— Надеюсь, что ты хорошо провел время, муж мой, — начала Гера.
Зевс подумал, что его сейчас будут укорять за невнимание и в очередной раз упрекать в изменах, но в этот раз все обстояло намного хуже.
— Я был занят на фестивале Диониса, — сказал он, предпочтя умолчать о молоденькой менаде, с которой он провел время.
— Меня не интересуют твои мелкие интрижки, — в гневе сказала ему Гера. — Как ты можешь предаваться утехам, когда наш сын Арес убит?!
— Как, убит?! — в гневе вскричал Зевс, и от его крика содрогнулся весь дворец. — Кто посмел поднять руку на моего сына? Кто из богов или демонов решился на такое?!
— Это был Азатот, султан демонов. Он был призван в гробницу воительницей Света Наджарой и при воскрешении ее супруга Цезаря погубил нашего сына, — не в силах сдерживать свои эмоции и чуть не плача, поведала ему столь суровая обычно Гера.
***
…Проснувшись в прекрасном настроении, Наджара увидела, что Гай уже ушел, не разбудив ее. Солнечный луч проник в комнату, приласкав ее своим теплом. Волосы молодой женщины золотились на свету. После ночи любви, которую подарил ей Цезарь, Наджара почувствовала себя счастливой. Наконец-то, их первая брачная ночь, тот миг, о котором она так мечтала и которого так боялась. Теперь она стала женой своего мужа и намерена была следовать за ним хоть на край света. Но где же он сам? Здесь во дворце или где-то в другом месте скрывается от лучей солнца, дарящего жизнь всем существам, кроме вампиров, которых оно губит?
С этими мыслями она вышла из спальни и пошла прямо по коридору.
Увидев вездесущего Поску, она спросила у него:
— Где мой супруг?
— Он в малом зале для гостей, дает указания офицерам, моя госпожа, — ответил тот и удалился. Наджара решилась войти в зал, ведь она тоже принадлежала к высшему руководству армии. Пройдя несколько коридоров, она очутилась перед дверью и зашла. Цезарь восседал во главе стола, а рядом с ним, слушая его речь, сидели несколько офицеров.
— Доброе утро, дорогая, — сказал Гай Юлий, прервавшись.
— Доброе утро, муж мой, — с очаровательной улыбкой на губах ответила она.
Взгляды всех присутствующих оказались прикованными к прекрасной воительнице. Все втайне завидовали своему императору за то, что тот оказался обладателем такого сокровища. Видевшая из всех лиц только лицо своего мужа Наджара не обратила внимание на то, что Марк Антоний был сегодня каким-то странным, а бледность его лица была сродни бледности Гая. Рядом с другом Цезаря сидел рыжеватый блондин по имени Луций Ворен. Не смотря на наличие собственной жены и детей, он умел ценить женскую красоту и сейчас восторженно глазел на Наджару.
Наджара подошла к столу и, придвинув одно из пустующих кресел, села.
— На чем вы остановились? — спросила она.
— На защите наших южных границ от нашествий кочевников, — ответил ей Цезарь, — я как раз собирался отправить туда строителей под охраной солдат, для постройки крепости.
— Они отбудут в течение недели, — ответил ему Антоний, — я займусь этим сразу после окончания совещания.
Далее шла речь о некоторых других важных вопросах, после чего все разошлись по своим делам. Остались лишь Цезарь и Наджара. Она встала из-за стола и с радостью подошла к своему мужу.
— Я проснулась, а тебя нет со мной рядом, — сказала она, поцеловав его и обвив шею руками.
— У меня были важные дела, и я не хотел будить тебя, видя, как сладко ты спишь, — ответил ей Цезарь.
— А зря, — с нежностью глядя ему в глаза, проговорила она. — Мы ведь с тобой одно целое, и мое место рядом с тобой. Если будет нужно, я последую за тобой хоть в ад.
— Не стоит, — полусерьезно-полушутливо отвечал он, — там не самый приятный климат, хотя общество, быть может, весьма занятное. Я-то этого не знаю, поскольку бывать там мне не доводилось, к сожалению или к счастью.
— Ну, теперь ты уж точно не сможешь попасть туда, — в тон ему отвечала Наджара. — А что случилось с Зеной? Она в заточении или ты убил ее?
— Когда я собирался лишить ее жизни, один из богов помешал мне и перенес ее в другое место.
— Тогда нам нужно быть готовыми к ее новому появлению. Она не из тех, кто простит смерть мужа… как и я.
— Я распорядился усилить охрану, — Юлий пристально посмотрел на нее. — Скажи, а как ты относишься к тому, что я обратил Габриэль?
— Когда-то я считала ее любовью всей моей жизни, но это время уже отошло в прошлое. Даже самая сильная любовь иногда изнашивается, — красивое лицо Наджары слегка омрачилось, — в особенности, когда речь идет о предательстве.
При этих ее словах Цезарь на минуту опустил глаза.
— Да, все это в прошлом, — продолжала воин Света, — а сейчас у меня есть только настоящее, и связано оно с тобой. Если ты обратил Габриэль, значит, у тебя была на это причина.
— Я лишь хотел отомстить Зене и знал ее слабое место, — ответил ей Цезарь, не желая рассказывать своей жене о том, что в прошлом провел ночь с Габриэль. — Теперь в ее лице мы имеем человека, знающего ход мыслей Зены и способного предугадать ее дальнейшие поступки.
— Ты как всегда предусмотрителен, Юлий! — восхищенно произнесла Наджара.
— Клянусь Бахусом, я горжусь этим! — улыбнулся он одной из своих фирменных улыбок, выводивших из себя Зену и других его врагов и заставлявших биться сильнее иные женские сердца. Затем он притянул Наджару к себе и впился губами в ее губы. Да, уста его были ледяными, но лед обжигает пламенней…
========== Глава двенадцатая Луций-вампир. Султан демонов ==========
Луций Ворен — сурового вида чуточку хамоватый блондин со стальным взглядом — был искусным и храбрым воином, одним из лучших среди цезарских орлов. Да, он мог сыпать проклятиями не взирая на лица, и характер у него был не сахар, но более преданного своему императору, долгу перед ним и перед Римом человека нужно было еще поискать. А еще он был отличным товарищем и любящим мужем. Вот только с женой Луцию не повезло. Изменив ему, она теперь растила сына, которого родила от другого и выдавала за своего племянника. Об этом, казалось бы, знали все, да только сам обманутый муж не знал и отказывался в это верить. Но в последнее время стал более задумчивым и все чаще вел беседу с бутылкой. Вот и этим вечером он был занят тем же в городской таверне, когда туда неожиданно вошел один из его непосредственных командиров — Марк Антоний. Луций удивленно поднял на него глаза, отметив при этом, что Антоний выглядит каким-то возбужденным, а глаза у него так и горят.
«Никак выпил уже? — подумал Ворен. — Но… у пьяного обычно красная рожа, а у этого бледная, словно воск. С чего бы это?»
Впрочем, когда Антоний подсел к нему, Луций не особенно удивился. Он не мог знать, что вакханка Габриэль послала Антония, чтобы тот в полную луну обратил и его в вампира, потому как им нужен был еще один человек для того, чтобы сформировать смертоносный клан… и нести за собой страх и ужас в ночи, а еще достойнее служить Цезарю, теперь являвшемуся не только императором Рима, но и императором ночи.
— Клянусь норкой Юноны! — начал Антоний. — Нехорошо пить в одиночестве. Так что давай пить этот напиток богов вместе.
Хмыкнув, Луций, подумавший про себя, что это не напиток богов, а какое-то дрянное пойло, налил и правой руке Цезаря, после чего они чокнулись.
— За что пьем? — спросил Ворен.
— За… новую жизнь! — загадочно ответил Марк Антоний.
Оба осушили свои стаканы, и Ворен заметил, что его собутыльник как-будто принюхивается к нему, причем его ноздри раздуваются как у хищного зверя.
«Что еще за хрень? — подумал Луций, искоса поглядывая на него. — Неужто приличной шлюшки рядом не оказалось, и он теперь на меня виды имеет?! Он же всегда только членом думает, а не башкой! Твою ж мать…»
К ужасу Ворена Антоний вдруг предложил ему выйти прогуляться. Тот закрыл глаза, мысленно призывая проклятия на голову Марка, но тот был его командиром, а командиру следовало повиноваться. Блондин молча кивнул, и они вышли в ночь.
Звезды усеяли небо и напоминали сейчас бесчисленные глаза какого-то чудища, глядевшего сейчас на них. Из-за облака выглянула полная луна, осияв их с Марком своим мертвящим светом. Антоний ухмыльнулся, причем его улыбка походила на оскал. Ворену почему-то стало не по себе.
Подкравшись к Ворену, Марк укусил его в яремную вену… Луций тут же стал вампиром, его кожа теперь была бледной с легким румянцем и холодной, словно лед. Чувствуя запах свежей и в тоже время молодой крови, Ворен решил отправиться на ночную охоту…
Но кто станет его жертвой? Луций никогда бы не поднял руку на слабого — так было, когда он был человеком, так было и теперь, когда он стал вампиром. Внезапно, перед его мысленным взором пронеслись картины одна омерзительней другой: горячо любимая им жена стонет под каким-то козлом, а потом рожает от него ублюдка. Ах, негодная! Руки Луция сжались в кулаки. Он знал, что сделает — он отправится в Рим, чтобы покарать изменницу. Но вначале сделает кое-что еще… Его друг Тит Пулло… они всегда были не разлей вода, а значит, должны быть вместе и теперь. Он должен обратить его! С этой мыслью Ворен взмахнул руками, словно летучая мышь крыльями, и полетел на поиски своего товарища.
…На первый взгляд Тит Пулло был простым легионером XIII легиона, неказистым и звезд с неба не хватающим, а еще часто употребляющим словечки вроде «мать-перемать» и «пошли все в задницу». Но это только на первый взгляд. У него была одна тайна, о которой не знал никто, даже его лучший друг Луций Ворен. Тит тренировался с мечом, когда перед ним из ниоткуда появился его побратим. Пулло с ужасом отметил его бледность и одну жуткую особенность — тот не отбрасывал тени.
— Друг мой, — дрогнувшим голосом начал все понявший Тит, — как… это с тобой произошло? Кто превратил тебя в кровососущую тварь?
Ворен оскалился и произнес: — Ты не понимаешь! Только теперь я познал истинный вкус жизни, а скоро познаю и вкус крови… вкус крови этой изменницы — Ниобы! Но ты должен быть со мною, друг… вечно!
Глядя на него с неизъяснимой тоской, Пулло покачал головой и сказал:
— Да, мы всегда были дружны и вместе прошли через множество передряг, но теперь… теперь ты больше не человек, и я должен убить монстра в память о человеке, который был моим товарищем!
— Что?! — зашипел Ворен. — Что ты говоришь?! Да ты… ты такой же предатель, как она, эта шлюха!
Луций хотел было броситься на Тита, но последний быстро открыл сундук и достал оттуда осиновый кол. Луций Ворен не мог знать, что Тит Пулло — потомственный охотник на вампиров, почитавший своим долгом истребление этих детей ночи. Поняв это, Луций обернулся антропоморфной летучей мышью и кинулся на Тита, между бывшими товарищами завязалась драка… Помимо оружия против вампиров, Пулло был вооружен еще и гладиусом, но Ворен был силен и ловок, а помимо этого, теперь еще и обладал сверхспособностями. В скором времени оба были изранены, и вампир, временно взявший верх, собирался было перегрызть глотку охотнику, как вдруг в их драку вмешалась влетевшая в окно вакханка Габриэль.
— Клянусь Вакхом! Что здесь происходит?! — воскликнула Габби.
— Мужские разборки… — хором ответили Луций и Тит, к которым неожиданно вернулась мужская солидарность. — Не мешай нам, женщина!
— Прекратите! — строго сказала вакханка Габриэль.
Не смотря на ее вмешательство, Луций и Тит все равно продолжали драку, но через пару минут Варен решил завязать разговор с бывшим другом.
— Давай поговорим, — заговорил Ворен, — драка решает не все.
— Может, ты и прав, — неожиданно согласился охотник на вампиров, — дружба важнее, чем глупые разборки.
— Ну, зато теперь я вижу что ты не размазня! — хлопнул друга по плечу вновь принявший человеческий облик Луций.
— Ну и на том спасибо, — усмехнулся Тит.
Луций вернул ему улыбку. Ему захотелось обняться с другом, но пока что он себя сдерживал, да и наличие осинового кола у охотника к задушевным беседам и дружеским объятиям мало располагало.
Он вновь посерьезнел и проговорил:
— Тит… тебе, наверное, наврали о том, что вампир — это лишь хладный демон без души и машина для убийств, но это не так! У меня есть душа, и душа моя помнит все, особенно, нашу дружбу, которую я никогда не предам. Мой друг и брат, ты навсегда в моем сердце… — Титу при этих его словах показалось, что у рыжего вампира влажные глаза. — Мужчины не плачут… и вампиры тоже. — Луций слабо улыбнулся. — И знай еще одно: я никогда не трону слабого — женщину, старика или ребенка. Я остался прежним, Тит… Но я должен совершить возмездие над этой прелюбодейкой Ниобой! Она разбила мне сердце…
Тит Пулло с грустью посмотрел на друга и проговорил:
— Значит, ты уже знаешь о Ниобе… Дружище, она тебя всегда была недостойна, но не стоит она и того, чтобы ты марал о нее руки. Забудь ее, и так она умрет для тебя.
— Она для меня уже умерла, но я должен совершить отмщение за свою поруганную честь, — отвечал суровый римлянин.
— Может, все-таки не стоит этого делать? — продолжал уговаривать друга Тит. — Месть ничего не решит.
— Нет, друг, стоит, — блондин покачал головой, — ты не понимаешь… я любил Ниобу, и она была для меня всем, и вот… она предала меня.
— Я знаю… — вздохнул Тит. — Но ты пойми, убив ее, ты убьешь себя… А я не хочу терять друга…
Луций некоторое время молчал, думая над словами друга. Любовь к жене превращалась в нем в ненависть, а ненавидящий действительно разрушает собственную душу. И… убив Ниобу, не уничтожит ли он лучшее, что есть в нем самом? Тит прав.
— Ты прав, Тит… — наконец выдохнул блондин. — Просто, став вампиром, я получил видение о своей жене. Я видел то, как она извивалась под каким-то ублюдком, словно змея, и меня охватило бешенство. Но гнев — плохой советчик.
— Ну вот, — необычным для него, ласковым голосом сказал Тит Пулло, — успокойся и выбрось эту змеюку из своей головы. Давай лучше пойдем выпьем, зальем печаль и со здешними девочками развлечемся.
— Клянусь норкой Юноны! Ты прав! — к Луцию начало возвращаться жизнелюбие, а с ним и юмор, пусть иной раз и черный. — Вот только я теперь другое красненькое пью и что-то проголодался…
— Ну-ну, полегче, — полусерьезно-полушутливо ответил Пулло.
Взявшись за руки, друзья словно школьники отправились веселиться и искать приключений на свои головы. Габби видела, что они помирились и радовалась этому.
«Все хорошо, что хорошо кончается…»
Но ей самой не давала покоя одна мысль — мысль о своей дочери Надежде, а еще о том, что Цезарь имел право знать, что это и его дочь тоже…
«Сейчас или никогда!» — сказала она себе.
Вампиресса взмыла вверх к луне — солнцу мертвых. Лунная дорога вела ее ко дворцу Цезаря.
Тот в это время сидел за столом в кабинете и просматривал депеши. Пауки в официальном Риме как всегда составляли очередной заговор. Но его это почти не заботило. Куда большее впечатление произвело на него письмо одной женщины из его прошлого. Она была удивительна и так прекрасна! Будь она еще и добра, все было бы спасено… и кто знает, может быть, сейчас он был бы не с Наджарой, а с ней. Но нет, ее душа черна, как ночь или как ее чудесные кудри, за которыми она так любит ухаживать. Звали ее Сервилия, и была она матерью давно прощенного им предателя Брута. Но мало кто знал, что у нее есть и другое имя — странное, загадочное, словно она сама… Алти! Его эта римлянка получила, когда бросив роскошную и безбедную жизнь юной патрицианки, ушла жить в поселения амазонок. Там она училась и мастерству боя, делавшему этих женщин сильнее римских легионеров, и тайным, запретным знаниям. Но воинственные девы изгнали ее… не из-за последнего, а из-за того, что она родила сына и вместо того, чтобы убить его — известно ведь, что амазонки оставляли только девочек — отослала на воспитание своим родственникам в Рим. Мальчик этот и был Марком Брутом. Кем был его отец Цезарь не знал, и они с Алти никогда не говорили на эту тему. Однако же, Юлий всегда опекал сына любовницы и прощал ему все, зная, как та привязана к нему. И вот теперь, потеряв сына, она разразилась слезами и проклятьями в его адрес. Что он мог ей на это ответить? Что ее сын в будущем должен был стать предателем и его убийцей? Может ли в это поверить мать? А если и поверит, материнское сердце, даже самое черное, всегда оправдает для себя ребенка…