- Отныне ты под защитой Лефевр, - был мой вердикт.
Мужчина кивнул не сказав ни слова, но в глазах я без труда прочитал благодарность.
- А теперь поведай мне о себе Делмер вон Кей, человек, чье имя значит: играющий с судьбой в пятнашки.
Татуированный не возражал. Делмер указал на правое предплечье и произнес:
- Первым стал этот символ. Ничего особенного. Он означает номер.
Его повесть продолжалась долго. Очень долго. И даже после того, как Делмер умолк, я продолжал слышать спокойный отрешенный голос человека, на чью жизнь выпали беды и неприятности равные мукам Тантала.
О да, когда-нибудь я обязательно напишу книгу посвященную его испытаниям. Но я никак не могу не озвучить сейчас эпизодические моменты биографии вон Кея. Это выше моих сил как писателя.
Начнем с того, что родился он на севере. Неважно где именно. Куда примечательней другие факты. К примеру сразу после рождения от младенца попытались избавиться - выбросили умирать на холод. Отнесли в лес и оставили. Однако охотники обнаружили дитя и принесли в детский дом. Дом где детей воспитывали плетью, нагружали самой грязной работой и кормили тем, что свиньи побрезговали пробовать. В шесть Делмера клеймили. Мальчишка пытался раздобыть немного еды. А в семь мальчонка едва выжил - на него спустил собак директор дома. Оправившись, Делмер отомстил. Щепкой нанес двадцать колотых ран. За что был избит до полусмерти стражей, закован в кандалы и отправлен в тюрьму. Так появилась вторая отметина. Спустя два месяца он сбежал в соседнюю провинцию. Прятался, воруя у фермеров еду. Был пойман и продан в рабство за пару медяков. Его купил неплохой человек. Именно он научил мальчика бегло читать. Большая редкость для оборванца с улицы. Но счастье продлилось недолго. Человека убили. Дом сожгли, а Делмер вновь стал нищим беспризорником.
Кто окрестил младенца именем Делмер вон Кей вряд ли догадывался как точно угодил в цель. Играющий с судьбой в пятнашки! Вся жизнь мужчины походила на череду полос света и тьмы, везения и неудачи. Делмера сажали в тюрьму, он сбегал. Делали рабом, а он сбрасывал оковы. Его пытали огнем и топили в воде, его бросали на смерть, а он продолжал жить. Каждый раз убегал, вырывался, продолжая путешествия с места на место, покрываясь жуткими отметинами, но никогда не сдаваясь.
Я поражался всему. Его невозмутимости, стальному характеру, отрешенности с какой он рассказывал о произошедших с ним событиях. Сильнее человека духом я никогда не встречал ранее.
Мне довелось много путешествовать, однако Делмер видел почти весь свет. Знал о таких местах, о коих я не слышал. Как могло выпасть столько бед и приключения на судьбу одного человека?
Поведал он и про монастырь Шон-Кай. О легенде про непобедимого воина, живущего в неведомых горах мне доводилось слышать еще в детстве. Воин обучал каждого, кто находил путь в монастырь. И когда передавал все свои знания ученику - устраивал поединок, ибо обладать знаниями должен был единственно достойный. Такова цена таланта непобедимого воина. Человек обрекал себя на вечное совершенствование.
- Так как же ты покинул монастырь?
- Я сбежал. Мы оба понимали, чем закончится обучение. Мастер был сильнее и проворней. А я оказался хитрей. Когда всю жизнь тебя пытаются загнать в угол, ты либо учишься уходить, либо погибаешь.
Кто находился предо мною? Каторжник? Убийца? Беглый заключенный? Вор? Жертва? Я не мог дать ответ.
- Сегодня я приглашен на светский вечер. Ты и Паскаль тоже отправляетесь в качестве слуг. Переоденься и приведи себя в порядок.
Я поднялся и покинул комнату, задумчивый и потрясенный до глубины души.
Отражение в зеркале кривилось уже не менее получаса. Придирчивости и дотошности с какой я выбирал костюм для предстоящего визита могли позавидовать даже знатные модники и франты. Наконец, я задумчиво произнес:
- Полагаю, этот подойдет.
В ответ Паскаль издал облегченный вопль индейки, которой даровали жизнь, в последний момент решив приготовить вместо нее на ужин гуся.
Несмотря на недовольное ворчание смокинг был отличным. Черный цвет, шалевый атласный воротник, обтянутые атласом пуговицы. Плотная сорочка из чистого хлопка, черная бабочка, черный однобортный жилет, лаковые туфли и шляпа с излишне жесткими полями.
- Отличный выбор, сэр!
- Ты то же самое говорил и про остальные, - я скептически воззрился на камердинера.
- Так оно и есть! Костюмы достойны его Величества. Все как один. - Нисколько не смутился моему выпаду Паскаль.
- Будем думать, - я в последний раз придирчиво осмотрелся, но не найдя ничего, за что можно было зацепиться, сказал, - ладно, в путь.
- Вы ведь не любите светские ужины, - напомнил камердинер, когда мы спускались по лестнице, - тогда к чему столь трепетное отношение к выбору одежды?
- Разве? Я не заметил.
Паскаль лишь хмыкнул недоверчиво, но смолчал.
- Экипаж готов, милорд, - известил Уортинг у входа.
- Благодарю. Михель прибыл?
- Задерживается, милорд. Видимо трудности в дороге.
Я и Паскаль удобно расположились в экипаже. Делмер взобрался на козлы подле кучера и экипаж тронулся.
Рассказать вам что представляет собой светский вечер? О! Боюсь утонуть в метафорах и эпитетах, повествуя о шике и блеске. Подобные мероприятия неописуемо красивы и однообразны. Они стали неотъемлемой частью жизни бомонда и оттого наскучили. Однако этикет обязывает господ устраивать подобные события не реже чем раз в два-три месяца приглашать всех тех, кому повезло родиться или жить в достатке и благополучии.
Прибыв к герцогине, я сначала выполнил обычные формальности. Был встречен и представлен хозяйке, удостоен мимолетным диалогом, после оказался завлечен в круг людей, желающих приветствовать меня лично. Как только первая волна любопытствующих отхлынула, я подхватил бокал с шампанским и живо ретировался прочь, отыскивая пристанище.
Вокруг царило привычное веселье. Люди много пили, еще больше смеялись. Привычно льстили, осыпали лживыми комплиментами. И наконец заводили знакомства. Сотни слуг роем сновали меж собравшихся господ, подавая закуску и шампанское.
- Как думаешь кто больше фальшивит: оркестр или граф Торнвальд, распинающийся о красоте герцогине Дювиль?
Я обернулся, увидев Филиппа.
- Очевидно, вопрос риторический?
- Разумеется. - Старший брат улыбнулся. - Успел пообщаться с поклонниками?
- Даже больше, чем хотелось.
- И как все прошло? Сколько дам признались тебе в пылкой любви?
- Ты знаешь, с чего-то все взяли, будто мой герой списан с меня самого. И все его заслуги и промахи причислили ошибочно мне. Многие поздравляли с обнаруженным кладом. А кое-кто из дам кокетливо намекал, что могут заполнить пустоту, образовавшуюся после расставания с Изабеллой.
- Ты не рассказывал мне об Изабелле.
- Изабелла вымышленный образ. Невеста моего героя. - Начал я оправдываться, но заметил ухмылку брата и возмутился. - Ты смеешься надо мной! Подтруниваешь?
- Как и в детстве. - Филипп благосклонно улыбнулся. - Дам пару советов. Первое - возьми на вооружение сей факт. Раз люди принимают тебя за персонажа, так начни же приписывать подвиги. Нас всех прежде всего судят по репутации и слухам, а потом уже, если дойдет дело по внутреннему миру и достоинствам. А второй совет прост. Умерь пыл героя. Иначе признаниями о любви дело не ограничится. Твой персонаж необычайно пылок и страстен. Заслуги и почести это одно, не переноси с бумаги в реальную жизнь хотя бы дуэли с посрамленными рогоносцами.
- Погоди, - вмешался я в речь брата, - ты же сказал будто не читал мои книги!
- Ограничился беглым просмотром. Но никто не заявлял о моей невнимательности.
- Речи политика приятно слушать, даже ощущая жгучую ложь.
- Здесь наши профессии схожи, Стефан. Мы оба говорим иносказательно.
- Проваливай обратно к избирателям. Еще не все людские голоса похитил?
- Уже ухожу. - Филипп поставил пустой бокал на поднос проходящего официанта. - Помни зачем мы все здесь собрались!
- Пир стервятников, - пробормотал я под нос, улыбаясь окружающим.
Я принялся бесцельно блуждать из зала в зал, переходя от одной компании к другой. Кое-где останавливался, перекидывался краткими диалогами. Редко заводил беседы, еще реже задерживался более пяти минут. Скука. Именно подобное чувство съедало меня изнутри. Над моими шутками смеялись. Истории о приключениях слушали разинув рты. Мне верили и не верили, но в любом случае не забывали льстиво улыбаться.
- Ах, расскажите что-нибудь еще! - восклицали просительно дамы.
- Да быть не может! - авторитетно заявляли мужчины.
Наконец я вновь ускользнул, и немного побродив, наткнулся на библиотеку. Решив здесь переждать, я зашел внутрь. Как и ожидалось здесь не было ни души. Настоящий приют скитальца. Я устроился в кресле, разглядывая ряды книг.
Спустя некое время в библиотеку вошли.
- Не думал, будто могу помешать чьему-то уединению в столь странном месте.
Я приподнял голову и увидел Жерара. Жерара Третье - старого друга по колледжу, одного из немногих, с кем мог найти общий язык. Собственно, именно так и завязалась наша дружба. Жерар был отличным молодым человеком. К тому же Третье как и я был приобщен к искусству - ставил пьесы в театре.
- Где как не в библиотеке мы могли повстречаться спустя годы? - я радостно пожал руку товарищу, ожидая перемен вечера к лучшему.
- Тоже сбежал? - понимающе хмыкнул Жерар, усаживаясь в кресло. - Лично я устал от назойливых барышень. Все как одна желают сыграть главную роль в постановке. Чтобы в них обязательно влюбился смазливый герцог и женился. О такой вещи как талант, они почему-то тоже все забывают!
Мы посмеялись. Я в свою очередь поведал Жерару о собственных горечах.
Какое-то время мы предавались оживленной беседе. Я рассказывал о путешествиях, Жерар о личных курьезах. Мы курили, пили поочередно из принесенной Жераром бутылки кальвадоса. Наконец мой товарищ употребил излишки и начал засыпать.
- Но-но, пойдем, пройдемся. Тебе необходимо взбодриться и подышать свежим воздухом, - я подхватил Третье под руку и повел в сад. Он слабо отбивался, требуя еще бутылку и желательно хорошего бренди.
Кое-как мне удалось вывести его из дома. Я усадил друга на мраморные ступени, сам пытаясь отдышаться. За время нашей последней встречи Жерару удалось изрядно набрать веса и не только в высших слоях общества. Ранее всегда худой как жердь, сейчас Жерар стал упитанным молодым человеком, румяные щеки и маленькие глаза глядящие из-под очков делали его похожим на борова.
- Требую добавки! - невнятно гомонил он слабым голосом.
Я проигнорировал реплику товарища. После душного помещения воздух казался особенно свежим и бодрящим. Восхитительно. И тишина. Впрочем, спустя несколько мгновений я понял, что с тишиной поспешил.
Кроме нас в саду находились еще люди. Укрытые стеной дома, группа молодых людей весело чему-то смеялись. Один из них, рассказчик, оживленно размахивал руками, явно передразнивая кого-то.
Я прислушался и услышал следующее.
- Расфуфыренный индюк! Возомнил будто сам Данте Алигьери! Я написал книгу! Падите предо мной ниц! Ах я столь обаятелен и неотразим!
Франт выкрикивал фразы под одобрение собравшихся. Разгоряченный смехом товарищей мужчина продолжил остроты дальше, с каждым разом становящиеся все более сквернословными и унижающими. Затем под смешки он достал книгу и прочел отрывок, бурно комментируя каждое предложение.
Я слушал как неизвестный продолжает поливать меня грязью и не выдержал. Терпение в число моих достоинств не входило. Однако и нападать за критику на каждого встречного я не собирался. Но этот франт перешел все допустимые границы. Называть людей подобными фразами к коим он перешел, отказывались даже в некоторых тавернах.
Кипя от гнева, я направился к собравшейся в саду группе. Меня заметили, смешки смолкли, кто-то стал пытаться втолковать франту о случившемся. Слишком поздно.
Будь я в путешествии за подобные слова без разговора прострелил бы для начала обидчику колено, а затем уже объяснял о последствиях поступков и сказанных слов.
К сожалению, в столице такие законы были неуместны. А жаль.
- Потрудитесь извиниться и взять свои слова обратно!
Неизвестный мне франт повернулся. Гадко улыбнулся. Возможно, будь алкоголя в его крови меньше, и будь мы наедине, а не в окружении его товарищей, рассказчик взял бы слова обратно и принялся бы извиняться. Увы. Молодой человек был изрядно пьян и самонадеян.
- Извиниться? За что? За правду? - Он фыркнул презрительно мне в лицо.
- Правду? - левый глаз дернулся - самый верный признак что я достиг точки кипения. - Тогда повторите сказанное когда я стою напротив вас!
- Иначе что? - он играл со мной, довольный собой.
Спутники франта видно были пьяны не настолько сильно. Молодые люди бледнея попытались вразумить товарища, однако тот лишь отмахнулся.
- Иначе мне придется укоротить ваш длинный язык, - сквозь сжатые зубы процедил я.
- Укоротить язык? - Он пьяно рассмеялся. - Руки коротки, сеньор-писака! Проваливайте, пришлете разгневанную оду обо мне после. А я так и быть, прочту.
Франта схватили за пиджак. Он вырвался и бросил последнюю фразу, переполнившую весы негодования:
- Женские романы должны писать женщины. Где ваше платье, миледи?
Честь дается человеку с рождения. Бесчестным же человека делают его поступки.
Я хлестко ударил. Раздался хруст сломанного носа. Во все стороны брызнула кровь. Франт вскрикнул и повалился на землю. Молодые люди растеряно замерли. Наконец кто-то удосужился помочь. Франта схватили под локти и начали поднимать. Один молодчик было ринулся на меня, но тут раздался крик.
К нам подоспел Жерар. А с ним еще несколько молодых особ.
- Что здесь происходит? - воскликнул Третье подбегая. Жерар смотрел на меня взволнованно и недоумевающе.
- Ничего особенного, мой друг. Просто кое-кому следует думать прежде чем открывать рот, - отозвался я спокойно, хотя в душе клокотала ярость. Я брезгливо снял испачканную перчатку.
- Вы сломали мне нос! - проверещал мой оппонент удивленно.
Я не выдержал вновь. Наотмашь ударил франта по лицу перчаткой. К моему удовлетворению, удар получился сильным и гулким.
- За подобные слова вы не отделаетесь носом, сударь. - Холодно произнес я громко. Окружающие нас люди утихли, ожидая продолжения. - Вы оскорбили меня задев честь. Обида чести смывается кровью и ничем другим.
- Но постойте! - начал было кто-то из присутствующих, но я его оборвал.
- Не лезьте! Дело касается только меня и этого господина. Будь вы трезвы я требовал бы дуэли немедля. Однако убивать пьяницу значит быть бесчестным. Среди нас уже есть один. И этого довольно. Я требую сатисфакции! Где и когда выбирайте сами.
Франт вырвался из рук товарищей. Приблизился ко мне, дыша едва ли не в лицо. Я молча его оттолкнул.
- Дуэль?! Я не стану стреляться с подобным...
- Довольно, виконт! - оборвал его кто-то из людей. - Ведите себя подобающе!
Виконт умолк, буравя взглядом полным ненависти.
- Желаете дуэли? Будет по-вашему! Не станем откладывать надолго! Завтра в четыре, у аббатства. Устроит?
- Как вам угодно, виконт, - я поклонился. - В конце концов почему бы не у аббатства? Так по крайне мерее вас сразу отпоют.
Франт было попытался броситься, но передумал и лишь рассмеялся.
- Это вам не книги писать. Здесь нужна твердая рука.
- Моя не дрогнет, уж поверьте. Что же касается вашей. Не ручаюсь. Бросайте пить.
Виконта увели. На меня смотрели, а те временем повсюду уже раздавались рассказы о произошедшем. Предстоящая дуэль непременно займет высший свет.
- Ты хоть понимаешь, что натворил? - Жерар накинулся на меня едва все ушли.
- Ты не слышал сказанного. Я да.