- Представляю. - с улыбкой произношу я. Татьяна, когда возмущается, такая забавная.
Металлические перила моста холодные, чтобы долго на них сидеть. Мы снова поворачиваемся, теперь уже лицом к луне, которая была у нас за спиной. По воде, покрытой мелкой рябью, к нам тянется дорожка лунного света, на которой хорошо видны часто возникающие небольшие круги. Это мелкие рыбки ловят насекомых с поверхности. Лёгкие порывы ветра шумят камышами. За четыре года они разрослись, стали гораздо гуще.
- Знаешь, с тобой я и не против сегодня выпить. Всё-таки ты был единственным, с кем я дружила после переезда сюда.
Слегка подталкиваю её плечом в плечо, тем самым соглашаясь, что мы друзья.
- Жаль, что у тебя не было компьютера. Поддерживали бы связь...
- Из нас двоих работает только мама. Компьютер долгое время был на втором плане. Много денег уходило на ремонт, дом-то мы купили далеко не новый. Но ты звонил мне поначалу. Три раза, если не ошибаюсь. С днём рождения поздравлял. И это на три раза больше, чем звонила я... Даже как-то неловко.
- Помню, как говорил тебе, что радужка твоих глаз желтеет ближе к краям из-за того, что ты родилась в сентябре. Осенью вся зелень желтеет. А если бы в ноябре родилась, то она была бы полностью жёлтая.
- Я тоже помню. - толкает меня в ответ. - В ответ я тогда сказала, что ты со своими был просто обязан родиться в самой середине лета.
Стоим, соприкасаясь плечами и краями ладоней, которыми держимся за перила. Я не сразу обратил на это внимание. Чувствую себя намного комфортней. Опять молчим. Но слов всегда больше, чем голоса. И это уже совсем другое молчание. Незаметно мы оказались в личном пространстве друг друга.
- Чем же ты занимаешься, если общаться тебе здесь не с кем?
Татьяна снисходительно улыбнулась:
- Ты не правильно меня понял. Всё не так плохо. Просто я не хожу на все эти встречи одногруппников, не провожу с ними ночи в клубах. И, как следствие, не сильно с ними сближаюсь. Больше времени уделяю учёбе, читаю, занимаюсь танцами, помогаю маме. Ну и сюда прихожу, на мост. Даже зимой иногда.
- Здесь весной всегда так безлюдно?
- Весной - да. Но скоро лето - снова начнутся костры, пьяные песни под гитару, голые купания до утра и занятия сексом на траве и под теми деревьями. И я перестану сюда приходить... до осени.
Секс. Стоило мне услышать это слово, как в голове что-то переключилось. Взгляд тут же метнулся вправо, на Татьянину грудь. Замечательный размер, манящий. И так близко. Захотелось увидеть, как эти формы сочетаются с обнажённым худощавым телом. Провести ладонью по всем этим женским изгибам.
С Ирой у нас не было секса недели три. Одни лишь ссоры и выяснения отношений. И со дня её смерти прошла ещё неделя. Это же целый месяц! Смотрю на Татьянины губы, чуть припухлые, поблёскивающие в лунном свете. Без помады. Ненавижу помаду. И от понимания этого завожусь ещё сильнее. Хочу крепко-крепко обнять Татьяну и впиться в неё своими губами. Целовать так, чтобы даже не успевать дышать. А потом сойти на берег, упасть на траву и запустить руки под водолазку, ощутить своими ладонями тепло её манящей груди.
Желание нахлынуло так внезапно, что я даже слегка растерялся. Вино ударило в голову, и старые правила на счёт секса и дружбы перестают казаться такими уж крепкими правилами. Здесь. Прямо сейчас. Хочу.
"Возьми её за сиськи. Не будь бабой".
"Как ты вовремя".
"Эта ведь ещё живая. Хватай".
- Влад.
- Что? - с запозданием возвращаюсь в реальный мир. Сложно одновременно общаться с двумя собеседниками, когда вся твоя кровь из мозга ушла в другую часть тела.
- Это ты меня спрашиваешь, что?
Татьяна поймала мой жадный взгляд, снова спустившийся на её грудь. Улыбка медленно сходит с её губ. Почему она улыбалась? Может, я что-то прослушал?
- Извини. - произношу и уже не знаю, решаться мне на что-то или нет. Голос в голове одной фразой сделал моё желание таким мерзким. "Эта ведь ещё живая".
- Не извиняйся.
Татьяна не отстраняется в сторону, мы по-прежнему соприкасаемся плечами. Но я чувствую её волнение и возникшую напряжённость. Отводит глаза, смотрит прямо, на лунную дорожку поверх водной глади.
- Татьяна, я...
- Почему ты всегда называешь меня Татьяной? - перебивает, не позволив продолжить. И мне кажется, это сделано для того, чтобы я не сказал лишних глупостей. Смотрит всё так же прямо перед собой. - Не Таней, Танькой или Танюхой. А именно Татьяной.
Я знаю ответ. И даже помню, когда это началось: во второе лето нашего знакомства, в один из июньских вечеров. Мы тогда вместе возвращались домой после дискотеки, на которой я устроил драку. Какой-то местный парень долго приставал к Татьяне, а её тактичные просьбы отстать на него не действовали. Тогда я проигнорировал слова тренера о мудрости и поступил нетактично, сломав тому парню нос. Кровь быстро залила танцпол. Татьяна всю дорогу потом меня отчитывала. Она считала, что могла сама уладить проблему, и силу применять было не нужно. В какой-то момент я не выдержал: "Татьяна, прекрати! Я сам знаю, когда мне вступаться! И в следующий раз поступлю также!" Имя в такой форме вырвалось само собой. С тех пор так и пошло. Я знал, что она самостоятельная. Знал, что не позволяет посторонним вешать лапшу себе на уши и распускать руки. За это я её и уважал. Но ведь не могу же я прямо об этом сказать. Слова будут звучать ещё глупее, чем разговор двух пьяных мужиков в дешёвом пивбаре.
- Иначе тебя назвать у меня не получается.
Татьяна многозначительно улыбнулась.
- Тебя в России ждёт девушка?
- Нет. Ждать некому.
- Расстались?
Вот он, момент-лакмус моих переживаний, моего отношения к событиям и людям. У каждого в голове есть склад заготовленной лжи. Мы храним её для конкретных предстоящих случаев или же просто как шаблон, про запас, "на чёрный день". С её помощью мы хотим скрыть что-то от других или же что-то получить. Прокручиваем пред сном в голове, тщательно подбирая слова, делая её правдоподобней, или же верим в собственное умение импровизировать... "Расстались?" Что стоит ответить "Да"? Простое, короткое слово. Одно из первых, которые мы выучиваем в этой жизни. Его произнести так легко... Так легко соврать, так легко наплевать на всех, и шансы на секс повысятся в разы. Не гарантия, но уже на два шага ближе к цели. Разве не этого все хотят? Разве не этим должны заканчиваться вечера?.. И так легко сказать утром самому себе: "Я просто был пьян".
- Неделю назад она умерла.
На губах Татьяны застыли слова, которым уже не суждено обрести форму. Такого ответа она не ожидала.
- Извини. Я не знала.
- Не извиняйся.
Разом выпиваю четверть бутылки и рассказываю о моих отношениях с Ирой. О том, что испугался серьёзных чувств и превратил наши последние два года в рутину, стараясь не замечать тоски и надежд в глазах своей девушки. Свёл все к сексу и совместным планам на будущее, отказываясь замечать настоящее. Рассказываю то, чем не делился даже с Богданом. Говорю и чувствую, что становлюсь свободней. Освобождаюсь от чувства вины, от тяжести в груди и неуместного сексуального желания. Я выговариваюсь как другу, ничего не приукрашивая. Татьяна не отводит глаза, смотрит на меня и молчит. Но соприкосновение плечом становится плотнее, а её ладонь покрывает мою. Это поддержка.
Со стороны находящегося в полукилометре от нас автодорожного моста донёсся приближающийся рёв автомобильных и мотоциклетных моторов. Вскоре за дальними камышами начинает мелькать жёлтый свет фар. А ещё через минуту на левом от меня берегу останавливаются бежевая "шестёрка" и два мотоцикла "Минск", красный и синий. На каждом мотоцикле - по парню и девушке. А вот из машины вываливается восемь человек. С тремя пятилитровыми пластиковыми баллонами пива, в военных пилотках и ремнях с начищенными бляхами. На одном из парней красная футболка с гербом СССР. Громко напевая строки из песни "Одна на всех, мы за ценой не постоим", народ быстро сбрасывает с себя одежду и с восторженными криками прыгает в реку. Туда же летят и баллоны с пивом. Одна из девушек отказывается заходить в холодную воду, поэтому двум парням приходится хватать её за конечности и, раскачав влево-вправо, игнорируя визг, закидывать подальше от берега. Затем эти же парни бегут к деревьям, на тарзанку.
- Внезапное лето?
- Сегодня же 9 мая. - отвечает Татьяна. - Можно было предугадать.
Девушки, прибывшие на мотоциклах, открывают багажник "шестёрки" и достают оттуда бумажные мешки с углём. Парни, которые их привезли, требуют у купающихся отдать им один из пивных баллонов. Те дразнят их, говоря, что "священный эль" можно заслужить, лишь нырнув с головой в реку. Один из парней, прыгнувший в воду первым, подплывает к нам.
- Влад, ты чтоли? - удивлённо спрашивает он.
- Ну а кто ещё? - с улыбкой отвечаю я, увидев знакомое лицо. - Привет.
- И Танюха тут.
- Привет, Сашка.
- Сладкая парочка, залезайте к нам.
- Ну уж нет. - я сразу отказываюсь. - В ледяную воду?
- Праздник всё-таки.
- Это не аргумент. - продолжаю отпираться.
Далеко позади нас раздаётся грохот. Обернувшись, мы видим у горизонта яркие разноцветные вспышки. Это праздничный салют, пущенный в парке у Днепра. Народ в воде радостно закричал.
- Залезайте, я ведь всё равно вас обрызгаю.
- Сашка, не надо. Я залезу. - отвечает Татьяна.
- Ты серьёзно?
- А почему нет? - с улыбкой произносит она. - Пора открывать купальный сезон. И тебе тоже.
- Сезон? Да мне и летом вода холодной кажется.
- Вот они, городские неженки. - смеётся Сашка. - Только тёплая ванна и вязаные носочки.
Татьяна сходит с моста на берег, хватает двумя руками низ водолазки и стягивает её через голову.
- Влад, я и сама от себя не ожидала. Но сейчас так и тянет окунуться. Ты со мной?
- У нас есть пиво. - говорит мне Сашка. - Запьёшь им вино и холода не почувствуешь. Сейчас будем девок подбрасывать, ещё и согреешься.
- Ладно, уговорили. - соглашаюсь, делаю глоток вина и тоже иду к берегу, чтобы раздеться...
Мы брели домой мокрые, замёрзшие, но весёлые. Вытираться было нечем, одежду натягивали на себя сразу же после выхода из воды. Согреться тоже оказалось нечем - найденные сырые доски упорно отказывались разгораться. Спасением оказались лишь объятия. Я и Татьяна долго стояли на берегу, прижимаясь друг к другу и смеясь. Бутылка вина закончилась, а больше нам и не было нужно. Четырёхлетний временной барьер пройден. Обняв на прощание Татьяну у ворот её дома, я ещё какое-то время простоял в нашем дворе, смотря в звёздное небо. Искал Антарес и Альдебаран - ярчайшие звёзды в созвездиях Скорпиона и Тельца, под которыми родились Олег и Ира. Я не любитель всяких там гороскопов, но когда ты несколько лет изучаешь звёзды, то такие детали запоминаются сами собой. Антарес нашёлся быстро, а вот Альдебаран нет - я не сразу вспомнил, что его хорошо видно лишь осенью, во второй половине ноября. Чувствуя, что мои глаза закрываются, я выключил фонарь, висящий справа от входной двери, и отправился спать с мыслью, что приезд в Кременчуг был верным решением.
Глава 5.
Стук в окно будит меня, вырывая из сладостной утренней дремоты. Четыре коротких удара. Несильные, быстрые. Так не хочется открывать глаза, но я всё-таки делаю это. Сквозь тюль и яркий солнечный свет вижу, что за окном уже никого нет. Что ещё за шутки? Опускаю голову на подушку, нужно бы ещё пару часиков поспать. Слышу звук закрывшейся входной двери и быстрые лёгкие шаги.
- Привет.
- Привет, Татьяна. - отвечаю с ломотой в голосе. В горле сухость после вина. Глаза не открываю, для столь раннего утра одного раза уже много.
- Вставай. Поедем в город, покажу тебе черепашку-гопника.
Чувствую, как Татьяна присела на диван рядом со мной.
- Кого? - спросонья я вообще понял, что сейчас услышал.
- Черепашку-гопника. Вставай.
- Все гопники спят в такую рань.
- Да какая рань, двенадцатый час. Я уже успела по просьбе твоей бабушки сходить за свет заплатить. Благодаря мне городской неженка всё ещё в постели. - видя, что я не реагирую, начинает толкать меня рукой в бок. - Ну, поехали со мной, пожалуйста. Я хочу купить двух попугаев в зоомагазине. И там же покажу тебе черепаху.
- А ты почему не в университете? - спрашиваю, понимая, что встать всё-таки придётся.
- Я сдала два зачета ещё перед праздником. Сегодня у меня законный прогул. Я знаю, тебе нужно с друзьями встретиться. Но наша поездка не займёт много времени.
- Ну, хорошо.
Открываю глаза второй раз и вижу улыбающуюся Татьяну, смотрящую на мою сонную физиономию. Одета в яркую красную футболку и чёрную юбку с разрезом на боку. Мне как раз его сейчас видно. Татьяна продолжает улыбаться и укоризненно качает головой из стороны в сторону, намекая на то, что я опять бесцеремонно пялюсь на её части тела. Затем через одеяло щипает меня за живот.
- Завтракай и собирайся.
Снова слышу, как хлопает входная дверь.
- Все дома? - из прихожей доносится голос дяди Игоря.
- Почти. - вытягиваю руки за голову, выдавливая из себя остатки сна.
Дядя Игорь заглядывает в комнату. Видит меня и Татьяну, сидящую рядом со мной на диване.
- Ты пришла сегодня или вчера? - с хитрой улыбкой спрашивает он.
- Сегодня. - отвечает Татьяна, не смущаясь от такого вопроса. - Вот, пытаюсь Влада с кровати поднять.
- Правильно. Приучай его, что в селе рано встают. Баба Лена на огороде?
- Да. Я видела её десять минут назад у теплицы.
Дядя Игорь кивает и уходит. Татьяна переводит взгляд на меня.
- Встаю, встаю. - говорю я, читая эмоции в её глазах. - Сейчас поедем к твоему гопнику.
"15-й" маршрут за тридцать пять минут довозит нас до остановки рядом с железнодорожным вокзалом. Пройдя двести метров в сторону центрального рынка, мы заходим в небольшое одноэтажное здание зелёного цвета, в котором и располагается зоомагазин. В нос сразу бьёт запах птичьего и рыбьего корма. Сильный запах, и оттого противный. Перед нами двенадцать клеток с попугаями. Тут и маленькие волнистые, и большие, размером с голубя, с высоким ярким хохолком.
- Пришли за патриотами? - спрашивает продавщица, женщина лет сорока с пышной химией на голове. Татьяна была здесь два дня назад и попросила зарезервировать двух попугаев голубого и жёлтого цветов.
- Да. И ещё привела друга, чтобы показать ему черепаху.
Продавщица улыбнулась с таким видом, будто смотреть на это пока что незнакомое мне животное сюда водят целые экскурсии.
Мы проходим в дальнюю часть помещения и поворачиваем направо. По левую руку и прямо находятся четыре аквариума с разными мелкими рыбками. Из всех пород узнаю только скалярий, у нас когда-то были такие. Я их запомнил ещё с тех времён, когда ходил в садик. По правую руку тоже находятся два аквариума.
- Вот он. - говорит Татьяна, показывая на верхний. В нём, у дальней стенки, на поверхности воды "сидит" маленькая ластоногая черепашка с серым панцирем, покрытым множеством красных шипов. "Сидит" неподвижно, спиной к нам, будто ей до всего остального мира нет никакого дела. Я пару раз стучу пальцем по стеклу, желая привлечь её внимание. И черепашка тут же разворачивается, срывается с места и с разгону бросается на стекло с таким видом, будто хочет меня съесть. Шипит, широко разевая пасть. Продолжает молотить ластами, упираясь лбом в прозрачную стену.
- Смотри, какой смешной. - смеётся Татьяна.
Черепашка и вправду выглядит смешно. Очень маленькая, с лысой головой, плоской мордой, ненавидящими тебя глазами и широко открытой пастью. Злостное шипение дополняет эту картину. Я прислоняю палец туда, где находится её нос. Шипение усиливается, ласты гребут воду ещё интенсивней. Я тоже смеюсь, наблюдая за разъярённостью этого карманных размеров монстра. Веду пальцем в сторону, и черепашка смещается вслед за ним, словно надеется прорваться и откусить его целиком. На стекле остаётся водяной развод.
- Ей бы повязку, как у черепашек-ниндзя.