- У тебя нормальный голос, – Хведрунг цапнул с тарелки зефир и тут же отправил в рот его белую половинку.
- Это сейчас. Через год все восстановилось. Вот только петь так, как раньше, я не смогла. После выпускного надо было что-то решать с дальнейшим образованием, и я пошла на исторический факультет. Читать я любила всегда, аналитические способности и любовь к языкам обнаружились уже потом. Такая вот история, – Саша сложила губы трубочкой и выпустила плотную струйку дыма. – От курения я так и не отказалась, да и не хочу. Мне это думать помогает.
- Сейчас поешь? – мужчина отставил кружку и оперся локтями на стол.
- Пою. Правда, редко. И высокие ноты брать не могу нормально, даже если распоюсь как следует, – она отправила сигариллу в пепельницу, в компанию к своей уже выкуренной товарке. – Кстати, а чего тебя принесло на кухню? Тоже не спится?
- Я услышал, как кто-то кричал, и спустился.
- Я кричала. Уснула носом в ноутбуке и увидела кошмар с погонями и смертоубийством, – Саша ухмыльнулась.
- Носом в ноутбуке? – Хведрунг критически оглядел Сашину физиономию. – Странно, а следов от кнопок нет. Кстати, кого в твоем сне убили?
- Меня. Сначала выкинули в окно из горящего дома, потом погоняли по снежной целине, а потом запустили в меня чем-то тяжелым, заявив, что я не могу нарушить какое-то равновесие. Бред, в общем.
Чем дальше Саша говорила, тем сильнее разгорались глаза сидящего напротив мужчины.
- Когда тебе приснился этот сон? – он отхлебнул из кружки, буравя ее взглядом.
- Да вот, сейчас. Я чего и вопила, собственно, – Саша сделала глоток и поморщилась. – Остыло. Тебе еще чаю сделать?
- Да, – он кивнул и повернулся к вошедшему на кухню Донару.
- Чего не спите? – он пересек кухню и вольготно развалился на свободном стуле. – Саша, а мне чаю можно?
- Конечно, – женщина улыбнулась, в душе радуясь, что к их милой беседе присоединился кто-то еще.
- Так чего не спите? – он утащил с изрядно обедневшей тарелки зефир.
- Да вот, Александра рассказывала о том, что поет, – Хведрунг с усмешкой следил за выражением лица Саши, из спокойного резко ставшим недовольным.
- Пела. В молодости, – она повернулась к мужчинам спиной и загремела чашками. Зачем рассказала, спрашивается? Кто за язык тянул? Надо было соврать что-нибудь, и отстали бы.
- Саша, а спойте! – глаза Донара лучились светом, так же, как и его улыбка.
- Не думаю, что петь среди ночи – хорошая идея, – Саша поставила перед ними слегка клубящиеся паром кружки и уселась на стул, обхватив руками свою чашку.
- Саша, спой. Пожалуйста.
Женщина вскинула голову и встретила насмешливый взгляд зеленых глаз. Ну, прямо как у ее кота. Хведрунг первый раз назвал ее Сашей. И первый раз сказал “Пожалуйста”. Эк им приспичило послушать, однако... Она глубоко вдохнула.
- Что вам спеть?
- Что-нибудь русское, – Донар наблюдал за ее реакцией, чуть прищурив глаза.
- Русское? Ну, ладно... В том, что мы перебудим весь дом, будете виноваты вы – тихо петь я не умею. Я предупредила.
Саша поднялась со стула и прошлась по кухне. Оперевшись на столешницу рядом с мойкой, она положила ладонь чуть пониже груди, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, тряхнула волосами и начала петь.
Гляжу в озёра синие,
В полях ромашки рву...
Зову тебя Россиею,
Единственной зову.
Спроси, переспроси меня –
Милее нет земли.
Меня здесь русским именем
Когда-то нарекли...
Низкий голос, одинаково плавно струящийся во всех нотах и выходящий на пик в высоких, разливался по кухне, окутывая сидящих за столом мужчин. И чем дальше Саша пела, тем отстраненнее становился взгляд Донара и пристальнее – Хведрунга. Он словно впитывал каждый звук, произносимый ей.
Красу твою не старили
Ни годы, ни беда.
Иванами да Марьями
Гордилась ты всегда.
Не все вернулись соколы, —
Кто жив, а кто убит...
Но слава их высокая
Тебе принадлежит.
Красу твою не старили
Ни годы, ни беда.
Иванами да Марьями
Гордилась ты всегда.
Не знаю счастья большего,
Чем жить одной судьбой,
Грустить с тобой, земля моя,
И праздновать с тобой...
Она вывела последнюю ноту и закашлялась.
- Блять! – Саша перевела дух и подумала, что давно она не пела в полный голос без распевки. Может же, да не хочет...
Мужчины сидели, словно завороженные, и смотрели на кашляющую и матерящуюся женщину.
- Знаете, Саша, а я, пожалуй, буду просить вас петь почаще. У вас отличный голос, – Донар отсалютовал ей кружкой.
- Прокуренный у меня голос, – она криво усмехнулась в ответ и подошла к столу, сцапав свою кружку.
- Чего за концерт среди ночи? – на кухне появилась зевающая Дженет и уселась на Сашин стул.
- Да так, не спится. Мы тебя разбудили? – Саша шутя разлохматила и без того всклокоченные волосы девушки.
- Да вы всех перебудили. Ты пела? – она взяла с тарелки последнюю зефирку. – Фу, черт, как сладко!
- Я, – Саша протянула ей свою кружку. – Ну, раз уж мы всех перебудили, можно отправляться спать с чистой совестью!
- Шволачи вы! – Дженет пробурчала это с набитым ртом, вызвав хихиканье окружающих.
- Не без этого, – Саша подмигнула недовольной мордашке штатного археолога. – Ладно, я пошла спать.
Она вышла в темноту коридора и поежилась от ощущения чьего-то присутствия. На лестнице это присутствие обнаружилось в лице догнавшего ее Хведрунга.
- Тоже спать? – она улыбнулась в темноту, туда, где должно было находиться его лицо.
- Да. Мне понравилась песня, – он поравнялся с Сашей на ступеньках и на второй этаж они вошли вместе.
- Я рада. До завтра, – она улыбнулась и скрылась за дверью своей комнаты, помахав Хведрунгу рукой.
Закрыв за собой дверь, Саша уселась на кровать и погладила проснувшегося Тома.
- Знаешь, кот, а этот мой новый начальник не такая уж и сволочь. Странный просто.
Оставив кота в покое, она переоделась и наконец-таки забралась под одеяло, провалившись в глубокий сон без сновидений.
Через минуту после того, как Саша захлопнула дверь, к оставшемуся за ней мужчине присоединился еще один.
- И что это было, Локи? – глаза стоящего рядом Донара вполне явственно светились голубым. – Зачем ты вывел ее на эту лирику?
- Тебе не понравилось, Тор? Девочка не лишена таланта, – зеленые глава второго мужчины излучали насмешку.
- Понравилось. Зачем ты располагаешь ее к себе?
- У тебя же есть игрушка, Тор? Так не мешай мне делать свою, – тихий голос Хведрунга стал похож на шипение змеи. – Знаешь, что приснилось этой девочке?
- Что? – голубые огоньки приблизились, заставив обладателя зеленых глаз сделать шаг назад.
- Как ты ее убиваешь. Я просмотрел ее память, пока она разглагольствовала о своей музыкальной карьере. Так что, будет лучше, если я расположу ее к себе. Девочка оказалась не в меру умна. Где Старк ее выкопал, интересно?...
- Примерно в таком же морозильнике, только там людей гораздо больше. Ладно, идём. Здесь не место для разговоров.
Два силуэта скрылись в темноте коридора, и наступила тишина, разрываемая только поскрипываниями, обычными для большого дома, да порывами ветра, разбивающимися об оконные стекла и застревающими в каминной трубе. Дом заснул.
*женский певческий голос с рабочим диапазоном от ля малой октавы до ля второй октавы. Певицы с голосом меццо-сопрано – Елена Образцова, Тарья Турунен.
====== 9. Возвращение из бездны. ======
Therion – Asgard
- Отец, мне нужно с тобой поговорить, – высокий светловолосый мужчина в серебристых доспехах и красном плаще вышел на балкон дворца, где, вглядываясь в панораму, стоял царь этого мира.
- Я знаю, что ты хочешь мне сказать, Тор. Я знаю, что Скала Равновесия снова обнаружена, и ей заинтересовался твой друг, человек из металла. Я полагаю, он хочет прочитать то, что на ней написано? – Один Всеотец, Видящий во всех Мирах, повернулся к старшему сыну и пристально взглянул на него своим единственным глазом.
- Да, он строит базу недалеко от этого места и собирает команду...
Царь не дал сыну договорить, прервав его речь властным жестом.
- Остальные защитники Мидгарда в курсе?
- Нет. Старк не сообщил никому из них. Более того, он тщательно оберегает эту информацию, подбирая в команду талантливых, но малоизвестных людей. Он полагает, что там может быть зашифрована какая-то технология, пока не известная людям, – Тор подошел к одной из колонн и ударил по ней кулаком так, что она завибрировала. – Люди ничуть не изменились за время, прошедшее с чуть не уничтожившей их войны. Как и их предки, они жаждут власти и богатства. Те, кто ее начал, также стремились прочитать эти надписи, и были близки к этому...
- Тогда мы успели этому помешать. Сейчас мы не должны допустить даже малейших шагов к прочтению. Мидгардская цивилизация ушла далеко вперед, и, если они получат эти знания, то погибнут так же, как погибла в свое время Атлантида, – он подошел вплотную к сыну и положил руку ему на плечо.- Ты должен помешать своему другу так, чтобы он думал, что получил желаемое. Надписи, сделанные лемурийцами, должны остаться непрочитанными.
- Освободи Локи, отец. Я заберу его с собой на Землю, – Тор повернул голову, встретившись с полыхающим гневом глазом отца.
- Нет! Он несет свое наказание, и будет нести его до тех пор, пока искренне не раскается в содеянном! – царь отбросил полу плаща и пересек балкон, встав спиной к старшему сыну.
- Отец, он будет мне нужен. Никто, кроме него, не владеет искусством обмана в такой мере. Его помощь будет неоценима. Ограничь его силу, но позволь мне взять брата с собой. Я не справлюсь один, – Тор замер за спиной отца в ожидании вердикта. Он не боялся Старка и, тем более, не боялся уличения во лжи. Просто для молодого бога были невыносимы страдания того, с кем он вместе рос и играл, кого считал братом, хоть и натворившим дел. Тор давно простил Локи за попытки убить его, просто взглянув на мир его глазами. Он увидел ослепленного ненавистью и болью ребенка в теле взрослого мужчины, пытающегося привлечь внимание к себе и с каждой неудачей становящегося все злее и безжалостнее.
Царь Асгарда медленно развернулся и взглянул на сына. Тор почти физически ощутил тяжесть и давление этого взгляда.
- Ты радуешь меня, сын. Локи приведут в его покои через два часа. Ты должен быть там, – он развернулся и тяжелыми шагами покинул балкон, оставив Тора раздумывать над тем, как вести себя с братом и как убедить его отправиться на Землю. Упрямство Локи граничило только с его талантом обманщика, поэтому нужны были очень веские аргументы. Хотя, возможно, и одного освобождения будет достаточно.
Ровно через два часа Тор вошел в покои брата. Они оставались в нетронутом виде с момента его заточения, и Тор надеялся, что этот факт не останется без внимания их хозяина. В комнатах было пусто и так тихо, что его шаги громом отдавались под сводами. Внимание Тора привлекла тонкая полоска света, словно падающая из оконного проема. Она постепенно расширялась, приобретая очертания круга и начиная расти в высоту, заглатывая в себя танцующие в воздухе пылинки. Она приобрела очертания шара, светящегося мягким золотистым светом, и стоило Тору сделать шаг к ней, лопнула, оставив на ковре того, кого он так страстно желал видеть.
- Брат! – бог грома кинулся к лежащему на полу мужчине и отшатнулся, попытавшись поднять его на ноги. – Локи!
На него смотрели яркие зеленые глаза, полные ненависти и боли. Больше живого места на лице бога обмана не было. Отросшие черные волосы были спутаны в колтуны и свисали с головы неопрятными кусками. Губы были зашиты продернутыми через них грубыми, волокнистыми нитями, покрытыми сейчас запекшейся кровью и грязью. Некогда красивое лицо обезображено ожогами, словно несчастного на протяжении долгого времени методично обрызгивали кислотой. Шея выглядела не лучше. На порванном во многих местах костюме были явственно видны следы от кандалов, а сам костюм был ледяным на ощупь и скрипел так, словно долгое время находился на сильном морозе. Руки несчастного были связаны за спиной, и их части, не закрытые одеждой, почернели.
Тор с ужасом смотрел на брата, не в силах вымолвить не слова. Его отец, справедливейший во всех мирах, обрек того, кого он называл сыном, титуловал младшим принцем Асгарда, на такие муки?!
- Он понес заслуженное наказание, сын! – звучный голос, раздавшийся за спиной, заставил Тора резко обернуться, а лежащего на ковре Локи нервно вздрогнуть. На большее он сейчас просто не был способен, – Он был прикован к скалам в Нифльхейме и каждый раз, когда в Мидгарде умирал человек, одна из приставленных к нему змей капала на него своим ядом. Он...
- Отец, это... Это немыслимо! Ты же сам всегда внушал нам, что я и Локи – твои сыновья и равны перед тобой! Провинись я, ты обрек бы меня на такие же страдания?! – взбешенный громовержец сделал несколько шагов навстречу отцу и остановился, придавленный тяжестью его взгляда.
- Ты мой старший сын!..
- Это повод выделять меня, бросая второго туда, куда врагов посылать побоятся?!
- Замолчи! – голос Всеотца стал осязаемым, как и уплотнившийся воздух в комнате. – Не тебе обсуждать мои решения. Я вернул Локи, и этого достаточно. Как только он придет в себя, вы отправитесь в Мидгард.
Он развернулся к пытающемуся сесть мужчине и впился в него своим единственным глазом. В этом взгляде не было ненависти или презрения. Приемный отец с интересом смотрел на провинившегося сына: как тот реагирует на свое возвращение? Способен ли воспринимать и осознавать то, что ему говорят? Судя по ненависти в пылающем взгляде и попыткам подняться, наказание в Нифльхейме не сломало его. Что ж, хорошо.
Подойдя ближе, Один продолжил:
- Ты отправишься с братом в мир, который пытался завоевать. На Землю. Ты должен будешь сделать все, чтобы надписи на Скале Равновесия не были прочитаны. Но сделать это нужно так, чтобы те, кто пытается их прочитать, были уверены, что им все удалось. Я ограничу твою магию и физическую силу. Воспользоваться ими ты сможешь только тогда, когда что-то будет угрожать твоей жизни. Не более. Я спрашиваю, согласен ли ты. За любую попытку неповиновения ты будешь возвращен на ту скалу, с которой я тебя забрал, – он сделал неуловимое движение рукой и нити, сковывающие губы Локи, растворились, оставив за собой только раны на его лице. – Ты понял меня?
- Да, – голос, раздавшийся с пола, был хриплым и тихим, но все же полным непередаваемой ненависти к присутствующим в комнате.
- Если ты поможешь людям получить знания, заключенные на Скале Равновесия, то останешься в Мидгарде, полностью лишенным своих сил. Останешься умирать, – Один наклонился к приемному сыну и заглянул в обезображенное лицо. – Ты усвоил, Локи?
- Более чем, – на изъеденном ядом лице появилось подобие ухмылки.
- Я даю вам три дня, – он поднялся и развернулся к стоящему за его спиной Тору. – Проследи, чтобы твой брат был способен к перемещению в Мидгард.
- Хорошо, отец, – Тор учтиво склонил голову, пряча пылающий гневом взгляд.
Стоило царю покинуть покои, как он кинулся к брату и на руках перенес его на кровать. Затем вылетел в коридор и громовым голосом потребовал слуг и лекарей. Через пятнадцать минут вокруг израненного тела младшего принца суетился добрый десяток лекарей и его личной обслуги. К лицу никто не решался прикоснуться. Каждый раз, когда кто-то протягивал руку, он отдергивал ее под яростным взглядом зеленых глаз.
Тор сидел рядом, в кресле, и не отрываясь наблюдал за процессом, тихо шепча себе под нос. Локи прекрасно его услышит, а остальным – нет необходимости.
- Прости меня, брат. Я не знал, что отец сотворил с тобой такое зверство. Если бы я узнал... я бы любым путем прошел в Нифльхейм и освободил бы тебя. Ни один проступок не стоит такого изуверства, – громовержец поднял глаза и встретился со спокойным взглядом зеленых глаз, оживляющим маску увечного лица. – Как только ты сможешь нормально передвигаться, мы уйдем из Асгарда. Так будет лучше.