- Нет, Джо, объясни мне сам.
- Ха, а ещё говорят - у тебя ума палата. Нет, дружок, ничего я тебе не объясню. Ты попросил меня выложить тебе начистоту все, что я знаю об этой женщине. Вот я и выкладываю.
- На что ты намекаешь? Что ты в неё втюрился, что ли? Любовь с первого взгляда?
- Не будь козлом. Я заправляю казино. Мне влюбляться не дозволено. Я рассказал тебе, как мы познакомились - вот и все.)
Возле столов, за которыми играли в кости, они с Хелен приостановились. Теперь они уже были центром всеобщего внимания. Глаза всех присутствующих неотрывно следили за Джо Апполони и Хелен Пиласки. Двое игроков приблизились и попросили, чтобы их представили. Джо их представил. Хелен спокойно взирала на них холодными синевато-серыми глазами. Одним из этих игроков был губернатор штата.
- Губернатор? - переспросила Хелен. - Так вы - глава этого штата?
- Да, моя дорогая, - прогромыхал губернатор. Особым умом он не отличался, но зато питал слабость к женщинам. - И я рад приветствовать вас в нашем славном обществе.
Хелен удостоила его удивленно-презрительным взглядом, потом вдруг резко отвернулась, как будто губернатора здесь и не было. Со стороны послышались смешки, и растерянному губернатору пришлось спешно ретироваться. Мне стало ясно, что на губернаторскую амнистию, в случае осуждения Хелен, рассчитывать теперь определенно не приходилось. Джо, пытаясь хоть как-то исправить содеянное, помчался за губернатором, лопоча что-то на ходу. Когда он вернулся, Хелен стояла за столом для игры в кости.
- Господи, - накинулся он на нее. - Ведь это был сам губернатор штата!
Пропустив эту реплику мимо ушей, Хелен спросила:
- Это ведь - очень простая вероятностная игра, да?
- Губернатор...
- Какое мне дело до вашего губернатора?
- А до костей вам дело есть?
- Меня интересует теория вероятности. Разве вы сами не находите, что это очень занятно?
- Надеюсь, вы мне не хотите сказать, что вы - подсадная утка?
- Утка?
- Ну да.
- А, понимаю. Нет. Не совсем.
- Откуда тогда вы знаете, что это - вероятностная игра? - спросил Джо. Ему следовало быть рядом с губернатором, вымаливая у него прощение, а не болтать про вероятность при игре в кости. Но он ничего не мог с собой поделать.
- Это ведь детская забава, да? Четверку можно выбросить тремя способами, а семерку - шестью, значит шансы составляют два к одному. А этот человек только что поставил три к одному. Пятерку вы набираете четырьмя комбинациями, а семерку - шестью.
- Значит, каковы шансы? - изумленно спросил Джо.
- Три к двум на пятерку, шесть к пяти на шестерку и шесть к пяти на восьмерку. Шансы в последнем случае одинаковы, но трое из четверых игроков ставят на шестерку и восьмерку по-разному. Почему?
- Плохо, когда люди жадны и умны. Эти же - жадны и глупы. А каковы шансы выиграть на девятку?
- Четыре способа против шести на семерку. Три к двум.
- Да, вас хорошо натаскали, - пробормотал Джо. - Весьма.
* * *
К нам присоединился Истукан Бергер. Его соломенные волосы были разделены пробором посередине, а пастельно-голубые акульи глазки уставились на меня без малейшей теплоты. Бронзовый загар превосходно смотрелся на фоне безукоризненно белого вечернего пиджака. Истукан держал нос по ветру и всегда одевался по последней моде. Костюмы он заказывал в нью-йоркском "Бруксе", а подгонял их ему лучший местный портной.
- Эта далласская стерва, - процедил он, обращаясь к Джо, - только что выписала чек на сорок тысяч зеленых. Эта сука весь вечер строит мне глазки и шлет записки. Словом, мне придется отработать наши сорок тысяч.
- Ах, как я тебе сочувствую, - ухмыльнулся Джо Апполони.
- Чек-то у неё хоть надежный?
- Да хватит тебе скулить. Старуха заработала право поразвлечься. Разумеется, чек у неё надежный. По-твоему, её муж согласится сгноить её в нашей тюрьме? Он попечитель баптистской церкви и к тому же состоит в совете директоров университета.
- Не понимай я фас, - прогундосил Истукан с сильным немецким акцентом.
- Если бы фрицы нас понимай, ф мире не было бы фойн, - передразнил его Джо. - Вы - максималисты. Хотите стать американцами, не прилагая ни малейших усилий.
Истукан кивнул. Потом вдруг спросил, обращаясь ко мне:
- Ты собираешься вызволить эту стерву, Блейк.
Джо Апполони пристально посмотрел на меня.
- Не представляю - как, - сказал я.
- Смотри - не слишком усердствуй, - недобро сощурился Истукан.
* * *
Пройдя со мной в свой кабинет, Джо предложил выпить чего-нибудь сладенького. Я не отказался. Наполнив две рюмки ликером, он закинул ноги на стол и, задумчиво глядя на меня, принялся потягивать золотистую жидкость.
- Что ты о ней думаешь, Блейк? - спросил он наконец. - Скажи, ты умный.
- О ком? О далласской стерве?
- К свиньям собачьим далласскую стерву! Я говорю про Хелен Пиласки.
- А почему ты считаешь меня умным, Джо?
- Как-никак, ты все-таки закончил колледж, получил юридическое образование. А меня вышибли из шестого класса...
- Мы про женщину говорим.
- Знаешь, в ту же самую ночь - или утро - я привел её в свои апартаменты. В четыре утра. Ты, знаешь, Блейк, я про женщин не сплетничаю. Мне такое не по нутру. Я тебе про неё рассказываю только в надежде, что ты найдешь, за что зацепиться.
- Так ты все-таки хочешь, чтобы я её вызволил?
- Да.
- Каким образом?
- Каким образом? Заладил тут. Черт побери, Блейк, если бы ты только знал, что это за женщина! Я привел её к себе в четыре утра. Я вывел её в патио и угостил сандвичем с ростбифом. Снаружи было прохладно, а воздух казался нежнее шелка. Тебе знакомо это ощущение - перед рассветом?
Я кивнул.
- Я попросил её рассказать о себе, и она сказала, что приехала из Чикаго. И все. Самое же поразительное было в том, что про меня она ровным счетом ничего не спрашивала. Но она все знала! Представляешь, Блейк? Она знала меня как облупленного!
- Продолжай.
- Хорошо. Я думал только об одном - я хотел, чтобы она всегда была рядом! В жизни ещё ни одна женщина так на меня не действовала. Да, она ещё сказала, что не замужем. Словом, я предложил ей поработать у меня зазывалой за две сотни зеленых в неделю. Плюс - куплю классные тряпки.
- Двести долларов - фантастическое жалованье для зазывалы.
- Да, но платил-то я ей сам, из своего собственного кармана. Я и Каттлеру с Бергером это объяснил. Какая разница? Куда мне девать такую уйму денег, Блейк? Моя святая мамаша - мир её праху - корячилась по пятнадцать часов в день, стряпая, моя, да ещё и убирая по ночам - чтобы её сынок превратился в игрального туза. На кой черт мне столько денег? На женщин? Это не по мне. Выпивка у меня за счет фирмы. В день я выкуриваю пять-шесть сигар. На друзей? Нет их у меня. Да и желаний-то никаких не было - пока я не встретил Хелен Пиласки.
- Она согласилась на эту работу?
- Да, ты сам знаешь. Проработала два месяца.
- Коль скоро мы играем начистоту, Джо, - сказал я, - ты с ней спал? Она была твоей девушкой?
- Ну и вопросик, Блейк!
- Я вовсе не развлекаюсь, Джо. Я пытаюсь кое-что понять.
- А я пытаюсь понять, как тебе ответить. Нет, она не была моей девушкой. Нет. Когда я ей был нужен, я становился её собакой, её рабом кем хочешь. Не знаю, как это объяснить. По-моему, мужчина ей вообще не был нужен, но меня она порой хотела.
- Хочешь, я пойду с тобой? - спросила она в ту ночь. Сам бы он предлагать ей это не решился. Не то, чтобы Джо было страшно; однако позднее он вполне понимал, почему Истукан боится её. Но тогда он сказал, что да, мол, хочет.
И они отправились в его апартаменты. По дороге не обменялись ни единым словом. Хелен сразу прошла в его спальню, задумчиво посмотрела на огромную кровать, скинула сандалии и - стянула платье. Под ним не было ничего. Как была, голая, прошагала к огромному, в полный рост, зеркалу и посмотрелась.
Затем вынула заколки и волосы рассыпались золотым каскадом по плечам.
- Тебе нравятся мои волосы, - просто сказала она.
И распростерлась на постели.
Глава шестая
Было довольно поздно. Клэр нацепила наглазники, я же лежал без сна, наблюдая, как бледно-серые пальцы рассвета царапаются в жалюзи. Клэр лежала напряженная и неподвижная, как бревно. Наконец это настолько мне надоело, что я не выдержал и взорвался.
- Хорошо, ты меня ненавидишь. Теперь можешь спать.
- Я не могу спать.
- Ты слишком много пьешь. Некоторые люди, напившись, засыпают. Тебя же спиртное бодрит.
- Иди к черту, - сказала Клэр.
- Очень мило с твоей стороны.
- Ты мне осточертел, - призналась Клэр. - С тех пор, как ты связался с этой дрянью, тебя не узнать. Ты просто озверел.
- Я вовсе с ней не связался. Мне поручили её защищать.
- Ах, какой подвиг! Может, наградить тебя за отвагу?
- Слушай, не приставай ко мне. Поспи лучше.
- Боже, как мне с тобой трудно, - прошептала Клэр. - То же мне, Перри Мейсон выискался. Ты же дальше собственного носа не видишь. Все в городе знают про эту сучонку - третьеразрядную шлюху...
- Замолчи, Клэр. Враждебность из тебя так и прет.
- И убийцу. Судья Ноутон...
- Господи, Клэр, неужели ты будешь оплакивать судью Ноутона? Пожалуйста - рви на себе одежды и посыпай волосы пеплом. К твоему сведению, ничего у меня с Хелен Пиласки нет. Я должен защищать её на суде и согласился взяться за её дело лишь по настоянию Чарли Андерсона и Джо Апполони. Как, по-твоему, мне себя вести?
- Брось это дело! Выйди из игры. Пусть она сдохнет. Есть ведь, кроме тебя, и другие адвокаты. - Клэр сорвала наглазники и уселась лицом ко мне. - Умоляю тебя, Блейк, сделай это ради меня.
- Почему? - захотелось мне знать. - Почему?
В ответ Клэр только затрясла головой и расплакалась. Я закрыл глаза. Пора и мне было поспать. Мне предстоял сложный день.
* * *
Я мерил шагами комнату для свиданий, нетерпеливо дожидаясь появления Хелен; когда же её привели, мои досаду и раздражение вмиг как рукой сняло. Хелен выглядела такой свеженькой и прелестной, что от одной мысли о том, что её неминуемо ждет смерть через повешение, у меня в душе заскребли кошки.
Я должно быть, переменился в лице, потому что Хелен спросила:
- У вас все в порядке, Блейк?
- Наверно.
В её голосе послышались участливые, даже заботливые нотки.
- Не волнуйтесь из-за меня, Блейк.
- Легко сказать, - фыркнул я. - У меня нет ни защиты, ни даже мало-мальски надежной точки опоры - ровным счетом ничего, что я мог бы противопоставить обвинению, а она говорит, чтобы я не волновался. Неужели тебе не страшно?
- Нет.
- Тебе безразлично, что тебя ждет смерть?
- Ну... пожалуй, да.
- Чушь собачья! Кто-то вбил тебе в голову, что тебя спасут от петли. Так вот, заверяю тебя...
Мои слова умерли у меня на губах. Я уселся за стол, а Хелен села напротив, внимательно глядя на меня.
- Что вы хотели сказать, Блейк?
- Тебе не отвертеться, - беспомощно выдавил я. - Если ты только не одумаешься и не начнешь говорить. Дай мне хоть что-нибудь. Любую зацепку. Господи, как мне не хватает хоть какой-то зацепки.
- Блейк, мне это безразлично.
- Но мне не безразлично! - заорал я. - Неужели тебе это не понятно?
Надзирательница просунула голову в дверь.
- Что-нибудь случилось, мистер Эддиман? Вы так кричали.
- Нет, нет. У нас все в порядке.
- Я буду снаружи, мистер Эддиман.
- Я знаю, спасибо. Если понадобится, я вас позову.
Хелен встала.
- Поговорим в другой раз, Блейк. Когда вы не будете так нервничать.
Я молча поднялся, проводив её до двери, но в последнюю секунду спохватился.
- Хелен?
- Что, Блейк? - спокойно спросила она, поворачиваясь ко мне лицом.
- Бергер сказал, что ты говорила с ним по-немецки... и очень хорошо.
Она вскинула брови.
- Какой Бергер?
- Новоорлеанский головорез из "Пустынного рая".
- Ах, да. Разумеется. Да, я что-то ему сказала.
- Откуда ты знаешь немецкий, Хелен?
- От дедушки. Он ведь у меня был немец.
Она подошла к надзирательнице, и они зашагали прочь по коридору.
* * *
Мэри Пиласки, мать Хелен, выглядела усталой, растрепанной и неряшливой. У неё были жиденькие седые волосы и унылые голубые глаза, утопавшие в морщинках. Кожа на шее висела складками, а ноги были сплошь испещрены варикозными венами. Я бы ей дал сколько угодно лет - от пятидесяти до шестидесяти пяти. Она была из тех женщин, что к пожилому возрасту бесследно утрачивают все, чем гордились в юности. В Чикаго она служила домработницей и хозяева отпустили её на два дня. Самолетом она никогда прежде не летала.
Первым делом, едва я её встретил, Мэри Пиласки пожаловалась:
- Ноги у меня, знаете ли, болят. Да и в самолете я едва не умерла от страха.
Я спросил, не хочет ли она перекусить или выпить кофе. Она согласилась, присовокупив, что не отказалась бы пропустить стаканчик. Я отвел её в бар.
- Что вам заказать, миссис Пиласки? - спросил я, когда мы уселись за столик.
- А вы часто летаете самолетами? - полюбопытствовала она.
- Да.
- Ох, и натерпелась же я, - пожаловалась она. - По-моему, Господь не зря противился тому, чтобы люди летали. Я ведь женщина набожная. Не судите обо мне по моей дочери. Мне, пожалуйста, виски с имбирной шипучкой. Только виски двойное, хорошо? Я вообще-то не пью, но очень что-то разнервничалась из-за полета.
- Двойное виски с имбирным лимонадом, - сказал я официанту. - И бурбон со льдом.
Она опорожнила свой стакан в два глотка, пояснив, что страшно хочет пить. Я заказал вторую порцию.
- Вы очень добры, мистер Индимен...
- Эддиман.
- Да, я так и хотела сказать. А за мою обратную дорогу вы тоже заплатите?
Я кивнул.
- Сколько вам лет, мистер Иддимен?
- Эддиман, - машинально поправил я. И ответил: - Тридцать семь.
- Извините, что я спрашиваю, но я гораздо старше. В том смысле, что имею право спросить...
- Да, разумеется, - отмахнулся я. - Можете задавать мне любые вопросы.
- Знаете, мистер Идни.. Энди... Моей дочери следовало бы выйти замуж за вас. Может, тогда в её жизни все вышло бы иначе. Но вы уже женаты. Я это вижу.
- Да, я женат.
- Так я и знала. Самые лучшие, они почему-то всегда женаты.
Допив вторую двойную порцию виски, которое мгновенно возымело на неё свое действие, миссис Пиласки расслабилась. в конце концов, не так уж часто ей выпадало сидеть в баре аэропорта города Сан-Вердо с молодым человеком, который платил за её выпивку.
- Знаете, мистер Аддиван, - заговорила она, доверительно наклоняясь ко мне, - я бы с удовольствием заглянула в одно из этих знаменитых казино. Я, правда, никогда в азартные игры не играла, но вот посмотреть бы хотелось... Что там у них внутри. Вы не думайте, я ни о чем не прошу. Деньги у меня есть. - Она раскрыла сумочку и извлекла из неё ветхий бумажник. - Вот, здесь пятьдесят девять долларов. Я не нищенка. А, знаете, бывают ведь люди, которым ничего не стоит за один вечер просадить в казино двадцать, а то и тридцать баксов!
Я кивнул и перешел к делу.
- А меня, миссис Пиласки, больше всего волнует судьба вашей дочери. Вы знаете, что ей грозит?
- Ее посадят в тюрьму?
- Она уже в тюрьме. Ее хотят отправить на эшафот.
- Что? - У неё отвисла челюсть.
- Ей грозит смертная казнь, - пояснил я. - Через повешение.
- Нет.. - миссис Пиласки криво усмехнулась, обнажив ряд неровных желтых зубов с зияющими между ними дырами. - Так только в кино бывает.
- И в нашем штате. Вам известно, миссис Пиласки, что ваша дочь застрелила человека?
- Я не желаю иметь с ней ничего общего! - вскричала вдруг её мать. Она проститутка!
- Нельзя так говорить. Вы нужны вашей дочери.