- Да ладно, жива ведь. И не оттрахана позорно за проигрыш.
- Ставкой реально был секс с чужим парнем?
- Реально. На столе, при всех.
- И каковы твои успехи?
- Хочешь знать, шлюха ли я?
- Да.
- Я ни разу не проигрывала. Не то, что секс, даже откуп никогда не платила.
- Серьёзно?
- Сам же слышал: меня и Джим, и Марат, и Жора чемпионкой называли. Жора злился, что я только за деньгами к ним и прихожу.
- Где ты научилась так играть?
- Дядя научил. Он у меня мастер по "Варшлёпу". Помню его слова: "Мальвина, главное в игре - это внимание и... без палева крапить карты". - она снова смеётся.
- Что? - улыбаюсь я.
- А ты думал, зачем я двух дам скинула? Ради публично секса? Я хотела сама перетасовать колоду и себе получше карты раздать. Я их все предыдущие туры ногтем метила.
- И никто никогда не замечал?
- Нет. Тёлки и парни - полные лохи. А мужикам без разницы.
- Зачем им вообще эти игры? Сами ведь не участвуют, и наказывают сексом тоже не они.
- Развлекаются. У Жоры от наркоты уже давно не стоит. Ему только и остаётся, что смотреть. Жирной свинье кроме проституток никто не даёт, поэтому он тоже рад поглазеть на молодых девок. Ну а Марат... Он единственный нормальный мужик из них троих. И хозяин дома. Не знаю, зачем ему всё это. Сильно ты его ранил?
- Вроде бы в грудь попал.
- Ну, хоть не в лицо. Нас в любом случае будут искать. Но за тяжкие или убийство... Сам понимаешь...
Впереди, у второго подъезда красной длинной пятиэтажки, вдоль которой мы сейчас идём, гуляет шумная пьяная компания парней и девчонок. Человек десять. Мы оба замолкаем, но и без лишних разговоров наш вид заставляет обратить на себя внимание. Я слышал, этот район один из самых криминогенных в городе. Тут постоянно случаются какие-нибудь ночные происшествия. Если завяжется драка, то я ни с кем не смогу справиться. Мне больно делать любые резкие движения корпусом - рука сразу же начинает ныть.
На нас смотрят удивлённо, даже с неким сочувствием. Не трогают, не задают никаких вопросов. Мы проходим мимо. Раздаётся шутка про борьбу за последние абонементы в бассейн, после чего по двору прокатывается дружный смех. Мы с Мальвиной переглянулись и вместе улыбнулись. Не оборачиваемся, идём своей дорогой. В целом, всё обошлось.
- Почему ты позвала меня? - спрашиваю, когда мы оказываемся в следующем дворе.
- Ты меня хочешь, и ты спортсмен.
- Всё так просто?
- Ну да. Вы, парни, быстро клюёте на образ сексуальной и глупой куклы. Розовая или красная кофточка, пара заманчивых фраз, лёгкие касания губ. И всё. Ты ведь поплыл в надежде, что трахнешь меня?
- Я размышлял об этом во время игры. И у меня нет ответа.
- В любом случае всё сработало.
- Но почему именно я?
- Другие второй раз не решаются.
- Что, каждый раз перестрелки?
- Нет. Раньше стрельба была только односторонняя - за подглядывание чужих карт. Обычно все парни более тихие и сговорчивые. Но сегодня ты выдал яркий вечерок, молодец. У меня давно так адреналин не играл.
- Яркий? - в моём голосе хорошо слышен упрёк.
- Влад, ну не надо. - Мальвина морщит лоб. - Ты же справился со своими обязанностями. И справился хорошо. Не порть впечатление. С меня - ужин и вино, обещаю.
Мы доходим до ещё одного большого перекрёстка, перебегаем дорогу и поднимаемся на мост, под которым тянутся железнодорожные пути с покоящимися на них товарняками. По ту сторону моста, в центре дорожного кольца, нас ждёт всё тот же танк - памятник воинам-интернационалистам. От него пройти ещё пару километров - и начнётся Пионерный.
- Зачем тебе всё это?
- Что?
- Обдолбанные мужики с травматами, игры, ставки, риск быть униженной.
- Деньги.
- А иначе никак?
- Это Украина, друг ты мой заграничный. Знаешь, какие здесь зарплаты у женщин?
- Нет.
- Полторы-две тысячи. Три с половиной - это уже ого-го. Я не дура, чтобы за такие копейки лаборантом или продавщицей работать. А так я за один вечер "трёшку", а то и пять штук чистыми получала. Четыре вечера - и у меня, в среднем, от двенадцати штук. В месяц. А было, что три раза подряд первой выходила при ставке в тысячу гривен. Вот и ответ. Правда, теперь это в прошлом. Но я всё равно рада, что ты их наказал. Козлы они, как ни крути.
- Будешь другие варианты искать или угомонишься?
- Ну, ещё ты начни лекции мне читать! - недовольно произносит Мальвина. - Один соплячёк уже пытался, которого тоже с собой брала. Как наставили на него ствол, так обосрался и слова произнести не мог. Но когда обратно от причала до такси шли, так прям психологом себя возомнил. Мол, это я свои комплексы прячу под маской стервы, а всё оттого, что ни один парень ещё не давал мне ласки. Говорил, нужно устраивать личную жизнь, а не в огонь лезть. Тра-та-та и прочий бред. Грузит, а по глазам вижу, что он-то как раз и мечтает быть тем самым парнем. Мечтает дарить мне ласку и нежность каждое мгновение своей трусливой жизни. Жалкий червь. Такие мальчики смотрят со своими девочками "Титаники" и кончают в них во время первого секса, чтобы побыстрее наделать детишек, надеть на пальцы колечки и закрыться от пугающего их мира в своём унылом семейном гнёздышке. Влад, ты первый из моих знакомых, у которого не заиграло очко решить столь серьёзную ситуацию в свою пользу. И это при том, что я тебе никто. Ты мог легко меня слить, но не сделал этого. Я тебе благодарна, поверь, но я очень прошу - не учи меня жить!
Руслан не ждал гостей среди ночи, особенно, в таком виде. Но больше всего его удивили не мокрые вещи и кровь, а моя босоногая спутница. Во взгляде брата читался вопрос: какого чёрта с тобой Мальвина, а не Татьяна? И это понятно, ведь вчера я говорил, что собираюсь встретиться именно с Татьяной. Что тут сказать? Не желая объясняться, я лишь махнул рукой.
Мы попросили у Руслана мобильный. Мальвина позвонила знакомому, который согласился приехать и отвезти её домой. До Орешковки ещё несколько километров, а босые нежные ноги и так уже проделали длинный путь. Руслан предложил мне остаться у него, ему хотелось обо всём меня расспросить, но я отказался. Сказал, что зайду в ближайшие пару дней. Мне хотелось быстрее добраться домой, заклеить рану и заснуть.
Глава 8.
Жива эта ночь. Жива духом славянским да силой нечистою.
Горят, горят костры ритуальные, лаская языками своими сонное небо. Озарена тьма светом душ наших и глаз наших. Очисти же, огонь священный, дев наших и предохрани от немочей, порчи и заговоров. Обличи ведьм да не дай им сгубить покосы наши да детей наших.
Во славу твою, Бог Солнца, поём мы песни да ведём хороводы. Для тебя плетём венки и жжём хворост. Ибо чтим тебя с незапамятных времён и надеемся на благодать твою.
Но не дремлют демоны в ночь святую. Оживает и проказит всяка нечисть, выходит из воды и снуёт среди нас. Убереги же, крапива, от ведьм коров наших. Сохрани, конопляный цвет, от бесов лошадей наших. Отгони же, боярышник, вампира и мару от домов наших.
Откройся же мне, папоротника цветок. Надели чудесными возможностями. Научи понимать животных язык, видеть клады и входить в сокровищницы, повелевать землёй и водой, принимать любое обличье...
Ладно, шучу.
Сегодня шестое июля - вечер накануне Ивана Купалы. Этот старинный языческий летний праздник в украинской сельской местности считается одним из любимых наряду с Днём молодёжи и Днём независимости. У орешковского дома культуры собралось большое количество людей всех возрастов, в том числе, пришедших сюда из Красноармеевки. Минутами ранее многие из них танцевали под какую-то зажигательную этническую композицию, льющуюся из огромных чёрных колонок, но она закончилась, и сейчас все вынуждены слушать заунывную песню на украинском языке, которую исполняют со сцены шесть девушек в красивых белых "вышиванках" и с венками на головах.
Горят два костра. Один - слева от толпы, рядом с памятником Ленина. Большой, яркий. Трое мальчишек подкидывают в него хворост. В центре костра стоит высокий деревянный столб, на верхушке которого в горизонтальном положении закреплено колесо от телеги. Второй - далеко справа, у проржавевшего забора. Он скоро потухнет. Его специального развели подальше от брезентовой торговой палатки, чтобы огонь случайно не перекинулся на неё. Развели и забыли.
В толпе носятся ещё несколько мальчишек, загримированные под чертей. Намазаны чем-то чёрным, со светонакопительными рогами на головах, с привязанными сзади к штанам хвостами-верёвками. Одни брызгаются водой из пластиковых бутылок с проделанными в крышках дырочками, другие пугают всех свежими стеблями крапивы. Людям нравится. Некоторые сами подставляют руки, просят, чтобы их "обожгли". За порядком следит местный участковый, не стесняясь распивающий водку с невысоким кучерявым круглолицым мужичком - директором красноармеевской школы - на капоте его зелёного "Москвича".
Я и Татьяна стоим позади всех, почти у самой дороги. Мы отошли, потому что Татьяна не захотела быть обрызганной. С улыбкой наблюдаем за происходящим.
- Ты веришь в Бога? - спрашиваю я.
- Да. Наверное.
- Почему?
- Надо во что-то верить.
- И это все причины?
- Нет. - Татьяна задумалась. - Верю, может быть, потому, что мечтаю прожить ещё одну жизнь. Пусть даже и не вечную. Страшно представить, что всё однажды закончится. Верю, потому что не хочу думать, что вселенная - это хаос, возникший по случайности. Верю, потому что надеюсь, что однажды добро избавит мир от зла.
- У тебя на шее крестик.
- Да.
- Значит, ты православная христианка?
- Значит, да.
- И ты крещёная?
- Да. В два годика меня крестили. А почему ты спрашиваешь?
- Здесь две сотни людей. И почти все считают себя православными христианами. У многих кресты на шее: деревянные, серебряные, золотые. Вон, у одного мужика даже на руке наколот. Все они отмечают Рождество и Пасху. Кто-то ходит в церковь свечки ставить. Но при этом сейчас они беззаботно гуляют на языческом празднике, который осуждается представителями духовенства. Жгут костры, обливаются водой, гримируются в нечисть, пьют пиво и водку, а позже пойдут к реке...
- Никто из присутствующих не делает никому ничего плохого.
- Я никого не упрекаю. Наоборот, я всегда был против глупых запретов. Но мне интересно, что значит для людей религия, в которую они были обращены не по своей воле?
- С чего ты взял?
- Ты же сама сказала, что тебя крестили в два года. Разве это был твой выбор?
Татьяна в ответ молчит.
- У тебя хорошие мечты. Ты веришь в доброту и справедливость, и я тоже. Это что-то глубинное, внутреннее, фундаментальное. Человеку для такой веры не нужны особые дни, правила и символы. Она постоянна. А всё остальное - лишь привычки, развлечения, ритуалы. Вот чем Рождество для всех нас отличается от других праздников? Это лишь промежуточный день между Новым и Старым Новым годом, когда принято разбрасывать рис по подъездам и гадать на картах. День космонавтики, Троица или Ивана Купала. Мы с радостью выпьем и потанцуем по любому из этих поводов. И не говори, что у тебя Пасха, в первую очередь, не ассоциируется с соревнованиями на самое крепкое яйцо.
Татьяна засмеётся:
- Да, это так.
- Ну вот. - с улыбкой подытожил я.
Сегодня днём я зашёл к Татьяне и предложил вечерком прогуляться в Орешковку. Развеяться, поучаствовать в конкурсах, погода-то хорошая. Татьяна охотно согласилась. Мы шли сюда пешком. Наперебой болтали о всякой ерунде, часто смеялись и будто бы невзначай касались друг друга. Про понедельник старались не вспоминать. Даже больше - мы делали вид, что его не было. Думаю, мы оба просто не знали, что вообще можно сказать на этот счёт. Весь день я проходил в лёгкой, но тёмной рубашке с длинным рукавом, чтобы скрыть от Татьяны и бабы Лены рану на левой руке. Ночью я обработал её зелёнкой и перебинтовал. Но объяснять, что и почему, мне не хотелось.
- Так я не поняла: сам-то ты веришь в Бога? - спрашивает Татьяна.
- Возможно, да. Но я не верю в религии.
- Почему?
- Не знаю. Мне кажется, если Бог и есть, то он не такой, как в еврейских книгах. Он... другой.
Вдруг, подойдя со спины, кто-то надевает мне что-то на голову. Я тут же снимаю. Широкополая соломенная шляпа, весьма потрёпанная, с узкой оранжевой лентой, обмотанной у основания. Оборачиваюсь и вижу Мальвину. На ней чёрная свободная футболка и чёрные спортивные штаны. Волосы выкрашены в рыжий цвет и сплетены в косу. Косметики практически нет. Она сейчас - полная противоположность своего привычного образа.
- Надень обратно и пошли ближе к толпе. - Мальвина хватает меня за левую руку и тянет за собой. Возникает резкая боль, но я стараюсь этого не показать.
- В чём дело? - недоуменно спрашиваю я.
- Скорее пошли, говорю.
- Куда?
- Они здесь. Ищут нас.
- Да кто?
- Вчерашние друзья.
Мальвина продолжает тянуть меня за руку. Но я резким движением, через боль, высвобождаю ладонь.
- Да подожди ты!
- Дурак. Я же о тебе беспокоюсь.
Поворачиваюсь к Татьяне. Она смотрит на нас с Мальвиной непонимающим и возмущённым взглядом. Смотрит молча, но её глаза требуют объяснений.
- Это твоя девочка чтоли? - спрашивает у меня Мальвина.
- Да. - твёрдым голосом отвечаю я.
Мальвина ухмыляется:
- Целуешься со мной, на свидания ходишь, а у самого девочка есть? Ну как тебе не стыдно, красавчик! Пудришь нам, наивным дурочкам, головы.
- Это правда? - в глазах Татьяны читается неверие сказанным этой незнакомкой словам. И если я отвечу "нет", то, скорее всего, она в этом не усомнится.
- Правда. - я не смог соврать, но что это меняет? Такая честность не превратит в рыцаря на белом коне. Мой голос ровный, спокойный. Сейчас не та ситуация, чтобы извиваться и просить прощения. Мой ответ и так унижает Татьяну. И ей было бы вдвойне обидней видеть пристыженность на моём лице.
Опустив взгляд, Татьяна несколько секунд размышляет над услышанным. После чего, без лишних слов, без выяснения отношений, с присущим ей достоинством, разворачивается и идёт в сторону угасающего костра, к повороту, ведущему домой. Хочу догнать её, остановить. Но понимаю, что это бессмысленно. Я не найду, что сказать, а ситуация уже всё сказала за меня: Влад не получил в понедельник желаемого и пошёл на свидание с другой. Всё логически просто, пусть и не совсем верно. Но выстраивать хронологию событий, начиная с воскресенья - не оправдание, не спасение, а контрольный выстрел в упор.
Вот так вот что-то и заканчивается. Тихо. Без скандалов и раздирающей душу скрипки...
- Да кончай уже сопли пускать. Пойдём скорее. - говорит мне Мальвина.
Я со злостью хватаю её за руку выше локтя.
- Зачем? - сквозь зубы цежу я. - Я же тебе помог.
Изобразив заботливое выражение лица, Мальвина поднимает свободную руку и аккуратно поправляет ворот моей рубашки:
- Маленькая женская месть. Больше не будешь лезть целоваться, когда девушка сопротивляется.
Смотрю в эти большие, красивые, невинные глаза и понимаю: как же с женщинами всё-таки трудно.
- Что, ударишь меня?
- Это не поможет...
Мальвина победно улыбается, затем оборачивается в сторону торговой палатки.
- Приплыли!
- В чём дело?
- Тебя засекли. Вот зачем ты шляпу снял?! Я же специально для тебя её стащила.
У палатки замечаю Пуха в жёлто-белой полосатой футболке. Рядом с ним стоит парень, который вчера приходил с лысой девушкой, а так же ещё двое неизвестных мне парней. Пух показывает рукой в нашу сторону и что-то им говорит. Те согласно кивают, но не спешат кидаться к нам из-за присутствия здесь местного участкового. Однако бутылка водки в руках директора школы уже почти опустела, и эти двое явно собираются ехать за "дозаправкой".