- Ну, Володя, - сказал тесть, - не обессудь: устроен тебе лучший вариант из всех грозивших... Теперь так: ты в школе учился, знаешь термин “большая перемена”. Вот она и наступила. Идешь ты ныне в другой класс, золотой медали не видать... Впрочем, есть шанс сменить школу... Давай-ка, дружок, покуда не поздно, покуда я жив - в дипакадемию, послушай старого человека.
Не послушал. Ринулся в атаку на автохозяйство. Уже не помнит, что руководило им в таком выборе, кажется, желание сохранить в себе целостность - да, наверное, так. Целостность и убежденность. И стало хозяйство передовым. Выбил сотрудникам квартиры, новую технику; пьянь если не перевоспитал, то подтянул, сам не пил, брезговал, но к падшим как к больным относился - не на улицу же, давайте избавляйтесь от порока, к дисциплине его примеряйте, а не получается - извольте лечиться, только так. И порядок стал в автохозяйстве, и план выполнялся, и решались проблемы каждого, но какой ценой? Какими приемами? С них и начался его первый шажок в то никуда, в котором он сейчас: в день сегодняшний, когда он едет в сумраке индустриального города на собственной скромной машинке - неприметной, как и он сам. А в глазах не черный сырой асфальт, не стальные коридоры из грузовиков и рефрижераторов, истекающих мутной влагой, не морось и едва угадываемое ощущение царящего над миром унылого неба, а прошлое: зимний, тихий вечер, свет в заснеженной конторке, столик с бумагами, и Матерый, то бишь Лешка Монин, молодой, сил, как у быка, шоферюга-ас, стоит, усмехается...
И вновь - конторский стол. Запомнил он его. И бумаг вороха на нем запомнил - все его же, Ярославцева, запросы и резолюции инстанций на них, - в лучшем случае уклончивые. Ни одной, чтобы “поддерживаю”, “отпустить”, “не против”. Обычно: “изыскать по возможности”.
-Товарищ Монин, - поднимает он отчужденные глаза на посетителя. -Поступил сигнал, будто вы регулярно сливаете из государственной, закрепленной за вами машины бензин... В канистры. Для собственной, вероятно?
- Агентурная брехня. Бездоказательно. Выжить хотят. Думают, раз сидел...
-Сидели вы не раз. Это - раз. Теперь - два: в прошлое воскресенье вы проводили в третьем боксе ремонт своей “победы”. Сторож признался, вот его объяснительная...
- Ну и проводил ремонт. Зима же, куда зимой без ямы, гражданин начальник? Ямы жалко? Пустого места? Въехал человек, сделал дело, выехал. Кому урон нанес? Или в снегу обязательно надо? Хвори належивать, заслуженный бюллетень?
- Непорядок. Могли бы подойти ко мне, согласовать. Я бы не отказал.
- И по всякому такому пустяку кланяться? У себя время красть, у вас?
- Монин, вы всего год как из заключения. Откуда машина, можно полюбопытствовать?
- Кровно нажитое на лесоповале, - прозвучало глумливо. - Там ведь расходов нет, все в копилку идет...
- Монин... да вот стул, что вы тут, как... при высочайшей особе... У вас множество нарушений трудовой дисциплины. Множество! И...
- Так. План перевозок я выполняю?
- План... да. Но кроме плана...
- Резину так и не выбили?
- То есть?
- Не выбили, начальник... - Монин присел на стул. Подмял зажатую под мышкой ушанку. - Вот что. Хорошо меня слушай, внимательно. Я, конечно, для тебя - тьфу, уголовник... но скажу! И так договоримся: если после разговора этого в обиду полезешь, то сразу заявление пишу и - пока! Идет? Так вот. Прошлый хозяин наш - пустой человечишко. Выпивоха, краснобай. Ну, коли сам пьешь, чего со слесаря спросишь? Да тебя открыто пошлют... Но держался он. До упора. Покуда совсем дело не развалил. А почему держался? Бумажки умно сочинял для плана, ремонты для нужных людей организовывал, да и затягивал с ними умело, на нервах играл, чтобы в пиковый момент - извольте: шик, блеск... Все секреты. А ты с начальством как? По правилам. И они с тобой строго. Ну а резины-то у кого нет? У нас, водил, не у тебя! А кому ты нужен, чтобы выделять ее, опальный деятель комсомольский? И мы кому? И побежали бы мы отсюда, как тараканы от мора, если бы не привычка, не бензин дармовой, не яма для халтуры и спидометры без пломб! А отними это - привет, друг! Я - на другую базу, другой - на третью, а тебя в итоге - домоуправом. Хорошо, если в крепкий дом! Не болеешь ты нуждами нашими...
- Не прав ты, Монин. Фактор материальной заинтересованности я учитываю...
- Чего ты по-газетному-то мне? И какой фактор? Червонец к зарплате? Да я тебе этот червонец сам каждый день отдавать буду, только не лезь со своими нарушениями... трудовой дисциплины! Ты мне, конечно, красиво возразить желаешь. А ты умерь пыл. Мы одного поколения, ровесники, давай хоть сегодня на равных... Тебе же выбираться отсюда надо, иначе каюк. Не надоело, как киту в луже, пузыри пускать среди шелупени, килек всяких? Кого пугнешь, кого сожрешь, а толку? Выбираться надо! Ищи сподвижников, верных, деловых. И начальников ублажай по мелочам, а проси у них по-крупному. Чиновников не знаешь? Они тебе за комплект резины для личного тарантаса, не моргнув, казенный миллион на счет базы переведут. А к народцу не цепляйся, масштабно с него спрашивай, не размениваясь, он тогда даже в ерунде тебя не подведет - не то чтобы побоится, посовестится. Жандармом быть - последнее дело: перекрестятся на тебя перстами прямыми, а в кармане персты в фигу сложат...
И ведь понравился ему тогда Лешка Монин. Открытостью, напором, силой. И сдружились они. Не теми приемчиками, какими Монин советовал, хозяйство он поднял, хотя и те порою в ход шли... Не снабженцев ублажал он, как исстари велось: им, мелким людишкам, кость кинешь, и довольны. И не местные контролирующие организации - те тоже малым удовлетворятся и утрутся. На министерские нужды начало работать автохозяйство, на хозрасчетные заказы, ну и на серьезных людей, у которых тоже много хлопот имелось, как государственных, так и сугубо личных. И становились отношения с серьезными людьми доверительными, и где служба, а где дружба - часто не различалось... Отсюда пошли и квартиры работникам, и оборудование, и фонды, и в итоге - новое подчинение автохозяйства, расширение его.
Кучи мусора на дворе волшебно трансформировались в клумбы; исчезли пыльные залежи заезженных покрышек; покосившиеся бараки-мастерские сменились чистенькими кирпичными постройками, и машины выезжали из сияющих свежей краской ворот чистыми, сыто урчащими. А на лицах людей появилось осознание своего дела, своей работы и... негласного устава своего монастыря, за неукоснительным соблюдением которого надзирал - на общественных началах, разумеется! - профсоюзный лидер Леша Монин.
Вскоре окольная тропа, предреченная тестем, кончилась. И вывела она его вновь на магистральный путь: присмотрелись сверху к мелкому хозяйственнику, на удивление всех защитившему диссертацию по экономике, хотя не наукой хозяйственник занимался, а шоферюгами да моторами, и выдвинули его внезапно в крупные руководители районного масштаба, а затем и городского.
Леша Монин автоматом-переводом перекочевывал из одной его персональной машины в другую и уже редко когда позволял себе напутствовать шефа - разве в порыве несдержанности, да и то предварительно за порыв извинившись.
И тесть качал головой в недоумении, на пенсии уже тесть был, не у дел, пусть и с прочными старыми связями, однако тоже поучениями не злоупотреблял, говорил как с равным, умным, лишь изредка сомнение выказывал: не случайность ли возвысила? Не остался ли юношеский максимализм? Не собьют ли на взлете?
Сбили...
Из оперативных и следственных документов и телефонограмм
...Подтверждаем: характерные следы, оставленные бойком и затворной частью оружия на стреляных гильзах, совпадают со следами, выявленными трассологической экспертизой на гильзах, выпущенных из пистолета “вальтер ППК” в перестрелке с группой захвата на дистанции 31/2.
...На ваш запрос: имеющиеся приметы лиц, находящихся в розыске по фактам исчезновения, не совпадают с личностью убитого, найденного в траншее теплотрассы...
...Согласно дополнительным данным экспертизы, Семенов В.В. (кличка Шило) был убит в салоне автомобиля “волга”, где могли остаться следы выстрела, пятна крови, что необходимо проверить.
Дополнение к рабочей версии: неопознанный убитый, чей труп обнаружен в траншее теплотрассы, возможно, был связан, как наводчик, с Семеновым В.В. и Скуриным Д.И. Тот факт, что на трупе были легкие летние туфли, дает основание полагать: убитый на место совершения преступления был завлечен обманом, не зная, куда именно он следует. Преступники были уверены в скором завершении работ по заполнению траншеи грунтом: лицо трупа деформациям не подверглось, пальцы не отчленены.
...Рабочий-бульдозерист, производивший заполнение траншеи грунтом, на допросе показал:
Накануне он отпросился у бригадира на зачет в институт, где учится на вечернем отделении. Непосредственных свидетелей разговора не было, однако неподалеку стояло такси синего цвета, над багажником которого возился водитель. Слышать данный разговор водитель мог. Бригадир показания бульдозериста подтвердил и дополнил: таксист был одет в клетчатые брюки, на заднем же стекле автомобиля имелся явно самодельный обогреватель в виде неровных полос серебристого цвета.
...Сообщаем: работники таксопарков, проживающие в указанном районе, с приметами водителя, данными в розыск, не совпадают...
Автомобиль "ВАЗ-2106", обнаруженный в лесу на 23-м км, принадлежит жителю г.Москвы Колечицкому Л.А., адрес прилагается. Дополнительной экспертизой установлено: общее состояние автомобиля не соответствует году его выпуска, автомобиль произведен заводом-изготовителем шесть месяцев назад, серийные же знаки на стеклах и проч. указывают на трехлетнюю давность его изготовления. Анализ позволил выявить: номера на блоке двигателя и кузове вварены с окружающими их кусками металла, вырезанными из другой автомашины. Метод фальсификации весьма высокотехнологичен. Изложенное позволяет предположить, что данный автомобиль - из числа угнанных и в настоящее время находится в розыске.
...Установлено: работник таксопарка №5 Коржиков М.П., соответствующий указанным свидетелями приметам, 22.03 подвозил гр. Соколову Е.В. к ее дому, расположенному рядом с местом обнаружения трупа. За Коржиковым М.П. закреплено такси №12-34 желтого цвета, оборудованное самодельным обогревателем заднего стекла. Следы протектора и микрочастицы краски, оставленные автомобилем “волга” на 21-м км, не совпадают с данными по автомобилю №12-34. Личных связей гр. Соколовой Е.В. с Коржиковым М.П. не выявлено.
В прошлом Коржиков М.П. дважды судим за спекуляцию автомобилями. Согласно оперативным данным, помимо непосредственной службы дополнительные доходы извлекает за счет производства ремонтных работ над частными автомобилями в кооперативе “Мотор”. Фактов выезда Коржикова М.П. в другие города не зафиксировано, круг привходящих лиц не установлен.
Дополнительные запросы посланы в ИТК, где Коржиков М.П. отбывал наказание.
УВД г. Махачкала сообщает:
Фотография убитого, высланная вами в наш адрес, опознана лицами, находящимися в настоящее время под следствием. Фамилия - Колечицкий, имя - Лев. Житель г. Москвы. В ходе следствия установлено: Колечицкий поставлял в Дагестан бытовую радиоаппаратуру, сигареты производства США, импортную одежду; связан с браконьерами, промышлявшими осетровыми породами рыб, снабжая большую преступную группу необходимой снастью, покрышками от шасси "Ту-154", которыми оборудовались специальные платформы для перевозки рыбы от причалов по труднопроходимой скальной и песчаной почве к подпольным цехам переработки продукции. Номера покрышек - в приложении.
ИЗ ЖИЗНИ ВЛАДИМИРА ЯРОСЛАВЦЕВА
Сбили? Нет, сам он себя тогда сбил. Сам! Вспомни: раннее утро, персональная черная машина, из которой ты вылезаешь, - непроспавшийся, раздраженный, в модном пальто, купленном в недавней поездке по Европе, наодеколоненный, в хрустком крахмале рубашки, с шелковым галстуком... И попадается ненароком на глаза дворник, и начинаешь ты отчитывать его - съеженного, покорно кивающего: мол, мил человек, почему образовались сосульки на карнизе представительного учреждения? Позор! Немедленно... Знать не знаю, какая еще там оттепель ночью была! Совещание сегодня, высокие люди приезжают, чтобы через пятнадцать минут...
Мялся дворник боязливо, сказать что-то пытался, да к чему только слушать, о чем лепечет этот серый человек в черной телогрейке? Отвернулся, повторив гневный наказ, и пошел, плечи расправив и подбородок вздернув, по скользкой от гололеда лестнице вверх, к массивным дверям с бронзовыми ручками.
А дворник на крышу полез. Март, подтаявший наст едва держался на скатах и под тяжестью человека рухнул... И не стало человека.
Конечно бы, обошлось. Конечно, нашлись бы оправдания - и, чего греха таить, пытался он извернуться, но не учел: всегда есть любители профессионально сбивать на взлете, и, коли попал на их мушку, не спасешься... Впрочем, мог он спастись... Мог! Если бы не отправился на похороны. Увидел лицо человека в гробу: незнакомое, он ведь и не разглядел тогда, тем злополучным утром, это лицо; близких увидел, семью - простых людей, простое горе их... И не пошел выклянчивать милости, валяться в ногах у высшего начальства; муторно вдруг стало, вечностью потянуло, и вспомнились понятия самые что ни на есть отвлеченные: совесть, грех, суета, выбор... И он сделал выбор, очистив совесть от греха и суеты, пусть выбор и объяснялся минутной слабостью, но она предрешила судьбу, ибо просить о милости тоже надо своевременно, не затягивая с колебаниями...
А после состоялся разговор с тестем - одряхлевшим, поблекшим, слабеньким, уходящим. И в глазах старика он увидел не разочарование, не презрение, не осуждение, а лишь легонькое, схожее с нежностью сожаление.
Старик уже думал об ином, к чему он, Ярославцев, прикоснулся в своем выборе -либо унизиться, либо принять понижение: старик понял суть суеты, ее внешний блеск и тягостную пустоту скрытого за блеском... И потому не осуждал. Но старик не мог постичь истины до конца, он способен был лишь приблизиться к ней, ибо путь его тоже шел мимо, и только на последних шагах открылся ему горизонт - далекий, очаровывающий, но чуждый по естеству. И отчасти поэтому заставил себя старик что-то привычно-ловко сообразить, кого-то нужного припомнить и, сняв трубку телефона, твердить в нее заученные фразы, справляясь поначалу о здоровье и семье этого нужного, болтая о разных разностях и уж после, в конце разговора, прося об одолжении для зятя...
И следующим же днем приехал Ярославцев в огромное, на века отстроенное здание с остроконечной макушкой, скромненько принял пропуск из амбразуры окошечка и поднялся, шалея от бликов света на мраморе, от простора коридоров, помпезности ковров, в кабинетик-клетушку, где желтый, сухой человечек в роговых очках, основной характерной чертой облика которого была абсолютная лысина, принял от него анкету, лапидарно притом сказав: “Я позвоню, когда бедет решение... Сам”.
Позвонил. И месяц спустя в некоем министерстве обменяли паспорт Ярославцева на иной, заграничный и очутился он как по волшебству в чужедальней тропической стране, на большой стройке в качестве начальника с ограниченными полномочиями.
Бытие зарубежное шиком не отличалось: тесный гостиничный номер в провинциальном отеле, труд от зари до зари, хлопоты с женой, ожидавшей ребенка, отъезд ее... Из развлечений же - фильм по воскресеньям в местном кинотеатре на открытом воздухе.
Но работал он самозабвенно, тем более окрыляющее чувство значимости такой работы захлестнуло его всецело. Экзотические восторги улеглись через несколько дней, и проявилась явь: жуткая нищета и невежество, царящие вокруг, голод, болезни, социальный разброд... И стало ясно: здесь он нужен. И не в роли наблюдателя преобразований, а их вершителя.