У меня к вам есть небольшая просьба, которую вы вовсе не обязаны выполнять. К этому короткому письму я прилагаю список из пяти имен. Это имена людей, о которых мне бы хотелось располагать некоторыми сведениями относительно источников их дохода и относительно их репутации в том, что англичане называют "scandal".
Ваш друг
Сен-Пьер.
Письмо Сен-Пьера графу де Оссону.
В Мадрид. 27 октября 1764г.
Господин посол,
Вчера я получил письмо от герцога и сегодня же ответил ему. Оба письма я отошлю вместе незамедлительно. Герцог, разумеется, многим рискует, но думаю, что Франция примет его под свою защиту. Как бы то ни было, он сослужил ей хорошую службу.
Я рад, что вы согласны со мной относительно повышения цены на хлеб.
В сегодняшней газете я нашел подтверждение ваших сведений относительно общих интересов дЭскилаче и Алава - новый алькальд запретил торговлю рабами в Севилье и корабль, прибывший с черным грузом с берегов Африки, не смог войти в порт. Этот корабль опоздал: его прибытие ожидалось неделей раньше. Не могу представить, каким образом дон Альфонсо смог уговорить маркиза принять участие в столь гнусном деле. Теперь, если дЭскилаче вложил большую сумму в эту затею, он будет разорен и ему останется искать утешения в объятиях своей приятельницы Марии Кармен. Конечно, он может обратиться за помощью к министру, но тогда будет принужден открыто заявить о своем участии в деле, что ему сильно повредит. Я написал ему письмо, в котором предложил свою помощь. Жаль, если карьера столь блестящего молодого человека оборвется в самом своем начале. Он слишком юн и избалован успехом, чтобы вынести стойко такой удар судьбы.
А теперь я расскажу вам о вчерашнем ужине. Как вы советовали, я передал приглашение принцу через донью Исабель и он не смог отказаться. Стол был накрыт в patio под сенью апельсиновых деревьев. Я пригласил повара-француза, который оказался выше всяких похвал. К тому же мне удалось, хоть и с великим трудом, найти здесь нескольких музыкантов, знающих французскую музыку. Сам я играл на арфе. Женщины казались очарованы нашей музыкой и были всем довольны. Принц де Кампанья, напротив, запретил себе наслаждаться и сидел, надувшись, как индюк, несмотря на то, что я был чертовски любезен. Я полагаю, он не только не поддержит нашего дела, но и может сильно навредить ему. Но даже, если мы с вами ничего не сможем добиться в этой стране, будем, по крайней мере, утешать себя мыслью, что сделали все, от нас зависящее - проигрыш не может унизить того, кто вел честную игру.
Преданный вам
Сен-Пьер.
Письмо Сен-Пьера Эрве Констану.
В Париж. 29 октября 1764г.
Мой дорогой Эрве,
Посылаю тебе книги столь любимого тобой дона Мигеля Сервантеса де Сааведра. Признаю, что ты гораздо лучше меня знаком с испанской литературой, тем более жаль, что тебя нет здесь со мной. Я думаю уехать, как только будет объявлено решение Совета: вот уже пять месяцев, как я в Испании, а дела мои не продвинулись ни на шаг. Я знаю, что отец читает тебе все мои письма, поэтому уверен, что ты знаком со всеми обстоятельствами. Разумеется, я не считаю это время потерянным - всегда полезно увидеть мир. Здесь я обзавелся большим количеством знакомых, но ни все они, ни каждый в отдельности, не могут вытеснить тебя из моего сердца. Ты спрашиваешь, что более всего пленяет в Севилье - наверное, та самобытность, которую утратили ныне многие большие города. Тебе известно, что мавры задержались в Андалусии долее, чем в других частях Испании, и теперь эта провинция обязана им великолепнейшими постройками и хитроумнейшими лабиринтами парков. Все устроено так, чтобы посетитель дворца ощущал бесконечное разнообразие красоты - легкие анфилады комнат, украшенные по стенам затейливой арабской вязью, ведут в уютные апельсиновые дворики, где под лепет струй фонтана можно отдохнуть от летнего зноя. Даже сейчас, в октябре, здесь достаточно жарко. Сказки "1000 и одной ночи" оживают в садах, засаженных роскошными цветами и деревьями. Виноград оплетает ажурные беседки и свешивает свои тяжелые гроздья под их крышами; перезревшие плоды гранатовых деревьев роняют на землю темные капли сока; розы не перестают цвести, наполняя своим благоуханием воздух. И это все поздней осенью, мой дорогой! Во Франции ты не найдешь ничего подобного! Хотя многое и перестроено руками христиан, как например, гордая Хиральда, бывшая минаретом у неверных, стала колокольней огромного собора. С этой башни можно видеть все окраины города. Но многое здесь сохранено и заботливо поддерживается. Есть здесь один дом, называемый "Casa de Pilatos", "Домом Пилата", построенный два века назад одним из герцогов Мединачели, вернувшимся из Святой земли. Перемешав арабский стиль с готическим и итальянским, герцог создал жилище, могущее служить образцом для всех архитекторов - такой дом никогда не наскучит. Местные жители украшают крыши своих домов разноцветной черепицей, а стены - керамическими плитками, называемыми "ажулежуш". Все это сверкает на солнце, не покидающем Андалусию даже зимой.
Театр в Испании хуже нашего, а танцы, к которым здесь питают подлинную страсть, приводят меня, отнюдь не самого скромного из мужчин, в некоторое смущение, поскольку танцоры, ничуть не стесняясь, передают движения ... , однако, музыка безусловно хороша. Вместе с книгами посылаю тебе несколько испанских песенок, которые я для тебя переписал. Лизетта пропоет их своим чудным голосом, а ты подыграешь ей на гитаре.
Прости, но я вынужден закончить письмо. Мне только что принесли записку от дЭскилаче, в которой маркиз выражает желание видеть меня немедленно.
Мне жаль, мой друг, прерывать нашу беседу, но обещаю вернуться к ней, как только у меня будет возможность.
Любящий тебя
Шарль.
Письмо Сен-Пьера к отцу.
В Париж. 1 ноября 1764г.
Дорогой отец,
Сегодня, в Торжество Всех Святых, я был на мессе, чем, думаю, вы будете довольны. Я также был доволен всем увиденным мною, ибо по праздникам испанцы устраивают невероятно пышные службы, в которых участвует весь город. На улицы выносят статуи Святых и несут их на носилках под балдахинами. Каждый квартал города имеет своего покровителя, и частенько среди горожан вспыхивают ссоры, порой доходящие до поножовщины, относительно того, чей Святой лучше. Теперь, вернувшись домой, я пишу вам это письмо.
Как горько видеть, что люди полностью переменяются в зависимости от обстоятельств! Два дня назад я был срочно вызван к маркизу дЭскилаче. Он потерпел большую коммерческую неудачу и почти разорен. Подробности этого дела стали мне известны от графа де Оссона, нашего посла в Мадриде, и я немедля предложил маркизу свою помощь.
Прочтя записку, я поспешил к нему и застал маркиза в страшном смятении. ДЭскилаче усадил меня, сам сел напротив, и за бокалом малаги просил моего посредничества в столь щекотливом деле, что лишь дружеские чувства к маркизу помешали мне отступиться. Передаю вам наш разговор.
- Г-н Сент-Пьер, вы единственный человек в городе, кому я могу довериться в моем положении. Вы знаете, что мне грозит долговая тюрьма. Чтобы избежать этой неприятности, я должен как можно скорее получить большую сумму без заклада. Вы видите, что к коммерции я совсем не пригоден. ...Я нашел способ восстановить свое доброе имя, способ, правда, не слишком честный, но теперь мне не до церемоний. Я хочу просить руки Хосефы, воспитанницы доньи Исабель, за которой она дает порядочное приданое. Я прошу вас поговорить с девушкой и убедить ее принять мое предложение.
- Дорогой дЭскилаче, боюсь, что вы готовы совершить большее зло, дабы покрыть меньшее. Хосефа любит вас, но вы-то ее вовсе не любите. Став вашей женой, она будет несчастна - со временем вы забудете ее благодеяние и станете мстить ей за ее некрасивость. Неужели вы, не колеблясь, погубите девушку ради того, чтобы поправить свои дела?
- Нет, нет, я уверен, что она желает сделаться моей супругой, - возразил маркиз, - Я принесу к ее ногам свой титул, честь моего рода, положение в обществе. Подумайте, сколько юных девушек выходит замуж за отвратительных стариков, а я молод, хорош собой, меня любят, наконец! Что же может помешать подобному браку?!
- Вы пренебрегали ею, сеньор, не замечали ее! Хосефа не глупа, она не поверит в искренность ваших чувств к ней, а я вел бы себя как последний негодяй, если бы стал уверять ее в обратном!
- Но что же мне делать?! Из-за досадной оплошности моя жизнь погублена! Я не смогу показаться на глаза родственникам, коль скоро им станет известно, в чем я замешан. Мне остается только умереть!
Я, как мог, утешал маркиза, но тщетны были мои старания образумить его. Наконец я решился.
- Послушайте, маркиз, я берусь поговорить с Хосефой, но при том лишь условии, что вы позволите мне рассказать ей все без утайки. Быть может, ее любовь к вам окажется сильнее доводов рассудка. Быть может, вы сумеете оценить ее душевные качества и полюбите ее - Господь часто приводит к хорошему то, что дурно начиналось. Если вы способны сделать Хосефу счастливой, я не буду вам препятствовать. Но знайте, если она согласится, то это означает, что она отдаст вам всю себя, и таким образом, ваш долг перед ней и перед Господом намного превысит долг кредиторам!
- Идите же к ней, - вскричал маркиз, - и возвращайтесь с ответом, каким бы он ни был!
Дорогой отец, никогда еще я не выполнял чьей бы то ни было просьбы с таким тяжелым чувством! Но я сделал, как обещал. К счастью (или к несчастью) я застал Хосефу одну и никто не мешал нам. Я объяснил ей все, ничего от нее не скрывая и не пытаясь оправдать маркиза. Всей душой я желал, чтобы она ему отказала! Она слушала меня молча, побледнев и сжав руки. Когда я кончил, она не сразу ответила мне.
- Дорогой Сент-Пьер, я вижу, что вы честны со мной и желаете мне счастья. Поверьте, что я не тешу себя иллюзиями, но чувствую, что вашими устами со мной говорит судьба. Я мечтала, что произойдет чудо и маркиз полюбит меня, мы обвенчаемся и будем счастливы до конца наших дней. Я не была нужна ему в радости, но в несчастье он призывает меня - неужели я смогу отказать ему в помощи?! Я отдала бы ради него жизнь, а он всего лишь просит выйти за него замуж! Разве это жертва?! Передайте маркизу, что я согласна, что я счастлива! Спешите же, милый Сент-Пьер, спешите сказать маркизу, что он спасен!
Слезы лились из моих глаз, когда я слушал ее. Бедное дитя! Ведает ли она, какую жертву приносит? И сейчас еще, описывая вам эти события, дорогой отец, я с трудом унимаю слезы.
Донья Исабель была удивлена предложением маркиза, но согласие свое дала, не колеблясь. Помолвка уже объявлена, все занялись радостными приготовлениями к свадьбе, один лишь я полон печали и дурных предчувствий.
Развейте их, если сможете, дорогой отец!
Ваш сын Шарль.
Письмо Сен-Пьера герцогу де Урбана.
В Мадрид. 2 ноября 1764г.
Любезный друг!
Поистине любезный, потому что взяли на себя хлопоты исполнить мою просьбу. Собственно, многое из того, что вы мне сообщили, я уже предвидел. Остается проверить, если это окажется возможным, историю доньи Исабель Ортис де Кастро. Ума не приложу, как это сделать, но рискну положиться на случай, который не раз оказывал мне услугу, равно как и вам.
Вы человек умный и образованный, а такие не всегда находят себе применение на моей родине, как ни прискорбно мне это говорить. Но там у вас есть друзья, потому что мои друзья станут и вашими, как только вы ступите на французскую землю. Не беспокойтесь ни о чем - нет нужды преодолевать воображаемые препятствия, потому что в реальности они окажутся совсем другими, нежели вы себе рисовали. Вы сделали решительный шаг, продолжайте же идти по пути, избранному вами, ибо дороги назад нет.
Не думаю, что мои слова смогли вас утешить, так пусть же вам послужат утешением заверения в искренней дружбе вашего
Сен-Пьера.
Записка Сен-Пьера маркизе де ла Крус.
3 ноября 1764г.
Дорогая Жюли,
Как я счастлив, что ты в Севилье! Как смогла ты подумать, что мне было здесь хорошо без тебя? О, я предвкушаю прелестные вечера, которые проведем мы с тобой в этом прекрасном городе! На юге все созревает быстрее - моя любовь, словно спелый плод, готова упасть в твои ладони. Прими же ее. Милая моя, твой муж будет развлекаться на свой вкус, а мы - на свой собственный, и каждый получит то удовольствие, к которому стремится. Не сетуй, что вы остановились далеко от моего дома, я готов пройти всю Андалусию ради встречи с тобой. Я весь горю от нетерпения, назначь же день и час.
Любящий тебя с каждой минутой все сильнее,
твой Шарло.
Письмо Сен-Пьера графу де Оссону.
В Мадрид. 4 ноября 1764г.
Господин посол,
Увы, по-прежнему я ничего не могу сказать нового относительно нашего дела. Видно, здешний климат не располагает к принятию быстрых решений. Все мои визиты были напрасны: любые попытки навести беседу на нужную тему тонули в легкой болтовне, которая в другое время показалась бы мне, несомненно, приятной. Меня охотно расспрашивали о Париже, о наших нравах, о наших модах, музыке и погоде - я отвечал из вежливости. Но едва я заговаривал о делах, как наступало время сиесты, которая здесь поистине священна, или обеда, или ужина, на который меня не приглашали, и мне очень вежливо намекали, что не стоит задерживаться. И я уходил, не солоно хлебавши, раздраженный и недовольный. Однако справедливости ради стоит заметить, что я не располагаю никакими заверенными бумагами, подтверждающими мои полномочия. Если причина недоверия ко мне кроется в этом, то роптать нам не на кого, кроме тех, чьи имена произносят только шепотом, ввиду важности занимаемого ими положения.
Не далее как позавчера, готовясь нанести очередной визит, я столкнулся на пороге дома, куда собирался войти, с принцем Кампанья, который как раз оттуда выходил. Он отсоветовал мне беспокоить хозяев, поскольку они собирались ложиться спать - и это в три часа дня! - и вызвался проводить меня. Мы шли по улице, слуги принца держались на несколько шагов позади нас, не отставая, но и не приближаясь, дабы не мешать нашей беседе. Принц был настроен благодушно, что с ним редко случается, и даже пригласил меня отужинать вместе с ним. Я удивился, но, разумеется, принял его предложение и минут через десять мы оказались у него дома. Этот дом, довольно скромный снаружи, находится недалеко от римского акведука, сохранившегося в память о древних завоевателях. Принц обещал показать мне еще одно сооружение той эпохи - арену, построенную, кажется, Сципионом, и довольно хорошо сохранившуюся. Он сдержал свое обещание в тот же вечер. Но обо всем по порядку.
Когда мы вошли, я был просто ослеплен богатством дома, его изысканной обстановкой и той роскошью, которая больше соответствует восточным дворцам, чем жилищу европейца. Принц показал мне несколько комнат, богато убранных, впрочем, не без вкуса. Обед был подан в огромной зале, центр которой занимал длинный стол. Сидя друг напротив друга с двух концов этого стола, мы могли лишь воздавать должное блюдам, ибо расстояние, разделявшее нас, делало беседу невозможной. Но это имело то преимущество, что с едой мы управились довольно быстро. По испанским меркам, разумеется. Принц вообще не любит спешить, его движения всегда медлительны и плавны: быть может, таким образом он подчеркивает свое достоинство и благородное происхождение. Не станем же вменять ему в вину эту слабость.