— Что вы тут высматриваете? — с подозрением спросил он Коррадо.
— Сегодня вы набрасываетесь на всех подряд. Успокойтесь, я всего лишь любуюсь на замечательные книги этой библиотеки.
Алесси смерил его долгим взглядом… Ему решительно не нравился этот человек. Не попрощавшись, он повернулся на каблуках к пошел к входной двери. В это время из комнаты, в котором лежал банкир, вышел врач. Он объявил, что Антинари вне опасности. Ему сделали промывание желудка. Так что все в порядке и нет поводов для беспокойства.
— К счастью, — обратился он к синьоре Антинари, — вы сразу сообразили, в чем дело. В таких случаях, если до приезда врача проходит много времени, может произойти непоправимое.
— Доктор, — спросила Джулия, — вы позволите к нему зайти?
— Разумеется. Более того, не оставляйте его в одиночестве. Он может вновь попытаться совершить то же самое.
Джулия вошла в комнату отца. Мать же застыла на пороге, не находя в себе мужества сделать несколько шагов, отделявших ее от Карло.
Санитары унесли свою аппаратуру. Дочь медленно приблизилась и присела на постель отца. Он лежал с полузакрытыми глазами лицом к окну, сквозь которое виднелись верхушки деревьев и серая громада соседнего дома.
Джулия погладила его по голове. Он осторожно повернулся к ней и несколько секунд всматривался в лицо дочери. Глаза его были словно подернуты туманом. Он узнал Джулию, взгляд стал печальным.
— Я не способен даже на то, чтобы умереть, — еле слышно произнес он.
— Папа! — Она взяла его руку в свои ладони. Рука у него была безжизненная и холодная. — Папа, сейчас тебе нужно отдохнуть.
— Бедная Джулия! — пробормотал он. — Бог послал тебе не такого отца, которым ты могла бы гордиться.
— Для меня, папа, ты самый лучший человек на свете.
Банкир чуть заметно помотал головой на подушке. Он тяжело дышал.
— Нет, я плохой отец и плохой банкир.
Он уснул. Джулия на цыпочках вышла из комнаты,
— Он в ужасном состоянии. Сегодня мне лучше остаться тут на ночь, — сказала она Коррадо.
— Хорошо. Тогда я с тобой прощаюсь.
Джулия на прощание поцеловала его.
Ведя машину, Коррадо не заметил темный автомобиль, который неотступно следовал за ним. Движение на улицах в этот поздний час было не слишком оживленное. Уличные фонари тускло светили в тумане.
Каттани направился прямо к вокзалу. Войдя в помещение автоматической камеры хранения, он достал найденный в конверте Антинари ключик и открыл дверцу одной из ячеек. Человек, покинув темный автомобиль, шел по пятам. Теперь он наблюдал за Каттани из телефонной кабины. Ему удалось разглядеть, что комиссар достал из ящика большой желтоватый конверт. Надорвав его, комиссар извлек фотографию.
Бросив на нее взгляд, Коррадо положил фотографию в конверт и быстрым шагом вышел. Шпионивший за ним мужчина сел в машину и вновь поехал следом, стараясь соблюдать некоторую дистанцию. Каттани направился в сторону Монцы. Не доезжая Монцы, съехал с автострады, свернул на узкую аллею и остановился у ворот большой виллы. Тут была штаб-квартира Берта.
Ворота распахнулись. Виллу закрывали высокие старые деревья, отбрасывавшие огромные тени. Прежде чем захлопнуть ворота, Чарли внимательно огляделся по сторонам.
Берт подбросил свои полдоллара чуть ли не под самый потолок. Радости от встречи с Коррадо еще больше прибавилось, когда он увидел фотографию.
— Эй, амиго, вот это мастерский удар!
Он положил фотографию на стол так, чтобы на нее падал свет лампы. На снимке были изображены пять человек.
— Вот этих троих мы с тобой знаем, — проговорил Берт. — Дино Алессн, Лаудео и Юфтер. Ой, гляди, кто с ними. Этого типа ты не знаешь, а я-то знаю хорошо. — Он ткнул пальцем в изображение плотного рыжеватого мужчины. — Это мой старый знакомый: шпион, работает на одну из восточноевропейских стран. Его фамилия Лейбниц. Слушай, да этой фотографии цены нет! Одно то, что эти господа сфотографированы все вместе, — самая неопровержимая улика, свидетельствующая о том, что они замышляют гнусный заговор!
На фотографии был еще один персонаж. Незаметный седой человечек с остренькой физиономией, похожей на лисью мордочку. Это был Маттинера, профессор из Рима, в кабинете которого совещались Алесси с Юфтером.
Ни Берт, ни Коррадо не имели ни малейшего представления, кто это такой. И высказали предположение, что этот человек близок банкиру Антинари. Может быть, именно по этой причине он прятал фото, не желая повредить своему другу, скомпрометировать его.
— Возможно, — заметил Каттани, — вполне возможно. В то время как они пытались разгадать секреты этой фотографии, темная машина, которая хвостом следовала за Каттани, остановилась в сотне метров от виллы. Человек, сидящий за рулем, что-то сообщил по радиотелефону. Минут через десять подъехали еще две машины. Боб — Рысий Глаз приготовил кофе.
— Настоящий итальянский «эспрессо», — объявил он, — а не какая-нибудь там американская бурда.
Он наполнил чашечку Коррадо, потом налил Берту, который вновь начал вертеть в пальцах монету. Они напоминали старых школьных друзей, собравшихся на мальчишник.
Над ними собиралась гроза. И когда она грянула, то застала их совершенно врасплох. Раздался оглушительный взрыв, пробив огромную дыру в каменной ограде виллы. Потолок комнаты, в которой они сидели, рухнул, подняв тучи пыли и осыпав их штукатуркой. Берта и Коррадо отбросило взрывной волной к стене. Автоматические системы тревоги взбесились — выли сирены, мигали красные сигнальные лампочки.
— За мной! — заорал Берт. Он схватил свой «магнум» и побежал вниз, на первый этаж, потом по коридору в другой конец дома.
Коррадо бежал за ним следом, тоже с пистолетом в руке. Нападавшие открыли огонь из автоматов и сжимали кольцо вокруг виллы. Длинный Боб бросился ничком, вжавшись в пол, и выставил в щель входной двери свой автомат.
Он хотел преградить путь внутрь дома нападавшим, рыскавшим в темноте вокруг виллы, как стая голодных волков. Один из них заметил Боба и, опередив его, нанес страшный удар по голове рукояткой пистолета. Рысий Глаз подскочил и повалился на пол с размозженным черепом.
Осада не ослабевала. Берт и Коррадо не могли понять, сколько же человек на них напало. Они погасили свет и напрягли слух, надеясь по шорохам определить, откуда грозит опасность.
Чарли — Расплющенный Нос осторожно пробирался к окну. Но нападавшие уже проникли в дом и выстрелили ему в спину. Кривые ноги Чарли подогнулись, словно штанины были пусты.
Берт указал Коррадо единственный оставшийся путь к спасению: широкий витраж, выходящий в сад. Каттани в отчаянном прыжке высадил окно, бросился в сад и, укрывшись за деревом, попытался прикрыть огнем бегство Берта. Но автоматная очередь ранила американца в ногу и левую руку. Он упал, обильно теряя кровь.
Сознание еще не оставило Берта. В нескольких шагах от себя он различил тень, целившуюся в Каттани, собрал последние силы и разрядил свой «магнум». Человек свалился почти на него, и сразу же новая автоматная очередь перебила Берту спину, и он распростерся на земле.
Каттани видел, как он судорожно корчится, словно охваченный огнем листок бумаги.
— Берт! — крикнул Каттани. — О господи, Берт!
Он перевернул его на спину. У американца еще не сошла с лица обычная, чуть насмешливая улыбка. В левой руке он все еще сжимал полдоллара. Каттани взял монету, опустил ее в карман и попытался укрыться.
Они охотились за ним, как свора гончих псов. Один ходил по комнатам с карманным фонариком и обшаривал каждый уголок. Вдруг луч высветил лежащую на столе фотографию, найденную Каттани в автоматической камере хранения на вокзале. Этот человек взял ее и растворился в темноте.
Комиссар пересек сад, перелез через каменную ограду и спрыгнул на землю. Он осторожно крался вдоль стены под защитой высокого кустарника. Бандиты продолжали прочесывать каждый метр. По дороге, ведя поиск, медленно проехалмашина. Сидевший в ней мужчина напряженно вглядывался в темноту, потом вылез из машины с пистолетом в руке и, пригнувшись, пошел вдоль дороги. Из зарослей Коррадо отчетливо видел его уже в нескольких шагах от себя. Каттани поднял пистолет, прицелился. Как раз в этот момент бандит вошел в пространство, освещенное уличным фонарем, и комиссар смог рассмотреть его. Совсем мальчишка, лет восемнадцати. «Боже праведный!» — воскликнул про себя Каттани, и у него не хватило решимости спустить курок.
Коррадо неслышными шагами двинулся дальше, пробираясь под прикрытием невысокой каменной ограды. Но когда она кончилась, произошло непоправимое. Он столкнулся лицом к лицу с выслеживающим его парнем. Каттани оказался проворнее, молниеносно отпрыгнул в сторону и выстрелил. Сжав зубы, он давил на спусковой крючок еще и еще. Бездыханное тело парня свалилось прямо на него. В последней попытке спасти жизнь мальчишка отчаянно цеплялся за комиссара.
Старик
Было далеко за полночь. Банкир с мучительным стоном перевернулся на другой бок в постели. Длинными бледными пальцами пианиста он судорожно сжимал край одеяла. Несколько секунд лежал неподвижно, словно в нерешительности, потом широко раскрыл глаза. Сквозь дремоту он вдруг о чем-то вспомнил, сознание обрело полную ясность. Он провел ладонями по лицу, потом, опершись на локоть, приподнялся в постели.
Отбросил одеяло и встал. Колени у него дрожали, но он, держась за стену, двинулся вперед. Квартира была погружена в тишину. Его неуверенные, шаркающие шаги были почти не слышны.
В коридоре он наткнулся на полку и вынужден был остановиться перевести дыхание. Потом вошел в кабинет и зажег люстру. Ее яркие лампы ослепили, и понадобилось несколько секунд, пока глаза привыкли к свету. Банкир бросился к письменному столу. Дрожащими руками стал перебирать папки, бумаги, книги, блокноты, но письма не было.
Он принялся рыться в ящиках, задыхаясь от нараставшей тревоги. Шум разбудил жену, и она поспешила в кабинет.
— Где письмо? — сказал он. — Отдай мне его.
Жена не понимала.
— Какое письмо?
— Это ты его взяла. Оно лежало тут, на письменном столе. Сейчас же отдай его.
— Но, дорогой мой, я не видела никакого письма.
Лицо банкира исказилось.
— Наверное, ты отдала его Дино. Не так ли? Ведь он твой закадычный дружок. Ты веришь только ему, он один тебя может понять…
Жена подхватила его под руку, гладила, пытаясь успокоить. По лицу у нее струились слезы.
— Клянусь тебе, я не видела никакого письма.
Звучавшее в ее голосе отчаяние поразило Карло, и его тон сразу же изменился. Он пробормотал:
— Я не хотел тебя обидеть. А вел себя как последний идиот.
Однако, убедившись в том, что жена не брала письма, он ничуть не успокоился, напротив, беспокойство еще больше возросло.
— Наверное, его взял Алесси, — пришел он к выводу. — Пришел шпионить и нашел его здесь.
От мысли, что письмо попало в руки Алесси, у него подкосились ноги и он без сил повалился в кресло.
— Письмо у Алесси — мы погибли… — простонал банкир.
Проснулась Джулия. Она не могла понять, что привело отца в такое отчаяние.
— Я должен уехать, — решительно объявил банкир. — Единственная надежда спасти положение — немедленный отъезд. Мне нужно поехать на Сицилию и повидать отца.
— Но ты не можешь ехать, папа. Доктор сказал, что тебе необходим покой…
— Дело идет о жизни и смерти, — произнес банкир тоном, не допускающим возражений. — Поскольку я доказал, что не способен умереть, то должен попытаться спасти то, что еще можно спасти. — И повторил: — Письмо у Алесси…
К девяти утра Джулия проводила его в аэропорт. Она настойчиво, просила не оставлять ее в неведении, не заставлять волноваться.
— Ради бога, папа, хоть намекни, что такое страшное у тебя стряслось, — просила она.
Но Антинари был непреклонен.
— Когда вернусь, дорогая, когда вернусь, — обещал он, целуя дочь в щеку. — Сначала мне надо переговорить с дедушкой.
Подобно старому патриарху, Николо Антинари жил в окружении преданных ему людей в большой гостинице на море. Позади отеля величественно высилась Этна. Сын застал его в саду, где старик с кем-то яростно спорил. «Несмотря на возраст, — подумал Карло, — он выглядит куда прочнее и крепче меня».
Они крепко обнялись.
— Ну, наконец ты решил выбраться сюда из северного тумана! — проворчал старик.
— Да, приехал тебя проведать, — с горькой улыбкой отвечал сын. — Ты мне нужен, папа.
— Я так и думал, — усмехнулся старик. У него были длинные седые волосы, похожие на львиную гриву. Он взял сына под руку и с любовью сказал: — Ты и в детстве, когда что-нибудь случалось, всегда прибегал к отцу. Идем, идем, сейчас мы с тобой удобно усядемся, и ты мне все расскажешь..
Через некоторое время отец с сыном сидели друг против друга за столиком ресторана. В то время, как официант наливал в их бокалы холодное белое вино, старик сказал:
— Ну, расскажи, что у тебя не в порядке.
— Отец, банк стоит на краю пропасти. И все же мне не хочется соглашаться на сделку с Юфтером. Просто совесть не позволяет.
Старик, предвкушая удовольствие, очищал от скорлупы клешню омара.
— Ты чересчур щепетилен и неправильно подходишь к этому вопросу. Мы не продаем оружие. Мы лишь предоставляем деньги, даем другим возможность заключить сделку. А какого рода эта сделка, нам нет никакого дела. Деньги — это смазка, без которой встанет весь механизм мировой экономики. Но не более того. Деньги не несут вины.
Сын почти не притронулся к еде и только качал головой — доводы отца его ничуть не убедили.
— Это лицемерие, папа, с какой стороны к этому ни подойди. Предоставляя деньги, мы способствуем продаже колоссальных партий оружия. Вот в чем суть. А это оружие попадет в страну, которая использует его против своих соседей. Начнутся войны, будут жертвы, страдания. Я не имею никакого желания в этом участвовать, я не настолько циничен, чтобы наживаться за счет гибели людей.
— Все одни лишь слова, дорогой мой. Надо смотреть в лицо действительности. Если ты откажешься от этой операции, тебе конец, крышка твоему банку. А я ведь оставил его дела в прекрасном состоянии. Банк процветал. Ну а ты с ним что сделал? Своими угрызениями совести, своими навязчивыми идеями довел до полного упадка…
Он огорченно откинул голову.
— Деньги, дорогой мой, ревнивы, как женщина. Они хотят владеть человеком безраздельно. Ты должен любить их, отдавать всю душу. А в противном случае они тебя покинут, и ты останешься с пустыми руками.
— Ты прав. Банк при тебе процветал. Но благодаря чему? — ответил сын, внезапно воодушевляясь. — Сейчас отвечу: ты постоянно использовал свой банк для «отмывания» грязных денег, поступающих от продажи наркотиков. Кроме того, вечно участвовал в сделках, которые ведут к расширению торговли оружием. Я хочу работать по-другому, хочу, чтобы руки у меня оставались чистыми…
— Не сможешь… — В глазах старика блеснул какой-то дьявольский огонек. — Если вокруг тебя люди с грязными руками, то ничего не попишешь, тебе тоже придется немножко испачкать. Если не хочешь выпасть из игры и пойти ко дну. Или храни руки в чистоте, но тогда уж никуда не суйся. Понятно?
— Да, ты все прекрасно объяснил. И все же я не могу поверить, что нельзя найти пристойного выхода, какого-нибудь другого способа спасти банк. — Вид у Карло был подавленный. Он снял очки и принялся с силой тереть переносицу. — За этим я и приехал к тебе.
Старик подумал, что теперь поздно пытаться хоть немножко открыть глаза сыну, далеко зашедшему в своих сомнениях и колебаниях. Он поглядел на него со снисходительной улыбкой и проговорил, словно поучая ребенка:
— Я же не могу творить чудеса. Если ты не хочешь принять предложения Юфтера, то остается лишь один выход: все продать. Стервятники уже налетели и кружат над тобой. Они только и ждут, когда ты упадешь, чтобы на тебя наброситься.
Сын устремил невидящий взгляд в даль морского простора. Он начал страдать от жары. Вдобавок испытывал чувство досады от беседы с отцом, в котором еще не угасли врожденные сила и цепкая хватка, человеком, практичным до жестокости. Перед этим стариком он еще сильнее ощущал собственную неполноценность.
— Знаешь, о чем я мечтаю? Отделаться от всего — и дело с концом, — нарушил молчание сын.
Старик сделал раздраженный жест. В кого только уродился этот бесхарактерный слюнтяй!
— Послушай, что я тебе предложу. Сейчас нужно немножко отдохнуть. Ты устал с дороги, волнуешься за судьбу байка. Я тем временем поищу подходящее решение, и мы с тобой его обсудим.