Смартфон жжёт пальцы, взгляд скользит по забытым чашкам с чаем и кофе, недоеденным пирожным, крошкам на столе и на полу… но на сетчатке глаза словно кто-то отпечатал две фразы:
Тогда, может, начать с чего-то простого?
Я бы мог подрочить тебе. Хочешь? Клянусь, больше ничего.
В ту ночь это был переломный момент. Когда Алекс позволил себе поплыть по течению. Только вот позже всё покатилось в тартарары, а в голове его стали возникать одна предъява безумней другой.
«Это я виноват? Раздул из мухи слона? Сам испугался и нашёл до чего докопаться? А теперь ещё и… да блять, это же надо – приревновать к своему персонажу! Нет-нет, хватит с меня этой хуйни! С сегодняшнего дня… да, с сегодняшнего дня всё будет по-другому…»
Тикают часы под потолком. В раздевалку заходят сдавшие смену кассиры, одеваются и уходят, а ещё через несколько минут наконец-то появляется и старший по смене – Геннадий Алексеевич. Парню всего двадцать семь, но звать себя велит только по имени отчеству.
– Простите, – окликает его Алекс, вспоминая, зачем вообще тут сидел всё это время. – Могу я попросить аванс? Надо подарок другу на днюху купить.
– Об этом лучше с директором… Но он бывает только до обеда. Приходи завтра пораньше.
– Ясно, понял.
– И убери со стола, а? Вечно вы свинячите!
– …
Уборка задерживает его ещё на полчаса. Но помогает окончательно собраться с мыслями. И когда Алекс толкает дверь на улицу и обнаруживает прямо за ней Макса, лишь немного удивляется: «Разве он был не у главного входа?» – и не дав двери закрыться, внимательно обводит его взглядом: легкая небритость, тени залегли под глазами, на куртке появилась пара потёртостей… «И всё равно выглядит привлекательно!»
– Привет.
– И тебе. Где ночевал?
– В парке на скамейке.
Алекс сначала хмыкает, потом внимательнее всматривается в усталое, но невозмутимое лицо.
– Серьёзно?
– Нет. Просто поехал на завод.
«Ага, у тебя-то не вторая смена…»
Немного покусав нижнюю губу, Алекс отступает назад:
– Заходи.
Макс не сразу сдвигается с места, но всё же, ничего не спросив, переступает порог. И Алекс благодарен ему за это. В конце концов, он ещё сам не знает, насколько крепка его решимость и хватит ли её до конца. Но в подсобке тихо, в магазине не осталось ни души, а на столе валяются ключи, оставленные старшим смены, чтобы Алекс запер двери, когда закончит с уборкой – а значит, не такая уж и плохая обстановка.
Макс молча обводит раздевалку равнодушным взглядом, потом вопросительно поднимает брови. Алекс же отступает от входа всё дальше и дальше, пока спина не упирается в жестяной шкаф.
– Иди сюда.
Слова даются ему тяжело. Со скрипом. А взгляд Макса становится подозрительным. Но он всё же делает несколько шагов к нему.
– Eщё. Ещё. Ближе.
И вот уже Макс оказывается так близко, что между ними почти не остаётся свободного места. И тогда Алекс опускается на колени.
– Что т-
– Молчи.
Он приподнимает куртку Макса и берётся за ремень. Пальцы не гнутся, дышать становится тяжело, язычок молнии выскальзывает… но вот за расстёгнутой молнией под тонкой тканью трусов обнаруживается набухшая выпуклость. Горячая и упругая на ощупь. Осторожно, словно боясь обжечься, Алекс забирается пальцами под резинку, обхватывает её и вытаскивает наружу.
«И почти даже не стрёмно, только…»
Только вот из-за разницы в росте, член Макса оказывается где-то на уровне его лба. Алекс впадает в лёгкую панику. А пока мысли беспорядочно разбегаются по черепной коробке, пальцы оттягивают крайнюю плоть, полностью обнажая крупную, слегка косящую влево головку. Снизу Алексу видно натянутую уздечку. Она кажется чувствительной и очень нежной, как и лианы вен, выступившие под кожей – они заметно пульсируют под пальцами. Алексу очень странно от такого близкого рассматривания чужого члена, отличающегося от его собственного и формой и размером.
Вдруг сверху доносится вздох, шуршание – и сразу становится темнее, член глубже входит в кольцо пальцев, а его головка тыкается в щёку. Подняв голову, Алекс обнаруживает, что Макс упёрся руками в шкафчик позади него и навис сверху. И чуть согнул ноги в коленях.
«Нет, я не смогу, я не смогу, я не смогу», – пульсирует в голове.
Алекс отодвигает от себя увлажнившуюся на самом кончике головку, чувствуя оставшийся на коже липкий след. И подушечкой большого пальца касается натянутой уздечки – почти тут же член Макса ещё больше утолщается в его руке и практически каменеет. Алекс облизывает губы. В сто десятый раз. Двигает во рту языком. Сглатывает беспрерывно скапливающуюся во рту слюну. Наконец разжимает зубы.
Это нереально. Это просто нереально! Даже будь этот член тоньше, чем у самого Алекса, невозможно раскрыть рот настолько широко, чтобы не задеть его зубами! Как девушки справляются с подобным? Их челюсти устроены по-другому?
Память услужливо подкидывает воспоминание о порно-ролике с участием Саши Грей, где она практически нон-стоп делает минет целой очереди парней. И при этом умудряется довести каждого до оргазма всего за пару минут. Но вот как только Алекс предпринимает попытку вспомнить хоть что-то конкретное из её действий, в голове остаются лишь две чёткие мысли: что зубы – это зло, и что глубокий минет – это лучший минет. И ничего про то, куда деть при всём этом деле язык. Нет, Алекс знает, что языком надо как-то ласкать член, но места для манёвра слишком мало…
А головка уже упирается в нёбо, и во рту появляется терпкий солоноватый привкус.
«Нет, я справлюсь, я справлюсь…»
И он начинает двигать головой, прижимая губы плотнее к горячей натянутой коже, стараясь пропустить член над языком, позволить ему войти глубже…
Дышать получается через раз.
Но дыхание, доносящееся сверху, становится всё учащёней – и это дарит какую-то уверенность и даже довольство собой.
Только вот вдруг член Макса почти выскальзывает из руки и рта, но тут же резко толкается обратно.
– Обхвати его сильнее.
Алекс сделал бы это и без напоминаний. Просто если не обхватить, эта штука залезет дальше, чем он морально готов её допустить. Но даже сильно сжатые пальцы не мешают члену с каждым разом всё глубже проскальзывать в горло. Позади Алекса шкаф, и отодвинуться просто некуда. Максим же только увеличивает амплитуду, его бёдра двигаются жёстко и без колебаний. Алексу остаётся лишь старательно прятать зубы и чувствовать, как начинает ныть челюсть, шея, затылок… К горлу то и дело подкатывает тошнота, его сдавливают спазмы. Слюна стекает с уголков губ. Алекс пытается вытереть её тыльной стороной ладони, немного ослабляет хватку – и член тут же прорывается за гланды. Из глаз брызгают искры и слёзы. Алекс мычит, упирается Максу в живот… и совершенно теряет контроль. К подбородку прижимаются волосатые яйца, и всё замирает. Только член бешено пульсирует в горле, перекрыв кислород. Алекс бьёт Макса кулаком куда-то то ли по бедру, то ли по ноге – и тут член в горле разбухает ещё сильнее, и сперма начинает извергаться в пищевод. Под зажмуренными веками вспыхивают красные пятна, желудок подпрыгивает, шум в ушах нарастает до воя пожарной сирены… и сквозь этот шум Алекс слышит:
– Какого хуя вы творите?!
А когда Макс отстранятся, и у Алекса наконец-то появляется возможность глотнуть воздуха, сквозь слезы в глазах он видит вытянувшее лицо Жеки.
– АЛЕКС, ТЫ?!
Глава 7. Тепло объятий и пронзительный ветер
****
– AЛЕКC? ЭTО ТЫ?!
«Какoго xеpа?..»
Алекc сжимает собственное горло, пытаясь справиться с рвотным позывом – он ничего не ел весь день, но желудок всё равно рвёт и мечет. Hеконтролируемые слёзы продолжают бежать из глаз – и вытирание их рукавом почти не помогает. Но сквозь влажное марево видно, как Жека сжимает и разжимает кулаки. Он переводит взгляд то вниз, на Алекса, то вверх и в сторону, на Mакса:
– А ты кто такой? Откуда взялся, а? Чего тебе от Алекса надо?
Тут Жека осекается – кажется, до него доходит, что он сам только что всё видел. И кулаки его сжимаются сильнее. Но в этот момент Макс загораживает Алексу обзор, вставая прямо перед ним.
– Сань, ты ему денег должен, или что? – снова раздаётся возмущённый, но уже менее уверенный голос. – Чем он тебя… как он тебя заставил?!
B горле застряла горечь, там словно побывал шланг для слива от стиральной машины, а желудок прокрутило в её барабане, челюсть онемела, и перед глазами всё ещё мельтешат белые мушки – но Алекс заставляет себя подняться.
– Жека… – начинает он сипло, – всё нормально, я потом теб-
– НОРМАЛЬНО? ЧТО ИМЕННО ТЫ СЧИТАЕШЬ НОРМАЛЬНЫМ? ЧТО КАКОЙ-ТО ГАНДОН ЗАЖАЛ ТЕБЯ В УГОЛ?! И ДАВНО ЭТО ПРОИСХОДИТ?!!
– Тебя это не касается, – вдруг холодно произносит Макс.
– ЧТО? МЕНЯ? ДА Я…
– Жека, – глядя в пол, Алекс по стеночке протискивается к двери. – Давай потом поговорим, а? Я всё объясню…
Уже на выходе он оглядывается – Макс опустил куртку, так что со стороны не видно, застёгнута ли ширинка, но вид у парня такой, словно ничего и не произошло. Алексу же кажется, что на его собственном лице крупными буквами написано: «Я только что сосал член»! И это убивает.
Но холодный воздух уже врывается в легкие, замораживает мысли и пощипывает глаза.
За спиной хлопает дверь. Алекс пинает угол здания, глубоко вздыхает и сворачивает в сторону остановки. Просто он знает, что Жека, когда выйдет, точно пойдёт в противоположенном направлении.
Скоро с ним выравнивается фигура в красной куртке. И протягивает что-то в жёлтой обёртке. Леденцы – мёд с лимоном. Алекс бросает в рот сразу две штуки и вымученно проговаривает:
– Извини. Я не думал, что кто-то вернётся.
– И что ты теперь… что ты ему скажешь?
Хотя в голосе Максима не слышно волнения, вряд ли он смог остаться спокойным.
– Не знаю, – это очень честный ответ. Алекс понятия не имеет, КАК вообще можно объяснить нечто подобное?
– Ты не обязан ничего объяснять.
«Если бы…»
Какое-то время они просто идут бок о бок по тёмной улице, прямо, всё время прямо, пока ветер не начинает свежеть, и не появляется едва различимый шум волн. Переходят дорогу. И входят в парк, тянущийся вдоль набережной. Здесь вдоль дорожек понатыканы стилизованные под старину фонари и летом всегда полно молодёжи, облепившей все лавки, парапеты и даже бордюры, но сейчас по длинным открытым аллеям гуляет только ветер. Он поднимает волосы дыбом, вышибает слёзы из глаз и забирается под одежду, неся с собой мелкие пресные речные брызги. Но вот Макс обходит Алекса – и ветра и брызг сразу становится меньше.
– Ничего не хочешь спросить? – Алекс первым нарушает молчание.
– Например?
– Ну… почему я сделал тебе м… минет?
Максим продолжает идти, ничего не отвечая – и Алекс не выдерживает, останавливается, хватая его за рукав. Макс оборачивается… в оранжевом отсвете фонаря можно рассмотреть сосредоточенный взгляд и плотно сжатые губы. А ещё – кромешную тьму за его спиной и череду огней на противоположенном берегу Волги.
– Короче, я тут подумал… – пальцы Алекса продолжают сжимать шуршащую красную ткань, а взгляд пудовой тяжестью тянет к земле, – и понял, что вёл себя, как истеричка. В конце концов, какая разница… А-а-а~, хуй с ним! – вдох, выдох. – Короче… не знаю, как далеко смогу зайти… но если ты не против…
– Не против чего?
– Не против потерпеть… – Алекс судорожно подбирает слова, кляня себя за эту неуверенность, за эти запинки, и за этот опущенный взгляд. – И не будешь настаивать на анале…
– Не буду.
– П-подожди. Я не имею в виду, что точно никогда на него не соглашусь, но…
– Всё в порядке. Не все геи занимаются анальным сексом, поэтому ты вовсе не обязан заставлять себя против воли.
«Вот дурак. У меня же теперь появилась ахерительная отговорка!»
Пальцы не прекращают бесцельно сжимать и разжимать ткань чужого рукава. Горло ещё немного побаливает, и говорить не то чтобы легко, но Алекс продолжает:
– Так вот, к чему я… Как тебе мой минет? Не понравился? Поэтому ты…
Когда руки Макса вдруг ложатся на плечи, взгляд всё-таки приходится поднять.
– Макс?
Выражение его лица разглядеть не удаётся – тот уже наклоняется так близко, что в поле зрения попадают только глаза. Алекс понимает, что Максим собирается сделать, и отворачивается. Конечно, во рту уже давно растаяли два леденца, но… Его подбородок ловят и разворачивают обратно. Прикосновение мягких губ кажется осторожным, а кончик языка, пробравшийся сквозь них, скорее игрив, чем настырен. Алекс позволяет ему проскользнуть и встретиться со своим языком.
Правда, голову приходится запрокинуть… и всё ещё ноющая шея пытается запротестовать – но рука Макса уже оказывается сзади, поддерживая затылок. И не давая отстраниться.
Всё это жутко странно. Но вместе с поцелуем в Алекса проникает тепло. Он пытается подражать движениям губ и языка Макса, но всякий раз оказывается в плену – его собственные губы покусывают, его язык ловят и играются с ним. Дыхание постепенно кончается, и снова начинает кружиться голова…
В конце концов, Алекс упирается руками в грудь Макса, и тот его отпускает.
– Ну и как тебе вкус собственной спермы?
Губы распухли, язык тоже будто увеличился в размерах – да и в трусах стало намного тесней.
– Твоя вкуснее, – заявляет нахальный рот.
И вот уже широкая ладонь сползает вниз по спине и оказывается на ягодицах. Макс прижимает его к себе, отступая куда-то назад, к кустам и парапету – словно паук, уволакивающий жертву в уголок потемнее.
– Ты не против, если я тоже тебе помогу?
– Мы на улице, – резонно замечает Алекс, бросая взгляд на аллею и запоздало вспоминая, что поцелую этот факт не помешал.
– Ничего.
Немного отпустив его, Макс расстёгивает куртку и снова привлекает Алекса к себе, укутывая и закрывая от ветра. И тут же шум остаётся где-то там, далеко. Алекс только чувствует, как ловкие пальцы пытаются расстегнуть его ширинку. Одна ладонь всё ещё слегка сжимает его ягодицу, а другая… уже надавливает на член поверх трусов. Не зная, куда деть свои руки, Алекс касается бёдер Макса. А потом решается и на ощупь добирается до его ремня. Оказывается, тот всё ещё расстёгнут, как и молния на джинсах. А ещё – член Макса снова в состоянии боевой готовности.
– Ты так меня хочешь?
Вопрос получается нервно-насмешливым. Причем задаёт его Алекс куда-то в подмышку.
– Ещё как, – доносится сверху.
И тут Максим съезжает немного вниз. Его поясница продолжает упираться в бетонное ограждение, но колени чуть согнуты – и теперь их бёдра на одном уровне. Руки задевают и мешают друг другу. Вся эта возня начинает казаться смешной… но только пока оба члена не оказываются в ладонях Алекса, а пальцы Максима не сжимают их сверху. Эти шорохи, эта теснота, этот запах лимона с ментолом… Всё не так, как той ночью – нет стыда и нет страха, даже наоборот, прикосновения кажутся немного привычными. Но всё ещё острыми, зовущими и отзывающимися глубоко внутри… Дыхание на шее. Прикосновение губ. И вдруг – зубов. Но не успевает Алекс дёрнуться, как влажный язык уже проходится по месту укуса, и к коже снова прижимаются мягкие губы. По спине пробегают разряды, ягодицы поджимаются… Алекс сильнее стискивает пальцы, сдавливая, прижимая свой член к члену Макса – и Макс тут же замирает. Его лоб упирается в плечо. Он заставляет Алекса ускорится, а ладонь его тем временем съезжает с ягодицы Алекса и заныривает ему между ног. Надавливает.
Это сбивает.
Мешает сосредоточиться на ощущениях в члене.
И в то же время – будоражит кровь. Алекс помимо воли пытается отстраниться, но единственный способ сделать это – прижаться к Максу плотнее. Но рука сзади не отстаёт, вдавливая ребро ладони между ягодиц, заставляя шов на брюках врезаться всё глубже.
Это капкан, из которого не уйти. А потому остаётся только прислушиваться к ощущениям, словно всплывающим со дна глубокого колодца, ещё нечетким, непонятным… но постепенно обретающим форму и накладывающимся на знакомые, уже подступающие к основанию члена. И вот Алекс уже сжимает ягодицы, не в силах вынести это зудящее удовольствие.