— Хвала Элохиму, мир всем, — тяжёлым, грудным голосом сказал он. — Думаю, все вы понимаете теперь, я ждал этого воина. Дело, которое нас собрало здесь важно, но и я не знаю всего, что к нему относится. Не скрою, наилучшим было бы сначала мне поговорить со «Скорпионом» наедине, скажу больше, мне очень не терпится узнать то, о чём он может поведать, но! Лучше всего сейчас будет дать слово ему. Расскажи, воин, что ты видел. Всё расскажи, не разделяй сам это на «значимое» и «незначительное»…
«Скорпион» шагнул в сторону, стал рядом с Шахаром и снял повязку, закрывающую нижнюю часть его лица. Скулы, глаза, подбородок воина говорили о том, что в крови его густо было намешано красок разных народов. Что тут поделаешь, эти Ордены издревле собирали по всему миру тех, кого изгнали из кланов, семей, племён или Родов именно из-за греха кровосмешения, дарующего людям крайнюю жестокость и хитрость. Учителя общин «Коршунов», «Скарпионов», отрядов «Гюрза», «Месть Нагов» только полировали их суть, воспитывая безжалостных, хладнокровных убийц.
Язык аримов был резок, отрывист, сквозил словами как две капли воды похожими друг на друга по звучанию, но в корне отличающимися по значению. Совет старательно вникал в смысл рассказанного, попутно ошалевая от того, что новости сами собой складывались в какую-то …просто удивительную мозаику. Со слов «Скорпиона» выходило, что до самой середины Каменного пояса рисовалось одна и та же картина − Города Великой Ассии были пусты. Пуст был Свентоград, пуст Аркаим. Только на землях возле Асгарда стало обживаться небольшое северное племя Омичей:
— …мы, — беспристрастно выдавал на гора обжигающие новизной вести чёрный воин, — добрались даже до замка асура Вулкана. Ходили в залах, спускались в подвалы…., там никого нет. Асы и тартарийцы бросив свои города, рассыпались по окрестным землям и лесам, как горох. Они осели вокруг себерцев малыми поселениями, между которыми поставили дружинные заставы и заслоны. Теперь пройти незамеченным по их территории любым отрядом просто невозможно, по крайне мере до середины «Каменного Змея»…
Шахар впивался взглядом в лица магов Совета. Они выглядели растерянными. «Скорпиону» не пристало видеть подобное, да и слушать обсуждение новостей ему было без надобности. Верховный отвязал от пояса небольшую, кожаную мошну, и отпустил воина, вручив ему щедрую плату за нелёгкие труды. Короткое время, пока чёрный воин покидал Совет, пробудило магов, они стали меж собой тихо переговариваться. Приобщённый мысленно послал хвалу Всевышнему за это. Теперь ему было легче начать разговор.
— Вот такие вести, — то ли с горечью, то ли с издёвкой сказал он, заставляя Совет снова умолкнуть. — Что скажете, многомудрые?
Маги, словно воды в рот набрали. Чувствуя внимание Приобщённого, у них на какое-то время снова пропало всякое желание шептаться или переговариваться, однако перспектива распаляться потом в-одиночку и судить, что да как теперь делать Верховному им тоже не улыбалась. В решениях подобного рода действовала общая ответственность Совета, а потому Шахар, разряжая обстановку, попробовал пошутить:
— Что? Никто не желает вселиться в замок Вулкана? Хагай? Тебе ведь до его земель рукой подать?
— Что ты навалился на него? — неожиданно даже для самого себя вступился за младшего Амирам. — Кто знает, что у асура веров на уме? Проявить себя членам Совета, где бы то ни было недопустимо. Сам же возложишь за это на него за это проклятие[117]. Только что теперь делать? Лично я просто ума не приложу…
— И я, — к облегчению Приобщённого вступил в разговор Нахшон. — Столько упирались, столько джунгар с аримами на эти города поднимали воевать, а эти русские взяли …и ушли. Зоар, как видно, потому и сбежал…
— Зоар за свою шкуру боялся, — недовольно бросил Барак. — Сбежал от Меча Индры. О! А Древо? — оживился он. — Приобщённый? Где теперь искать Древо Времени…? Куда его унесли?
— А Врата Междумирья? — продолжил Ареэль, чувствуя, что масса вопросов в наэлектризованном воздухе начинала расти, словно снежный ком. — Ведь теперь мы можем…
Шахар вздохнул. Он поднял руку, останавливая всё возрастающее негодование Совета, начинавшее беспорядочно вырываться наружу:
— Что Врата? Они не оставили бы их просто так никому. Наверняка у входа в них уже нет ни кристаллов, ни Паутин звёздных Путей. А куда без них дотянешься? Наши кристаллы годятся, но Паутины? Без них нечего и «будить» Врата Междумирья, даже если мы их и найдём. Хоть идёт молва по Тартарии о том, что умер Дїй Вершина, а кажется без него тут снова не обошлось. Он всегда был на шаг впереди нас.
Но жив или нет старый волхв, а решение Раввината нужно выполнять. Пусть рассеялись русские по лесам да болотам, пусть разбросало их велением их Богов и Мудрецов по горам, будто камни, ни рассмотреть, ни собрать всех в единое место, а разыскать и отобрать у них Древо Времени остаётся самой важной задачей. Это чудо, что нам стало ведомо о нём. Может быть, кто-то слышал что-то новое?
Маги Совета отрицательно замотали головами.
— Нет, Приобщённый. Знаем только, что Оно у кудесника и чародея народа веров какого-то Светозара, а другого ничего о том не знаем…
— Что ж, — тяжело заключил Шахар, — «Скорпион» сказал, что веры подались к сиберцам, знать туда направим взоры свои. Нет надобности дожидаться, когда рассыплются и иструхлявеют они под сырым пологом нового Бога. Похоже, в этих местах ещё не скоро свыкнутся с прелестями христового хлеба. Я хочу сказать, что достойно почитания то, насколько тверды они в своей Вере, но! Не этим, так другим, не другим, так третьим, не третьим, так всеми тремя разом, мы всё равно добьёмся своего. Помощью великой, неоценимой в этом деле нам может стать только Древо, а посему я спрашиваю Совет, неужто мы не способны разыскать его?
Пока им не пользуются для дел больших, оно оставляет лишь малоприметные следы. Это значит, мы должны вынудить потомков Богов воспользоваться полной Силой Древа, лучше всего неоднократно. А уж когда мы нападём на Его след, никто и ничто не в силах будет нам противостоять.
Клубок девятый
В серпеня четырнадцатый день 6498 лета от Сотворения Мира в Звёздном Храме[118] три передовых отряда дружины Светлого Князя Вулкана подошли к чистым водам моря х'Арийского[119]. Дожидаться обозов с отставшими переселенцами не стали. У Малого Моря[120] на горе разбили лагерь. Дабы не смущать местный люд, тут же отрядили Князю два десятка штоурмвоев, и спустились к селению, что лежало неподалёку.
Входить в деревушку не стали, заметив, как быстро выстроились в боевой порядок местные казаки. Те «запрягали» очень быстро, было видно, что частенько приходится отбиваться. С околицы за гору тут же понеслись всадники, знать и там, на берегах Сармы то ли соседи, то ли родичи их обосновались. Раз уверенно пошли, намётом, на перерез им не успеть, и они это знают. Похоже, за горой есть для преследователей какая-то преграда, или стоят их заставы. … Из-за горы поднялся чёрный смоляной дым, тут же из-за дальней ещё один…, сигналят соседям.
Веры про себя тут же отметили: раз при первой опасности поднимают всех, знать, народ у воды обосновался серьёзный. Вулкан приказал повыше поднять штанды, и первым пустил своего коня с пригорка.
Пошли шагом, осторожно. Во флангах штоурмвои держали под рукой оружие, но сам Князь, приближаясь к встречающему их разъезду, не проявлял видимой воинственности. Местные смутились, вперив взоры в главный княжеский штанд. Самое время им переговорить меж собой, да куда там, уж съехались. Вулкан не стал томить долгими церемониями. Он звучно приложил к нагрудным латам зажатую в боевую рукавицу длань и, выбросив после того руку вперёд, славно выкрикнул:
— Слава Бозем и Предкам наша!
Сарматским казакам ничего не оставалось, как вместе с приезжими штоурмвоями ответить троекратным: «Слава, слава, слава!»
— Добро, — тут же продолжил Князь, — что у чистой воды стоят наши. Ведь ведаете Ра?
Казаки переглянулись и вскоре один из них, светловласый, ответил:
— Ведаем, тако же, как и Чуры наша ведали, и чадам наша сей Свет останется. Скажи, — покосившись на штанд, тут же спросил половец[121], — кто ты есть, Светлый Князь? Штанд Родов Силоваев и Веров над тобой.
— Так и есть, — отвечал Князь, — Роду я Силоваев, а асуром стою народа Веров. Князем призван Великой Копой о прошлом лете, освещён в Капище Сварога, имя моё Вулкан.
Лица сарматских казаков вытянулись. Половец медленно приосанился, притих, с лица его сошёл прищур недоверия и сменился тревогой.
— Что не так? — замечая это, поинтересовался Князь. — Али мне просто не ведомо, что Силоваи или Веры ужо враждуют с вами?
Половец молчал, размышляя, прикусив внутреннюю часть губы. Его светло-русая борода приняла горизонтальное положение, отчего этот взявший на себя роль лидера казачок стал выглядеть растерянным.
— Уж и не знаю…, — наконец, тяжко выдохнул он, перехватывая вопросительные взгляды своих родичей и поплечников. — И наши волхвы, что ушли вглубь гор от надвигающейся заразы, были с вами на Великой Копе. …Сказывали они нам, что сойдут с городов издревле супротив аримов выстроенных братия наша словенские и арийския. Заверяли тако же, что Копой решено, будь то рассея ваша ляжет на земли Себерцев и Рыбоедов. Ныне зрим, что вынесло вас аж сюда, к морю х'Арийскому? Рыбоеды бродят выше нас, гляди где се верх Мидгарда, — половец указал на место небесной опоры Макоши[122].
— Вас? — хитро прищурился Вулкан и обратился к своим штоурмвоям: — Вот ужо, други мои, хоть посмотрим, что за Род Великай, что ведает Ра, кичится землями у моря х'Арийского лежащими, будто своей худой мошной? Мошна-то, пусть и худая, а не ваша, а земли славянские, уж не взыщите, не вам делить да присваивать. То, что по душам положено, что Родам вашим для пропитания надобно вам и останется, а пустующее про запас: леса да луга брать никто вам не позволит. А будете от жадности ноздря раздувать, да кулачки сжимать, получите по шапке и пойдёте, как чревоугодцы Рыбоеды бродить по чащам лесным да с разбоя цеганами жить битыми и бедными. Ты, что ли старший Родов ваших? Где старцы? С ними говорить да решать буду, где Верам на житьё стать. Ведите к старшине, коли есть у вас кому Кон блюсти…
Казачки задёргались, стали шушукаться. Вскоре один из них завернул коня, и поскакал к селению. Половец, что раньше говорил с Вулканом, спешился.
— Стань на землю, Князь, — с повинным поклоном произнёс он.
— Скажи с кем стать? — жёстко ответил асур. — Ни звать как, ни имени Рода твоего не знаю…
Довелось-таки казачку всё сначала начинать, да набело пересказывать, кто он, да откуда, а так же поведать, что за селение позади, и кто с ним в разъезде. Думается, на всю жизнь казак Милюта науку уразумел, как должно по чести говаривать, коли со штандом пред тобой сам Светлый Князь. Как только от стыда у раскрасневшегося половца рубаха у шеи огнём не занялась?
Вскоре прискакал и посыльный из Курмы, того самого поселения, что темнело вдалеке пятнами садов, мол, Старшина ждёт. Внимательный глаз тут же отметил, что в сторону горы снова помчались два всадника, как видно предупредить родичей по ту сторону «черепашьей коробки»[123]о том, что на земли сии стал Светлый князь.
Войдя в село, Вулкан сменил гнев на милость. Дворы ухожены, огорожены от зверя лесного, бродячего. Избы да терема добротные, стогами многими окружены, видать, коров в Родах прибыло достаточно. Всюду резьба искусная, крашена яро. Выходили приветить Князя все от мала до велика, славили Богов. Детишек во дворах во множестве. Капище Велеса было не велико, однако же, мастерами срублено вельми знатно. Куммиры Предков резаны так любо, что казалось, что вот-вот оживут.
Старшина встречал гостей у Капища. Ещё не старец, но и не молод был хранитель Кона. Приветствовал Светлого Князя, как должно, назвался сам, перечислил Роды, что обосновались у сего Капища Велеса, восслал гимны Богам и Предкам.
Сердце Князя оттаяло. Он почтил Славой каждый из трёх свещенных превходов Капища, а войдя к Алатырь-камню, Вулкан принёс безкровные требы Богам и дары богатые. Штоурмвои его выстроились верхом вдоль дороги к терему Старшины, оставив меж собой шагов по тридцать.
После гимнопения Князь направился было в этот живой коридор, но, не устояв, обернулся, любуясь на красочный купольный шатёр Велесова Капища:
— Как же лепо, Славата! — вздохнув, сказал он Старшине. — И ведь в древе. Да и камень, что в столбы сложен внутри, руки великого мастера тесали…
— Не мастера, — поправил гостя Старшина, — мастеров. Хранители и Волхвы подземной Курмы час от часу набирают себе в ученики наших детишек. Вона как те перенимают умение, сам видишь. А уж мы у них. Я сам у сваво старшего брата учился. Тот …ныне под гору в схороны ушёл, а детям своим и внукам мастерство, вишь, передал…
— Постой, постой, — будто очнувшись от сна, спросил Князь, — да ведь ты в Роду Бобровом? А кто тебе Наволод Рода Бобров, сын Олегсеев?
— Так ведь это и есть мой брат старший. И я от Роду Олегсеев...
— Вот славно как выходит, а я уж собирался спросить, где искать того Наволода? Мне сказано было, что в Сарме он, в веси, что где-то за горой. По пути решил к вам заглянуть, дабы не бросились твои с нами рубиться, глядя, как кто-то по лугам вашим да горам хаживает. Вот уж …этот белоголовый. Это я из-за него чуть бед не натворил…
— Прости ты его, — указывая на дорогу к терему, улыбнулся в бороду Славата. — Получил уж своё, а брата маво…? Уж не прогневайся, …сказано не искать, и не вспоминать боле. Сам знаешь, про них вообще велено забыть. Я-то сошлю гонца, пусть оставит весточку в условленном месте, а появится Наволод али нет, того я тебе не скажу, уж как он сам решит. Коли есть нужда встретиться вам, то сыщетесь…
Через три дня в Курме собрались Старшины окрестных общин, главы больших Родов, Жрецы Капищ, да старшие в дружинах. Славата насчитал на Вече более полутора сотен сходатаев. В селе собираться не стали. Кто-то предложил перебраться к горе Сарма, на Каменное поле, так и поступили. Собрались тесным Кругом, да выслушали волю Светлого Князя, что решил стать со своими Родами на пустующих землях. Побережье оставалось за теми, кто жил в Сарме и Курме. Веры расселялись вокруг Приморского Хребта в кольце рек Успан до истоков Хорги, и по своенравной Сарме до заселённого побережья. Никто не был против этого, наоборот. Говорили о том, что Князь, ежели пожелает, может занимать земли хоть до самого Куйтуна, за которым осели молчуны-Хотогоры.
Понятное дело, слышали даже тут о том, как грозен и справедлив Князь Вулкан и как боятся его желтолицые аримы. Иметь под боком доброго соседа со славной дружиной, от одного имени которого джунгар начинало трясти, могло ли быть что-то лучше? Будь Вулкан понаглее, местные без колебаний отдали бы ему и Курму с Сармой, а так, …обещали помогать, чем только можно. От помощи Вулкан отказываться не стал, ведь строить предстояло много. Сам Князь, привыкший к горному проживанию, по совету Славаты отправился обустраиваться к холмам недалеко от пади Хи-Гол, на реке Барун-Хадарус.
Сама падь была местом небезопасным. Деревья никогда не дорастали там до почтенных лет. То тут, то там земля время от времени вскипала огнём и тряслась в лихорадке. Зимой мог растаять снег, летом – всё выгореть дочерна. А вот на холмах у реки рос лес, и не так свирепствовал ветер Сарма, да Джунгары с Аримами сюда не совались, боясь непростого характера Духов Природы.
В день, когда пришли охраняемые дружинами обозы переселенцев, Вулкан встречал их у горы Сарма, уже побывав на будущем месте новоселья. Переночевали на Каменном поле и вокруг него, больно много прибыло народу. Поутру, ведомые проводниками, уставшие от долгого пути Роды Веров стали разъезжаться в определённые им для проживания места. Самым малоприметным выходил обоз самого Вулкана. С ним: полторы сотни штоурмвоев, многие с семьями да добром, княжна Дзевана с восьмилетним Честимиром, Светозар и Добромила с детьми, Кратор и Божена с детьми, Ратибор и Мирослава на сносях, да с чадом малым.