Гермиона устало посмотрела на часы: пять часов утра. Заснула она где-то к трем, и осталось впечатление, что она и глаз не смыкала. Хотя так, наверное, и было: кошмары, от которых девушка просыпалась и моментально погружалась в страшный сон, наваливали еще большую усталость.
— Иди сюда, мой милый, — хриплым голосом пробормотала гриффиндорка.
Большой, не голодающий — в отличие от своей хозяйки — кот преодолел расстояние от тумбочки до кровати в три больших прыжка. Рыжие лапы быстро перебрались на теплое место, и кот умостился около головы девушки. Он тихо мурчал, пока длинные пальцы медленно поглаживали животное по животу.
Гермиона смотрела на стену, не думая ни о чем. Мысли словно пропали, и осталась лишь пустота — даже в голове, которая всегда была чем-то заполнена.
Вдруг молния прогремела над Хогвартсом, пустив сноп искорок. Грейнджер подскочила на месте, подбив локтем животное. Кот недовольно приподнял хвост, растопырив когти.
— Извини, — мягко проговорила она, переведя взор на рыжика. — Я случайно, — ее голос дрогнул, и Гермиона пождала губы, чтобы не расплакаться.
“Я не случайно, папа” - смутно пронеслось у девушки в голове, пока она пыталась остановить новую волну истерик.
“Не случайно”
Новый раскат молний, но на этот раз — никакой реакции. Лишь сдавленный крик и мягкое урчание. Кот подползал к хозяйке, охватывая ее своей заботой. Он лег на живот, словно думал, что у Гермионы болит именно он.
Да уж, огромная дыра была примерно там.
Сердце замерло, когда что-то странное послышалось за стеной. Не то сдавленное шипение, не то всхлип. Рука девушки замерла на толстой шерсти, уши навострились. Следующий этап был мощнее: крик раздался на всю башню, отлетая от стен.
Гриффиндорка встала на ноги, смахнув животное на кровать. То обиженно зашикало, но девушка не обратила на это внимания. Мелкими, бесшумными шагами, она подошла к своей двери, прислоняясь горячим лбом. И снова — тяжелый голос, молотом бьющий по голове.
Наверное, Драко снова снятся кошмары. Новые, сильные, плохо действующие. И девушка уже почти отворила дверь, потянув за ручку, как остановилась. Прижалась к стене и съехала вниз. Обхватила себя руками, надеясь на слезы. Но сейчас они не появлялись, и ей приходилось лишь глотать воздух, тяжело дыша.
Они — совершенно одни, брошенные на растерзание судьбы. Одна — в вечном омуте странных ощущений: виновата, нет. Другой — всю жизнь убивающий для сохранности себя и своей семьи. И, когда кажется, что пришел отдых, колесо крутится вновь. И две белки продолжают бешеный бег — по кругу, возвращаясь к одному и тому же. Уже не в состоянии остановиться и сделать передышку.
— Отец! — вырывается у нее.
Девушка резким движением поднимается, пошатнувшись на ногах.
“Дура. Тупая, безмозглая дура!”
Девочка, думающая лишь о себе: о ее чувствах, о ее боли. Совершенно не интересующаяся тем, как папа, как его мать. Отец все еще в реанимации, а жена его? Все также плачет над постелью, роняя соленые слезы на сжатую руку. Просит не умирать, не оставлять ее.
Гриффиндорка бежит к столу: садится, сбрасывает учебники на пол. Достает лист, макает перышко в чернильницу. И приступает к написанию письма.
Что?
Просит прощения, сожалеет. Спрашивает о состоянии, просит прощения. Говорит, что сама нормально — очень за отца переживает, просит прощения. Пишет, чтобы мать как можно скорее написала ответное письмо, просит прощения. Прощается и просит прощения.
Когда она отдает письмо сове — видит, что бумага промокла. Хм… Гермиона и не заметила, как плакала над строками, умоляя о пощаде.
Было семь утра, когда гриффиндорка осторожно шагнула в гостиную. Она не хотела, стыдилась, боялась видеть второго старосту — убитого горем и страданием. Грейнджер и своих несчастий хватало, так еще и этот нарисовался.
К счастью, никого около камина и вправду не оказалось. Тихими шажочками девушка зашла в ванную.
Странно — она показалась старосте незнакомой, чужой. Сколько она не была здесь, в комнате с успокаивающими тонами и приятной водой?
Гермиона небрежно сняла одежду, принимаясь зашивать ее, наставив древко на юбку и блузку. Когда они приняли более-менее приличный вид, Грейнджер залезла в ванную. Только сейчас она поняла, как плохо от гриффиндорки пахло. Скажем прямо: несло.
Простояла она там, кажется, целую вечность: отмыть три слоя грязи, пыли, земли, снега и листьев оказалось не простым делом. Помыла голову, поливая пару раз шампунем с ароматом клубники. Почистила ногти, придавая им округлую форму. Расчесала высохшие кудри, заплетая их в косичку непослушными пальцами.
И — о чудо — в зеркале стояла красивая, молодая, чистая девушка. Со светлой кожей, слегка опухшим лицом и красными глазами, но аккуратная. Прежняя Гермиона.
Грейнджер покрутилась на месте, рассматривая свое тело: сплошные синяки и раны покрывали его. Кожа присосалась к ребрам с такой силой, что их можно было бы разглядеть, наверное, под рубашкой. Ноги не соприкасались между собой, образовывая пространство, через которое квоффл смог бы пролететь.
“Ничего, — пообещала девушка себе, — я вернусь к прежней жизни, и все будет, как раньше”.
“Не будет, — прошептал внутренний голосок в ее голове. — Не будет”.
Гермиона потянулась к одежде, что висела на стойке — другой, новой. Эту она уже давненько не меняла, на удивление. Как оказалось, в достаточно облегающей рубашке она выглядела еще более худой. Нет, даже тощей, с выступающими ребрами. Они прямо-таки врезались в кожу и теперь виднелись из-под одежды. Вздохнув, гриффиндорка заправила рубашку в юбку и надела черную мантию. Хорошо, что в школе есть такая накидка — в ней Грейнджер выглядела еще очень даже ничего, учитывая то, что ткань охватывала ее тело, но была достаточно свободной.
Девушка тихо открыла дверь, но та, как на зло, заскрипела на всю гостиную. Гермиона ударила себя рукой по лбу, поднимаясь на носочках. Быстрыми, почти летящими шагами (нет, прыжками) она понеслась в свою комнату.
“Хоть бы его не увидеть. Хоть бы его не увидеть. Хоть бы его не…”
С грохотом она забегает в свою комнату, облегченно выдыхая. Прислоняется к холодному окну и благодарит неизвестно кого за то, что в это утро девушке посчастливилось не встретить второго старосту.
Легкий порядок в голове Гермионы быстро рассеиваться, когда она добирается до учебников — ни один урок не сделан, а сегодня темные искусства, зельеварение и история. Хорошо, хоть день облегченный — все идут в Хогсмид, уроки сократили.
Грейнджер могла бы по-быстрому сделать домашнее задание, не сходив на завтрак, но она даже не знала его. Не знала ни одного гребанного домашнего задания.
Ругнувшись про себя, она сложила сумку, размышляя над тем, не попросить ли у мальчиков списать. Да, девушка думала над тем, сможет ли за завтраком переписать все себе в тетради. Но, как оказалось, времени для сборов было слишком мало, и Гермиона бежала по коридорам, уже боясь опоздать на завтрак.
Быстрыми шагами она прошла в большой зал, мельком пробежав по ученикам, сидящим за вражеским столом, взглядом. Пэнси, Блейз, Крэбб. Белую голову она не нашла, зато взгляд остановился на другом сидении — там находился брюнет, учтиво разговаривая с какой-то девочкой напротив. Он быстро ел, иногда смотря на гриффиндорксих учеников, словно пытаясь найти там кого-то. Но, разочарованно вздохнув, обращал свой взор обратно на когтевранку. У нее были длинные русые волосы, раскосые зеленые глаза и тонкий, прямой нос. Кажется, Гермиона видела ее впервые.
Грейнджер мгновенно сдвинулась с места, продвигаясь к своему столу. По дороге девушка постоянно поправляла свою юбку, будто та задиралась. Теребила заколку на волосах и трогала плащ, поглаживая значок.
Она с силой бухнулась около Рона, сев спиной к когтевранскому столу. Девушка стала быстро накладывать каши и наливать яблочный сок, положив учебники на стол. Разрезая ножичком пищу, она забрасывала ее в рот вилкой, смотря куда-то в сторону. Ела Гермиона быстро, словно куда-то очень торопилась, хоть на деле даже не помнила, что за урок у них первый.
— Гермиона?.. — наконец позвал Гарри, который замер напротив.
Друг накручивал волосы на палец, держа в другой руке газету. Он решил, в который раз, порадовать себя новостями — теперь уже не о нем, а о Гермионе. Раньше Поттер непременно поделился бы ими с подругой, но теперь сомневался — стоит ли? Никто не знает, как она отреагирует на это. А терять, и без того ухудшенное общение не хотелось.
— О, Гарри! Привет, — улыбнулась она, посмотрев на соседа. Сделав вид, что только заметила его, продолжила: — Как настроение, учеба?
Рон изумлено глянул на Поттера, обменявшись с ним вопросительными взглядами. Первый прошептал губами: “Она сошла с ума?”, но брюнет лишь пожал плечами, внимательно изучая Гермиону.
— Ты издеваешься? — поинтересовался Уизли, отодвинув свою пустую тарелку в сторону. Он многозначительно глянул на гриффиндорку, подняв подол своей мантии с пола. — А?
— Я? — девушка сделала вид, будто поперхнулась. На деле, она продумывала в голове последовательность его вопросов и своих ответов. “Что сказать?”
— Ну, не я же, — фыркнул рыжий.
Ему ужасно не нравились подобные разговоры — бессмысленные, нагнетающие и приводящие к очередной ссоре. Не хватало Рону подруги, и ничего нельзя было поделать с этим. Пусть они ругались, обижалась друг на друга раньше, но общались. Знали секреты друг друга и понимали — чтобы ни случилось, их троица всегда будет вместе, защищать и помогать. Но сейчас этого не было. Рон остался вдвоем с Гарри, и от этого сердце сжималось. Грейнджер стала неотъемлемой частью в их дружбе, и мир без нее казался каким-то другим, неправильным. Более того, она изменилась и отдалялась от них, скрываясь неизвестно где.
— Рональд, у меня все хорошо. Если ты имеешь какие-либо претензии ко мне — пожалуйста, я вся внимание, — медленно, взвешивая каждое слово, ответила девушка. Она даже отложила вилку, повернувшись к другу. — Ну?
— Тебе с самого начала начинать? — шикнул Уизли, сверкнув глазами. — Хорошо, прекрасно! — не дождавшись ответа, прикрикнул он. Но, по обычаю, оглянув зал, опустился на октаву ниже. — Во-первых, ты отдалилась от нас. Не общаешься, не гуляешь. Не спрашиваешь, как мы и что. Ты же даже не знаешь, что произошло с Гарри! Но это не важно, — отмахнулся он на удивленный взгляд соседа. — Тебя ведь это не волнует, так?..
— Во-вторых, — встрял Поттер, передвигаясь ближе. — Ты вечно пропадаешь где-то. И, поверь, библиотеку мы проверяли, — заверил ее друг, многозначительно кивнув. — Ты избегаешь нас, прогуливаешь уроки. Гермиона, мы волнуемся. Что происходит, скажи нам?
— Мальчики… — она слегка улыбнулась. Вот они, настоящие друзья — те, кто и вправду волнуются за нее. А Гермиона и не ценила этого раньше, вечно размышляя о том, как одинока она. А вот нет — нужно было просто оглянуться назад, чтобы увидеть преданных Гарри и Рона.
— Нет, ответь нам! — воскликнул Уизли, настроенный менее дружелюбнее Поттера. — Что, что? В чем причина?
— Ты не хочешь общаться с нами? Если это так, то прямо и ска…
— Нет, Гарри, дело не в вас, — смутившись, пробормотала девушка почти себе под нос.
— А в чем, Гермиона, в чем? Больше не доверяешь нам? Или просто не хочешь общаться?
— Я же сказала, что дело даже не в вас.
- Так в чем причина? Почему ты вечно говоришь загадками? — почти крикнул Уизли, топнув ногой. Яблоко покатилось со стола, падая на пол.
Бум, бум.
Двери снова отворяются и медленной, красивой походкой входит Малфой. С расправленными плечами, ровной спиной. Как всегда вздернутым подбородком. Волосы зачесаны еще сильнее обычного.
Гермиона замерла на месте, сжав в руках стакан с соком. Напряглась, следя взглядом за парнем. Перестала дышать, не отрывая глаз от белого, бледного лица.
Бум, бум.
Выжидающе, на что-то надеясь, продолжает глазеть на Драко. Как он садится за свой стол, на свое место. Натянуто улыбается Пэнси, заводит разговор с Забини. Шутит и берет зеленое яблоко. Делает все, только не смотрит на Гермиону. Даже не приближается взглядом на десять сантиметров.
Девушка быстро отворачивается, заливаясь краской. Да на что она вообще надеялась? Что этот самовлюбленной идиот глянет на гриффиндорку в окружении своих друзей? Пха-ха-ха, вот так шуточки пошли.
— Кажется, я понял, — слегка растянуто, обижено проговорил Поттер, все это время так же следивший за слизеренцем. — Кажется.
— И что ты понял? — задал вопрос Рон, который в это время лазал за яблоком под стол. Пару раз подув на него, положил обратно на тарелку, быстро глянув на стол профессоров.
— Что все дело в этом паршивце. Да, Гермиона?
— Что? — отдернулась она, посмотрев в зеленые глаза Гарри. — Ты что-то сказал?
Но гриффиндорка все слышала, с первой по последнюю строчку. Просто не знала, что ответить на это. Врать своему лучшему другу было так тяжело и непросто для девушки. К тому же, она и не хотела делать этого. А рассказать всю правду — черт, останавливало что-то. Что-то сильное и оттягивающую Гермиону от парней.
— Я так и думал, — закинув картошину себе в рот, пробубнил Поттер, снова закрываясь газетой.
— Что думал? — с нажимом, изображая непонимающую, произнесла девушка.
Но гриффиндорец продолжал игнорировать ее, бегая глазами по строкам.
“И: — Наверное, тяжело тебе после смерти отца, да?
Г: — Да, очень. Я скучаю по нему и…
“Она всплакнула, — пишет Рита Скитер, — было видно, что Гермиона еле держится. Но я продолжила разговор, надеясь не слишком давить на нее.
И: — Что, маленькая?
Г: — Я чувствую, что виновата”.
— Что это ты читаешь? — перегнувшись через тарелки, настоящая девушка, сидящая около Рона, выхватила листы, зло посмотрев на друга. — Тебя же это так отвлекает. Да, Гарри?
Он лишь поджал губы, прожевав еду. Внимательно смотря на подругу, он мысленно пару раз ругнулся.
Вначале Гермиона читала, нахмурив брови. Затем ее рот слегка приоткрылся, а глаза в бешеном ритме бегали по строкам. И в конце, цокнув языком, она отбросила газету на противоположный конец стола. Страницы слегка порвались, останавливаясь около Джинни. Рыжая только заметила подругу и уже хотела помахать ей, как чья-то фигура нависла над ней.
— Если ты думаешь, что я как-то буду реагировать на это, то ты… — начала Грейнджер, но запнулась, заметив более интересное действие.
Той фигурой, что горой нависала над Джинни, оказалась та самая девушка, сидящая напротив Ленни. Она села около Уизли, подвинув парня рядом с ней. Одарив всех удивленных гриффиндорцев улыбкой, девушка начала разговор:
— Что пишут? — ни к кому не обращаясь, спросила она. Голос был холодным, заинтересованным, но слегка отстраненным. — Ах, мы не познакомились? — заметив приподнятые брови не своего факультета, ответила она. — Хм… что же это вы — ни разу не замечали меня на уроках?
— Ты никогда не была у нас, — ответила Джинни, скрестив руки на груди.
— Девочка, я не с тобой говорю. Я постарше тебя, не беспокойся, — кивнула Уизли, которая заморгала ресницами, приоткрыв рот. — Муха влетит, — легонько ударив по подбородку, весело продолжала она. — Ну, что ж. Я, по случайности, села не туда. Здесь курс помладше, видимо, — засмеялась когтевранка, поднимаясь с “отвоеванного” места. — О, — в звуке сложились ее губы, когда девушка увидела Гермиону. Гриффиндорка отшатнулась назад, наткнувшись на Невилла. — Я искала тебя.
Размашистыми шагами она пересекла небольшое расстояние, подходя к свободному месту около Грейнджер. Казалось, что многие ученики замолчали, потому что в зале стало заметно тише. Что это — простая когтевранка вызвала такое?
— Кто это? — прошептала Гермиона другу, который завороженно наблюдал за девушкой.
— Новенькая. Сидела на домашнем обучении, а затем ее родители поменяли свое решение. Конечно же, не без Министерства, ее папа — какая-то важная шишка там.
Девушка округлила глаза, быстро глянув на Гарри. Про домашнее обучение и приход в школу после годовых пропусков она читала, конечно же. Но это были единичные случаи, когда у семьи были какие-то проблемы, или ребенок отставал в развитии. Ни на первое, ни на второе эта дамочка не походила.