- Видала.
- А вон там моя изба, через забор. Ее отец мой построил, царствие ему небесное. И баню тоже. Эх, раньше хорошо было. Дом крепкий, теплый был. Печь как натопишь, так в самую лютую стужу жарища двое суток стояла. А нынче дров не напасешься. Некому чинить, все разваливается. Печь в бане прохудилась, а залатать некому. Я уж старый стал для энтих работ, а сейчас, так и вовсе...- Митрофан смахнул слезу и замолчал, уставившись в одну точку.
Затянувшуюся паузу нарушила баба Варя, войдя в сарай с кувшином воды.
- Вот те раз,- удивилась старуха, глядя на плачущего соседа.- Пол сгниет от твоих слез коровьих. Какой пример молодежи подаешь?
- Спиридонна, это ты,- словно от сна пробудился Митрофан.- Да, вот, рассказывал Катеньке о былых временах. Как хорошо у нас тут было. Речка, лес, огороды в изобилии.
- Да,- согласилась баба Варя,- только речка испортилась, нынче даже для стирки с нее воду не берут. Ладно, хоть Игнат перед войной колодец выкопал, последнее свое благое дело для деревни сделал.
- Это да. Иначе, черт его знает, как бы мы жили.
- Не поминай рогатого. Накликаешь еще.
Митрофан трижды плюнул через левое плечо.
- Это точно.
- Катенька, а где остальные?- Баба Варя только сейчас заметила, что никого, кроме нее и Митрофана в сарае нет.
- Остальные?- Переспросила девушка, уставившись на старуху.- А, разве Игорь Степанович не в доме?
- Нету никого в доме,- заверила та.- Я за вами и пришла. Кушать позвать, пока не остыло.- И тут баба Варя лукаво прищурилась, подозревая, откуда ноги растут.- Так, это, видать, Шулепов - старый козел,- приходил. А я думаю, что калитка ходуном ходит, туда-сюда, туда-сюда? Он их и увел, паразит.
- Но, Игорь Степанович плохо себя чувствовал. Вряд ли он согласился бы куда-то пойти?
- Этот курдюк кого хочешь уговорит. Ну, я ему задам трепку. И мальчонку ведь уволок, окаянный.
- Дима к своей новой подруге пошел,- сообщила Савицкая.
- К Анфиске, что ли?
- К ней самой,- Катя сжала кулаки, продавив кожу ладоней до крови.
- Воротится, коль у Анфиски. Заодно и отобедает там. А Игорек жидким хлебом, небось, голод уже утоляет.
Катя пожала плечами.
- Я в купальне была. Пришла, никого нет... ну, кроме деда Митрофана.
- Чудеса в решете,- покачала головой старуха.- Как же вы в городе друг друга находите, коль в десяти домах потерялись?
- У нас телефоны есть,- ответила Савицкая.- Мобильники.
- Я знаю, что это такое,- влез в разговор Митрофан.- Это приемник, который слова на расстоянии телеграфирует.
- Почти,- снисходительно улыбнулась девушка.- Я бы вам показала, да Димка с собой, похоже, прихватил.
- В другой раз посмотрим,- заверила баба Варя.- Пошли-ка в избу. Чего тут высиживать? Я пирожков с ревенем напекла, да чай свежий заварила.
- Ее тошнит уже, поди, от чая.- Встрепенулся Митрофан.- Сейчас, погоди, я тебе молочка домашнего принесу.- Он двинулся к выходу, держась за поясницу. Здоровье оставляло желать лучшего. Стоило посидеть в одном положении, как до немоты затекали суставы, и начинали хрустеть, словно ржавые шестеренки, со временем прикипевшие друг другу.- Вот, только сено отвезу, и мигом ворочусь.
- Шибко не разгоняйся, а то костей не соберешь, ежели грохнешься,- бросила вдогонку старушка.
- Спиридонна, а ты егоза, как всегда,- отшутился сосед и ухватился за веревочку с тысячью узелками, привязанную к раме тележки.
День близился к завершению.
Катя не решалась признаться, но она начала бояться этого места. И твердо решила для себя, что эта ночь в деревне станет последней. Если Игорь Степанович опять напьется и завтра не сможет идти - они с Красновым потащат его на себе.
Пока она купалась, ее озарила мысль, все время лежащая на поверхности, но, по неизвестным причинам, доселе не обращавшая на себя внимания. А, ведь и правда - в деревне совсем нет мужчин. Старики и женщины (и пара ребятишек) - все население "Хлопушек". Вспоминая курсы истории, отсутствие мужского пола в населенном пункте можно объяснить только несколькими возможными вариантами.
Первый - это охота. Но такое объяснение можно сразу вычеркивать из списка. Не верилось, что местные мужчины отправились в лес на коллективную охоту. При домашней скотине и плодотворной (в основном) земле в ней нет никакого смысла.
Азарт? Адреналин? Хобби?
Нет, это всего лишь непринятие действительности, и Катя это понимала. Ей хотелось верить в эту чушь, придуманную в ее собственной голове, чтобы не переходить к другим пунктам. Она старалась установить занавес и распрощаться с этой мыслью (хотя бы) многоточием, но...
Прочие варианты были ужасны, и даже думать о них не получалось без содрогания. Но Савицкая ничего не могла с собой поделать: вопросы требовали ответов, какими бы безумными они не казались.
14
Дима вгрызался в стейк, запивал домашним компотом. Сок стекал по подбородку и капал на штаны, но парень не обращал на него внимания: правила этикета после трех дней поста отошли на задний план. Вкупе с мясом быстро улетала выпечка - хрустящие шарики, подобные французским булочкам.
Анфиса сидела напротив. Подперев ладонями голову, молча наблюдала за трапезой своего нового друга.
А он мычал от удовольствия и закатывал глаза.
- Теперь я понимаю тех, кто готов убить за кусок мяса,- проговорил Дима с набитым ртом.
- Не надо никого убивать,- мягко ответила девушка.- Там еще есть, если хочешь.
- Нет, спасибо. Я наелся.- Последняя порция исчезла за рядами белоснежных зубов.- Сама готовила?
- Да. Мама с утра у Никифоровых. А я по хозяйству хлопотала.
Дима отставил тарелку и откинулся на спинку стула. Громко выдохнул. Положил руки на отяжелевший живот.
Анфиса смела со стола крошки и отнесла посуду в раковину.
- Точно больше не хочешь?
- Точно. Я сейчас лопну.- Двумя большими глотками он осушил кружку с компотом и поинтересовался.- А разве Шулепов не в зеленом доме живет?
- В зеленом,- согласилась Анфиса.
- К кому тогда он с Игорем Степановичем зашел?
- К Багауловым. Они с Львом Борисовичем выросли вместе. Леонид Федорович и Агафья Еремеевна. Игнат, тот, что колодец вырыл, сын их... был.
- А что с ним случилось?
- На войне убили.
Дима не стал выспрашивать подробностей (да и ни о каком колодце он понятия не имел: слышал вскользь пару раз). Увидев по выражению лица Анфисы, насколько ей тяжело говорить на эту тему, просто промолчал.
Учитывая преклонный возраст Багауловых, Игнат мог воевать в Афгане. Для чеченской кампании, как предположил Краснов, он был бы несколько староват, нежели, конечно, не служил по контракту.
Из размышлений вырвала Анфиса, задав провокационный и, в какой-то мере, двусмысленный вопрос:
- Чем дальше займемся?
Парень растерялся, не находясь с ответом. Он прекрасно знал, чем можно заняться, но произнести это вслух не решился бы даже в шутку. Они же едва знакомы, а моральные устои деревенской красавицы, скорее всего, непомерно высоки и всегда в приоритете. Дима покраснел и замычал что-то себе под нос; в итоге лишь пожал плечами, не выдавив из себя ни слова.
Но, стоило Анфисе подойти к столу и наклониться за кружкой, как по всему его телу прошел электрический разряд. От девушки исходил божественный аромат природных масел и трав. Как цветок в поле, привлекающий пчел, она обладала внеземным притяжением, от которого по рукам прокатилась дрожь, а на лбу выступила испарина.
- Ты не заболел?- Поинтересовалась Анфиса, заметив странную реакцию парня.
- Нет,- Дима прочистил горло, сдавленное непонятными спазмами. Опустив глаза, принялся оттряхивать колени, скорее чтобы занять себя, чем от надобности.- Жарковато сегодня.
- Да, жарковато...
Платье Анфисы, при ближайшем рассмотрении, оказалось просвечивающим. Находясь на пути солнечных лучей, бьющих через окно, Диме представилась картина, недоступная для посторонних глаз. Был ли это случайный выбор наряда, или девушка надела его целенаправленно, предполагая встречу, он не знал, но сильно смутился, и, в тот же момент воодушевился, увидев, что под платьем ничего нет. Уж, это, наверняка, представление для одного зрителя.
Дышать стало тяжелее, вторая волна пота выступила на лбу и на висках. Он хотел отвести взгляд, чтобы не выглядеть озабоченным юнцом, но это давалось гораздо труднее, чем можно было вообразить.
Между тем, девушка прошлась по кухне, ополоснула кружку из-под компота, убрала ее на место. Она двигалась плавно и грациозно, словно парила над полом, ни разу не скрипнув половицами. Дима оказался прикован этим необычайным зрелищем; в нем снова проснулся голод, правда, иного характера, заглушить который мясом и хлебом попросту невозможно.
- Когда вы уезжаете?- Спросила Анфиса, вытирая руки о полотенце.
- Примерно через месяц,- ответил Краснов.- Но, в деревне мы последний день. У нас лагерь километрах в десяти отсюда. Вернемся к нему.
- Жалко.
- Я бы остался, но Игорь Степанович не разрешит, он же за нас отвечает. Я могу навещать тебя по возможности... если хочешь?!
- Я буду рада тебя видеть,- девушка застенчиво улыбнулась.
Даже за разговором Дима не мог заставить себя расслабиться. Он подозревал, как сильно расширились его зрачки, и раскраснелось лицо. В ушах противно звенело, мысли путались и терялись. Хотелось вскочить со стула и овладеть Анфисой прямо здесь - на столе. Грубо, жестко. Отдаться власти природных инстинктов, плюнуть на такт и проверку чувств временем. Она же сама делает намеки. Иначе, не оделась бы подобным образом. Она хочет этого. Хочет сейчас.
Ждет, когда он оторвет свой зад от стула, заломит ей руки за спину, слегка придушит и прошепчет на ухо, что теперь она его сучка, и ее ожидает хорошая порка.
Краснов потряс головой, прогоняя наваждение. С тем же успехом могло произойти все с точностью наоборот. И тогда он будет выглядеть последним мудаком, а дорога в этот дом станет заказана.
"Нужно покурить, и все обдумать",- промелькнула дельная мысль, и парень ухватился за нее, как за спасительную соломинку.- "Главное, не наделать глупостей. Сначала нужно убедиться в желании Анфисы заняться сексом. Но, как это сделать? Спросить? Идиот, кто же о таком спрашивает"!
"Положи руку ей на грудь и все встанет ясно",- противный голосок пробился из глубины сознания.
О, этот голос Дима знал прекрасно. Именно он каждый раз убеждал садиться за руль в нетрезвом состоянии: "ну здесь же недалеко... ты же не оставишь машину в этом районе на всю ночь"?
А сколько раз он уговаривал забить на учебу - не счесть. Вот и думай теперь, как поступить.
- Я выйду покурить?- В итоге Краснов принял самое простое решение, желая разрядить обстановку, а заодно и проветриться. После обеда температура заметно спала, усилился ветер, а на горизонте показались первые тучи - темные, грозовые.
- А мне можно?- Спросила Анфиса, заставив Диму в очередной раз впасть в ступор.
- А ты разве куришь?
- Нет, но давно уже хочу попробовать.
- Лучше не стоит,- с улыбкой на устах Краснов приблизился к девушке и погладил ее по плечу, желая показаться заботливым. И в этот момент в мозгу прозвучал оглушительный выстрел, стерев из сознания всю нравственность и рациональность. Невидимая искра пробежала по телу Анфисы, наэлектризовав каждый волосок ее тела, а после перепрыгнула на Краснова, мгновенно выбив его из привычной колеи.
Перед глазами заплясали темные круги - он более не принадлежал себе; весь мир, сжатый до размеров кухни, с этого момента не значил ровным счетом ничего. Словно пребывая в наркотическом опьянении, Дима издалека наблюдал, как его руки задирают подол платья, являя взору роскошь и великолепие женского тела - сочного, желанного - близкого, но, в то же время, кажущегося далеким. Его рука скользнула по взмокшей девичьей промежности, устремилась выше, по животу, подхватывая невесомую ткань платья.
Бешено стучащие молоточки в голове достигли своего апогея, когда жаркие губы Анфисы нашли его шею, покрывая страстными поцелуями. Распущенные волосы приятно щекотали плечи и грудь, а горячее женское дыхание все сильнее раскочегаривало животную похоть, далекую от любви, но близкую к безумию. Дима скорее ощутил, чем увидел, как по его груди скатилась тоненькая струйка крови, как сверкнули обагренные зубы Анфисы в неверном свете затуманенного разума.
Последовал второй укус, точечный, резкий, словно в тело воткнули иголку и сразу же вынули. Боль граничила с удовольствием, безумие рождало страсть...
Растирая кровь по телу Краснова, Анфиса шипела и извивалась. Перепачканное алыми разводами лицо расплывалось в улыбке. Девушка закатывала глаза, она стонала, до боли в пояснице обхватив партнера ногами, пока он нес ее к столу, полностью выключившись из мира.
15
Дима проснулся от звука входящего сообщения. Следом прогрохотал гром. Повернувшись на бок, парень невольно поморщился и открыл глаза. Тело изнывало от укусов и царапин, оставленных Анфисой. До сих пор не верилось, что под маской кроткой и уравновешенной особы скрывается бешеный зверь, с коим ему довелось встретиться накануне.
Он не помнил подробностей, не знал, каким образом и во сколько вернулся, как лег спать. В сознании мелькали разрозненные картинки, состоящие из перепачканного кровью лица и дьявольски черных глаз партнерши, а в ушах отдавались эхом ее стоны и монотонный гул, подобный которому возникает при повышенном давлении. Мир вокруг плясал, искажая действительность, стороны света беспрестанно менялись местами, пол и потолок растягивались и сужались, приближались и удалялись, и в какой-то момент Дима не понимал, где он находится - на полу или на потолке. Боль и наслаждение смешались, образовав немыслимый коктейль, в коем вспыхивали искры желания и похоти. Истинное сумасшествие. Доведенный до неистовства, Дима рычал и выл, сливаясь с Анфисой в безудержном экстазе.
Он практически уверовал, что оказался под действием какого-то наркотика, только не понимал, когда и как принял его. И намеревался выяснить это, поговорив с Анфисой перед уходом из деревни.
- Прочтешь или нет?- Послышался заспанный голос Савицкой.
Сообщение...
Дима разблокировал планшет и уставился в экран. Погружаясь в текст, он холодел с каждым прочитанным предложением, а, дойдя до конца, не поверил своим глазам, и перечитал еще раз с самого начала. Каждое слово по-прежнему оставалось на своем месте.
Заметив, как Краснов переменился в лице, Катя приподнялась на локте и тихо спросила:
- Что там?
Дима ответил не сразу. Какое-то время он сидел неподвижно, гипнотизируя экран. Затем прошелся по тексту в третий раз и, повернувшись к подруге, сообщил:
- Это Штелль.
- Я поняла, что это Штелль,- сорвалась Савицкая. Ее начинал раздражать этот тюфяк. Некогда веселый и уверенный в себе молодой человек на глазах превращался в тряпку, и на это было больно смотреть. А ведь раньше он ей нравился. Но сейчас...
Сейчас Краснов напоминал ей отца, подкаблучника с тридцатилетним стажем, бесхребетное существо (как выражалась мать после очередного скандала), не имеющее своего слова и мнения, никчемность, живущую под суровым гнетом матриархата, давно позабыв, каково это - ударить кулаком по столу, и тем самым решить вопрос в свою пользу.
Катя всегда жалела отца, но в это самое мгновение она вдруг осознала, что то была не жалость, а ненависть. Надежно замаскированная ненависть. И ей стало страшно. Еще до того, как Дима заговорил. Она испугалась себя; своей истинной натуры, доставшейся от матери. Испугалась этого места... и сообщения, полученного вопреки отсутствию сигнала.