— Это я его задержал, — отозвался Снегг, стоящий перед Драко.
— Надеюсь, — приторно продолжила она, — на то были веские причины?
— Весьма.
— Что же, впредь попрошу не опаздывать. Мисс Грейнджер даже пришлось ждать, — глаза-бусинки посмотрели на девушку.
Драко слегка поддался вперед, чтобы ее увидеть. И действительно, “гордость” школы была в кабинете, однако сидела в кресле у камина. Он не заметил ее сразу, потому что темная фигура Снегга закрывала ему вид на ту часть кабинета.
Грейнджер, тихо кашлянув, перевела взгляд с Северуса на него и поджала губы. Затем опустила голову, поправив неопрятные волосы.
Он даже представить себе не мог, что такого страшного случилось, что эта женщина-жаба позвала его и грязнокровку. Или они что-то не то сделали во время дежурства, или это было задание для старост.
Он понадеялся, что все же они провинились как-то, потому что делать что-то совместное с Грейнджер, кроме как патрулировать школу, было бы сущим Адом.
Да его могло бы стошнить от нее так же, как и от этого кабинета с ядовито-розовым цветом.
— Вы можете быть свободным, Северус. Спасибо, - она коротко кивнула на раскрытую дверь за спиной Драко, вновь улыбаясь дурацкой улыбочкой идиота.
Профессор, холодно посмотрев на нее, кивнул головой и, даже не глянув на ученика, покинул кабинет. Видимо, от этого взгляда Снегга, к которому уже привыкли все, она была не готова, потому что все еще удивленно наблюдала за удаляющейся фигурой. Затем, взяв себя в руки, женщина заулыбалась и “по-доброму” смотрела то на Гермиону, то на Драко.
Первая сжалась в кресле, желая раствориться на месте. Мало того, что она приперлась раньше и выслушивала “интересные” истории от Амбридж, так еще и человек, которого они так ждали, был Малфой.
К сожалению, она даже представить себе не могла, зачем их здесь собрали. Вроде как, ничего плохого они не сделали. По крайне мере, вдвоем.
Она хмыкнула. Они ничего не делали вдвоем, так что это вариант можно было бы смело вычеркивать.
— Хочу сообщить вам радостную новость! — весело начала она. Гермиона покосилась в сторону Драко и еле воздержалась, чтобы не засмеяться.
Потому что это не человек стоял, готовый выслушать “радостную новость”, а статуя из музея. У него было совершенно отстраненное выражение лица, словно оно окаменело. Глаза холодно смотрели на женщину, которая все сидела с улыбочкой. Его подбородок был гордо поднятым вверх, плечи расправлены, а руки засунуты в карманы.
Он прохладно перевел взгляд на Гермиону, но, как только Амбридж снова заговорила, так же безразлично вернулся к ней.
Фу, Грейнджер. Тебе нельзя даже смотреть в его сторону.
Фу-фу-фу.
Его раздражали ее спутанные волосы, которые выглядели, как сено на голове. И то — в разы хуже. Это маленькое лицо, которое делало умный вид. Карие глазки, которые периодически глядели на него.
Фу, блин. Его даже передернуло от мысли, что эта грязнокровка смотрит на него.
— Министерство в этом году решило ввести новые правила. Они заключаются в том, что мы должны были выбрать двух главных старост, а в конце года определиться, кто же из двух учеников является действительно лучшим.
Он бросил короткий взгляд на Гермиону, которая увлечено слушала.
Что, хочешь стать лучшей, Грейнджер? Тебе до этого звания, как Англии до Америки.
— Двух лучших старост мы выбрали, — Амбридж быстро перевела взгляд с него на нее и обратно. — И это вы!
Гермиона закусила губы и непроизвольно глянула на Драко.
Что это могло значить? Она не читала этого в “Истории Хогвартса”. Из года в год было двое старост с одного факультета, которые должны были следить за порядком и выполнять определенные инструкции. Но об этом девушка слышала впервые.
И что им вообще нужно было делать?
– Я сейчас все объясню, — она вернула внимание Гермионы. – Вы – лучшие ученики школы. Вы – гордость школы. И все должны знать, что вы, в какой-то степени, особенные.
Что?
Драко скривился. Кто здесь особенный? Эта Грейнджер, что ли?
Не смешите. Ее “особенность” заканчивалась на том, что она днями проводила свое время в библиотеке. А то, что она грязнокровка, явно нельзя было назвать чем-то уникальным.
Грейнджер особенная.
Никогда в жизни ему не было так смешно.
— От того, как вы проявите себя в дальнейшем, будет зависить, кто одержит победу и станет одним единственным лучшим учеником. Вам придется побороться за этот титул.
Побороться, он извинялся, с кем? С этой грязнокровкой?
День приобретал новые краски. Делался с каждой минутой все лучше и лучше.
— И, самое главное — вы будете жить в Башне старост. У вас есть отдельная Башня, с двумя комнатами, гостиной и душем.
***
Если бы ему задали вопрос, что может испортить настроение даже самого веселого человека, он бы ответил, не задумываясь ни на секунду, что это Грейнджер. Эта противная, жалкая, мерзкая грязнокровка Грейнджер, что шла сейчас впереди него, виляя попой.
Какой еще она была?
Он ругнулся. Невыносимой она была! Он бы мог перечислять ее плохие качества целые сутки, не останавливаясь ни на секунду.
Потому что это была Грейнджер.
Он не мог понять, почему двух людей, которые на дух друг друга не переносят, нужно было заставлять дежурить вместе, а потом еще и жить в одной Башне. Это же не просто три раза в неделю идти рядом с ней, обходя школу, это жить с ней.
Целый гребанный год жить с ней.
Слышать ее шаги за стенкой, видеть ее сонное лицо по утрам, смотреть на то, как она заходит или выходит из душа. Как она делает уроки в гостиной или разговаривает там с друзьями.
Это ощущать ее присутствие постоянно, круглые сутки. И, ладно бы, с другими людьми, так нет – вдвоем.
Только он и она.
Вашу мать.
Если бы у него был выбор, то он предпочел бы жить в одной Башне с Хагридом, но не с ней.
Н-е с н-е-й.
Какого хера вообще? Где он так провинился, что ему подсовывают Грейнджер? Что он сделал не так в жизни, что целый год придется не в комнате Слизерина просыпаться, а в этой тупой Башне старост вместе с ней?
Нет. Не с ней. За одной стеной, но не с ней.
Он мог бы закатить скандал на несколько дней, подключив отца, чтобы ему не пришлось разделять одну жилплощадь вместе с Грейнджер. У него даже был порыв отправить письмо ему, чтобы тот решил проблему в Министерстве, однако мысль о матери забрала желание делать это. В семье были проблемы поважнее, чем его пребывание с грязнокровкой. И тратить время на разборки было бы для отца не уместным. Потому что, видимо, счет шел на часы – выживет мама или нет.
Конечно, выживет. Конечно, найдут лекарство. И тогда он уже переедет. Ну, или эта Грейнджер. Пусть это будет не сейчас, но он переживет.
Наверное. Потому что от одного вида, как она идет по ступенькам, воротило все внутри. И как он только держал свои мысли под контролем?
Правда это ненадолго. Пока она что-то не вычудит.
А она вычудит, можно было не сомневаться. Вопрос времени – когда?
А еще он понятия не имел, как скажет об этом Блейзу. “О, привет, друг! Что у тебя нового? Ничего? А я вот с грязнокровкой поселился. Круто, да?”
А что скажет весь Слизерин? Ведь это было действительно позорно – аристократу, который всегда отрицал нормальное существование людей с грязной кровью, будет жить именно с такой. Да это даже врагу пожелать нельзя было бы.
Они в десятый раз свернули в пустой коридор. Казалось, что ее шаги ускорялись каждый раз, как только он неправильно ставил ногу на пол, и стук каблука громче разносился по зданию.
Что такое, Грейнджер? Что случилось?
Да, выглядела она действительно бедно: старая мантия, которую она несла в руках, странная рубашка, которая висела на ней, и эта старомодная юбка. В Слизерине такие уже не носили лет пять, как минимум. Хотя длина была приемлемой, как на его вкус.
Интересно, а если снять всю одежку, Грейнджер какой будет? Тощей девочкой, у которой еще ничего не выросло, или нормальной барышней? Скорее, первой, потому что там даже ничего не выпирало из-под рубашки.
А вот насчет фигуры можно было задуматься. Вроде бы, она была нормальной, хотя пару килограммов хотелось бы добавить. Так, для общей картины.
Она ступила на первую ступеньку и пошла вверх по лестнице.
Его взгляд опустился на подскакивающую юбку, которая слегка задиралась при каждом шагу. Ткань не прилегала к попе, однако та слегка торчала из-под складок. Маленькая, упругая.
А Уизли ее уже мацал в их гостиной?
Он даже представил картину, как рыжий подходит к ней, облизнув губы, с силой прижимает к стене, кладет руки-палки на ее попу и страстно целует. А она тихо стонет, и он берет ее за бедра и сажает на свои. А дальше они переносятся в свою комнату и…
…и фу, Малфой! О чем ты вообще думаешь?
Он с отвращением оторвал взгляд от прыгающей юбки и стал тупо смотреть в ее спину. Про нее хотя бы ничего такого думать не станешь.
И вообще. Надо вещи длиннее носить, а не выставлять напоказ что угодно, лишь бы кому-то понравиться.
Хотя, нет. В ее случае, даже это было бесполезно. Кому она могла понравиться, кроме как Поттеру и его рыжему дружку?
Правильно. Никому.
— Эльфы, которых мы ценим, — сказала она картине, которая недовольно осмотрела учеников.
Он остановился в паре шагов от Гермионы. Не хватало еще впритык к ее спине стоять. Дверь отворилась, и она прошла вовнутрь, охнув от удивления.
Комната была оформлена в нежно-голубые тона. Занавески с оттенком моря закрывали широкие окна, которые смотрели на лес. Отсюда было видно, как свет горел в доме у Хагрида. Большой диван пастельного тона стоял прямо перед камином, в котором поблескивали разноцветные огоньки. Рядом стояло одно кресло, на котором лежала мягкая подушка. Было две лестницы всего с тремя ступеньками, которые создали, наверное, для красоты. Расходились они в разные стороны, отделяя одну комнату от другой.
Было уютно внутри и как-то душевно спокойно. Словно здесь все пропитано теплотой.
Было пропитано. Пока Малфой не перешел порог.
— Я пойду ту комнату посмотрю, — она кивнула на левую сторону, глянув на Драко.
Тот остановил холодный взгляд серых глаз на ней и безразлично перевел на гостиную.
— Эм… ладно, — пожала плечами Гермиона, идя к ступенькам.
Их было немного. Всего три-четыре штуки. И это было весьма удобно: три секунды, и она в своей комнате. Три секунды, и она в гостиной.
Гермиона прошла вовнутрь, все еще держа мантию в руках.
Все было нежно-розового цвета, даже, скорее, пастельного. Двойные портьеры были раздвинуты, открывая взору широкое окно и шикарный вид из него. У стены стояла большая кровать с бархатными простынями. Напротив находился комод с маленьким зеркальцем и пуфиком.
Гермиона медленно подошла к нему, проводя рукой по дереву. В детстве она начиталась журналов с картинками про дизайн и мечтала иметь комнату, похожую на эту. И маленькая мечта через столько лет сбылась.
Правда Гермиона мечтала о прекрасной обстановке без этого ненормального Малфоя. Она не понимала, это маска у него такая – строить из себя безразличного? Или же ему действительно было начхать на все, что здесь творилось?
Но это было бы странно, потому что, как она уже поняла за столько лет, он терпеть ее не мог. Что же изменилось бы за один день?
Конечно, ничего. Просто он тщательно скрывал свои эмоции.
А у него действительно черти рвались внутри. Пока он поднимался по другой лестнице, заходил в комнату, аналогичную той, что стояла за стенкой, только с темно-синими оттенками. Пока стоял у окна, рассматривая густой лес.
***
Невероятный шум разнёсся по всему стадиону. Слышались крики как Слизерина, так и Гриффиндора. Все орали, топая ногами и хлопая руками.
Мурашки появились на теле. Сердце бешено стучало в груди у парня. Он крепко держал метлу потными руками, пытаясь сдуть липкие волосы с лица.
— Оседлайте свои метлы, — приказала мадам Трюк, держа в руке свисток.
Драко переступил через новую метлу, прижимаясь к ней. Пальцы с силой обхватили дерево. Он прищурился, будто игра уже началась.
Раздался громкий свист, трибуны взвыли. Малфой оттолкнулся от земли, поднимаясь в небо. Воздух приятно дул в лицо, прибавляя сил. Солнце освещало лицо, не давя на глаза.
Он злорадно посмотрел на Гарри, ухмыляясь.
— Что, уже готов проиграть, Поттер?
Злобные взгляды со стороны Гриффиндора и насмешливые со Слизерина.
Драко поднялся на доброе расстояние от земли, с важностью наблюдая за игрой.
— И… мы начинаем! Ох, какое интересное начало! Квоффл попадет в руки к Слизеринскому нападающему! Забини проворно обводит Анджелину, пролетая к воротам Гриффиндора! — надрывался Ли Джордан. — Он проносится мимо Гарри Поттера, который уклоняется от бладжера, посланного капитаном. И… О нет! Флинт забивает квоффл в ворота Гриффиндора! Счет открывает Слизерин!
Невероятный гул поднялся на стадионе. Ученики прыгали на месте, тряся плакатами с зеленой змеей. Гриффиндорцы же жалобно простонали, ругаясь.
Малфой, подняв руку вверх, пронесся по небу, остановившись на секунду около Поттера.
— Тяжело быть неудачником, Поттер?
— И мяч перехватывает Гриффиндор! Отличный пас Анджелине, Алисия! Джонсон проносится мимо Драко Малфоя, который, наверное, заснул в воздухе, потому что…
— Джордан! — крикнула МакГонагалл.
— Да… Уклоняется от бладжера. Оу! Вероятно, это больно. Второй бладжер попадает ей прямо в руку, но девушка держится! Вероятно, он не сильно задел ее. И квоффл снова достается Слизерину! И! НЕТ! ЕЩЕ ОДИН ГОЛ В ПОЛЬЗУ СЛИЗЕРИНА!
Новая волна криков, воплей и аплодисментов. Драко опять пролетел, ухмыляясь. Игра началась лучше некуда.
Он пытался внимательно следить за игрой, в надежде найти снитч. Но мысли все же улетали в дом, где сейчас была его мать.
Очнулась ли она? Хорошо ли ей сейчас? Приехал ли отец?
Драко уже скучал по маме. Он видел ее бледную, изнеможенную. Такую…
— ДА-А-А! Гол в ворота Слизерина! Гриффиндор не перестает радовать!
Малфой недовольно посмотрел вокруг. Трибуны взвыли, показывая уже львов с их ужасными рыками. Внизу он заметил девушку с львиной гривой, а не волосами. Гермиона высматривала кого-то в воздухе, хлопая в ладоши. Взгляд Драко скользнул дальше, и, на свое удивление и злость, он увидел, что рядом с ней восседал тот когтевранец. Он что-то шептал на ухо Грейнджер, и она улыбалась еще шире.
Поганые влюбленные.
Вдруг прямо перед его носом пролетело что-то золотое, махая крыльями.
Снитч!
Драко медленно летел за маленьким шариком. Ему оставалось до него всего ничего, но руку еще было рано протягивать.
— И еще один гол в ворота Слизерина от Белл!! – заорал Ли Джордан.
Малфой не удержался и на одну секунду перевел взгляд вниз, где возмущенный Блейз что-то доказывал мадам Трюк. Когда он поднял глаза на снитч, того уже и след простыл.
— Вот черт! – выругался он.
Драко заметил напротив себя Поттера, который что-то быстро говорил Фреду или Джорджу Уизли, он до сих пор не мог различить их. Внезапно Гарри дрогнул, и его взгляд уставился куда-то прямо. Рот открылся, и Поттер начал медленное движение к цели.
— Снитч! Забини! Запусти бладжер в Поттера! Снитч! – истошно закричал Малфой, обращаясь к другу, который пролетал мимо.
Огромный шар мгновенно направился в сторону Поттера, и Малфой полетел следом.
Не отклонись, Поттер, не отклонись. Сделай хоть что-то неудачно.
Но один из этих Уизли вылетел впереди парня и ударил битой, направляя бладжер в другую сторону. Драко выглянул, чтобы найти Поттера, который уже наверняка схватил снитч. Но неожиданно что-то огромное врезалось в него.
Ужасная боль раздалась по всему телу, будто пуская электрический ток. Он схватился одной рукой за метлу, но правой не мог и пошевелить. Она бессильно повисла. Его метла начала кружиться, и Драко с невероятной скоростью полетел вниз, пикируя туда. В глазах потемнело, а голова стала ватной. Малфой попытался взять метлу в свое управление, но ничего не выходило. Плечо зудело, оттягивая тело в другую сторону. Туловище потеряло равновесие, и Драко закричал о помощи. Он держал метлу только коленями. Он открыл глаза, полные слез, видя двух людей внизу. Из них он различил Блейза, что протягивал руку к нему. Кто был вторым – он не знал. Драко резко врезался во второго парня, а Забини схватил Малфоя, оттягивая назад. Еще пару метров, и туша парня растянулась бы по всему полю.