На шатающихся ногах она поднимается и бредет обратно. Легко было вернуться в школу - тропинка настолько протоптана, что не понятно: почему ее не нашли до сих пор? Почему не забрали в палату к мадам Помфри, посчитав сумасшедшей?
Хотя… Ведь это всего лишь Грейнджер. Никто, наверное, даже и не шелохнулся, чтобы искать ее. Наверное, никто даже не знает, что девушка пропала. Или знает. Но ему просто все равно.
С ватной головой она доходит до главных дверей. Мозги плавятся, создавая впечатление не из лучших. Ощущение, что Гермиона упадет прямо на месте, не покидало ее ни на секунду. Голова кренилась в бок, а колени подкашивались. Руки безвольно свисали по бокам, стуча по костям. Она выглядела, как приведение: уставшие, израненное и почти убитое.
На дворе стоял полдень, когда девушка зашла в свою гостиную. Медленно Гермиона прошла внутрь, падая на диван. Сил совершенно не было, и все, о чем она могла мечтать, - поскорее забыться. Поскорее уйти из этого мира, что бы все закончилось побыстрее.
Она все лежала, пока солнце меняло свое положение. Освещало лес и озеро, дарило легкие лучи ученикам, которые гуляли на улице, веселясь от души. Радуясь снегу осенью. Вопли доносились до ушей девушки, и она снова кричала. Вопила, прислоняя ладони к лицу. У нее не оставалось сил, чтобы закрыть окно. Чтобы закрыть это чертово стекло.
Людской смех раздражал ее с невероятной силой. Как кто-то мог радоваться жизни, когда ей так плохо? Когда она почти умирает от бессилия и своей провинности? Когда она - страдалица в этом идиотском мире.
И как только он устроен? Ты растешь, взрослеешь. Появляются друзья, отношения. Ты строишь свои планы, выстраивая их по кирпичику, и складываешь их постепенно, делая из них дом. Сначала нижнее этажи в начало жизни, а потом - крышу под конец судьбы. Когда уже есть дети, работа. Любящая семья, здоровье и счастье. И ты думаешь, что все неприятности, которые приключается с людьми, - не твоя забота. Что они затронут любого, но тебя обойдут стороной. Что не посмеют причинить тебе боль, забрав родных, работу или счастье. Почему? Да ответа и нет. Лишь твердишь себе простое: “Это же я”, успокаивая себя тихим шепотом. Такой легкой отмазкой, не являющейся действительностью. Потому что в один прекрасный день смерть постучится в твою дверь, и неизвестно - придет она за тобой или за твоими близкими. И неизвестно, сколько горя оставит после себя. Просто заберет чье-то тело, не задумываясь о последствиях. Просто оставит страдающих родных оплакивать жертву. Это - ее работа, вот и все.
Как же быстро могут измениться обстоятельства. Еще вчера Гермиона думала о том, как сдать зельеварение и придумать себе отговорку для друзей, а сегодня ее жизнь меняло русло с такой стремительностью, что, казалось, пройдут года, как один день. Маленький, но такой удручающий. Маленький, но приносящий столько боли, что думается: “а не прошла ли неделя, пока я лежал здесь, рыдая над своими ошибками или проблемами?”
Когда приходит закат, в комнату заходит парень. Как всегда, бесшумно и гордо. Со своей коронной осанкой, долгим взглядом и кривой ухмылкой. Он хочет сказать новую язвительную фразу, но обрывается на первом же слове - замечает, что девушке плохо. Она ничком лежит на диване, свернувшись калачиком. Юбка порвана, а кофта скомкана. Губы дрожат, а веки подергиваются, хотя Гермиона спит. Ее руки до крови впились в колени, словно что-то могло разъединить их. Каштановые волосы изрядно потрепались: виднелась разная длина в некоторых местах. Создавалось ощущение, что на девушку напал какой-то дикий зверь, и ей пришлось год скрываться в пещере, потому что остальная стая поджидала ее у входа.
Первая реакция у парня: разбудить. В обычной манере нагрубить, предъявив наказание - она прогуляла дежурство. Но что-то в ее виде останавливает даже такого холодного, как Малфой, человека. Второе, что думает сделать: просто пройти мимо, сделав вид, что не видел ее. Закрыться в своей комнате или пойти в холл, к Забини. Сделав вид, что никакой Грейнджер и ее проблем не существует.
Он так и поступает, повернувшись к двери. Делает пару шагов, но замирает на месте. Бросает короткий взгляд на Гермиону и подходит ближе. Садится около нее, протягивает теплую руку, чтобы вытянуть ее изо сна, но резко отдергивает, не успев дотронуться до кожи. Она была покрыта ссадинами, царапинами и ушибами. Раньше худые руки, стали более широкими. Кожа натянулась и слегка вздулась. Одна щека опухла, и глаз уменьшился.
Драко только сейчас заметил книгу, которую девушка сжимала второй рукой. Гермиона всем телом лежала на ней, словно боялась, что кто-то может отобрать у нее эту ценную вещь. Парень медленно вытягивает книгу в новой обложке. Он почти переложил ее в свои руки, как гриффиндорка резко просыпается и с криком вырывает свой подарок. Будто обезумевший зверь, прижимает ценную вещь к груди и выкидывает руку с палочкой впереди себя. Когда сонные глаза привыкают к свету и различают удивленного Драко, девушка медленно опускает пальцы на живот. Она снова ложится на диван пластом, еще сильнее прижимая книгу.
- Совсем уже с ума сошла? Да?
Совсем не холодный голос, не обвиняющий. Спокойный и слегка равнодушный. В его взгляде можно было прочесть маленькую заинтересованность происходящим, но не более. В этот день слизеринец был настроен положительно. Даже к таким, как Грейнджер.
Девушка промолчала, поджав губы. Она слышала голос где-то вдалеке. В конце длинного тоннеля, через который невозможно расслышать речь. Да ей и не нужно было все это. Какие-то мелкие проблемы ее не волновали. Ни что не могло огорошить Гермиону сильнее, чем то, что ее отец - инвалид. И это, скорее всего, на всю жизнь. И не понятно еще: придет он в себя после комы или нет? И сможет ли его голова работать? Или же головной мозг так же задет из-за спины?
Драко опустил взгляд на пол, где лежало небольшое письмо. Он, хмыкнув, глянул на девушку, которая лежала с приоткрытыми веками. Он медленно приподнял письмо, смотря, не видит ли Грейнджер. Но она пустым взглядом смотрела куда-то прямо. Наверное, на камин.
Костер успокаивал нервы и приводил девушку в состояние транса. Она непрерывно наблюдала за тем, как огоньки прыгают по бревнам. Они плясали в бешеном танце, характеризовавшие ее жизнь: невероятно быстрый темп, который не всегда приводил к хорошим последствиям. Неудачно прыгнешь, и все. Ты умираешь на черном дереве, который поглощает тебя. Да, ты убиваешь его, но и твоя жизнь уходит. Незаметно и очень быстро.
У Гермионы всплыли перед глазами образы маленьких фей, которые перелетали с дерева на дерево. Они были такими маленькими, почти не заметными. Существа дарили радость всем людям, в том числе и ей - бедной гриффиндорке. Грейнджер потянулась рукой к одной ветке, где сидела улыбающаяся фея в голубом платьице, но вместо этого пальцы наткнулись на что-то твердое. Гермиона моментально открыла глаза, отпрянув назад.
Новая волна гнева окатила ее с головой, будто на нее обрушилось ведро, которое висело над головой девушки не один час. Раскачиваясь из стороны в сторону, готовое вылить все содержимое наружу, облив при этом незащищенную Гермиону. И сейчас она кричала и метала за это. За то, что Драко посмел взять ее письмо и прочесть. За то, то его кошмарные глаза бегали по строчкам, адресованным ей. За то, что этот мерзавец влез в ее жизнь. Со злостью, она вырывает бумагу, порвав ее по краям.
- Теперь мы квиты, - спокойно бросает парень, выкинув кусочек листика в камин. - Ты же тоже…
- Как ты посмел?! - вдруг заорала девушка, подскочив на диване. Это было настолько резким движением, что она повалилась обратно. Голова сильно закружилась, и перед глазами появились черные пятна.
- Ты что делаешь? - возмутился Драко, на всякий случай отползая от нее подальше.
Гермиона действительно походила на ненормальную: запутавшиеся волосы, вырванные в некоторых местах; безумные глаза, испепеляемые каждый сантиметр, пуская снопы искр; дрожащие руки и подкашивающиеся колени.
- Зачем ты сделал это? - повторила она, смотря на парня ненавидящим взглядом. Грейнджер не моргала уже пару минут, и Малфоя это очень смущало.
- Что? Прочел?
Он совершенно не напуган, наоборот: в коем роде заинтересован. Не каждый день увидишь, как гриффиндорка теряет контроль над всем и просто поддается внезапному потоку эмоций. К тому же, его немного радовала подобная ситуация - сейчас он был нормальным и уравновешенным. И именно Гермиона раскрывала свои секреты эмоциями и поведением. Именно она открывала парню новые места, на которых можно было надавить при нужных ситуациях.
Драко прочитал письмо от начала до конца. Даже принялся за повторный круг, но эта истеричка заметила нежеланное действие, проявленное со стороны парня. Пусть она и была ненормальной, но Малфой помнил себя в этом состоянии: когда узнал, что его мать на грани смерти. Поэтому осуждать или презирать не мог ни в коем случае. Оставалось только проявить понимание и сочувствие. Помочь словами и успокоить бедную девушку. Так было бы правильно, и смогло бы уравновесить человека. Так сделал бы каждый, не будь он Малфоем.
Какой-то процент его сущности он понимал девушку и сожалел о произошедшем. Но это было настолько мизерным проявлением чувств, скрывающихся за безразличием и насмешкой… он был рад.
Тому, что Гермиона поняла, каково это, когда твое личное читают без спроса. Что поняла, каково это, когда лезут в проблемы, не касающихся других. Когда понимает, что такое знать, что одного из родителей может не стать в одну секунду - пусть только Господь распорядиться. Драко не хотел смерти ее родственникам, не подумайте. Просто легкая нахальная улыбка появилась на лице парня. Ведь мы никогда не поймем страдания других людей, пока не почувствуем то, что испытали они. Пока не окунемся в ледяную воду, в которую сует их жизнь. Такая несправедливая и суровая. Не подкупаемая и безжалостная. Убийственная.
- Прочел, - сказала она дрогнувшем голосом, сильнее прижавшись к подушкам.
- Ну-ну, - задумчиво ответил Драко, прокрутив в руках палочку. Очередного нападения Гермионы желательно остерегаться. Никто же не знает, что взбредет ей в голову снова. - Ты ведь сделала так же.
В здравом рассудке девушка бы согласилась. Но не сейчас. Не тогда, когда отец находится за чертой: жизнь или смерть. И все может решиться в одно мгновение. Не тогда, когда девушка тратила свои часы в пустую, когда могла бы проводить их с отцом или матерью. Не тогда, когда она готова была разрыдаться при любом неправильно обращенном к ней словом или взглядом. Теперь все без исключения гриффиндорка принимала в штыки.
- Зачем ты вообще пришел?
- Зачем? - он хмыкнул. - Я живу тут. И прошел бы мимо, если бы ты не разлеглась на весь диван, как бомж на лавочке.
Гермиона медленно спустилась на подушке, чуть ли не касаясь волосами пола. Ее рука скатилась вниз, но девушка быстро спохватилась, хватая письмо и книгу. Аккуратно положив их вместе, она смотрит на парня.
- Я не просила тебя помогать мне.
Драко долго смотрел в ее карие глаза. Зрачки быстро расширялись и уменьшались, словно придаваемые какому-то гипнозу. На лице застыла странная гримаса: ни то ярость, ни то горе. Но больше всего было заметно отрешенность. Потому что во взгляде не читалось осмысленных речений или планов, которые всегда находились в голове у Гермионы.
- А я что, помогаю?
- Не нуждаюсь в твоей компании. Можешь быть свободным, - проговорила она так холодно, что, казалось, огонь в камине прекратил свое движение. Замер на месте и не шевелится, ожидая, когда Снежная Королева вернет его к жизни.
Девушка поправила волосы и не сдержалась. Из глаз полились теплые, почти горячие, слезы. Они стекали в рот, слегка смягчая горло, что ужасно болело. Глаза закрывались и открывалась, словно все тело ужасно болело. Грудь вздымалась и опускалась. Вся ее сущность предалась огромной боли, и ничто не смогло бы излечить ее. Никакая мазь или лекарство не помогло бы заживить раны, ставшие размером с мужскую ладонь.
- Нет? Не нуждаешься? - Драко почти засмеялся.
Он прекрасно помнил свое состояние: это ужасное чувство, что все выходит из-под твоего контроля. Что все мысли несутся в неизвестность, и ты не можешь их остановить. Что все вокруг раздражает, и ты готов убить это все. Но, говоря по правде, Малфой нуждался в понимающем друге тогда. В том, кто смог бы прийти и успокоить. Пусть на это и ушел бы битый час, но парень бы знал, что есть кто-то, кто любит его в независимости от ситуации. Что в произошедшем виноват не сам парень - просто так сложились обстоятельства. Он просто хотел обнять кого-то и услышать: “Ты не виновен”. И, быть может, это успокоило бы слизеринца. Тихий шепот, приятное звучание слов. Но никто не дал это Драко, и он понимал, насколько Гермиона нуждается в этом. Хотя и бежала куда-то, скорее всего. Точно так же, как сделал сам Малфой: скрылся ото всех, не желая видеть никого. Зарываясь в свои мысли, погружаясь в свою проблему с каждой секундой все глубже. Ведь именно тогда, когда ты одинок, есть время, чтобы поразмышлять и подумать. И это убивает изнутри. Сначала больно царапается, о чем-то предупреждая. Затем уже дерет тело, разрывает на части. И тут уж убивает одним выстрелом в висок. Бум, и тебя нет. След простыл.
- Уйди, - хрипит она, тяжело вздыхая.
Девушке так больно и одиноко, что от присутствия парня становится еще хуже. Пустота внутри ее расширялась все сильнее, и Гермионе казалось, что еще чуть-чуть - и живот разорвется на части. Такая зияющая дыра, что смотри внимательнее: раз, и что-то проникнет внутрь. Чьи-то грубые слова, дурные вести. Все теперь ходуном проходило сквозь девушку, и она скручивалась на диване, пытаясь заслонить себя от этого мира.
- Ты же не хочешь этого, - прохладно отзывается Драко, но не спеша поднимается на ноги. Бросает быстрый взгляд на старосту и уходит к себе в комнату.
Гермиона продолжает смотреть на камин, слушая громкий стук каблуков парня. Он отдается в ее голове ужасным грохотом, и девушка мечтает, чтобы он поскорее закончился. Но эта мука продолжается так долго, что Грейнджер кричит в сотый раз за этот день, заслонив уши ладонями. Книга выпадает и опускается на пол, раскрыв страницы.
- Нет! - срывается на ор гриффиндорка.
Она не хотела открывать подарок. Она боялась читать этот текст, боялась вообще прикасаться к ней. И было бы лучше выбросить ее, но Гермиона просто не могла отодвинуть ее хоть на сантиметр от себя. Девушка бросается на пол, как умалишенная, закрывая листы телом. Она свисает головой вниз, пока звук от каблуков продолжает отдаваться в ее голове. Хотя обладатель “музыки” давно замер у лестницы, смотря на сожительницу.
- Хватит! - кричит она, сползая на красивый коврик.
Гермиона совсем одна - в этой огромной башне с открытым окном. Ветер ласкает кожу. Он намного теплее, чем был в лесу, и девушки приятно ощущать его прикосновения. Дуновение слегка успокаивает, возвращая в реальность. И гриффиндорка с радостью бы поддалась этому напору и вернулась бы в свою обычную жизнь: уроки, друзья, дежурства, уроки. Так по кругу, день за днем. И она была бы счастлива и стала ценить каждое мгновение. И перестала бы гоняться за какими-то идеалами - просто жила себе в радости, не забывая о родных. Гермиона смогла бы восстановить утраченное время. Смогла бы возвратить уют в их семью. Но просто не могла. Просто было невозможно больно от того, что случилось с отцом.
- Я ничего и не делаю, психованная, - спокойно произносит Драко, держась рукой за холодную стену.
Он внимательно наблюдал за тем, как девушка лежит на полу. Ее волосы шевелятся, закрывая то шею, то лицо, то плечи. Кажется, что Грейнджер похудела за эти два дня: ключицы выпирали сильнее обычного, лицо уменьшилось в размерах, а ноги стали совсем худыми и маленькими. Она выглядела, как незащищенный ребенок, нуждающийся в помощи. Ясно же, что Гермиона сама не придет в себя после некой потери. Что сама не сможет восстановить себя - для этого понадобиться другой человек.