— Я не составил о нем представления, ибо не знаком с ним.
— Хотите взглянуть на него в компании? — спросил Айкман. — Посмотреть, как ведет себя эта скотина в привычной среде?
— Почему бы и нет?
— Ладно, сегодня же устрою небольшую вечеринку. Я уже давно никого не приглашал к себе.
— Полагаете, он примет столь внезапное приглашение?
— Конечно примет. — Айкман самодовольно усмехнулся. — Ему не терпится узнать, каковы мои планы в отношении его бывшей жены.
— Идет, — сказал я. — В котором часу?
— Около девяти. Девицу можете не прихватывать. У меня полно таких, как Генриетта. Мне одному не справиться, так что рассчитываю на вашу помощь.
— Отлично. Буду весьма признателен, если дадите мне возможность хорошенько разглядеть Фореста.
— Надеюсь, вы прикончите его, — весело добавил он. — Пожалуй, нет иного способа остановить этого подонка!
В приемной блондинка старательно поправляла прическу, но прервала это занятие, когда я проходил мимо, и приветливо улыбнулась мне. Размышляя о том, что у Сэма Айкмана жизнь не из легких, я направился к своей машине и поехал к Вудсайду, в психиатрическую лечебницу санаторного типа, чтобы побеседовать с доктором Мерриллом. Конечно, мой способ зарабатывать не самый приятный, но я хоть не сижу дома и общаюсь с народом.
— У вас есть определенный план действий?
— Дайте мне адреса тех, о ком вы упоминали, — попросил я, — и сами напишите их.
Лечебница расположилась среди холмов, примерно в часе езды от города, в таком месте, где еще не знают о смоге. Длинное двухэтажное здание напоминало завод по производству электронных деталей. Я припарковал машину перед парадным входом и вошел в фойе. Пара модернистских скульптур ничуть не смягчала стерильно-больничную атмосферу.
За приемным столиком сидела скучающая светловолосая медсестра в белоснежной накрахмаленной форме. Назвав ей свою фамилию, я выразил желание увидеть доктора Меррилла. Она с трудом подавила зевок и подняла трубку. От нечего делать я подумал, произвел бы на нее впечатление небольшой щелчок по лбу.
— Доктор Меррилл согласен принять вас, — сообщила она, положив трубку. — Идите прямо по коридору, третья дверь налево.
— Его еще не поймали? — спросил я таинственным тоном.
— Кого? Доктора Меррилла? — От волнения у нее двух захватило.
— Суини, душителя, — пояснил я. — Он удрал прошлой ночью. Убил двух охранников, изнасиловал трех медсестер и выпрыгнул из окна. Странно, что доктор Меррилл не рассказал вам об этом.
— Тогда все было бы иначе, — отозвалась она. — Прямо по коридору, третья дверь налево. Если встретите невысоких людей с сачками для ловли бабочек, остерегайтесь их, мистер Холман.
— Весьма признателен.
Я дошел до третьей двери налево и постучал. Меня попросили войти, и я оказался в просторном, скудно меблированном кабинете. Высокие окна выходили на безукоризненно ухоженную лужайку, окаймленную столь же ухоженным кустарником.
На вид доктору Мерриллу было лет сорок. Этот высокий, атлетического сложения человек, в неброском темном костюме источал самоуверенность профессионала. Его черные волосы были слегка тронуты сединой на висках, большие карие глаза выражали понимание и сострадание. Он не понравился мне с первого взгляда.
— Мистер Холман! — проговорил он сочным баритоном. — Меня предупредила по телефону о вашем приходе Аманда Уэринг. — Доктор, крепко пожав мне руку, опустился в кресло. — Пожалуйста, садитесь.
— Спасибо. — Я расположился в кресле для посетителей.
— Кажется, вы — частный детектив? — Это прозвучало снисходительно.
— Верно. А вы, насколько я понимаю, не только лекарь, но и специалист по усушке черепов?
— Да, я отыскал в районе Амазонки давно потерянное племя, — подтвердил он, — и научился там этому искусству.
— А я дал рекламное объявление и получил по почте руководство для частных сыщиков. Все у меня идет как по маслу, не ладится только со снятием наручников. Больше всего это беспокоит мою маму, потому что неделю назад ее прищелкнули наручником к водопроводной трубе в подвальном помещении.
— Мне не составит труда засушить ее до таких размеров, что она легко, ногами вперед, проскочит через кольцо наручника, если вы пожелаете, — прихвастнул он.
— Не хотелось бы, чтобы маму поймала кошка, — возразил я.
— Не знаю, действительно ли Аманду кто-то преследует, или ей это только кажется, — внезапно проговорил доктор Меррилл. — Поэтому едва ли смогу оказать вам содействие.
— Все утверждают, что источник проблем Аманды — Дейл Форест, ее бывший муж. Вы согласны с этим? — осведомился я.
— Никогда ни с кем не соглашаюсь, — заявил он. — Это противно моей натуре.
— К тому же в ее жизни образовался шестимесячный провал: она почти ничего не помнит об этом периоде, — продолжал я. — За это время Аманда встречалась со многими мужчинами, но не желает и вспоминать о них.
— Да. — Доктор Меррилл глубокомысленно кивнул.
— Значит, если это не фантазии Аманды и кто-то действительно преследует ее, то, вероятнее всего, человек, встречавшийся с ней на протяжении тех шести месяцев. Нельзя исключить и Дейла Фореста.
— Да. — Он опять глубокомысленно кивнул.
— И не пытайтесь предъявить мне счет за это интервью, доктор, — дерзко предупредил я. — Не то мне придется нанести сюда еще один визит и врезать вам по башке.
— Если отыщете ее, — возразил доктор. — Я очень быстро усыхаю.
— Спасибо, доктор Меррилл. — Я поднялся.
— Подождите! — Он неожиданно ухмыльнулся и принял почти нормальный человеческий облик. — Ведь вы не дали мне и слова вставить, хотя сами не закрывали рта.
— Разве вы можете что-то добавить к сказанному мною?
— Возможно. Присядьте. — Его лицо опять стало серьезным.
— Слушаю вас, — молвил я, усевшись.
— Форест явно эгоманьяк, — начал он. — Не исключено, что у него разновидность паранойи. Аманда пользовалась гораздо большей известностью, чем Форест, и он сделал все, чтобы уничтожить ее карьеру. Форесту хотелось бы, чтобы Аманда пребывала в безвестности до конца своих дней. Впрочем, не знаю, это вне моей компетенции. Такие вещи сподручнее выяснять вам.
— А сами вы в это верите? — спросил я.
— При паранойе такое случается, но я в этом сомневаюсь.
— Так вы не считаете это ее фантазиями?
— Я бы не выпустил Аманду отсюда, если бы не считал ее способной вернуться к нормальной жизни, — объяснил он. — Нельзя утверждать, что душевные болезни полностью излечиваются. Поэтому я готов допустить, что у Аманды начался рецидив. Но почему так быстро? Это не вяжется с моим профессиональным опытом, однако и на старуху бывает проруха.
— Значит, вы сомневаетесь в этом?
— Очень сомневаюсь.
— Тогда мы снова возвращаемся к тому, что это связано с кем-то или с чем-то, случившимся за те шесть месяцев, — подытожил я.
— Мне так и не удалось глубоко проникнуть в ее сознание и выяснить, что произошло на самом деле, — отозвался доктор. — По вашим словам, Аманда припоминает мужчин — слишком многих мужчин — и неприятную обстановку, но даже это ей трудно вспомнить. Если и было что-то еще, то это глубоко запрятано в ее сознании, и ключа к этому мне не удалось найти.
— Неужели совсем ничего? — уныло спросил я. — Ни имени, ни места?
— Ничего. Однако причина в Форесте. Все, что произошло позже, лишь следствие этой причины.
— Весьма глубокомысленное замечание, — съязвил я, — настолько, что его смысл, черт возьми, не доходит до меня.
— Это прежде всего касается ее лечения, — терпеливо объяснил он. — Чтобы добиться успеха, мне пришлось хоть отчасти примирить Аманду с мыслью о том, что ее супружеская жизнь с Форестом была обречена на неудачу. Все, что произошло позже, не имеет особого значения, ибо это лишь реакция на ее неспособность противостоять Форесту. — Доктор Меррилл почесал щеку. — Во всяком случае, так представлялась мне ситуация в тот момент.
— Вы хотите сказать, что не способны помочь мне?
— Увы, едва ли. Что вы собираетесь предпринять?
— Попытаюсь что-нибудь разузнать о шести месяцах, предшествовавших появлению Аманды здесь. Вероятно, начну с Фореста, а потом двинусь вперед или назад.
— Я не знаком с ним, — задумчиво проговорил Меррилл. — Думаю, он балансирует на грани срыва. Если вы попытаетесь нажать на него, мне придется неотступно наблюдать за вами, Холман.
— Спасибо, доктор. Правда, помощи от вас я не получил, но полагаю, вы все же попытались оказать ее.
— Поделюсь с вами еще одной мыслью, чтобы ускорить ваше расследование. Аманда Уэринг — чрезвычайно сложная женщина. Она вполне способна придумать всю эту историю с незнакомыми людьми, по каким-то своим причинам преследующими ее.
— Вы и впрямь быстро сушите мозги. — Я поднялся. — Во всяком случае, мне кажется, что голова моя стала не больше горошины, хотя вы вовсе не намеревались гипнотизировать меня.
Я вышел в фойе. Светловолосая медсестра взглянула на меня с выражением скуки и зевнула. Безмолвие лечебницы вдруг начало угнетать меня, и я задумался о том, не содержат ли здесь всех пациентов в звуконепроницаемых камерах, обитых войлоком. При этой мысли я, ускорив шаг, направился к выходу.
День уже близился к вечеру, когда я добрался до Западного Лос-Анджелеса и припарковался возле видавшего виды двухквартирного дома, где жила Мариан Бирнс. Листья запыленного вечнозеленого дерева шелестели от слабого ветерка. В воздухе слегка пахло океаном. Я поднялся по наружным деревянным ступенькам, словно изъеденным временем, и позвонил. Через полминуты дверь отворилась на четыре дюйма предохранительной цепочки, но в образовавшейся щели я никого не увидел.
— Кто это, черт возьми? — донесся голос изнутри.
— Это Рик Холман, — ответил я. — Аманда Уэринг советовала мне побеседовать с вами.
— Она предупредила меня звонком о вашем приходе. Сказала, что вы ее последняя надежда, — с сомнением добавил голос.
Предохранительную цепочку сняли, и дверь распахнулась. За порогом стояла брюнетка. Ее серо-зеленые глаза настороженно смотрели на меня. Ее локоны, разметавшиеся от ветра, ниспадали на плечи. У Мариан была шелковистая кожа, крупный чувственный рот и несколько надменный взгляд, свойственный длинноногим девушкам. Блузка облегала ее полные груди. Брюки сидели как влитые на ее узких бедрах. Поскольку именно такой представляют себе латиноамериканцы мифическую Валькирию, я подумал, что вот-вот загремит гром.
— Заходите, пожалуйста, — пригласила она без малейшего энтузиазма.
Я последовал за ней через крохотную прихожую в гостиную. Казалось, здесь на время расставлена чисто случайная мебель, так что меня ничуть не удивило бы, если бы вскоре подоспел фургон с гарнитуром из Альбукерке.
— Послушайте, Холман. — Мариан скрестила руки на груди. — У меня полно и своих проблем.
— А у кого же их нет?
— Но вы, частный сыщик, получаете деньги за то, что решаете чужие проблемы. Поэтому не тяните резину, договорились? Мне ведь за потраченное время никто не заплатит.
— Ладно, — согласился я. — Аманда Уэринг, бросив Дейла Фореста, приехала к вам и какое-то время провела здесь, верно?
— Пару недель, — подтвердила моя собеседница. — Мне они показались бесконечными.
— Потом она сбежала и от вас?
— Не одна. — Она напряглась. — Вероломная сука!
— О! — воскликнул я.
— Аманда увела с собой моего любовника. Да уж, эта девица не растерялась: то глотала успокоительные таблетки и взывала к сочувствию, а потом смоталась, сманив с собой Чака.
— Чака?
— Чака Адамса, жалкого подонка! Вот вам человеческая натура! Он постоянно убеждал меня в своей негасимой любви ко мне, а сам путался с моей лучшей подругой, как только оставался с ней наедине.
— И куда же они махнули?
— Надеюсь, в преисподнюю!
— Где бы мне найти Чака?
— Не удивлюсь, если обнаружите его в ближайшей сточной яме. — Она усмехнулась. — От меня мало проку, не так ли?
— Не много.
— Они просто смылись, — продолжала Мариан, — не оставив даже прощальной записки. Это унизило и оскорбило меня. Я готова была убить их обоих. Но это прошло. А потом, много времени спустя, когда я услышала, что Аманда в лечебнице, мне стало жаль ее. Поэтому я великодушно простила Аманду и решила, что в ее несчастье виноват Чак, а не она сама. Аманда явно была на грани нервного срыва, когда приехала ко мне. Поэтому едва ли возможно обвинять ее в случившемся. Я не пыталась выяснить, куда они смылись, а когда навестила Аманду в психолечебнице, она даже не упомянула о Чаке. Я этого тоже не сделала, поскольку к тому времени потеряла к нему интерес.
— Но у вас сохранился прежний адрес Чака? Где он жил, до того как удрал от вас с Амандой Уэринг?
— Конечно сохранился. А что толку? На следующий день после их исчезновения я побывала там. Но он уже оплатил жилье, забрал все свои личные вещи и не сказал ни слова о том, куда отправляется.
— И с тех пор вы его больше не видели?
— Нет. — Мариан злорадно усмехнулась. — Мне хотелось бы увидеть Чака еще один раз, при этом застать его спящим. А уж я непременно запаслась бы бритвой. Если и следует кастрировать какого-нибудь подонка, то именно Чака!
Глава 3
Дом Сэма Айкмана находился в районе Бель-Эйр. Я припарковал свою машину с откидным верхом перед домом, рядом с полудюжиной других. Гнездышко Сэма походило на ранчо, и я вдруг подумал о том, что сделал бы бандит Билли, если бы случайно проехал мимо него по автостраде. Все окна были полностью зашторены, и дом казался таким же безмолвным, как усыпальница махараджи. Я поднялся на крыльцо и позвонил.
Парадная дверь отворилась, и предо мной предстало видение из моих ночных грез — с блестящими черными волосами, огромными темными глазами, горящими от страсти, и полными губами, зовущими к ласкам. Только рост у нее был обычный. Она оделась так, словно ждала долгого знойного лета. Черный бархатный пояс стягивал ее талию. Совершенные округлости небольших грудей напоминали мячи, а упругие выпуклые соски, вероятно, затвердели из-за кондиционера.
— Привет, — выдохнула она. — Я — Харриет.
— А я — Рик Холман. — Мой голос почему-то сразу осип.
— Не хотите ли раздеться? — оживленно спросила она.
— Нет, в набедренной повязке я выгляжу нелепо.
— Тогда у вас возникнут проблемы. — Усмехнувшись, Харриет непринужденно и интимно погладила меня. — Мне надо убедиться, что вы в трусах из эластичной ткани. Ведь неприятные накладки нежелательны, верно?
В ответ я издал какое-то междометие.
— Сэм в гостиной, — сообщила она. — Поздороваетесь с ним или сразу перепихнемся?
— Пожалуй, сначала поздороваюсь с Сэмом, — осторожно пробормотал я. — Иначе потом он решит, будто я свалился с луны.
— Ладно. — Харриет равнодушно пожала плечами. — Приходится проявлять любезность к гостям Сэма, а то он перестанет приглашать нас на свои вечеринки. И тогда мы не сможем завязывать нужные знакомства.
— Жизнь — чистая дьявольщина, — вздохнул я.
— Я не возражаю лишний раз трахнуться — это избавляет от прыщей.
Харриет пошла через большую прихожую. Ее выпуклые подпрыгивающие ягодицы казались воплотившейся мечтой. Их разделял привлекающий внимание черный шнур. Я подумал, что только псих мог предпочесть сначала поздороваться с Сэмом Айкманом.
Огромная гостиная была богато обставлена. Роскошные малиновые гардины отгораживали ее от внешнего мира, а пухлые бархатные подушки, разбросанные по полу, располагали к оргиям. Хозяин развалился в глубоком кресле, держа в одной руке бокал со спиртным, а другой ухватившись за ягодицы Генриетты. Рука Сэма помешала мне разглядеть, есть ли на девице черный шнурок, но абсолютно уверен, что другой одежды на ней не было. В дальнем конце бара у стойки я увидел еще одну диву с прямыми каштановыми волосами, ниспадавшими на плечи. Одежда ее состояла лишь из малинового пояска на талии. В отличие от первых двух девушек, эта была невысокой и пухленькой, с пышными грудями, колышущимися при каждом движении. При виде ее круглого животика Рубенс наверняка схватил бы кисть.