— Хорошо! — прошептала Ника, и благодарно пожала руку Игорю.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Она проснулась, когда звезды появились на небе, и запылали во всю мощь, освещая темноту ночи своим ярким светом. Ника дотронулась рукой до горячего лба. Что-то тре-вожило её. Что? Как болит голова, как она пылает, словно в отместку тем звездам, что вы-сыпали на небе, и от блеска которых начинают пощипывать глаза, побаливать при-пухшие веки. Нет! Нет, так дело не пойдёт!
Она встала, натянула поверх сорочки халат, прошлась осторожно по скрипучим полови-цам веранды, где летом ей так нравилось спать, и вышла на крыльцо, присев на верх-ней ступеньке.
Ночь была тихая, спокойная. В детстве, в такую яркую ночь полнолуния, они бегали купаться в Яр. Она помнит, как звезды отражались в водах Ручья, как мелко дрожало отражение полной луны, словно она смеялась беззвучно над чем-то…
Ника спустилась с крыльца, вышла за ворота, и пошла по тропинке, ведущей вниз, в Яр. Дойдя до Ручья, она зашла в воду, и, вспомнив липкий дневной пот, брезгливо по-ёжилась. Скинув халат и ночную сорочку, она легла в Ручей, и обжигающая прохлада заструилась вдоль её тела. Вода была очень холодна, и девушка вскоре замерзла. Выско-чив на берег, она с трудом натянула ставшую влажной сорочку, и расплела узел волос, скрученный на затылке. Чувствуя, что сильно замерзла, тихонько стала прыгать, что- бы согреться. Она совсем забыла, что здесь, в Казахстане, хотя дни жаркие, а ночи теплые, вода в Ручье всё равно ледяная, горная. Ника потянулась за халатом…
Вдруг неподалеку хрустнула ветка, и сердце девушки замерло от испуга. Она резко обернулась и увидела невдалеке силуэт мужчины, который приближался к ней. Ника, прижав руки к груди, попятилась, но вдруг услышала голос, который звал её по имени:
— Ника! Не бойся! Ника, это я!
— Нет! — шептали губы девушки. — Нет! Это не ты! Я не хочу, что бы ты был! Всё про-
шло! Уходи!
Она пятилась, отступая, а мужчина подходил всё ближе и ближе, протягивая к ней руки. Вдруг Ника повернулась и побежала. Она бежала в сторону зарослей чертополоха. Она знала, там, только там она найдет спасение. Именно там она обретёт себя. И бегом, бегом от этого призрака прошлых лет! Прочь наваждение!
Она бежала среди огромных кустов, и колючки больно царапали её тело, дергали за длинные черные волосы, но девушка, словно не чувствуя боли, всё мчалась и мчалась
куда-то. Ей казалось, что сейчас, вот сейчас всё исчезнет, и она перестанет ощущать за
собой эти тяжелые шаги, это прерывистое дыхание…
— Стой! — вдруг сильная рука ухватила Нику за рубашку, и та, треснув по шву, обнажила
её плечо.
Ника рванулась опять, и вырвавшись, помчалась в самую гущу чертополоха. Ведь она знает, здесь её спасение! Но колючки, впиваясь в волоса, лишь задерживают её. И вдруг споткнувшись, Ника падает, приминая траву. Мужчина наваливается на неё, прижимая её тело к земле, и впиваясь в её губы жестким поцелуем.
— Уходи! — билась Ника. — Оставь меня, оставь!
— Я люблю тебя! — вторил ей мужчина, и вконец обессиленная от его поцелуев девушка умолкла, тяжело дыша.
Мужчина, откинувшись назад, стал вглядываться в её лицо, и Нике показалось, что она слышит его тихий смех. Она попыталась пошевелиться, но оказалось, её руки так креп-ко прижаты к телу, что ей ничего не остается, как тихо попросить:
— Отпусти меня! Я устала!
— Обещай мне мир, тогда отпущу!
В свете луны Ника увидела смеющиеся глаза мужчины и его губы растянутые в улыб-ке. Они опять приближались к ней. Она хотела укусить эти губы, но её зубы только лишь громко лязгнули в тишине, и мужчина опять тихо рассмеялся:
— Ты имеешь дело с опытным… — тут он осёкся и, помолчав, добавил… — мужчиной. Так что предлагаю мир.
— Твоя взяла, мир! — прошептала Ника.
— Но мир надо скрепить дружественным поцелуем, как делают все умные политики. Ты согласна? — мужчина выжидающе смотрел на девушку.
— Я на всё согласна! — махнула головой Ника.
— Кто же начнёт первый? — спросил с усмешкой мужчина.
— Ты! На правах старшего!
— Тогда держись!
Он приближался к ней медленно, не отрывая от неё своего взгляда. Провёл языком по щеке, лбу, кончику носа, и закончил на другой щеке.
— Это что, ритуал? — прошептала Ника.
— Да! — засмеялся тихо мужчина. — Так вожди племени тумбо-юмбо, выражают симпатии
друг к другу.
— А потом? — с вызовом спросила девушка, но тут же невольно охнула.
Мужчина поцеловал её так, что казалось, земля закружилась вместе с небом, луной и яр-кими звёздами над головой.
— Я люблю тебя! — шептал мужской голос, и Ника, замирая от восторга, отвечала ему:- И я тоже… Страсть подхватила её тело, и понесла навстречу этому человеку. Володе?
— Не знаю! — ответила бы Ника.
Нет, это не Володя! Володя- это миф, или реальность? Детские мечты, или влюблённость?
Но этот мужчина, который шепчет ей "люблю", и дрожит от страсти, разве это он, её Воло-
дя? Может это "люблю" у него для всех, а не только для неё. Но она так долго ждала его, так долго хранила себя, и вот пришла пора отдать ему то, что она берегла так долго и
терпеливо. Ему одному, любимому…
— Мне больно! — шепчут её губы, и мужчина удивленно замирает.
— Ты ни с кем ещё не была? — шепчут его губы, ласково касаясь её ушей.
— Я ждала тебя, милый…
— Я знал это, любовь моя! Я шёл к тебе все эти годы!
— Отчего же ты так долго шёл ко мне? — спрашивает Ника, но мужчина вдруг резким движением пронзает её, и острая боль, возникшая сразу, начинает постепенно утихать.
Ника впитывает в себя эту боль, все эти движения. Она радостно тянется навстречу это-
му горячему, сильному телу, и оно словно поглощает её. Ей хочется раствориться в нём, что- бы он унёс частичку её души с собой. Ведь пройдёт ночь, настанет утро, начнётся новый день, и всё исчезнет, останутся лишь воспоминания и быть может сожаление…
Но вдруг, что — то обжигает её, и там, внутри её тела возникает чувство, похожее на же-лание ещё раз, и еще, продолжать эту ночь, и это волшебное безумие!
— Я шёл к тебе так долго, что не знаю, дошел ли я, или ещё нет? — говорит мужчина, и, приподнявшись над Никой, смотрит ей в лицо, словно ожидая ответа.
Но разве он добьется его! Внутри Ники опять растёт что-то огромное, щемящее её душу. И вот она уже тянет навстречу мужчине свои руки, обнимает его за шею, прижимается к нему всем своим телом. Кажется, её сердце не выдержит той огромной нежности, что растёт сейчас в ней, заполняя все клеточки её тела и души…
— Люби меня мой милый, люби меня всю ночь! Эта ночь наша по праву, мы её заслу-жили с тобой, и никто, никто не посмеет отнять её у нас. Ты мой, мой, и только мой! — шепчет бессвязно Ника, и слёзы счастья бегут из её глаз, а мужчина, целуя, собирает их…
Брезжит полоска неба на востоке, светлеют кусты чертополоха, и Ника, увидев, что скоро совсем рассветет, испуганно садится. Разорванная сорочка сползает с плеча, и де-вушка запахивает её, но мужчина отстраняет её руки, отодвигает тонкую ткань, и осво-бождая грудь девушки с нежностью целует сосок. Девушка охнув, замирает и страстно прижимается к мужчине.
— Ты придёшь сегодня ночью? — шепчет он.
— Да! — отвечает она.
— Я буду ждать тебя!
— Я тоже буду ждать… — шепчет она.
— Я люблю тебя!
— И я тоже… — шепчет девушка, и тут же торопливо добавляет, склоняясь над мужчи-ной, что лежит уже на траве:- Я буду думать о тебе!
— А я о тебе! — отвечает мужчина, притягивая девушку к себе, и страстно целуя её в губы.
— Только бы дожить до вечера! — шепчет Ника.
— Доживи! — приказывает жестко мужчина, и девушка, закрывая глаза, качает согласно головой.
— Ты смешная, вся в колючках! — говорит мужчина, нежно касаясь рукой её волос.
— Я не хочу расставаться с тобой! — вдруг говорит Ника отчаянно. — Забери меня…
— Подожди! — целуя её, шепчет мужчина. — Не надо спешить, ведь мы нашли друг друга?
Она опять согласно кивает головой. Они нашли друг друга. К чему теперь спешить, и торопить события. Они не спеша, идут по тропинке вверх из Яра, держась за руки как в детстве. Хотя мальчик из детства уже превратился в настоящего мужчину, а девочка ста-ла совсем взрослой девушкой, прекрасной и любимой…Сегодняшняя ночь тому доказа-тельство! Но ночь прошла, и наступает минута расставания. Зачем им это! Разве утро на-ступает лишь для того, чтобы напомнить о том, что где-то есть другие…или другой, кото-рый имеет право…Нет! Нет! Прочь глупые мысли! Она не будет торопить события, и рассвет нового дня не должен быть омрачен. Она счастлива! Девушка стала женщиной! Любимой и желанной! Её тело и душа полны любви к мужчине, который идёт сейчас ря-дом с ней. Любви к Володе?
— Не знаю! — ответила бы она.
Но в этом самоуверенном мужчине, в его гордом профиле, в крепкой, боксерской посад-ке головы, в его русом волосе, в глазах, чья синева напоминает небо, она узнает Володю, своего друга из детства, своего любимого, из далёких девичьих снов. Они идут не спе-ша, держась за руки. Наконец они расстаются, но каждый из них чувствует, как их тела и души, уже соединенные в одно целое, кричат от боли разлуки.
Он и Она! Она и Он!
Любовь нашла их через столько лет! Но вопреки своему счастью, она в чем-то трагична! Ибо кто они сейчас? Влюбленные или любовники? Ну да ладно! Кто бы они ни были, они счастливы!
Хотя время вновь рассудить по-своему! Оно воздаст каждому своё, и, полной сторицей!
Мама и сестра Люся уехали рано утром в поселок, готовиться к свадьбе. Они не стали будить Нику, безмятежно посапывающую на старой допотопной койке, что веками стоя-ла в углу веранды, и на которой, спать летом было сплошное удовольствие.
Горный чистый воздух навевал невероятный сон, и едва ли кому из них пришла в го-лову мысль прерывать так рано, крепкий сон отпускницы. Но завтра свадьба, а не-веста, видимо, и в ус не дует. Спит себе как младенец!
Ленуся кипятилась не хуже чайника на плите.
— Пусть спит, успеет и замуж выйти, и нажиться как любая другая баба. — добродуш-но возражала тетя Фаня, прихлебывая из маленькой пиалки свежезаваренный чай.
— Так кому эта свадьба больше нужна? Нам или ей? Она видно уже и не помнит, что
сегодня последний день, а фата ещё не готова, и платье у портнихи…
— Сдается мне Ленуся, что ты в чем — то права. Ну, не похожа она на невесту. И не готова, ею быть. Ох, чует моё сердце, не готова! Зря мы всё это затеяли…
— Тётя, о чем вы говорите! Готова, не готова! Ей пора уже, через пару месяцев за двадцать один год перевалит. Старуха тоже никому не нужна. — злилась Ленуся.
— А как же любовь Леночка?
— Тетя Фаня! — простонала молодая женщина. — Ну, какая любовь в наш атомный век. Сейчас сплошная физиология. Кому она, любовь-то нужна? Пятнадцатилетним девоч-кам? Юным Джульеттам…
— Ты не права Леночка, не права! Любовь всем нужна, и все ждут её. Может, не каж-дому дано испытать это чувство, но даже ненависть, это в какой-то степени любовь, пре-терпевшая изменения в обратную сторону…Любовь может быть наградой, а может стать и проклятием…
— Ах, тётя Фаня! Вы вечный философ! Но эту девицу все же следует разбудить, иначе нас завтра точно настигнут проклятия жениха! Невеста-а-а, подъем! — звонкий голос Ленуси прокатился по всем комнатам, и видимо достиг своей цели даже на веранде. Старая койка заскрипела, и с подушки с трудом приподнялась взлохмаченная голова с запутавшимися в черных волосах зелеными шарами колючек.
Тётя Фаня и Ленуся просто обомлели, когда увидели Нику, появившуюся в столовой.
— Неужели ты навсегда останешься маленькой глупенькой девочкой? Для чего ты вы-валялась в этом чертополохе? Нам назло? Или себе? Ведь сейчас тебе придётся обрезать почти весь волос! — возмущалась Ленуся.
Ника молчала. Она ничего не говорила в своё оправдание, а только лишь вздохнула ти- хонько, когда Ленуся усадила её на стул и взялась за ножницы.
— Скажи, ты специально сделала это накануне своей свадьбы? — пытливые глаза моло-дой женщины уставились, не мигая, на Нику.
— Я упала с кручи! — упрямо проговорила девушка, закрывая, устало глаза.
Руки сестры больно тянут длинные пряди волос, и Ника с болью в сердце, и в тоже время с какой-то обреченной отрешенностью чувствует, как на колени ей падают первые ша-рики спутанных волос.
— Я хотела подняться по обрыву вверх, но… но сорвалась и покатилась прямо в заросли чертополоха. — торопливо закончила Ника, словно пресекая тот вопрос Ленуси, что так
явственно ощущался в тишине кухни.
Но Ленуся лишь пожала плечами, и, вздохнув, взялась за очередную прядь волос.
— И вот ведь никто не может вывести, это чертово растение! — с досадой проговорила тё-тя Фаня, вновь наливая чай, в маленькие, разноцветные пиалочки. — И поджигали его, и вытаптывали, а однажды перекопали трактором, нет, ничего не помогает! Словно кто-то нарочно высевает его каждую весну. И ведь каждый год он цветёт и пылит так, словно его и не уничтожали!
— Ну, ещё бы чертополох исчез с нашего Яра! — фыркнула Ленуся, бросая на колени Ники большой пучок спутанных волос. — Это же достопримечательность здешних мест. Тёрн да чертополох! Их всегда было здесь в изобилии! Терновник уже исчез, сколько лет его уже нет? А чертополох ещё растет…
— А ты знаешь Леночка, из этих колючек получается прекрасное растирание для ног! — тётя Фаня с торжеством посмотрела на Ленусю. — Я уже сколько лет пользуюсь этой нас-тойкой, и ничего, бог миловал, бегаю за своими козами как девочка. Хочешь, расскажу ре-цепт. Итак, берёшь пол-литра керосина, и полную банку цветов…
Ника уже не слушала, что рассказывала тётя Фаня. Довольная тем, что о ней забыли, девушка сидела прямо, откинув голову назад и думала о своём. Она вспоминала Володи-ны руки и губы, тесные объятия и его жадные поцелуи, и тело её стало томиться пред-чувствием вечера. Ещё так далеко до него, а она уже горит и пылает вся от того дикого желания, которое растет внутри неё, и словно жжёт её, вызывая томление души.
— В два часа надо забрать платье у тети Тоси. — голос Ленуси выводит Нику из за-бытья, и девушка, вдруг широко раскрыв глаза с изумлением смотрит на огромную кучу волос раскиданных вокруг стула.
— Ну вот, кажется, теперь я срезала всё, что могла.
Лена деловито осмотрела Нику и взъерошила ей чёлку.
— Я выгляжу безобразно, да? — с надеждой на обратный ответ спрашивает девушка, но её более умная сестра только вздыхает, и, отвернувшись, идёт в сенцы за веником.
Ника поднимает медленно руки и ощупывает голову.
— Что ты наделала? — кричит она громко, и показавшиеся на глазах слезы уже бегут по её щекам быстрым и нескончаемым потоком.
— Это ты, что наделала моя дорогая? — строго бросает Ленуся, собирая веником спутан-ные клубки волос. — Посмотреть, так места живого нет. Такое ощущение, что тебя всю ночь насиловали в этих репейниках. И не смотри на меня так! Тебя наголо надо было бы об-рить, проку больше было бы… — ворчит она, но Ника, уже не слушая сестру, несётся прочь из дома.
Она мчится мимо удивленной собаки, мимо коз, шарахнувшихся испуганно в самый дальний угол загона, мимо курятника, где испуганные куры подняли гвалт, заставив пе-туха три раза возмущенно прокукарекать. Девушка с размаху влетает в высокие заросли кукурузы, отталкивая их от себя. Тонкие листья с хрустом ломаются под её руками, и де-вушка падает в заросли, прижимая жесткие листья к лицу и вытирая ими слёзы, бегущие из глаз. Острый край зеленого листа, соприкоснувшись с нежной кожей губ, вдруг проре-зает её, и девушка вскрикивает от боли. Ранка начинает кровоточить, во рту появляется привкус крови, и от боли, нудной, противной, начинает болеть голова. Девушка срывает маленький листочек подорожника, приклеивает его к израненной губе и затем тихо ле-жит, уставившись в небо заплаканными глазами. Она о чем-то думает, затем вдруг вска-кивает со своего ложа и виновато смотрит на примятые кусты. Улыбка озаряет её лицо, и, взъерошив двумя руками новую прическу, она радостно смеётся сквозь слёзы.