- То! Ка! - требовательно вскрикнул он. В коридоре раздались шаги, и Манта отпрянула, выпутываясь из объятий Йо.
- Прости, - щеки горели огнем, - мы сейчас придем. Дай нам пару минут.
Йо кивнул и вышел расставлять тарелки, а Манта прислонилась к закрывшейся двери горячечным лбом. Что с ней происходит? Зачем она дает себе ложные надежды, позволяет им пустить цепкие корни в своем сердце, ведь потом от них так сложно будет избавиться. Вырвать, как плотоядные, вредные сорняки.
Да и хочет ли она их вырывать? Любовь к Йо не сорняк, это лучшее, что случалось с Мантой за всю ее жизнь. Самое необычное, волшебное, самое… пугающее чувство. Ни один парень так не привлекал девушку, она все время высматривала черные глаза и оранжевые наушники.
Манта еще раз глубоко вздохнула, успокаивая расшалившиеся нервы, и повернулась к Хане.
- Ну, что, будем переодеваться, маленький? - подмигнула весело.
Хана засмеялся, показывая пока еще беззубый ротик.
Их уже ждали, не приступали к еде. Манта быстро усадила Хану между ними с Йо, на детском стульчике, старый шаман оказался напротив. От его тяжелого взгляда хотелось поежиться. Хотя, Оямада бросила короткий взгляд на Хану, когда тот подрастет, у него будет точно такая же фамильная черта Асакура. Уже сейчас маленький шаман смотрел серьезнее, чем положено малышам в таком нежном возрасте.
Она начала первой. Глубоко вздохнув, как перед прыжком в омут, произнесла первую фразу:
- Господин Йомей, советую зеленый горошек с подливой. Не японское блюдо, но Хане очень нравится катать его и ловить в тарелке.
Про то, что это развивает мелкую моторику рук, лучше умолчать. Хана радостно гулил, ловил прыткие зеленые шарики.
Всего одна короткая фраза понадобилась Йо, чтобы расслабиться и начать рассказывать про сына. Легко, непринужденно, со смехом и лаской в глазах. А Манта отстранилась, занялась ребенком, помогая ему ловить прыткие горошины, жевать картофельное пюре, уговаривая не выплевывать его на единственное приличное платье Оямады. Хана фыркал и все равно плевался. Скорей всего, ему не нравилось это платье. Точно с отцом сговорились!
Вечером, пожелав доброй ночи и уложив спать Хану, Манта буквально рухнула на расстеленный спальный мешок. Такое ощущение, что ее прогнали через соковыжималку. Раз десять. Но надо еще навестить ванную, переодеться в пижаму, и тогда уже можно идти спать.
Вопреки всем ожиданиям, сон не пришел. Теплая вода расслабила и слегка взбодрила. Манта вслушивалась в тихое сопение Ханы, смотрела на мерцающие за окном огни Нью-Йорка. И никак не могла поверить, что пережила этот тяжелый день. Несмотря на вежливое поведение старика по отношению к ней, Манту все никак не отпускало ощущение, что шаман считает ее недостойной компанией для своего сына и внука. Отвязаться от навязчивых мыслей никак не получалось.
- Манта, ты еще не спишь? - в комнату проскользнул Йо. Надо же, а казалось, дрых без задних ног на диване.
- Нет, - шепнула девушка.
- Не возражаешь, если я полежу рядом с тобой?
Это безумие, у нее сердце из груди выскочит, если Йо окажется рядом.
- Н… не возражаю, - Манта сглотнула.
Йо закрыл дверь, подошел к спальнику и лег за спиной Оямады, заставив ту подвинуться к самому краю. Впрочем, неудобство длилось недолго: шаман обнял ее за талию и притянул к себе. Спиной девушка ощутила горячую кожу, широкую грудь. От волос пахло шампунем, от кожи - мылом. Вторую руку Йо просунул под девушку так, чтобы она полностью оказалась в его объятиях, переплел ноги, а затем прикрыл одеялом.
- Так намного удобнее, - в голосе слышалась улыбка. Манта сдерживала дыхание, старалась его успокоить, чтобы не выдать, насколько ее взволновала близость друга. Ведь и Хана спит рядом, нельзя будить ребенка. Этот ребенок сам проснется посреди ночи, захочет покушать, но пока что пусть спит.
Сами собой вспомнились те дни, когда они ночевали в деревне Доби и на пути к ней. Поблизости от Фауста Манте начинали мерещиться кошмары, она плохо спала, и Йо частенько укладывал ее рядом с собой, на один футон. Друг никогда не видел в ней девушку, не считал, что нужно ее стесняться. Право слово, у Рена в этом отношении оказалось больше такта, чем у Асакуры. Но тогда совместные ночевки спасали. Манта чувствовала себя такой крохотной, маленькой, находящейся под защитой. И сворачивалась клубком, желая стать еще меньше.
Сейчас, если она свернется клубком, то вытолкнет Йо с матраса, все же заметно подросла с тех пор. И нельзя сильно прижиматься, друг не должен ощутить три шрама на спине. Несмотря на то, что они зажили и не вызвали воспаления, кожа все равно осталась бугристой, неровной в тех местах, где девушку полоснули когти твари. А еще они заживали очень долго, даже под действием лекарств. Джун написала, что это связано с тем, кто нанес рану. Духовные травмы все лечатся долго, особенно у не-шаманов. Одаренные хотя бы могут провести ритуалы, призвать на помощь силу, а что остается Оямаде? Правильно, ждать.
- Думал, умру, - простонал шепотом Йо.
Манта хихикнула.
- Это сложнее, чем его тренировки, или проще?
- Сложнее, во много раз сложнее, - шаман тяжело вздохнул. - Зато дедушка вроде бы доволен. И Ханой, и мной, говорит, я не запустил свою форму, даже немного прокачался.
- Да, ты молодец, помог многим духам, - кивнула Манта, тепло улыбаясь. В руках Йо напала сонливость, веки наливались свинцом.
- Спи, - легкое, словно перышко, прикосновение к макушке. - Спи, моя Манта.
Но, наверное, ей это только приснилось.
- Ты плохо выглядишь, - Пэм обеспокоенно покрутила соломинку в коктейле.
- Спасибо, - усмехнулась Манта, - ты настоящая подруга.
Девушка поморщилась, представив, как прозвучала ее фраза со стороны.
Подруги сидели в любимом уличном кафе. Если пройти по улице, нырнуть в арку торгового центра, углубиться внутрь квартала кафе, ресторанчиков и сувенирных лавочек всех мастей, то можно выйти на проходящую перпендикуляром улицу, заполненную разнообразными уличными кафе на любой вкус и цвет. Индийская, китайская, японская, традиционная, грузинская, немецкая - тут собрались кухни всего мира. А сами заведения располагались настолько близко, что не оставалось места даже провести границы. Плетеные креслица итальянского ресторана соседствовали с пластиковыми черными стульями китайского. Туристы просто перетекали из одного заведения в другое, а иногда даже не двигались с места, а просили официантку принести заказ за столик другого ресторана. Разумеется, оплачивали потом два счета.
Девушки выбирали долго и тщательно, пока не остановились на китайской кухне. В Нью-Йорке купить китайские блюда на вынос можно не только в Китайском квартале, а буквально на любом углу. Уютные лавочки и магазинчики, такие вот ресторанчики или даже передвижные фургончики, где улыбчивые продавцы протягивали белые пакеты с нарисованной алым эмблемой заведения. Но самые лучшие блюда продавали именно здесь, так считали и Пэм, и Манта.
Пэм обожала все виды растительности. Жареные ростки бобов, жареные бобы в стручках, бамбук и грибы, мапо тофу, димсамы, дайконовые пирожки. К этому всему она обожала добавлять что-нибудь из свинины из сычуаньской кухни, известной своими яркими вкусами, остротой и пряностью блюд. В них использовали уйму перца и чеснока.
А вот Манта, привыкшая к морепродуктам, на них и остановилась. Например, гребешки в черном соусе из бобов или жареный угорь с хрустящей корочкой. И, разумеется, все виды лапши.
- Но ведь я права! - Пэм обличающе ткнула палочками в подругу.
- У нас же экзамены приближаются, - напомнила ей Манта, вылавливая еще один гребешок. М, прелесть!
На что Памела закатила глаза, откинула нетерпеливо челку.
- Ты и раньше сдавала экзамены, но никогда не выглядела такой изможденной, измотанной. К тому же у нас сейчас только лабы.
Проверка выученного шла по давно утвержденной системе. Сначала лабы - лабораторные. Для их факультета это пример бизнес-проекта или расчеты уже существующего с указанием, почему так, а не иначе. Пока что им позволяли делать это в парах, чем и пользовались Пэм с Мантой, но уже не следующем курсе придется отрабатывать самостоятельно.
Сдаешь лабораторные, можешь сдавать зачеты, сдаешь зачеты - можешь сдавать экзамены. Ну, а сданные экзамены допускают на следующий курс обучения.
Манта вздохнула. Подруга, конечно, права, но что Оямада может с этим поделать? Она решила воспользоваться тем, что приехал Йомей, и стала больше времени проводить в университете. Готовиться к зачетам, сдавать проверочные работы. Сама не заметила, как отвыкла работать при свете дня. С появлением Ханы учебы перешла на качественно новый уровень - ночной.
Разумеется, она не забросила малыша, даже в голову не пришло. Просто перестала убегать с последних пар, зная, что о нем позаботятся прадедушка и отец. Им обоим нужно узнать наследника поближе. Даже не верится, что Йомей прадедушка, его все называли просто дедушкой.
И он ничего не говорил об Анне, упомянул лишь, что обучение итако идет полным ходом, сейчас она уже гораздо сильнее, чем была раньше.
Телефон зазвонил, надрывно, почти истерично. Или это Оямаде так показалось? На экране высветилось изображение Йо, Манта подняла трубку.
- Ты не могла бы прийти домой? - без приветствия сразу перешел к делу Йомей. На заднем плане слышался безудержный плач Ханы.
Сердце оборвалось, Манта подскочила.
- Да, сейчас буду.
Отключила телефон и схватила рюкзачок.
- Прости, мне надо бежать. Что-то случилось с Ханой.
- Конечно-конечно, - Памела закивала. - Беги, я заплачу за тебя.
- Спасибо, - Манта подскочила к краю бульвара, вскинула руку, чтобы поймать такси. - Я потом тебе верну.
- Иди уже! - подруга тоже выглядела обеспокоенной. - Я тебе вечером позвоню.
Манта рухнула на сидение, назвала адрес, про себя поблагодарила небеса и всех духов за то, что даровали ей таких понимающих друзей.
Дома Хана разрывался от плача, личико его сморщилось, покраснело, слезы градом катились по круглым щечкам. Над ним, бессильно повесив руки, стоял Йомей. Впервые в глазах старика девушка увидела растерянность.
- Не понимаю, что происходит. Он плачет с самого ухода Йо.
Манта подхватила мальчика на руки, принюхалась. Нет, пеленка чистая, свежая. Может, кушать хочет? Да вроде бы еще не пора, обедал Хана по расписанию.
Плач тут же прекратился, малыш прижался лобиком к груди девушки, все еще судорожно всхлипывая. Ручки его крепко сжали футболку. Манта растерянно погладила маленькую, вздрагивающую спинку.
- Хана, дорогой, что случилось?
- Ка, - икнул малыш. - Ма.
Девушка прижалась губами к вспотевшему, быстро остывающему лбу. Краснота проходила, оставались еще небольшие пятнышки, но и они уже белели.
- Все хорошо, я рядом, не переживай. Где Йо? - обратилась она к старику.
Тот опустился на диван, прикрыл на минуту глаза.
- Стар я стал для воспитания мелких детишек, - вздохнул устало, тяжелые веки поднялись. - Йо убежал по вызову, тут дух неподалеку буянит, надо упокоить. Ты обычно всегда так долго отсутствуешь дома?
Манта поморщилась от неприятной подоплеки вопроса, Хана снова скуксился, увидев, что девушке неприятно. Пришлось улыбнуться. И гордо расправить плечи.
- Обычно Йо сидит с ребенком половину дня, я подменяю его во второй половине, специально с пар ухожу. Пока не страдает успеваемость, мне это позволяют. Просто я решила… - не сдержалась, покраснела, уткнулась взглядом в веселенький рисунок рубашки Ханы. - Решила, что вам необходимо побыть с внуком… то есть, правнуком, узнать его получше. И помириться с Йо.
- Мы с ним не ссорились, - строгий и усталый голос.
Оямада дернула плечами, сбрасывая морозный холод интонации Йомея. Сейчас старый шаман казался ближе и понятнее, чем обычно. И так странно было сидеть в гостиной, при свете дня, без всех духов. Как нормальные люди.
- Вы будете возражать против моей кандидатуры, - вскинулась Манта, решившись. - Но я очень люблю Хану, я буду защищать его изо всех сил, - слова горели на губах, обжигали язык. Невысказанные, они светились в глазах.
Но закончить не дали вернувшиеся Йо с Амидамару. Манта поникла, запал ее прошел, и она передала Асакуре сына, а сама пошла готовить обед.
Ей казалось, будто своими словами она только все испортила.
Вечером к ней во временную комнату постучался Йо. Хана еще не спал, играл с кубиками на коврике. Манта помогала ему составлять башенку, вернее, показывала, как это выглядит в идеале. Пока что малыш только пробовал на зуб - наверное, десны чешутся - и щупал со всех сторон и углов. Крохотные пальчики с аккуратными малюсенькими ноготочками приводили девушку в необъяснимое умиление.
- Манта, нам надо поговорить, - серьезный вид шамана не предвещал ничего хорошего. Оямада выпрямилась, сжимая пальцами ткань шорт. - Покажи мне спину! - попросил Йо.
Оямада замерла. Нельзя, нельзя показывать раны, друг станет винить себя. Но откуда он узнал? Неужели Хао рассказал?
Сейчас Асакура казался старше своих лет. Глаза запали, скулы обтянуты кожей, а у губ притаилась скорбная складка.
- Йо, я не понимаю… - попыталась перевести в шутку.
- Спину! - отрывисто, как приказ. Йо впился пальцами в борта кроватки, он с трудом сдерживался. Даже Хана настороженно замер, бросив кубик. - Прошу, Манта.
Девушка повернулась, приподняла майку, обнажая три длинные полосы. За спиной прерывисто вздохнул Йо. Холодные пальцы коснулись кожи, Оямада вздрогнула от неожиданности, и рука отдернулась.
- Он был прав, - сквозь зубы прошипел Асакура. Манта развернулась, не понимая, что происходит. Сейчас Йо казался таким чужим, далеким. Могущественным шаманом из древнего клана, а не пареньком с кладбища на Памятной горе. - Дед посоветовал взглянуть на твою спину. Если дух нанес раны, на них остается духовная энергия, которая постепенно выветривается. Это ведь случилось тогда, на полгода Ханы? Ты солгала мне, говоря, что никто не пострадал?!
- Йо, поверь, Хана и правда не пострадал. Я скорее умру, чем дам причинить ему вред.
- В этом и дело! - закричал шаман, схватил девушку за плечи, больно, до синяков, встряхнул ее как куклу. - Ты человек, обычный человек, а мы втягиваем тебя в свои неприятности.
- Я сама этого захотела, как ты не понимаешь? - не выдержала Манта. - Это мой выбор и мое решение. Нет ничего странного в том, чтобы защищать того, кто дорог! А вы с Ханой дороги мне.
Почему он не понимает? Как объяснить ему? Манта видела, как ее налаженная жизнь разваливается прямо на глазах, как башенка из цветных кубиков.
- А ты…
Хана расплакался, и Йо сжал зубы. Запустил пятерню в волосы, откинув густую волну назад. И внезапно успокоился. Манте уже доводилось видеть его таким: собранным, решительным. Когда он шел на битвы. Тогда он не сомневался в принятом решении ни секунды.
Не сомневался и сейчас.
- Мы уезжаем! - решительно произнес он. - Дом Асакура стоит на особой земле, там Хану будет проще защитить. А без нас тебе никто не станет угрожать.
- Йо… - губы дрожали. За что он так с ней? - Послушай, не надо. Мы справимся….
- Нет, - отрезал шаман. - Моя глупость чуть не стоило тебе жизни, я не хочу платить такую цену.
Он покидал вещи в походную сумку, с которой приехал. Сидя на диване, Манта отстранено смотрела, как собирается семейство Асакура. Йомей отводил взгляд, Амидамару смотрел с сочувствием. А Хана не понимал, глаза его наполнились слезами, однако отец был неумолим.
Какое право имеет она останавливать их? У Йо своя жизнь, свои правила. Они попытались, но, видимо, попытка оказалась не успешной.
- Йо, - Манта решила попробовать в последний раз. - Не уходи, прошу тебя.
Друг дернулся как от удара. Затем передал сына деду, быстрыми шагами приблизился к дивану, на котором сидела девушка. Манта подняла глаза. Шаман прижался лбом к ее лбу, руками обхватил плечи.
- Спасибо, - искренне, тепло, в глазах метались горечь и боль. - Спасибо за самые лучшие месяцы в моей жизни. Я никогда этого не забуду. Спи, моя Манта.
Легкое прикосновение губ ко лбу, и Манта ощутила, как сознание куда-то уплывает. Она упала на диван и уже не слышала, как щелкнул дверной замок.