— Четыре года. — Эдвард наклонился вперед. Пора переключаться — он не на работу устраиваться пришел. — Так чем я могу помочь вам?
— Подождите минутку, — не смутилась Лора. — А родом вы из?..
— Бангор, штат Мэн, — вздохнул Эдвард. — В Англии тоже есть город с таким названием.
— Да, поэтому я ожидала услышать валлийский акцент. Могу я спросить о ваших родителях?
— Отец недавно скончался. С матерью я не виделся несколько лет.
— Вот как. — Это ее несколько удивило — значит ее все-таки можно пронять. — Диплом вы получали в Йеле. Английский язык и литература?
— Верно.
— Довольно необычно. Вы в чем-то специализировались?
— Двадцатый век, если брать широко. Современный роман, Генри Джеймс. Плюс поэзия. Все в прошлом.
Имея дело с очень богатыми людьми, ты всегда рискуешь быть допрошенным на предмет твоей квалификации, но Эдвард никак не думал, что допрос примет такое направление. Его филологический диплом входил в число постыдных секретов, о которых он старался не поминать — как, скажем, о том, что он учился в частной школе и один раз попробовал экстази.
— А теперь вы работаете в частном банковском бизнесе.
— Да.
— Отлично, — протянула она со своим аристократическим английским произношением, кивнув продолговатой, хорошей лепки головой. — Теперь позвольте рассказать, что мы для вас приготовили. В этой квартире, наверху, помещается библиотека. Мои хозяева Уэнты эвакуировали ее сюда перед самой Второй мировой. Тогда все, как известно, были охвачены паникой — считалось, что Англию вот-вот займут немцы. Я этого, конечно, не помню — я не настолько стара, — но знаю, что Уэнты носились с мыслью все распродать и всей семьей перебраться в Америку. До этого, к счастью, не дошло, но библиотека все-таки пересекла океан, а обратно так и не вернулась. В семье Уэнтов она существовала долго, с шестнадцатого века по меньшей мере. В старых знатных семьях это не редкость, но Уэнты ею ужасно гордились. Здесь что-то душновато — вы не могли бы открыть окно?
Эдвард встал. Он ожидал, что старую деревянную раму сейчас заклинит, но как только он открыл шпингалет, она взмыла вверх почти без усилий благодаря скрытым противовесам. Ветерок принес в комнату автомобильные сигналы с ближнего перекрестка.
— Книги сюда доставили в ящиках, — продолжала Лора. — Возможно, им было бы безопаснее в Англии, учитывая все обстоятельства, но суть не в этом. К их прибытию была куплена эта квартира — у какого-то профессионального бейсболиста, кажется, — и груз водворили в ней. Затем война кончилась, а ящики так и не распаковали — даже не вскрыли, насколько я знаю. Так они с тех пор и стоят наверху.
Вот и все. Безобразие, конечно, но Уэнты, думаю, просто потеряли интерес к своей библиотеке. Очень долго о ней никто даже не вспоминал, а потом семейный бухгалтер, составляя баланс, задался вопросом, зачем мы платим такие непомерные деньги за эту квартиру — напомните, чтобы я спросила вас об этом позже, — и вся эта история снова всплыла. Сейчас никто понятия не имеет, что у нас там лежит, — ясно только, что книги очень, очень старые и что кому-то надо ими заняться.
Эдвард ждал продолжения, но Лора лишь молча смотрела на него.
— Книги, наверно, имеют большую ценность? — рискнул предположить он.
— Ценность? Не имею ни малейшего представления. Это, как говорится, не моя епархия.
— И вы хотите, чтобы кто-то определил стоимость площади, которую они занимают.
— Не совсем. Скажите, вы в колледже занимались средневековой литературой?
— Нет. Не занимался. — Лора превысила квоту откровений, которую его профессиональные принципы допускали в разговорах с клиентами. — Поймите меня правильно, миссис Краулик, но я хотел бы знать цель своего прихода сюда. Если вы обнаружили какие-то исторические документы, нуждающиеся в оценке, фирма, конечно, свяжет вас со специалистом нужного профиля, однако я…
— Нет-нет, ничего такого не требуется. — Эта мысль ее, кажется, даже позабавила. — Я как раз подхожу к сути дела. Нам просто нужно все это распаковать и поставить на полки. Вскрыть ящики для начала и придать этому какой-то порядок. Составить что-то наподобие каталога. Скука, конечно, смертная, я понимаю.
— Ну что вы, — фальшиво возразил Эдвард.
Либо эта женщина чокнутая, как это бывает у англичан, решил он со вздохом, либо здесь налицо крупное недоразумение. Где-то на линии случился эффект испорченного телефона. Он старший аналитик фирмы «Эсслин и Харт», а она, похоже, принимает его за стажера, который согласен прибраться у нее дома за небольшое вознаграждение. В любом случае ситуация нуждается в разъяснении — это надо сделать быстро и по возможности без международного инцидента. Имея довольно реальное представление о цифрах, стоящих за Лорой Краулик, он никак не мог допустить, чтобы она обиделась на него.
— Кажется, произошла небольшая ошибка, — сказал он. — Вы разрешите мне сделать один звонок?
Он достал из кармана пиджака мобильный телефон и раскрыл его. Сигнала не было.
— Могу я воспользоваться вашим телефоном? — огляделся Эдвард.
Она кивнула и встала, неожиданно продемонстрировав веснушчатую ложбинку за вырезом платья.
— Пойдемте со мной.
Он догнал ее на пороге, и они повернули по коридору направо, в глубину квартиры. Под ногами тянулась затейливо вытканная бордовая дорожка, которой, похоже, конца не было. Эдвард хмуро шагал за Лорой мимо все новых дверей, ответвлений и закоулков. Даже его, частого посетителя богатых апартаментов, поразили размеры этой квартиры.
Лора остановилась перед дверью наполовину ýже всех остальных, с миниатюрной стеклянной ручкой — за такой мог помещаться чулан или тайное убежище эльфов. Внутри, в обшитой темным деревом нише, где пол покрывали чешуйки старой краски и хлопья пыли, уходила вверх витая чугунная лестница.
— Простите, — опешил Эдвард, — разве телефон у вас там?
Лора, не отвечая, стала подниматься наверх. Эдвард из-за темноты и крутизны сразу споткнулся и ухватился за тонкие перила. После двух витков он вообще перестал что-либо видеть и чуть не налетел на остановившуюся Лору. Его овеял запах ее кокосового шампуня, зазвенели ключи, заскрежетали засовы.
Лора напрягла узкие плечи и потянула дверь на себя, но та не поддавалась, точно изнутри ее держал кто-то, не желавший, чтобы его беспокоили. Лора побилась еще пару секунд и сдалась.
— Извините, не получается. Попробуйте вы, пожалуйста.
Она прижалась к стене, и они с трудом поменялись местами на крохотной металлической площадке. Ключи оставались в замке. Эдвард, спрашивая себя, не издевается ли над ним эта женщина, повернул ключ на четверть оборота и дернул, потом расставил ноги пошире и дернул еще раз. Лора сошла на одну ступеньку вниз, чтобы освободить ему место. Дверь, поразительно толстая, будто вход в бомбоубежище, пришла в движение с треском поваленного векового дерева, и в щель со вздохом облегчения хлынул воздух. Напор усилился и тут же пропал — давление уравновесилось.
По ту сторону стояла кромешная тьма. Эдвард осторожно постучал по полу носком туфли, вызвав громкое эхо. Высоко сверху проникали какие-то проблески света, но и только.
Что за черт, подумал он. Лора протиснулась мимо, неожиданно фамильярным жестом придержав его за локоть. Он ждал, когда глаза привыкнут к темноте.
— Сейчас, минуточку, — сказала Лора, уходя куда-то во мрак. Здесь было свежо, даже холодно, на добрые десять градусов прохладнее, чем внизу. В крепком, сыром, сладковатом воздухе Эдвард, сам не зная как, распознал аромат медленно разлагающейся кожи. Точно в церкви. Припекаемый солнцем Манхэттен остался где-то очень далеко. Эдвард сделал глубокий вдох, наполнив легкие прохладой, и наугад сделал несколько шагов в сторону Лоры.
— Нашла. — Она, судя по звуку, щелкнула выключателем, но за этим ничего не последовало.
— Может быть, я… — Протянутая рука Эдварда наткнулась на шершавое необструганное дерево.
Внезапно его поразил размер этой комнаты. Дальняя стена прорисовалась из тьмы сплошным громадным окном футах в ста от него и высотой не меньше двух этажей.
— Бог ты мой, — пробормотал он.
Свет, который должен был проникать в это окно, почти полностью глушили темные плотные занавеси, и взору представал только призрачный прямоугольник.
Впереди наконец зажглась лампочка. Торшер с коричневым абажуром давал уютный, в самый раз для гостиной, свет. Комната в самом деле оказалась огромной — настоящий бальный зал. Гораздо больше в длину, чем в ширину, она, должно быть, тянулась от одного фасада здания до другого. В глубине штабелями стояли кубы деревянных ящиков.
Лора привела его в библиотеку. Одну стену занимали книжные полки, большей частью пустые. На их пространстве гнездился обещанный телефон, черный артефакт дисковой эры, снабженный шнуром толщиной со змею-подвязочника.
— Я подумала, что вам захочется посмотреть до того, как звонить, — пояснила Лора.
Что ж, вот он и посмотрел. Эдвард скрестил руки на груди. Кажется, эта конопатая англичанка, эта горничная миледи, всерьез возомнила, что у нее с ним пройдет этот номер. Она даже и теперь глядит на него выжидательно.
Он огляделся, готовя в уме речь, полную праведного негодования. Это была превосходная речь, безупречная с точки зрения дипломатии и в то же время насыщенная издевками и оскорблениями слишком тонкими, чтобы их уловить; лишь много лет спустя, сидя в качалке на веранде пансиона для старых слуг, поймет эта женщина, как он с ней разделался. Речь, сопровождаемая медленным отступлением к двери, созрела и готова была излиться, но Эдвард пока медлил.
— Здесь ничего не трогали, — сказала Лора. — Если вы немножечко подождете, я принесу вам еще пару вещей.
Эдвард и тут промолчал. Почему, собственно? Потому, наверно, что не понимал этой хитрой игры и боялся обидеть Уэнтов — пусть не напрямую, а через их служащую. День уже перевалил за середину. Можно убить здесь еще какое-то время, от силы пару часов, а утром позвонить Дэну — пусть пришлет сюда кого-то из новеньких или ассистента поэнергичнее. Дэн впутал его в это дело, пусть теперь и выпутывает. Это, пожалуй, самый безопасный вариант — кроме того, ему, Эдварду, сегодня все равно делать нечего.
Лора снова протиснулась мимо него, и он посмотрел ей вслед. Когда она ушла, он пнул один из ящиков. Тот глухо загудел, и пыль с него осела на пол. Эдвард снова попробовал сотовый. Сигнала нет — можно подумать, эту квартирку заколдовали.
— А идите вы все, — сказал он вслух и вздохнул.
Раздражение постепенно уходило. Он прошелся по комнате. Разгребать можно начать и завтра. Подумаешь, книги — разве он в годы своей идеалистической юности не читал книг? На полу был настлан красивый, дорогого вида паркет с длинными узкими дощечками. Слабый косой свет делал заметными крошечные щербинки на нем. У стены стоял старый, солидный деревянный стол. Эдвард провел по нему рукой и запачкал пальцы пылью. В единственном ящике стола перекатывалась древняя отвертка.
Самое странное, что ему здесь, в общем, нравилось. В этом месте чувствовалось что-то романтическое, внушающее желание остаться. Что-то невидимое действовало на него силой своего притяжения; не поддающаяся обнаружению черная дыра потихоньку затягивала его в себя. Он подошел к окну, отодвинул немного штору и выглянул. Окно доходило до самого пола, и внизу он видел серый асфальт Мэдисон-авеню. Все дорожные линии и переходы отсюда казались очень четкими и безупречно размеченными. Подсолнечно-желтые такси шмыгали по перекрестку, избегая столкновения друг с другом в самый последний момент. В доме напротив кипела бурная деятельность. Эдвард видел в каждом окне стол, пульсирующий голубой монитор компьютера, подобающего рода живописные репродукции, сохнущие фикусы; мужчины и женщины на полном серьезе говорили что-то в телефонные трубки, знать не зная, что происходит вокруг них. Зеркальный зал с одной и той же повторяющейся сценой. Таким же еще вчера был и он. Эдвард посмотрел на часы. Почти половина четвертого, середина его обычного рабочего дня.
Какое это странное, жуткое чувство — не работать. Он и не представлял себе, насколько сложна его жизнь, пока вдруг не оказался вне ее. Полгода он готовился к переезду в Лондон, передавая проекты, контакты и клиентов своим коллегам в процессе бесконечных ленчей, обедов, е-мейлов, конференций, совещаний и мозговых штурмов. Количество нитей, из которых ему предстояло деликатно выпутаться, просто ошеломляло — потянешь одну, а за ней лезут новые.
— Пожалуйста, не надо открывать шторы. Это из-за книг, — промолвила сзади Лора, возникнув на пороге беззвучно, как зловещая старая экономка в фильме «ужасов». Эдвард виновато отошел от окна. — Для того же мы искусственно поддерживаем здесь нужную температуру.
Она положила на стол черную папку и ноутбук в футляре.
— Это поможет вам при составлении каталога. В компьютере есть указания на этот счет, и туда же вы можете вносить свои записи. Мы попросили Альберто, который обслуживает наши компьютеры, поставить специальную каталогизационную программу. Если возникнут вопросы, обращайтесь к Марго — она будет знать, где я. И вот еще что: обратите внимание на автора по имени Гервасий Лэнгфордский. Это должна быть старая, очень старая книга, как мне сказали. Если найдете что-то похожее, сразу дайте мне знать.
— Понял, — сказал Эдвард. — Гервасий Лэнгфордский.
Они помолчали, и она добавила:
— Мы, конечно, еще увидимся.
— Да, разумеется.
Теперь ему хотелось, чтобы она ушла поскорее.
— Ну что ж, всего вам хорошего. — Она тоже явно не испытывала желания здесь оставаться.
— Пока. — Эдварду казалось, что он еще не все выяснил у нее, но ничего конкретного в голову не приходило. Ее шаги на чугунной лестнице отзвучали. Он остался один.
В комнате имелся также и стул — антиквариат на колесиках, стоящий в кругу света рядом с торшером. Эдвард стряхнул с него пыль и сел. Сиденье было твердое, но спинка удобно гнулась благодаря хитроумному устройству пружин. Эдвард подъехал к окну, сделал нелегальную щелку чуть пошире и покатил обратно, грохоча, как шар в желобе боулинга. Принесенный Лорой скоросшиватель заключал в себе двадцать — тридцать тонких страниц, покрытых плотным, через один интервал, текстом. Шрифт старой печатной машинки глубоко вдавился в бумагу.
Выражаю желание, чтобы книги данной коллекции были описаны согласно правилам библиографии. Правила эти просты и отличаются точностью, хотя разнообразие объектов описания может привести к довольно сложным примерам…
Эдвард возвел глаза к потолку, уже сожалея о своем импульсивном решении. Похоже, у него появилась опасная привычка помогать попавшим в беду незнакомкам — сначала та женщина на тротуаре, теперь Лора Краулик. Он пролистал страницы. Диаграммы, определения, описания переплетов, сорта бумаги, пергамента и кожи, образцы шрифтов, печатных и рукописных, орнаменты, эмблемы издательств, дефекты печати, номера изданий, водяные знаки и так далее, и так далее…
В конце последней страницы стояла выцветшая, до нелепости вычурная подпись. Расшифровке она почти не поддавалась, но автор заботливо напечатал внизу свое имя:
ДЕСМОНД УЭНТ,
а еще ниже
13-й ГЕРЦОГ БОМРИ,
ЗАМОК УЭСТМАРШ
Далее до самого низа страницы шли всевозможные бессмысленные узоры, розетки и завитушки.
2
БОМРИ, — сказал он. Его голос в огромном пустом помещении прозвучал очень слабо. — Где оно, это Бомри, черт бы его драл?
— Он положил папку на стол и расстегнул молнию на футляре компьютера. Конечно же, это они были на улице — мистер и миссис Уэнт, вернее, герцог и герцогиня. Мог бы и догадаться. Уехали, наверно, домой, где бы он ни был, их дом. Странная, по правде говоря, парочка. Эдвард осторожно открыл ноутбук и нащупал на задней стороне выключатель. Компьютер тихо проиграл пару нот. Пока он гудел и щелкал, разогреваясь, Эдвард повесил пиджак на спинку стула и двинулся к ближайшему штабелю. В это время его мобильник таинственным образом ожил и зазвонил. Это был один из его подручных, работавший первый год аналитик. Эдвард слушал его пару минут, затем перебил: