раскачиваясь из стороны в сторону. Беленький снежок словно пытался помочь девушке, как-то приободрить ее. Тона природы успокаивали ее, и Гермиона была благодарна этому. Единственному моменту для уединения. Для того, чтобы побыть одной в окружении ее новых друзей: деревьев, кустов и земли. Пусть это и звучало смешно, но Грейнджер впивалась пальцами в мягкую тропинку, впитывая ее запах. Запах зимы, снега и зверей, что недавно проходили здесь. Гриффиндорка не чувствовала себя одинокой тут - в километрах от школы. В лесу, где тебя поджидали опасности на каждом шагу. Где любой зверь может обернуться смертоносной тварью. Но она ощущала, что находится в своей тарелке. Что именно этот лес напоминал ей ту поляну, на которую она приходила со своими родителями. Где они устраивали пикники, собирали грибы и ягоды. Где веселились и кидали друг в друга листьями. Где маленькая девочка с каштановыми волосами пряталась за широкими ветвями, играя в “Прятки”.
Родители…
Слезы уже давно высохли, но они все равно остались в ней. Липкостью на лице, несуществующим запахом. В красных глазах и пересохшем горле от криков и воплей. Она орала, звала на помощь. Но никто не приходил, и девушка углублялась в темноту. Ноги несли еще сильнее, а рот не закрывался от всхлипов. Она не переживала, что может нестись навстречу своей смерти - она была готова. Убить, уничтожить палочкой. Да голыми руками. Только бы перекрыть те мучения, что зарождались в ее сердце.
Какой там Драко, какая учеба? Какие разборки с Роном? По отношению с тем, что произошло с ее отцом, все это было детским лепетом. Который, казалось, был так давно. Все переживания по поводу парней, ее красоты.
Гермиона засмеялась на всю рощу, чувствуя приход новой истерики. Раньше она волновалась из-за неудачных оценок или разборки с друзьями, а сейчас все осталось так далеко, позади. Было ощущение, что до того старого, веселого детства, можно было пройти не одну и не сто миль, но все равно она не смогла бы вернуться в то время. Не смогла бы вернуть время вспять, пробежав миллион километров. Не смогла бы сделать что-либо, что бы этого не произошло…
Хорошо, что друзья потеряли ее далеко сзади. Они застряли где-то на опушке с деревом, что опало и не давало прохода. Но Гермиона пролетела над ним, словно маленькая птичка с красивым оперением. С израненной душою и сердцем. Будто ее подстрелил какой-то охотник, попав в цель. И ничто не смогло бы спасти крошечное животное от гибели. Душевной, эмоциональной.
Длинные ресницы медленно смыкаются, и девушка погружается в страшный, дикий сон. Сон, где она опять бежит вдаль, позабыв о том, что есть в этом мире что-то, кроме ее горя. Что-то, кроме ее мучений и слез. Что-то, о чем ей следовало бы заботиться. Гриффиндорка оставляла все это за спиной, не желая оборачиваться. Не желая хоть один раз взглянуть на свое прошлое. Она покидала его, перемещаясь в новый мир. Мир, где не будет ничего. Лишь легкое заблуждение и удрученность. Быть может, надолго, но Гермиона справится. Сможет жить с этим. Все будет казаться намного проще, чем жить на чертовой земле и знать, что отец может умереть из-за тебя.
Грейнджер резко открывает глаза, по инерции схватив палочку. Она беспокойно вертит головой в разные стороны, пока не находит книгу в метре от себя. Подняв ее к себе, прижимает и гладит пальцами, про себя прося прощение за вчерашнее издевательство. Пару минут Гермиона отходит ото сна, с которым еще долго не может покончить. Он был таким реальным, таким прекрасным. Девушка и вправду подумала, что поднялась в небеса и отпустила проблемы в ее жизни. Что будет просто сидеть на белых облаках и охранять своих родителей, как ангел с длинными крыльями и красивым оперением…
Но все это ложь. Новая затея мозга. Голова будто специально играла на нервах гриффиндорки. Будто показывала - смотри, так для тебя было бы лучше, да. Но ты не получишь ничего из того, что только что появилось в твоей фантазии. Потому что это твоя кара - нести огромный груз за спиной, ни разу не присев на землю. Ни разу не дотронувшись до коры деревьев, не проведя пальцами по траве. Не заговорив с людьми, не присев около них. Одиночество - вот, что ожидало ее, и Гермиона была готова принять все, что угодно, лишь бы только отец пришел в себя. Лишь бы его ноги смогли ходить, а сердце продолжало умерено биться. Лишь бы он снова улыбался и дарил им радость. Смеялся, бегал, ходил на работу. Приносил цветы для мамы и маленькие конфетки для своей девочки с каштановыми волосами.