- Не забывайте, что на поверхности это лучше не делать, - влез в обсуждение возбуждённый обилием новых данных Бертрам. - Если бы удалось заставить их стартовать раньше времени...
- Не думал, что когда-нибудь скажу это, - Ландау пристукнул кулаком по ладони, словно подтверждая свои слова, - но нужно вытащить оттуда Салливана. Лучшего взрывника у нас нет, и вряд ли будет. А наш визит туда может послужить причиной их старта, когда эти негодяи поймут, что раскрыты. Даже порченые мозги могут просчитать, что сбежать в этом случае выгоднее, если нанести им достаточный ущерб...
- Если Салливан ещё не поддался порче, - заметил Эйзерхард, разминая шею, словно она затекла. - В этом проклятом месте возможно всё. А Лука никогда не был особенно стоек к соблазнам.
- Ему придётся устоять, - тяжело сказал Генри. - Иначе я сам пристрелю этого засранца.
- Итак, нам нужен Салливан, - хмуро воззрилась в стену инквизитор. - Действительно, никогда бы не подумала, что тоже скажу это.
Повисла пауза, в которой каждый думал о чём-то своём, в частности - о Луке и способах его извлечения обратно в свиту инквизитора.
- Но я бы хотела кое-что поправить в плане, - сделала пару шагов из стороны в сторону Райт. - Если мы постучимся в обшивку, пусть даже с кадианцами вокруг, площади и опыта этих еретиков хватит, чтобы похоронить нас в чреве корабля. Им даже не придётся убивать нас, сами сойдём с ума и издохнем, - она поморщилась. - Думаю, нам стоит послать к ним весточку о том, что задание Мона выполнено. Если они будут думать, что на нашем борту все их шестерёнки, они попытаются уничтожить нас. Поверхность не даёт им возможности развернуть главный калибр, как и нам. Они должны будут последовать за нами на орбиту, чтобы одним махом всех стереть.
- Кстати, - оживился Мон, - как насчёт остальных-то? Ну, остальных шестерёнок. Если они не убиваемы, мы же не можем их оставить просто так гулять по планете.
Мнение наёмника оказалось здравым, но инквизитор понимала, что тут придётся выбирать. Либо они прямо сейчас извлекают Салливана, выполняя дальнейший план по намеченной схеме, либо они ловят технопровидцев.
- Ими могут заняться кадианцы, - пожал плечами Ландау, - заодно проверим их в условиях боя, хотя их происхождение говорит само за себя.
- Есть ещё одна проблема. Даже две, - сказала Райт. - Мы не можем подняться в космос, пока Селена не будет уверена, что очистила "Дары Омниссии". И у нас на борту гуляющий труп.
Ландау сжал зубы, Эйзерхард крякнул, а Леви внезапно оживился, подавшись вперёд и едва не упав, когда наткнулся на стоящую углом ко входу кушетку с Моном.
- Есть и ещё одна проблема - телепорт. Если бы у Луки была возможность выйти тем же путём, что он попал на корабль, это сильно бы облегчило нам задачу.
- Вот это вряд ли, - резонно высказался Мон. - Салливан скорее выйдет через новую дырку в корпусе, чем через банальную дверь.
- Ладно, - подвела итог инквизитор. - Решаем проблемы по мере их важности. Мы должны увести судно за собой в космос. Для этого нам нужен Салливан с пирамидкой телепорта. Для этого мы должны очистить судно и поймать технопровидца, который, вполне возможно, объяснит нам кое-что, чего мы ещё не знаем. А вот это уже, в свою очередь, вполне может помочь нам успешно воплотить план.
- Он у меня всё скажет, - пообещал Эйзерхард. Ландау как-то неодобрительно покосился на друга, но предпочёл промолчать. Он поднял взгляд на инквизитора, какое-то время рассматривал её, а потом сказал:
- Я займусь поисками мертвеца.
Энн посмотрела на наёмника. Тот выглядел вполне уверенным в себе, прямо глядя в глаза Райт. Энн с сомнением пыталась рассмотреть в невыразительной мине Ландау какой-то подвох. "Он так переживает, что задержался с кадианцами? Странно", - подумала она.
- Вы мне за это платите, мадам, - пожал он плечами, поднимаясь на ноги, - вы пополняете мой счёт, чтобы у вас было меньше проблем. Мёртвых или живых - на выбор инквизитора.
Генри вышел, даже не подумав оставлять Райт шанс как-то поспорить с ним. Да она и не придумала никаких протестов. Ландау был прав. Она платит - он работает. К тому же, у Энн было достаточно и других дел. К примеру, кто-то должен был встретить кадианцев, должных прибыть уже через пару часов. Да и Селена до сих пор не выходила на связь, продолжая исправлять неполадки. Леви посмотрел на инквизитора Райт.
- Миледи, - склонился он в поклоне, снова едва не упав носом прямо в тело Мона, - если у вас будут вопросы, или новая информация, или вам понадобится новая информация...
- Да, спасибо, Бертрам, - улыбнулась Энн, придержав учёного от позорного и обидного падения в наёмника перед ним, - я знаю, что всегда могу на тебя положиться. Ты хотел вернуться к расшифровке дневника?
- Если это возможно... Но ещё я бы рекомендовал вам запросить информацию или помощи у Маллеус, если таковые находятся поблизости. По неофициальным каналам. Пока что, - проявил редкую краткость в словах Леви. - Дело может принять весьма скверный оборот, и мне бы не хотелось сделать ещё хуже, чем это может выглядеть в данный момент, при учёте имеющейся информации и её анализе, если учесть, что магос Селена пока что не принимала участия в обработке данных... - тут же исправил досадную оплошность Бертрам, забубнив себе под нос размышления. Энн решила подумать над предложением Леви. Хуже от того, что она проверит расстановку сил никому не будет.
На самом деле её тихонько грызла иная мысль, которая родилась в процессе обсуждения. "Что если технопровидец, работая на свою призрачную свободу, на самом деле был проинструктирован и искал суда инквизиторов? Или механикус и только механикус? Или он мог перепутать корабли, не имея чёткого описания нужного. Тогда были ли иные сбежавшие, или выпустили только одного? Если расчёт был ещё и на то, что инквизитор того же Маллеус или, чего хуже, Еретикус начнёт пальбу по "Красотке", не разбираясь в обстоятельствах, чем существенно облегчит задачу врага?"
Над этим стоило подумать, но пока что идея больше походила на параноидальный бред, к которому были склонны все инквизиторы, обладая природной подозрительностью, отшлифованной годами службы.
- Иди, Бертрам, я подумаю, что ещё мы можем сделать.
Леви вышел, коротко поклонившись. Мон тоже начал собираться, с кряхтением поднимаясь на ноги. На вопросительный взгляд инквизитора наёмник только поджал губы и встопорщил усы.
- Хватит, полежал уже бревном, пора работать. А то мне вечно то по голове дадут, то в неё же и выстрелят. Сколько можно-то? - ворчливо закончил он. Энн прикрыла рот ладонью, чтобы скрыть улыбку.
- А ты, собственно, кто такой? - проглотив грозившие сорваться с языка острые слова, спросил Салливан. "В любой непонятной ситуации тяни время", - эту заповедь он заучил вместе с нехитрыми добавлениями своего отца к Имперским Истинам. Вроде "не попадайся", "воруй, пока никто не видит" и "Император защищает только тех, кто может о себе позаботиться". Или последнюю фразу сказал кто-то ещё?
Наёмник сглотнул, и тихо пополз в кромешной темноте по незнакомой каюте. "Глупо. А что делать?" - мелькнула мысль у него в голове. Но выбора особо не было, и встречаться лицом к лицу с обладателем этого вроде бы безобидного голоса ему очень не хотелось. Салливан, если отвлечься от тяги к разглагольствованиям, азартным играм и взрывам, был очень осторожным и предусмотрительным человеком. По крайней мере, так о себе думал он сам, особенно получая очередной перелом или вывих челюсти от благодарных соратников. Или, что хуже, от неблагодарных игроков, слушателей и соучастников его забав. "О, какое счастье, что те, кого разнесло в клочья, не могут встать и попытаться набить мне морду!" - Салливан остановился, врезавшись лбом во что-то массивное и металлическое. Ему показалось, что звон и искры, полетевшие из его глаз, разнеслись по всей каюте.
- Я? - старик заперхал, едва не подавившись от клекотавшего в его груди смеха. Взрывник, пытаясь разобраться в светящихся пятнах, которые плавали в глазах, почти представил себе этого мерзкого, высохшего и полностью облысевшего старикана с пигментными пятнами на коже, большим зобом и запавшими глубоко в череп глазами, слезящимися и красными от лопнувших сосудов.
Когда Лука услышал следующие слова своего невидимого собеседника, то едва не испачкал свои штаны изнутри. Произнесённые совершенно другим человеком - высоким, мощным, полным дикой силы и энергии зрелым мужчиной - они вызывали явственное желание вскочить, и, разбивая в кровь пальцы, или сдирая ногти, процарапать себе путь наружу из каюты. Настолько этот голос был насыщен яростью и кровью.
- Я, человечишка? - презрения в тоне невидимого собеседника Салливана хватило бы для непрерывного снабжения всего Конклава Инквизиции в течение полугода. Ещё и осталось бы. - Я здесь хозяин. И не тебе, червяк, ползающий в пыли, задавать мне вопросы. Спрашиваю тебя в последний раз: кто? Ты? Такой?
Лука почувствовал, как металлическая колонна, или что-то на неё сильно похожее, внезапно дрогнула и подалась вперёд, отжимая его руки, и сдвигая наёмника, как будто он не весил ничего. Подошвы ботинок и защитные щитки на коленях и локтях заскрипели по шершавому металлу пола, и им вторил громкий скрип и гудение мощнейшей гидравлики. Уж эти-то звуки работавший с магосом Селеной взрывник мог определить где угодно. Так мог бы звучать грузовой подъёмник в шлюзе, или вилки погрузчика боеприпасов на орудийной палубе. Сервиторы-заряжающие поднимали полутонные снаряды примерно с таким шумом.
Руки иногда думают быстрее головы. Салливан сдёрнул колпачок с небольшого цилиндрика, торчавшего из нашитого кармашка жилетки, и резко провёл зажигательной головкой по шершавому полу, молясь на чистом матерном готике, чтобы осветительный патрон сработал, не отсырел и не протух. Яркий огненный шар, вспыхнувший синеватым светом, и выхвативший из плотной вязкой темноты непонятные предметы обстановки, из-за колыхания теней выглядевшие загадочно и незнакомо, отлетел в одну сторону. Салливан - в другую. Гудение приводов силовой брони перекрыл дикий вопль наёмника, срывающийся на визг, и уходящий в ультразвук.
Выросший перед ним во всю свою трёхметровую высоту конструкт поражал. Если на то, чтобы пробиться взглядом через переплетение шипов, орнаментов и зарослей кустистой колючей проволоки, требовалось какое-то время, пусть и небольшое, то потом сознание могло свести воедино все образы, и моментально послать панический сигнал по нервам. Тяжёлые, мощные колонны ног, собранные из керамита и полированного чёрного адамантия, у коленных суставов раздавались вширь, разрастаясь иглами шипов. Внизу тонкие, они увеличивались в размерах с высотой, чтобы снова сойти почти на нет у исполинских сегментарных наплечников, обезображенных чудовищными лицами, казалось, навечно заключёнными в металле. На груди шипы расступались, обрамляя пучками переплетённых тёмных проводников и проволоки с режущими пластинками сочащееся отвратительной желтоватой жижей гнездо, свитое из металла и плоти. Свернувшееся в нём небольшое тело, перевитое трубками и экзоскелетными вставками, могло принадлежать кому-то из Механикус. Об этом прямо говорило обилие имплантов и аугментики, обезобразившее старческие руки и верхнюю часть туловища. Изо рта спящего текла поблёскивавшая нить слюны, сверкавшая, словно алмаз, а визор из десятка разнокалиберных окуляров, заменявший несчастному глаза, был тускл и мёртв, лишённый свойственного подобным устройствам слуг Омниссии блеска и свечения.
Салливан перевёл взгляд выше, с немалым трудом отвлёкшись от притягательной отвратительности старика, полностью соответствовавшего сложившемуся в голове наёмника образу. Ужас, пронзивший всё тело Луки, и парализовавший его волю и мышцы, кроме лёгких и голосовых связок, усилился и достиг своего крещендо, когда взрывник посмотрел в чудовищное лицо древнего, как предательство, Космодесантника Хаоса. Когда-то прекрасная маска из полированного золота, изображавшая лицо своего владельца до трансформации тела, сейчас походила на кровожадный слепок со статуи древнего бога разрушения и боли, вырезанный в заброшенном храме, построенном ещё в Тёмные Века. На гладком лбу остро блестела коловшая сознание восьмиконечная звезда, которую всегда использовали культисты, поклонявшиеся Губительным Силам.
Ощетинившиеся десятками стволов руки, вздувшиеся металлической плотью доспеха, с хрустом поднялись, нацеливаясь на неожиданно заткнувшегося наёмника. Салливан чувствовал, как по его ногам течёт что-то горячее, но не испытывал стыда. В такой ситуации любой бы сделал так же, кроме совершенных отморозков вроде Хасселя или Зейдлица. Но их тут не было.
Лука, словно пиктер, поставленный на непрерывную съёмку, фиксировал в памяти яркие картинки, состоящие из тягучей тьмы каюты, яркого сияния осветительного патрона, гротескного переплетения устройств и приводов механического тела Железного Воина, мелкой дрожи адепта Культа Механикус, вросшего в торс проклятого космодесантника и летящего под ноги этому взрывного устройства, собранного незадолго до этого. Салливан, рывком освободившись от паралича, упал, скребя скрюченными пальцами по металлическим плитам пола, и, оттолкнувшись, на четвереньках побежал к спасительному овалу двери, которая как раз тогда повернулась на петлях.
- Да пошёл ты в Очко Хаоса, сраный ублюдок!!! - выдал Лука, чувствуя всеми нервами своей задницы, что спасение близко.
Сбив с ног опасливо заглянувшего в каюту вооружённого болтером человека в рваном комбинезоне палубного матроса, взрывник увернулся от града выстрелов, прилетевших сзади, и с хриплым воем нырнул в оказавшуюся очень кстати дыру технологического хода. Разъярённый взрывом Железный Воин продолжал стрельбу, разнёсшую в мелкую кровавую пыль тело своего раба, но Салливан уже не видел этого, удирая по причудливо изгибавшемуся ходу, и нещадно ударяясь о всевозможные выступы головой.
Такие знакомые и родные переходы и коридоры судна в один миг перестали казаться таковыми, едва он покинул закуток медицинской комнаты и начал свою охоту. Какие-то минуты назад, когда они разговаривали, ему казалось, что найти беглый труп в корабле - пара пустяков. Теперь же, осторожно заглядывая в каждую дверь и каждый закуток, Ландау уже так не думал.
На самом деле он размышлял о словах Эйзерхарда, который, кажется, явно что-то заподозрил в поведении своего друга, но сказать открыто не решался в силу своего природного стеснения и излишней неуверенности в правоте, пока она не подкреплена целым ворохом доказательств. Увлечение Мона юриспруденцией теперь сыграло на руку Генри. Пока Эйзерхард не будет уверен в том, что Генри вкладывает в работу чуть больше личного, чем должен, он будет молчать. Редкие подколки и случайные, попадающие в точку фразы не в счёт. Как и хитрые взгляды вкупе с лихо закрученными усами наёмника.
- Твою мать, - едва слышно выругался Ландау, едва не оступившись на пороге очередного технического помещения. "Неужели, уже началось? - в панике промелькнула у него мысль. - Я начал терять навыки, думая не о работе?"
Свежая струя здравого смысла и перспективы оставить этот мир привели наёмника в чувство, заставив собраться. Лазган в руках Генри казался ему игрушкой. Привыкший к различным модификациям стабберов, он воспринимал это оружие, как насмешку, не позволяющую эффективно выполнять свои обязанности на борту. Но Мон и его снайперка были далеко, да и не развернуться им в этих крысиных ходах.
Внезапно едва слышный звук привлёк его внимание. Наёмник замер, успокаивая сердце, и осторожно переместился немного в сторону, чтобы замереть на месте и подождать. Звук повторился, уже ближе и громче. Поворот, ведущий к лестницам техножелобов, оставался тёмным. Освещение на "Дарах Омниссии" теперь появлялось нерегулярно и только в полностью зачищенных зонах. Кажется, Ландау вступил на ту часть корабля, которая пока не была подвластна магосу Селене.