Гермиона извивалась под Малфоем, словно змея, приспосабливаясь к новым действиям со стороны парня.
И вновь охуительно приятно находиться так близко к ней, позволяя себе то, чего Гермиона не разрешала другим.
Целуя ее, вжимая в стену, оставляя засосы на бледной коже. Заставляя девушку вскрикивать, растворяясь в ощущениях, прижимаясь плотнее к аристократу.
И это чувство, будто бы нет ничего прекраснее, чем стоять здесь — рядом с Грейнджер. Нет ничего прекраснее, чем солоноватый вкус ее кожи, ее красных губ, запаха шоколада. Такого родного, приторного.
И обо всем можно забыть. Рядом с ней — грязнокровкой.
Мысль это больше не была пугающей.
Грязнокровка? Ну и черт с ней!
Она чувствовала, что еле держится на ногах. Голову словно сносило куда-то, и мысли становились легкими.
Девушка с силой впилась в губы Драко и почти прошептала:
— Я… не могу… стоять…
Резким движением он подхватывает ее на свои бедра. Она скрепляет ноги за его спиной, прижавшись всем телом к нему.
Руки неумело расстегивают пуговицы и отбрасывают рубашку в сторону. Запрокинув голову, Гермиона тяжело дышит, а затем улыбается.
Быстрыми шагами он идет в свою спальню, сжимая свободной рукой ее грудь. Спускаясь пальцами по ее телу, мягко хватая за волосы и стягивая их вниз.
Возбуждение ударило с такой силой, что парень почти бросает девушку на кровать. Она со стоном касается простыней и забвенно смотрит за тем, как он скидывает штаны.
Охуеть.
Охуеть можно, как он хотел ее.
Снять к чертям эту ненужную одежду, выбросить ее подальше. И, наконец, вновь понять, что она — только его.
Собственность, принадлежность.
Похер. Главное — его.
Набрасывается на хрупкое тело, как волк на добычу, и быстрыми движением, чуть ли не разрывая ее мантию, скидывает ткань с кровати. Проникает длинными пальцами под рубашку и вынимает пуговицы из-под затяжек.
Гермиона выгибается на простынях, протянув руку к его волосам. Почти до боли сжимает их, оттягивая голову в сторону.
Быстрее. Быстрее, черт побери, делай это.
Он пробирается к лифчику, и тот летит в неизвестном направлении, ударяясь о стену.
Касается ее груди, а затем ртом оставляет засосы на всем теле.
Кажется, что вселенная девушки сейчас взорвется от всего этого.
О, Мерлин.
Как ему хотелось вновь ощутить ее плоть: тощую, исхудавшую.
Но ее.
Оставляет мокрую линию поцелуев, опускаясь в интимную зону. Стягивает юбку с колготками. Грубо целует ноги, прикусывая кожу.
— Тебе нравится? — заведенно спрашивает он, оторвавшись на секунду. — Нравится?
Она не в силах даже ответить. Только быстро кивает головой, лишь бы он продолжал.
Улыбаясь, Драко снимает трусики. Облизывает губы, и на лице читается неподдельное блаженство и торжествующее наслаждение.
— Ты понимаешь?..
Он не заканчивает, потому что девушка сильнее тянет его за волосы. Прогибается, будто стоит на мостике, и сдавленно шепчет:
— Хватит говорить.
Тот лишь сильнее улыбается, проводя пальцами по ее паху.
Громкий стон раздается на всю комнату, проникая в его голову. Он отвечает тем же, чувствуя тугой ком внизу живота.
Что он сейчас сделает с ней, черт побери. Как он сейчас ее…
Девушка почти бьется в конвульсиях, когда длинные пальцы проходят вовнутрь, начиная быстрые движения.
— Тебе хорошо, Грейнджер? А? Отвечай, — протяжно произносит тот, сильнее давя в нее.
Она не отвечает, лишь сильнее кричит, извиваясь на простынях. И этого достаточно, чтобы он зарычал, как зверь.
Какая она сексуальная.
Голову срывает от одной мысли, что все это — его. Только, блядь, его. И никогда не будет ни Страцкого, ни Уизли, ни кого-либо еще.
Парень убирает руку под протяжный вздох, и целует внутреннюю часть бедра.
Кажется, что она рассыпается на тысячи мелких частичек, когда он поднимается выше, раздвигая ее ноги в стороны.
Его плоть уже горит, как раскаленная. Таким теплом можно было бы затопить тысячи домов.
Главное — держаться, чтобы не сделать слишком больно ей.
Она снова стонет, как только пальцы касаются груди, словно ледышки.
— Прошу, скорее.
Но он не торопится, словно играя с ней.
Даже сейчас.
— Ты правда хочешь?
Уже не в состоянии ответить, только сильнее впивается ногтями в волосы. И стонет.
Он наклоняется к девушке, покрывая ее вскрики губами. Заглатывая эмоции своим языком.
Как же ты сексуальная, Грейнджер. Если бы ты только знала.
Она спускается ниже, стянув его боксеры. Руки дрожат, а ноги деревенеют, и она почти умоляюще смотрит в веселые серые кристаллики.
Кажется, он веселится.
Но до того момента, как резко, болезненно, входит в нее.
Протяжные стоны сливаются воедино. Она закидывает голову назад, протянув руки к его лицу.
Легкая боль проникает ей под кожу, но в следующее мгновение невероятное чувство того, что ей хорошо.
Невероятно-неописуемо хорошо.
Никогда и ни с кем ей не будет так.
С каждым ее вскриком, он ускоряет темп, чуть ли не вбивая ее в кровать. Девушка вскоре приспосабливается к его движениям и пытается бедрами помочь этому.
— М-м-м, Грейнджер, — шепчет тот с вылетающим из груди стоном.
— Скорее.
Опираясь локтями в перину, он движется так быстро, что Гермиона не успевает дышать под потоками его поцелуев.
Он сжимает ее грудь, жадно, дико целует. Она же оставляет длинные царапины на его спине своими маленькими ручками.
— Драко…
Мысли разбегаются и не желают сойтись во что-то единое.
Он чувствовал ее разгоряченную плоть и продолжал так сильно, так старательно.
— Я… больше… — она скрипела зубами.
Лицо полностью стало красным, когда девушка достигла высшей точки блаженства. Ее глаза резко распахнулись, и Драко, прохрипев сиплым голосом, вышел из нее.
Тело обмякло на кровати вместе со стоном. Показалось, что она вмиг собралась в одно единственное чувство — расслабление.
Девушка не могла пошевелить ни единым мускулом, пока он горой возвышался над ней.
— Понравилось? — прошептал тот. — Тебе понравилось?
Она еле покивала головой, и улыбка, наконец, прорезалась на ее уставшем лице. Гермиона была рассыпана по этой комнате и смогла бы собраться только завтра, где-то, когда-то.
— Я люблю тебя, — тихо говорит.
И касается любимого идеального лица рукой, зарывшись в платиновые волосы.
Спасибо.
***
Солнце проникало в зал длинными яркими лучами. Впервые за столько дней оно вышло из-за туч, позволяя людям насладиться явлением. Будто показывало, как без него может быть плохо и тоскливо.
Девушка в пол уха слушала разговор друзей, ковыряясь ложкой в каше. Она косилась на другой ряд, где уже сидел Драко. Они пришли в Большой зал в разное время, решив не пускать лишних слухов. Голова и так кипела ото всех сплетней, что ученики любили пускать.
Ей было приятно наблюдать за тем, как парень иногда бросает задумчивый взгляд в ее сторону, а затем продолжает общаться с Блейзом. Редко ухмылялся или же хмурился, говоря что-то.
Гермиона отметила, что Пэнси выглядела весьма удрученно: все время молчала и косилась на гриффиндорку.
Ну и пусть. Хоть бы не раздулась от злости.
Она перемешала еду в тарелке и отправила себе в рот приятную кашу. Впервые девушка отметила, что за этот промежуток времени, ей приятно кушать. Казалось, что пища обволакивает, насыщает, дает энергию.
Вдруг что-то твердое стукнуло девушку по лбу, и та от испуга выронила столовой прибор.
— О-ой. Прости, я случайно. Тебе больно? — выговорил Рон, изумлено глядя, как Гермиона потирает ушибленное место.
— Нет, нормально, — ответила она, посмотрев на персик, который отлетел от ее головы и теперь мирно покачивался на столе. — Тренируешься перед уроком?
— Это я с Гарри поспорил. Неважно, в общем, — виновато сказал он и с упреком покосился на Поттера, будто тот был причастен к этому случаю.
— Ладно, — равнодушно бросила Гермиона, убирая руку от лица. — Шишки нет?
— Нет, — ответил кто-то из-за спины звонким голоском.
Джинни бухнулась на лавочку, положив около себя сумку. Она села напротив девушки, улыбнувшись ей.
— Привет, — мило отозвалась Грейнджер. — Как ты?
— Неплохо.
Младшая Уизли посмотрела на Гарри, который в этот момент ерзал на месте, словно его что-то смущало. Щеки залились красным румянцем, и Поттер попытался прикрыть лицо руками, делая при этом вид, что смотрит куда-то в другую сторону стола.
— Эй, Гарри, — позвала его в этот момент рыжеволосая, дернув за руку. — Если ты меня ищешь, то я здесь.
— Джинни! — он обернулся и расширил глаза, как будто только понял, что она появилась.
— Джинни, — подделав его восторг, согласилась девушка.
— Как дела?
Гермиона в изумлении посмотрела на Рона, который в этот момент хмуро ел булку. Он смотрел в одну точку перед собой, словно не замечая прихода сестры.
— Что происходит? — шепнула она ему на ухо, пока Гарри переговаривался с девушкой.
— Да… — многозначительно ответил Уизли, махнув рукой.
Гриффиндорка пожала плечами, возвращаясь на свое место. Она внимательно оглядела подругу: та торопливо завязывала хвостик на голове, в это время слушая, что говорит ей Поттер. Он продолжал сидеть с красным лицом и постоянно поправлял очки, что и так правильно сидели на его носу.
— Пойдем в Хогсмид? — спросила она, достав резинку изо рта.
— Можно, — отозвался Гарри, который даже сейчас старался смотреть мимо компании.
— А когда собираются идти? — поинтересовалась Гермиона, поправляя выбившийся волосок из гульки.
Она потянулась за стаканом сока, и Уизли вежливо помог ей достать его, при этом сковано улыбнувшись. Девушка ответила ему тем же, но, сев на место, не удержалась и закатила глаза.
Ей казалось, что лицо так и кричит: “Рон! Не трать на меня время. Ничего не выйдет, извини”. Но, кажется, для него это было непонятно, судя по тому, какой комплимент он завалил ей с утра, когда они с Гарри подсели к ней за стол.
“ — Ты так… хорошо прическу сделала сегодня, — сказал он, не обратив внимание на смешок Поттера, усаживающегося на противоположную сторону”.
Удачные попытки, однако. Ничего сказать нельзя.
— В субботу, кажется, — ответила Джинни, вырвав девушку из мыслей. — Так что, идем?
— Да, — ответила Гермиона. Погулять с друзьями ей хотелось страшно, а эта вылазка была отличным способом осуществить желание. — Только если этой Марии не будет, — покривилась гриффиндорка, кинув презрительный взгляд за спину.
Русоволосая восседала на своем месте, как будто сидела не обычная девочка-шлюха, а настоящая царица, и возразить нельзя. Локоны аккуратно лежали на плечах, глаза блестели зеленым сиянием, а на лице была словно приклеенная красивая улыбка.
Гермиона, как бы она не “любила” Финч, не могла не отметить, что когтевранка обладает невероятной красотой: длинные волосы, отливающие золотом, зеленые большие глаза, тонкий носик, широкая улыбка и полные губы.
Наверное, половина, если не больше, школы уже влюбилась в нее и теперь подтирала девушке все, что только можно было подтирать. А та только и была рада этому — уж такой характер.
Гриффиндорка от досады со скрипом провела ложкой по тарелке, но затем заметно потеплела.
Пусть половина школы и бегала за Финч, но один человек точно не делал этого. И сейчас этот человек сидел за слизеринским столом, уплетая вторую порцию салата, отправляя ее мелкими кусками в рот.
И пусть Мария обзавидуется.
— Это точно, — хихикнула Джинни, кивнув головой.
Неприязнь младшей Уизли к Финч можно было заметить невооруженным глазом: как та смотрела в сторону русоволосой, как менялось ее лицо при виде девушки.
Пусть когтевранка и пользовалась спросом среди парней, из “подруг” наблюдалось только трое. И то, они носились за ней, как умалишенные, подтирая слюнки. Все остальные — наверное, просто были не достойны общения с Финч, раз обсуждали ту по углам и смотрели с неприязнью, когда она проходила.
Но Гермиона заметила одно странное свойство этих барышень: пусть за углами они и говорили ужасные вещи о новенькой, но в ее присутствии улыбались и потакали всем ее словам.
И чего ради спрашивается.
Непонятно.
По крайней мере, гриффиндорке, которая вновь улетела в мысли своего сознания.
И пусть, пусть Марию любят все! Главное, что Драко остался к ней равнодушным.
Ну, кроме того вечера, когда привел ее в гостиную. Но, как говорится, с кем не бывает — на грабли наступаем.
Гермиона вдруг заулыбалась, подумав о том, что во внешности проигрывает Финч, но все же Малфой с ней. Значит, для парней не всегда важна только внешняя оболочка, иногда они заглядывают и в душу. Потому что Мария явно не смогла бы создать такой уют парню, как делала это гриффиндорка.
Хотя… быть может, Драко тайно считал, что и Грейнджер не такая уж и страшная? А наоборот: очень привлекательная?
От всего этого улыбочка появилась на лице, а румянец покрыл щеки.
— Ты чего? — удивился Рон, заметив перемену в ее настроении.
— Да так, — ответила Гермиона и попыталась скрыть эту радостную гримасу. Она отметила, что, наверное, действительно выглядит глуповато, улыбаясь неизвестно чему.
— М-м-м, — протянула Джинни, взяв чашу со стола.
Она поджала губы и махнула в сторону Малфоя, расплывшись в ухмылке. Гермиона отрицательно замахала головой, в ужасе проследив за ее взглядом. Но Уизли продолжала сидеть с таким же выражением лица и отказывалась верить в немые отрицания подруги.
— Кофе? — еле сдерживая смех, спросила она.
— Кофе, — зло ответила девушка и взяла протянутую чашку, позабыв о стакане с соком.
Сделав глоток, она не удержалась о того, чтобы не закрыть глаза. Вкус так напоминал запах Драко, что это послужило еще одной причиной ее хорошего настроения.
Сегодня в зале была относительная тишина, если сравнивать со вчерашнем днем. Профессора сидели на своих местах, иногда скептически наблюдая за тем, как кто-то из учеников подходит к Рону и похлопывает по плечу, а затем по рядам проходят волны смеха.
Так случилось и сейчас: раз в десятый за двадцать минут к их столу подошел неизвестный паренек и сказал:
— Молодец, так держать!
Потом он скрылся, а вереница его друзей разразилась хохотом, и в итоге они ушли, не скрывая насмешек.
— Не обращай внимания, — посоветовала Гермиона другу.
Чувствовала она себя неважно из-за сложившейся ситуации. И даже казалось девушке, что виновата в этом именно она. Да, схватил письмо Гойл, но прочитанное было адресовано ей, соответственно, конфуз произошел из-за гриффиндорки.
Это было глупостью, но она не могла выбить из головы эту дурь.
— Я и не обращаю, — уныло отозвался Уизли.
Он со злостью ковырнул третью булочку, стряхнув пудру на стол, и впился зубами в тесто.
Девушка поморщилась, отрываясь от этого приятного зрелища.
— Тряпка, — вдруг бросила Джинни, сделав глоток из чащи.
Она положила ногу на ногу, поправляя свой длинный хвост.
— Что? — не понял Гарри, который до этого упорно избегал смотреть на нее, копошась в сумке.
— Говорю, что Рон — тряпка.
Друзья удивленно глянули на нее, застывши на своих местах. Гриффиндорка, поведя бровью, спросила:
— Что? Я что-то не то сказала?
— Джин, он — твой брат… — отрицательно покачала головой Гермиона.
Да, держался Уизли не лучшим образом, но это не давало его сестре права выражаться подобным образом. К тому же, она никогда не испытывала подобных насмешек, поэтому не может знать наверняка, что ощущает человек в эти минуты.
— Вот именно, — зло отозвалась она. — Он — мой брат. Что хочу, то и говорю. Тем более, это правда, и вы все это прекрасно знаете.
Джинни схватила свою сумку и, перекинув ее через плечо, взяла банан. А затем, не попрощавшись, заторопилась куда-то. Помахав Дину, выходя из зала.