И все же странным он был. Вроде бы, временами лед топился, и он становился более теплым человеком. А потом снова, когда ты и не ожидаешь, он возвращается в прежнее русло ни с того, ни с сего.
Это еще ладно – пережить можно, но его закрытость. Вечные секреты, тайны на ровном месте. Было ощущение, что он сам от себя что-то скрывает, не говоря уже о других людях.
Но Гермиона была не просто “другой”. Она была чем-то близким, уже привычным. Но он все равно был окутан тайнами, даже для нее.
Наверное, единственный, с кем Драко считался, был Блейз. Уж ему-то он рассказывал хотя бы восьмую часть своей жизни – Гермиона была более, чем уверена.
И сколько же им пришлось пройти вместе, чтобы он так заслужил расположения у Малфоя? Какие такие поступки подняли его в глазах аристократа? Причем до такой степени, что он полагался на него.
На самом деле, она не понимала, чем Блейз так услужил ему. Она не видела в нем парня, который бы бегал за Драко, или же человека, не имеющего собственного мнения. Но Малфой общался с ним и даже, как ей иногда казалось, слушался его. Что было уже, по меньшей мере, странно.
Потому что Малфой никого и никогда не слушает.
И еще одна вещь: она в упор не замечала в Блейзе человека, на которого можно полностью положиться. Вот хоть дыру в нем проделай – она не могла увидеть в нем опору.
Хотя. Кто знает, какой он на самом-то деле? Это виднее самому Драко. Потому что, раз уж доверяет он, то повода волноваться нет.
— Слушай.
Он приоткрыл глаза, устало глянув на нее.
— Ну?
— Э… — она посмотрела на свои ноги, покусав губу.
И как сказать этому человеку о торжестве? Как сказать, что ее просто будто обухом по голове ударили, когда она узнала, что рождественский балл совсем скоро – в следующий четверг. А до него осталось всего ничего – восемь дней.
И она стала волноваться. Потому что…
Потому что, блин, она не хотела идти туда без него. Потому что она не хотела танцевать с кем-либо, кроме него. Не хотела наряжаться в дурацкое платье, если он не увидит. Если возьмет чертову Пэнси или Марию за талию, приглашая на танец.
Ей хотелось только с ним. Только для него. Только чувствуя его поддержку.
— Я жду.
Его поддержку?
Это она загнула.
— Я вот вспомнила, что… бал скоро.
Она боязливо подняла на него глаза.
Лицо даже не изменилось в гримасе камня. Лишь одна бровь сильнее выгнулась.
— Рождественский?
— Да, — она сильнее сжала плед пальцами.
— И? Хочешь похвастаться тем, что тебя пригласил нищеброд?
— Драко! – она сурово заглянула в серые кристаллики. – Если ты не хочешь говорить по-человечески, то не надо!
Что ни тема, так нужно упомянуть Рона. Причем после драки это стало постоянным событием. Совершенно по любому поводу.
Сходила на уроки.
“С нищебродом хорошо пообщалась?”
Пошла на обед.
“Нищеброду хватило еды?”
Задержалась в библиотеке.
“Помогала нищеброду слово прочесть?”
И так было постоянно, уже который день.
— Да ладно. Правда режет глаза? – он ехидно улыбнулся.
— Мерлин, Драко! Какая правда? Я с ним даже не общаюсь, а ты говоришь про приглашение, — она ядовито ухмыльнулась в ответ, скорчив рожицу.
Он уже надоел. То ли эта забава была такая – доставать ее разговорами о Роне, то ли он задевал Драко за живое, раз тот не мог каждый час не говорить о рыжем.
Неужели он ревновал? Или не мог успокоиться до сих пор, что он проиграл? Что какой-то там Уизли уделал его?
Скорее всего, в это все и заключалась, а ревность здесь была ни при чем.
— Теряет хватку.
— Кто? – она угрожающе посмотрела на него.
— Уизли твой ненаглядный. Раньше бы давно тебя позвал, а теперь придется идти самому. Потому что никто, кроме тебя, с ним пойти не согласится.
Драко пожал плечами, кивнув головой. Будто сам согласился с чем-то.
— Знаешь, еще одно слово, и я действительно пойду с ним на бал, Малфой.
Она раздраженно откинула плед в сторону, поднимаясь с кровати. Всунув ноги в тапочки, она решительным шагом направилась к двери.
— Ну и куда ты?
Она лишь с грохотом распахнула дверь и вылетела наружу.
Все эти разговоры уже настолько осточертели ей, что не хватало нервов.
Везде был Рон, везде, черт возьми. Начиная с того, что ей приходилось видеть его целыми днями и игнорировать, заканчивая тем, что она, приходя в башню радостная, неся Драко ужин, слушала про Уизли. Причем ни одному, ни второму не надоело делать это. Первому появляться на глаза, а другому – говорить про такого-сякого нищеброда.
И если на слова Драко она как-то реагировала, то Рона просто обходила стороной, даже не посмотрев. Она и не собиралась пытаться начать разговор с ним. Потому что она пообещала себе, что такое не прощают. Что его выходки ей надоели, и она не собирается терпеть это.
Хотя, по правде говоря, сам Рон пока не проявлял инициативы заговорить с ней. Только опускал голову, видя ее, и отходил куда-то в сторону, спотыкаясь о собственные ноги по несколько раз.
И ее это немного пугало. Неужели их дружба так и закончится?
Да, она не хотела прощать ни его, ни Гарри так быстро, но… они сами не предпринимали ничего, чтобы вернуть подругу. И это было весьма странно.
Или они чувствовали себя виновными до такой степени, что боялись начать беседу, что было мало вероятно, или же до сих пор не осознали своей вины.
Ладно Рон, тому для понятия нужна неделя, если не больше, но Гарри… уж он-то должен знать, что их поступок был слишком жестоким. К тому же, это уже второй раз, когда они налетают на него и бьют до такой степени, что Драко не в силах подняться самостоятельно.
Да, в тот день Гарри не приложил руки к этому бешеному нападению и приступу Рона, однако не сделал ничего, чтобы помешать. Значит, он был причастным.
И вообще – не хотят, значит, не хотят. И ей не нужно было думать о таком.
— Смотри, куда…
Он запнулся, когда она, отскочив, убрала волосы с лица.
И замер, хлопнув несколько раз ресницами.
— Ой. Извини. Я не думал, что это ты.
И это первые слова за все время. Растерянные и смущенные.
И весьма отстраненные.
Хм.
— Мг, — выдавила она из себя, переступая через раскрытую книгу, упавшую во время столкновения.
Ее лицо слегка дернулось.
И нужно было переться этим путем?
— Подожди.
Холодная ладонь касается ее руки, слегка притянув в свою сторону. И она моментально вырывает ее, отшатнувшись назад.
Мягкие глаза дотрагиваются до нее, но она лишь отступает.
— Трогать меня не надо.
— Но, Герм…
Его голос похож на стон утопающего. Будто это была последняя надежда, протянутая ниточка. И сейчас она пропадала, так и не сделав нужного.
— Я тебе не «Герм».
Она была груба и, местами, яростна.
Если он думал, что от одного “Герм” что-то поменяется, то это были глупые надежды.
Она зло оглянула родное лицо, покрытое веснушками, и развернулась, чтобы уйти.
— У тебя книга выпала, — презрительно выпалила она напоследок, задев обложку началом носка туфель.
— Постой.
Дрогнувшие нотки долетают до ее ушей.
Ой.
Отстань.
И вновь это Боже-фу прикосновение.
Она неспешно оборачивается, заправляя длинные волосы за уши.
— Зачем? И меня побьешь, Рональд?
Он устало прикрывает веки, потерев лицо рукой.
Огромные синяки красовались под глазами, а кожа стала настолько бледной, что было не понятно, чем он занимается ночами. И этот жутко больной голос, будто он почти садится полностью.
— Нет. Ты же знаешь, я девушек не бью.
— Да? – она едко засмеялась. – Я думала, ты и парней без причины не бьешь.
Он тяжело вздохнул. Посмотрел по сторонам.
— Причина была, — с легким напором.
— Не расскажешь, какая?
Она раздражена. И весь вид говорит об этом: злые огоньки в глазах, вена на шее, руки в боках. Этот стук каблука о пол.
— Ты сама прекрасно знаешь, — его брови полетели вверх.
— Нет, — она оглянулась вдоль коридора, замечая какое-то движение вдали, — нет, не знаю. Я и не думала, что ты псих, Рональд.
Его зрачки сузились, а губы поджались. Он нетерпеливо смахнул со лба рыжие волосы.
— Я не псих, Гермиона. Ты могла бы и поблагодарить меня.
Он нагнулся вниз, потянув книгу за две странички, которые неприятно зашуршали. Аккуратно закрыл.
Она небрежно проследила за этим движением, фыркнув.
— Поблагодарить? – смешок.
Она направилась вперед размашистыми шагами. И услышала торопливые позади.
— За что? Что ты искалечил моего напарника? Спасибо.
Она даже голову не повернула, почувствовав, что парень ее нагнал.
— Он оскорблял тебя. Мне это не понравилось. Ты моя подруга, и он не имеет права…
— А вот это, — она остановилась на месте, — не твое дело. И решать, что он там имеет, а что – нет, точно тебя не касается. К тому же, о защите я не просила, если моя память мне не изменяет.
— То есть, ты хочешь сказать, что для тебя это нормально?
Он изумлено покосился на нее.
— Нормально что? – она еле держала себя в руках.
Терпение медленной ниточкой выходило из нее. Еще чуть-чуть, и она психанет.
Он стал напротив нее, спрятав книгу в рюкзак.
Его брови встретились, а лоб нахмурился. Он беспомощно развел руками.
— Нормально, что он пользуется тобою.
— Что?.. – она округлила глаза. – Да откуда ты там можешь знать, что он делает?
Пользуется? Да что он может понимать в их с Драко отношениях?
— Послушай, Гермиона! – он мягко коснулся ее плеча, но она отдернула его, ударившись о стену.
— Да не хочу я ничего слушать!
Она потерла ушибленное место и возобновила быструю ходьбу, удаляясь в темень коридора. Длинная мантия волоклась следом, словно тень.
— А ты послушай! – крикнул ей в след Рон, поправив завязку на штанах. И почти сразу же поравнялся с ней. – Это вижу не только я.
— А кто еще? – она бросила на него раздраженный взгляд.
Он потупил глаза, поджимая губы. Струйка пота скатилась по лицу.
Он решался.
— Джинни, например. И Гарри еще.
— Ах Джинни и Гарри еще. Слушайте, следопыты, сюда, — она зло ткнула ему пальцем в живот, вновь остановившись около поворота. – Что делает Драко вас волновать не должно, ясно? И не доставай меня больше своим обществом.
Она слегка оттолкнула его в сторону и почти бегом скрылась за углом.
Че-е-ерт.
Ей казалось, что она взорвется прямо сейчас, не дойдя до Большого зала.
Мерлин, Мерлин!
Он что, окончательно поехал, сидя в своей гостиной? Это что за бред он сейчас нес?
Нашелся мыслитель, блин. Главный по личным делам! У самого-то опыта, как…
Она с быстротой гепарда залетела в раскрытые двери, вновь налетев на кого-то.
И что за день?
Обычно-простой.
Тарелка с грохотом ударилась о пол, и девушка в испуге отлетела назад, в ужасе глядя на осколки.
— Я все уберу, — сказал спокойный голос.
Парень наклонился, сметая осколки палочкой. Затем посмотрел на Гермиону отстранёно, словно ее здесь и не было.
— Привет.
— О.
Это что, специально сегодня? Или как, день выдался особенно хорошим?
Она почесала затылок, отводя глаза. Видеть его ей хотелось меньше всего, особенно в таком состоянии.
— Ты что-то хотел?
— Эм… вообще, да.
Она подняла на него глаза.
Черт. Даже сейчас она боялась его такого, чем-то разбитого и удрученного. Она не могла выкинуть из головы тот день, когда он предал ее, рассказав все МакГонагалл. Тот день, когда чуть не изнасиловал ее. Когда, такое чувство, преследовал ее.
Она уже устала от него. Боялась, опасалась. Сам человек вызывал все чувства сразу, смешанные с грузом боли.
Столько плохих воспоминаний, сколько было у нее с ним, она не могла простить. Он причинил ей невероятную моральную боль. И она не позабудет об этом никогда.
— И о чем же? – она вздохнула, поправив подол мантии. – Мне кажется, я сказала тебе все, что считала нужным.
— Гермиона… Герм, — он трепетно дотронулся до ее плеча, обращая внимание на себя.
Но она подлетает, как ошпаренная, смахивая руку.
— Не смей трогать меня.
Усталость резко пропала. И пришел страх, который был в ней, как в своем доме уже.
“Герм”. С каких пор она позволила этим двоим так ее называть?
Герм.
Она им никакая не Герм, блин.
— Хорошо. Как скажешь, — он мотнул головой в знак согласия. – Я хотел попросить прощения.
Она едко усмехнулась. И поджала губы.
Давай спокойно. Ленни явно пока в нормальном расположении духа.
— Опять, что ли?
Не “опять”, а снова.
Снова этот мягкий взгляд, добрые глаза, нежные прикосновения.
Извинения.
Она сходила с ума от постоянного круга жизни. Будто все каждый день повторялось. И не было возможности выбраться отсюда.
— Я… Гермиона, я прошу только одно: выслушай меня. Ты можешь не верить и не прощать, но выслушай.
Она сглотнула.
Опять же наступит на грабли. И они стукнут со всей дури по голове за это доверие. За эти бесконечные шансы, которые она давала Ленни.
От его самого.
Черт.
И она просто кивает головой.
— Это не займет много времени, — его лица касается легкая улыбка.
Нет уж, в сотый раз она не поверит ему. Никогда больше.
Уж много раз она доверяла этим фальшивым жестам.
— Ты не против, если мы присядем? – он окинул взглядом длинные скамейки.
Она медленно проследила за ним, осматривая пустой зал. Здесь было так тихо и спокойно сейчас, так безлюдно. Только эльфы копошились где-то за стенами.
Вообще, она шла на ужин, но, видимо, запоздала. Засиделась вместе с Драко, делая уроки за двоих.
— Я слушаю, — пробормотала она, присев на пустующее место.
— Да, – он с готовностью уселся рядом.
Она на секунду закрыла глаза, вздохнув.
Ну что ж, попробуй не загрести в новую лужу лжи, Гермиона.
— Я не знаю, поверишь ли ты в то, что я сейчас скажу, но я хотя бы попытаюсь, — он обессиленно выдохнул.
— Ну попытайся.
Большой зал уже был украшен новогодними штучками: несколько здоровых елок, необычайной красоты, стояли в разных сторонах, снежинки висели на потолке, испуская искусственный снег, который, не долетая до земли, пропадал.
Все было так красиво, так празднично. А она до сих пор не чувствовала этого трепетного настроения в преддверии Рождества.
— Да… дело в том, что… я понятия не имею, как буду стараться донести до тебя эту информацию, однако… все же…
Она перевела взор с противоположного стола на парня, который походил на больного. В этом году все выглядели такими, будто прошли семь кругов Ада.
— И?.. У меня не вагон времени, — она потерла висок пальцами.
— Я понимаю, — он покивал головой. – Все те случаи, когда я причинял тебе боль… Хотя я о них не помню…
Она внимательно посмотрела на него.
И внутри что-то замерло на секунду.
Он сам заговорил об этом? Неужели?..
— Я действительно не помню, — кривая улыбка коснулась его лица. Кончики задрожали, и он опустил голову в руки. – Ничего не помню, когда делал с тобой что-то плохое.
Она в непонимании уставила на него.
Он был убитым. Таким она не видела его никогда прежде.
Он весь дрожал, как осиновый лист. Будто то, что он говорил, давалось ему с большим трудом.
— Я… Я просто знаю, что между нами произошло что-то плохое. Но, я клянусь тебе, — он поднял голову, смотря на нее долго и печально, — я вспоминаю только хорошо проведенное с тобой время и… и те моменты, когда ты почему-то злишься на меня. Но я даже не знаю, на что! Не знал тогда, — он кашлянул.
Она не понимала. Ничего из того, что он пытался произнести.
Наверное, он и сам еще полностью не понимал.
— Успокойся. И объясни нормально.
Впервые за долгое время она сказала это мягче, чем обычно. Так, словно немного потеплела. Словно на мгновение решила поверить ему.