- У нас движение, - Озрик замечает шевеление в зарослях первым, докладывает по общему каналу ДУ, он же длинноговоритель универсальный.
- У нас тоже, - добавляет Кай через секунду.
- Принято, - отзывается Сандак.
- Прошу разрешения перейти на выделенный канал, - говорит Озрик.
- Разрешаю.
- Мы тоже на выделенный, если можно, - говорит Кай.
- Хорошо.
Щиты Озрик, Рагнар и Джагатай разворачивают в пару мгновений, всматриваются в густые бурые заросли, расползшиеся по обочине песчаной дороги, распознаёт противника ундинионец:
- Жабы, - бросает быстро, - кислотные.
Что кислотные, и так понятно, здесь иных не бывает. Вот одна выпрыгнула из зарослей, раздулась пузырём, квакнула, вот другая, а вон и третья. Джагатай бьёт стрелами, и метко, хват, бьёт! Жабы взрываются прямо в зарослях, вверх поднимаются зеленоватые облачка кислоты.
- Так держать! - приговаривает ундинионец, - взрывайте друг дружку!
Рагнар с Озриком выпускают искристо-белые облачка ледяных сфер: из раструбов те вылетают небольшими, размером со снежок, но чем дальше, тем больше становятся, шагов через тридцать схлопываются, брызжа ледяными иглами. Попавшие в сферу жабы не то что взорваться - квакнуть не успевают, крошатся на кусочки. Не повезло им с правым флангом, сильно не повезло.
- И это всё? - усмехается Джагатай, - тут бы не споткнулись и "хвосты"!
Пока Озрик докладывает по общему, что на правом чисто, Рагнар переключается на канал левого фланга, послушать, как там у них. Так, Ратна кричит, Зомби что-то мычит, но, кажется, устояли. Хвала Игниферу...
- Не расслабляемся, - слышит он спокойный голос Сандака, вернувшись на общий, - впереди ещё две волны.
Следующая волна буквально волна и есть - огненные термиты, прут маслянисто-чёрной рекой от руин, воспроизведённых весьма достоверно.
- Щиты сложить! - командует Сандак, - всем оставаться на общем!
Рагнар, как и все остальные, переводит тройник на ледяную струю, тут никакой команды не требуется. Сегменты щитового конструкта сложены, теперь щит и есть, только в три слоя, рука продета в крепления. А маслянисто-чёрная волна уже вот она, здесь, накрывает "короб" в пару мгновений. Огненным термитам нипочём каменные укрепления, нипочём стальные, только не маналит, "короб" им не прожечь, не прогрызть. Десяток, прикрываясь щитами, поливает маслянисто-чёрную тучу струями холода, термиты сыплются дождём на шлемы, на бронекостюмы, тут же вспыхивают. Рагнару несколько попадает в локтевое сочленение, ощущения скверные, как если бы туда сначала насыпали толчёного волшебного льда, а потом соли. Но чем сильнее боль, тем выше ярость, тем мощней вылетающие из раструба струи холода. Джагатай подпрыгивает на месте - термиты попали в сапог, у Озрика проплавлен щиток шлема, потому ледяными бичами стегают с не меньшей яростью. Наконец туча термитов рассеяна, словно бы растворилась в струях холода. На общем канале не столько ликование, сколько недоумение: все удивлены, что левый фланг справился лучше других. "Всё же мы команда, - думает Рагнар, - крепко сжатый кулак, а не растопыренная пятерня!"
- Молодцы, ребята, все молодцы, - в голосе Сандака сдержанная гордость, - а теперь собрались, поднажали!
И они, конечно же, собрались, конечно же, поднажали. Последней волной шли големы, метавшие вязанки разрыв-травы. Щитовые конструкты снова пришлось развернуть, подогнать один к одному - чтобы ни щёлочки, чтобы стык в стык. Вязанки взрывались с оглушительным грохотом, камнесталь плавилась, пузырилась, Рагнару казалось, что и он плавится и пузырится внутри бронекостюма. Высовываясь на долю мгновения, били ледяными стрелами, самым метким на правом фланге снова оказался Джагатай. Стрелы его шли точно големам в сердце, а с замороженными сердцами те двигаться уже не могли. Так и Рагнар на какое-то время застыл, когда вдруг всё закончилось, когда Яген объявил, что испытание пройдено успешно.
- Поздравляю, ребята, - прозвучал по общему каналу голос Сандака, - мы больше не рекруты.
Рагнару вспомнилась Декабрина, как мальчишкой следил за легионерами, поднимавшимися на палубы боевых кораблей. Как же ему хотелось тогда оказаться в их рядах, тоже подниматься по трапу, выкрикивать, распугивая чаек и всю ойкумену: "Слава боеводе, слава!" И вот цель достигнута, он на палубе, однако радости нет, есть печаль. Потому, наверное, что с тем мальчишкой на пристани - ёжик соломенно-белых волос, широко распахнутые глаза - расстался навсегда.
[Кристалл памяти]
Думал над тем, возможно ли полное равноправие в дружбе, пришёл к выводу, что нет. Потому, как мне кажется, что устроен человек по-другому, по принципу воинского подразделения: в каждом из нас есть десяток и есть десятник. А если равноправия нет уже внутри нас, как возможно оно в отношениях с другими людьми? Пусть на ничтожную толику, но один из друзей всегда будет больше десятником, а другой - десятком.
[Год девятнадцатый] Драконы и саламандры
Беллкор,
город-
порт Галава - крепость Сурьма
[1]
Из столицы отплывали на "китах", вместе с легионом Медные Сердца. Погода в тот день была гадость гадостью: и ледяная крошка, и ветер лютый, как будто заклинание воздушного кулака наложили. "Сегодня, спали её драконы, точно такая же, - вздохнул Рагнар, подкручивая регулятор встроенного в бронекостюм утеплителя, - будто и не переплывали Стального моря. И гавань Галавы точно такая же, от гавани Солы не отличишь: те же сторожевые башни с пушками и цепями, те же боевые корабли на рейде, те же стены с рядами бойниц. А довершил сходство Ибикус - что на погрузке едва под колесо "мамонта" не угодил, что здесь, на выгрузке. Зомби, он зомби и есть. И всё это, катись оно в дыру, на глазах у Оберона, внеочередных занятий по закалке дисциплины точно не избежать..."
- Запомните, господа щитоносцы, вы - такая же деталь боевой машины, как и ствол, и подвеска, а принадлежит машина мне, боевому магу Оберону. Будьте уверены, за деталями слежу тщательно: от неисправных избавляюсь, исправные регулярно проверяю на неисправность, в чём и состоит профилактика.
Черты лица у Оберона мелкие, но выразительные: нос небольшой, но костистый, подбородок маленький, но выпирает, глазки глубоко посажены, но горят. Роста он также небольшого, в чём схож с легатом Медных Сердец, Минумом, однако не тот случай, когда размер имеет значение.
- Помимо меня в состав экипажа входят Азир, водитель и механик ходовой части, Криспин, стрелок и механик боевой части, - похлопывает жезлом по ладони Оберон. - Сейчас заняты, закрепляют машину в трюме, познакомитесь с ними позже...
На пристани разделились: Медные Сердца в одну сторону, щитоносцы - в другую. "Мамонта" нужно было сопроводить до транспортной платформы, и если бы по прямой, не заняло бы больше часа, но по прямой никак не получалось - всё кружили, кружили. Криспин кружил вместе с щитоносцами, хотя преспокойно мог бы отдыхать в машине; если стрелком он был таким же превосходным, как и рассказчиком потешных историй, повезло десятку крупно. Вот и сейчас что-то рассказывал, следуя рядом с опорными, от взрывов хохота Малыша и Толстяка "мамонта", казалось, вот-вот перевернёт.
- Сходить, что ли, и мне послушать? - проворчал Джагатай, - хотя нет, не стоит, а то ещё животик надорву...
- Это зависть в тебе говорит, - усмехнулся Рагнар.
Водитель, в отличие от стрелка, предпочитал находиться не снаружи "мамонта", а внутри. Даже если бы сейчас на сутки встали, так и не вылез бы, сидел, как медведь в берлоге. Заросший, угрюмый, с Зубаром Азир имел много общего, а выражались так и вовсе один в один.
- Господин боевой маг! Там, это, паз, стерва, нестандартный, угольник соскочил, Криспину прямо по мор... то есть по лицу...
- Хватит! - резкий взмах жезлом, - по порядку, господин водитель боевой машины, по порядку.
- Так я же и говорю, это, по порядку, - Азир смахивает капли пота со лба. - Помощь нужна, господин боевой маг, срочно!
- Помощь магическая, или будет достаточно грубой силы?
- Это, не знаю, грубой, наверное, хватит...
Оберон окидывает взглядом десяток, делает выбор:
- Озрик, Рагнар, окажете помощь. С вами инструктаж проведу отдельно, как только освободитесь.
"Так-так, - думает Рагнар, - это почему же выбор пал на нас? Ведь по части грубой силы с Буном и Бургуром не сравниться никому. Впрочем, маги на то и маги, чтобы их поступков никто не понимал".
Следуя за широкоплечим водителем, щитоносцы спускаются в транспортный трюм, там встречает Криспин, смеётся:
- Даже двоих господин маг выделил? На одного больше, чем я ожидал!
Рагнар его почти не слышит, захваченный видом "мамонта", освобождённого от чехлов: маслянисто-чёрный маналит обтекает корпус, как если бы набросили мелкозернистую кольчугу, полусфера башни один в один с боевыми куполами цвергов, за той лишь разницей, что у них стволов всегда по два, а здесь один.
- Красавец... - высказывает его мысли Озрик.
- О, да, - Криспин поправляет сползшую с головы повязку, - красота, которая убивает.
С нестандартным пазом справляются на удивление быстро, Криспин делает нестандартное предложение:
- Изнутри машину видели? Залезть не хотите?
- Не надо бы, - бурчит Азир, - а то мало ли.
- Да ладно тебе, - отмахивается Криспин, - там инструктажа ещё часа на три, управимся. Так что, господа щитоносцы, желание есть?
Желания у Рагнара с Озриком хоть отбавляй, хватило бы на десяток, и вот внутри, в святая святых. Кабина двухъярусная: на нижнем место водителя и самоходный механизм, верх занимает боевой отсек. На нижнем ярусе узко, не развернёшься, в боевом просторно, несмотря на пару кресел, спинка к спинке, несмотря на блок элариевых накопителей, несмотря на раму орудия с большой вогнутой кнопкой, поверх которой предохранительная скоба. Бруски элария источают синий свет, самоцвет, вставленный в основание рамы, этот свет вбирает, переливается. Таким внутреннее пространство "мамонта" Рагнару и запоминается - льдисто-синим.
Ну, всё, готово: до транспортной платформы "мамонт" сопроводили, внешний чехол натянули, теперь отойти и подождать, пока утянет на нижние ярусы. Там отсортируют, поместят на линию, доставят до нужной точки. Щитоносцев же, как и водителя со стрелком, господин боевой маг доставляет до эшелона "черепах", транспорта самого медленного, зато самого надёжного.
[Кристалл памяти]
Только подумай, брат, наш Союз они называют "союзом тюрем"! Как же тогда назвать их Царство, построенное по принципу муравейника, где саламандры - царицы, а люди - рабочие особи? "Царство рабов", не иначе. Причём рабов, что рады быть рабами. Нет, змеиного в змеепоклонниках всё же больше, чем человеческого, и крови мы с ними разной.
[2]
Начались необычные сны ещё на "ките", про себя Рагнар назвал их познавательными. То становился свидетелем какого-нибудь исторического события, чаще всего сражения, то вёл разговоры с кем-нибудь великим из прошлого. Кто сны насылает, догадаться было легко, но спросить прямо Рагнар не решался.
- Тебе ничего странного не снится? - поинтересовался у Озрика, припомнив, что отметил их Оберон при первой же встрече, отрядив в помощь Азиру и Криспину.
- Да нет, - отвечал тот задумчиво, - Бриджайну всё время во сне вижу, свою любимую. А тебя что, кошмары мучают?
- Да есть немного...
Выходило, Рагнар один такой, выходило, выделяется, потому о снах больше ни с кем не заговаривал. С господином же боевым магом держал себя так, словно получил особое задание, распространяться о котором ни в коем случае нельзя.
И вот они на суше, вереница "черепах" ползёт по Прямому пути на юг, сны всё ярче, всё чаще. В одном из них происходит неожиданное: Рагнар как бы проваливается в сон Оберона. Как получилось - ни малейшего понимания, но знает, так оно и есть. В своём сновидении господин боевой маг рыбачит - в руках простая удочка из камнестали, на голове широкополая соломенная шляпа, в зубах травинка. Над зеленоватой гладью реки вьются стрекозы, звенят слепни, жарко.
- А вы интересный экземпляр, - говорит Оберон, выплюнув травинку, - всё же прорвались.
- Никак не хотел, господин боевой маг, - потрясённый, Рагнар становится по стойке смирно.
- Магический потенциал у вас большой, но, к сожалению, даже не дремлет - крепко спит, - продолжает Оберон, не отрывая взгляда от реки. - Мне его, что называется, не расшевелить, но у войны может получиться. Потому вы и здесь, не так ли?
- Здесь я из-за брата, - говорит Рагнар, - и отца. И ещё легионов северян, чьи жизни забрали проклятые змеепоклонники!
- Хорошие слова, - соглашается господин боевой маг, - правильные. Собственно, исходов у этого противостояния только два: либо мы истребим всех змеепоклонников, либо они истребят всех нас.
- Мы не можем проиграть, - говорит Рагнар с жаром, - тогда проиграл бы мир!
- Слова истинного патриота, - Оберон обозначает улыбку уголком рта. - Так что с эфирным обучением, истинный патриот, желаете продолжить, или остановимся?
Речь о познавательных снах, понимает Рагнар, потому отвечает без заминки:
- Хотел бы продолжить, господин боевой маг!
- Приятно слышать, - Оберон поводит удочкой и, резко дёрнув, вытягивает большого окуня. - Как раз хотел вам показать Великую высадку, в Эфире отпечаталась очень хорошо. Но это не сегодня, как понимаете, на сегодня хватит.
Из зеленоватой вода реки становится ярко-зелёной, изумрудной, высокая волна сбивает Рагнара с ног, выталкивает из мира снов.
- Невероятно, - шепчет он, проснувшись, - невероятно...
Великая высадка, которую Оберон показывает спустя несколько дней, похожа на такую же волну, только не зелёную, а стальную, и это легионеры. Боевые корабли Союза на траверзе, бьют баллисты, заряженные волшебным деревом, под их прикрытием к побережью мчатся сонмы "ласточек", они же пятиместные боевые шлюпки. В стане южан суматоха: колья баллист опрокидывают огромных, как мамонты, златожуков, переворачиваются закреплённые на их спинах чаны, выплеснувшееся варево обращает твердь лавой. Впрочем, большей частью содержимое чанов отправляется куда и замышлялось - в воду, по морской глади расходятся волны пламени. Маги змеепоклонников призывают смерч, тот гонит вал огня к армаде северян. Лица выкрикивающих заклинания южан разделены боевой раскраской на две части: левая сторона выкрашена в чёрный, правая - в серебристый цвет. Символ Салмы, Салмы Двуликой.
- Вот так они и останавливали нас всегда, - Рагнар слышит голос Оберона, но самого его не видит, лишь серый призрак, - буквально вышибали.
Взбираясь по бортам "ласточек", пламя перекидывается на легионеров, плавит и доспех, и плоть. Они же, несмотря ни на что, прорываются, спрыгивают на каменистую насыпь побережья, группируются в десятки. На легионеров бросаются южане-пехотинцы с кольями из копьероста, со щитами из большелиста, в остальном же почти голые. Северяне расправляются с ними играючи, да только сила юга не в этой пёстрой ораве, а в боевых животных. Гигантские богомолы разят хитиновыми косами, таких же размеров пауки плюются то молниями, то паутиной, о златожуках и говорить не стоит, те просто давят.
- Вышибли бы и в тот раз, сбросили в Стальное море, - продолжает Оберон, - если бы на помощь нам не пришли драконы.
Историю Северного Маналита Рагнар знает как свои пять пальцев, но одно дело прочесть в учебнике, другое - увидеть своими глазами. Вот Имплос, легат легиона Золотые Клинки, почти полностью истреблённого - из пяти тысяч уцелеет десяток, как установят хронисты потом - собирает вокруг себя последних выживших, бросает в отчаянную, безумную атаку. Вот маги южан поднимают каменные шипы, не щадя ни своих, ни чужих, а потом, а потом...