- Да, да. Конечно. Вы у нас, как бы это точнее выразиться…. На полставки?
- Что-то в этом роде, сэр.
- Мне приятно, что Вы оказываете мне уважение, встречаясь со мной лично.
- Так проще и понятнее, тем более, что я предпочитаю видеть лицо босса и ничье более. Так удобнее.
- В смысле?
- Страховка, сэр.
-Ну, да. В том смысле, что Вы знаете, кто отвечает, в случае чего. – Мистер Ной позволил себе слегка улыбнуться.
- У нас не те отношения, сэр. Позволите Вас выслушать?
- Конечно. Давайте к делу. Итак, самолет тут совершенно не причем. Дело весьма деликатное и в нем замешаны несколько серьезных организаций и очень серьезные люди. Это не простая операция по устранению террористов, но очень близко к этому.
Моя контора получила заказ на проведение ряда мер по обеспечению безопасности одной встречи на высоком уровне. Встреча пройдет на днях в Израиле, но мы не знаем точно когда. Ясно, что на днях. Это первая проблема.
- Могу узнать детали, сэр? Кто цель?
- Это вторая проблема, Бенджамен. Это вторая проблема. Я вынужден открыть Вам заказчика, хотя так не делается, но без этой информации Вам будет много труднее.
- Слушаю Вас. (А куда девался «сэр», который был в конце каждого его предложения?)
- В этом третья проблема. Нет заказчика в том смысле, как мы его с Вами обычно понимаем. Под заказчиком я имею в виду некий Комитет, в который входят представители религиозных и финансовых кругов, политики и военные. Но, это только часть проблемы. С другой стороны – стороны, так скажем, «врага», я могу перечислить совершенно те же организации и господ из тех же кругов…
- То есть, сэр (сэр вернулся!), свои против своих?
- Вас это пугает? Или это слишком усложняет задачу?
- Не пугает – просто чуть интереснее, чем обычно. Так в чем же дело, сэр?
- В принципе, это нормальное состояние дел в современном мире. Никто не играет в одной команде – все играют против всех. Ибо, нет постоянных партнеров – есть временные контракты на совместную деятельность. Время не то, Бенджамен, чтобы присягать. Да и вера наша истинная запрещала клясться, не так ли? То есть, все, конечно, верят в искренность своих поступков в соответствии с поставленной задачей. Если задача измениться или цель поменяется искренность останется прежней, а преданность просто поменяет хозяина. Вы же современный человек и лишены условностей? Если прорывает плотину, гибнут люди и вода уничтожает целый город – что делает министр энергетики? Стреляется или уходит в отставку? Так могло быть раньше, когда у людей были остатки совести. Сейчас министр энергетики выступит с речью о перераспределении энергетических потоков, о недопустимости повышения расценок на электроэнергию, о преступной халатности начальника плотины, и уедет в отпуск на Лазурный берег, чтобы успокоить свои нервы. И на своей не очень дорогой вилле (миллиона два-три в евро, не более), он обязательно подпишет несколько бумажек о повышении цен на электроэнергию для пострадавшего района в обмен на пакет акций этой самой плотины. Я не сказал, что вместе с ним отдыхает министр внутренних дел и кто-нибудь из особо приближенных? Забыл. Конечно, и обязательно. Ведь всегда есть только две причины любой катастрофы: природная аномалия и недовольство распределением акций среди акционеров. Других причин нет. И второе много чаще, чем первое.
- Простите, сэр. В данном случае мне необходимо четко понять мои задачи, сэр.
- И Вы простите – старческая болтливость. Задача только одна: на встрече не должен присутствовать один господин. Но сделать это необходимо так, чтобы господин не просто не присутствовал, а официально не присутствовал. То есть, заранее отказался от своего участия, но при этом, возможно, остался бы жить. Вариант его физического неприсутствия, в случае его отказа сотрудничать, тоже возможен. Я понимаю, что это немного не по Вашему профилю, но задача слишком сложна, что бы ее доверять кому-либо еще.
- Я буду один работать по этому проекту?
- Вы проницательны, но…. Как можно быть в этом уверенным? Все в этот раз может и в правду оказаться в руках Господа.
- Надеюсь, что Вы шутите, сэр?
- Немного, но совсем немного. Речь, Бенджамен, идет о Церкви, как я Вам сказал. Надо быть очень аккуратным, ведь в деле замешан Бог. – Тут уже стало немного смешно обоим. И, конечно, они улыбнулись. Если Бог замешан в деле, что делать нам, смертным?
- Итак, сэр. Как имя того, кто не должен появиться на встрече?
- Его зовут Йохам. Человек, живущий в Иерусалиме. Но, вот еще проблема: у нас слишком мало информации о нем.
- Есть другие источники, кроме Ваших?
- Есть. И я не думаю, что для Вас станет проблемой с ними договориться тем или иным способом.
- Палестинцы?
- Не совсем. Но, скорее, да. У Вас были с ними проблемы?
- Конечно. Но, это просто бизнес. Тем более, что нет такого понятия – палестинцы. Они такие разные, с разными интересами и желаниями. Точно, как Вы описали только что. – Теперь и Бенджамен улыбнулся.
- Мы понимаем друг друга. – Улыбка на улыбку и сделка почти совершилась.
- Есть ли более точная информации о тех, с кем я должен встретиться на пути к цели, сэр?
- Человека зовут Ахмед. Более точную инструкцию Вы получите от нашего человека в Иерусалиме. Он доктор. Психиатр. И он ждет Вас завтра к полудню.
Бенджамен улыбнулся. Мистер Ной – чудесный человек, у которого в правом кармане летнего льняного пиджака лежит билет на ближайший рейс до Израиля, а в левом чек на предоплату. Все как всегда.
- Единственное, что может составить некоторую проблему, Бенджамен, это то, что в Иерусалим приехал некий господин по имени Бальтазар. Кто он, мы не очень хорошо пока понимаем. Скорее всего, он работает на Римскую Церковь, но цель его работы мы пока точно не знаем. Возможно, Вам придется с ним встретиться. Тут все зависит от того, как пойдут дела – я буду с Вами на связи. Возможно, у Вас будет только одна встреча, а возможно Вам придется с ним вместе поработать – пока понять трудно.
- Он мой коллега?
- Не совсем. То есть, да, в основных чертах. (А зачем, собственно, мистеру Ною рассказывать этому парню всю правду про Бальтазара? Пусть бывший сотрудник повертится на сковородке, которую предусмотрительно мистер Ной подогрел, а мы и посмотрим, кем Бальтазар стал сегодня).
- Хорошо, сэр. Я могу идти? Во сколько мой рейс?
Мистер Ной достал из пиджака два конверта и протянул их Бенджамену.
- Прошу Вас быть аккуратнее и без моего указания ничего не предпринимать. Все может успокоиться раньше, чем Вы туда долетите и в этом случае чек Ваш, а задача снимается. В ином случае, вы получите все необходимые инструкции уже на месте.
- Хорошо, сэр.
Прошло не более минуты, и Бенджамен исчез, как если бы его вообще сегодня не было в этом маленьком отеле в районе 52-ой улицы. И стук в дверь раздался только через десять минут после его ухода. Дверь приоткрылась, и появился портье с подносом, на котором стояли чашки, чайник, чуть подсоленные крекеры и вазочка с упаковками сливок, меда и джема.
- Я достаточно задержался, мистер Ной?
- Спасибо Джой. Мой гость ушел?
- Он вышел из отеля и взял такси до аэропорта.
- Хорошо. Никос звонил?
- Он на линии, сэр.
- Передайте ему, чтобы Бальтазар не отменял ни при каких условиях свою завтрашнюю встречу с Ахмедом, это понятно?
- Абсолютно, сэр.
- Джем свежий, Джой? – Не дожидаясь ответа, мистер Ной положил в карман пиджака маленькие круглые упаковки джема.
- Совершенно свежий, мистер Ной.
Солоноватые крекеры с медом – что может быть вкуснее? И мистер Ной намазал один. Джой налил немного чаю и повернулся к выходу.
- Знаете, Джой, пожалуй, скажите еще Никосу, чтобы кардинал набрал мне в районе десяти вечера. Я буду дома с семьей.
- Хорошо, мистер Ной. – Джой вышел и закрыл за собой дверь.
Неисповедимы дела твои, Господи. Мир был устроен Тобой просто и понятно, но модернизацией его занимаешься уже не Ты. Слишком скучно сидеть у моря в удобном кресле и слушать прибой. Смотреть на счастливые физиономии отдыхающих и наслаждаться тем, что у тебя есть, а у них это только на две недели. Запах жареного мяса из соседней таверны, проезжающий мимо мороженщик, крики чаек, передразнивающих крики капризных детей, которым всегда мало того, что им дали.
Им мало этого детства. День так долог, а противные родители не успели купить все очень важные и нужные именно сегодня игрушки. Всего не успеть. И обида с детства перекочевала в наши глупые сердца: ребенок таков, каким будет он, когда вырастет. Он, конечно, научиться терпеть и молчать, но он не только не разучиться желать, а совсем наоборот. Его желания примут другую форму и могут стать неуправляемыми – и тогда человек сойдет с ума и перестанет быть ребенком, которому открыт весь мир. Мир закроется и человек увидит только то, что он хочет увидеть – в этот день человек станет взрослым и уже больше никогда не услышит ничьих голосов, кроме своего собственного. А собственный будет шептать и ласкать: ты лучший, ты самый, ты можешь, тебе надо, тебе должны просто потому, что это ты – и ты поверишь, и станешь тем, кем должен был стать не ты, а твой сосед по лежаку справа. Но, он толстый, а жена его есть сэндвич, хотя ее еще десять лет назад надо было перевести на нечищеный рис. Как возможно, что бы он получил то, что имеешь ты? Но у него новая дорогая машина? Как случилось, Господи, что это его, а не моя машина? Это не справедливо. И вот. Ты позвал Господа, а Он остался там, откуда ты ушел, когда первый раз оскорбил собственную мать. Слышишь Ты меня? Нет? Ну, и черт с тобой!
Ты подумал, что обидел его. Ты глуп, в том-то и дело, что черт всегда рядом с Ним. Они не разлей вода. Они делают одно дело и им явно не до тебя. Они экспериментируют с детьми, и Он ставит на тех, кто говорит «Спасибо», когда им улыбаются. А другой ставит на таких, как ты. Что же удивляться, когда твоя жизнь удалась? Откуда ты знаешь – удалась ли? Ты благодаришь за это Его, а Он расстроен, потому что проиграл в споре на твою жизнь, и ты получил все, ну, может быть, кроме счастья и настоящей любви. Ну, и на фига она тебе, если у тебя есть что-то более ощутимое?
А на самом деле, счастье – это две маленьких упаковки с джемом, которые мистер Ной сегодня вечером отдаст своему внуку. А внук, который очень скоро станет вторым мистером Ноем, зашвырнет их за холодильник, где уже лежит запас недельного обеспечения джемом маленькой гостиницы. И кто из них более счастлив? Мистер Ной или мистер Ной Второй? Тот, кто дал, или тот, кто швырнул за холодильник? Опять будете спрашивать Господа об этом? Он Вам в качестве справочного бюро нужен?
В кармане завибрировал телефон. Успевший прожевать крекер, мистер Ной, ответил на звонок.
- Да.
- Мистер Никос сообщает, что встреча Бальтазара и Ахмеда завтра в полдень.
- Хорошо. Сообщите мне, когда Бенджамен прибудет на место.
- Да, мистер Ной. Что-нибудь еще?
- Нет.
Больше ничего, мистер Ной. Игра начинается. Все Ваши люди на месте и теперь самое главное постараться не ошибиться. Мы же с Вами почти боги? Наше с Вами время делать ставки на чужую жизнь.
Гл. 29
Жаркая ночь. Даже птицы не могут спать. Ветер спрятался где-то в песках и не тратит свои силы на людей. Ему ближе птицы – он сможет им помочь, когда отдохнет от прошедшего дня. А люди, что ж? Люди никогда не понимали, когда им дарили жизнь. Они предпочитали смерть! Быть мучениками, быть героями, быть несчастными, быть слепыми – вот удел людей. Куда им до птиц! Трудно понять, что счастье в самом счастье жизни, а не в том, чтобы прожить ее мучительно и трудно. И дело не в том, что люди не летают, как птицы – даже если бы и летали, что с того? Поднялись бы они выше себя? Самолеты, космические корабли и пароходы – вот анекдот! Катать людей в свободное от войн время и только. Человек глуп по природе своей. Ему обязательно хочется свалиться в пике, когда все хорошо. Свалиться в пике и выйти из него у самой земли. Выйти из пике, чтобы услышать в салоне самолета дружные аплодисменты едва не погибших по его вине пассажиров. И стать героем, преступившем Закон. По сути, героизм – это нормальное поведение нормального человека в ненормальной ситуации, которую создают ненормальные люди. Если все тихо, спокойно и хорошо - что делать владельцам фармацевтических компаний? Куда девать товар от стресса? Кто будет покупать таблетки от депрессий? Докторам и полицейским нужны герои – людям герои не нужны. Людям нужна любовь и покой.
А на этой земле всегда царил беспорядок. Во времена Ирода Великого не было таких бедствий и бесчинства, как теперь. Бедный Израиль! Достигший цели, лишенной смысла.
O сыны Исраила! Вспомните милость Мою, которую Я оказал вам, и верно соблюдайте Мой завет, тогда и Я буду соблюдать завет c вами. Меня страшитесь, и веруйте в то, что Я ниспослал в подтверждение истинности того, что c вами. He будьте первыми неверующими в это. И не покупайте за Мои знамения ничтожную цену и Меня бойтесь.
Чьи это слова и из какой книги?..
- Вы тщеславны, Йохам! – Человек стоял за столом и, опершись на него руками, чуть склонившись, смотрел на него.
- Я? Я тщеславен? Римский папа сидит на золотом троне в одеянии стоимостью в сотню тысяч евро. Патриархи контролируют церковные счета на сотни миллионов во имя Господа и говорят о покаянии и всепрощении. Акцизные марки на сигареты и водку, квоты на нефть, выделяемые служителям Бога, политические миссии по заказу господ Президентов, эксклюзивных спонсоров Церкви Христовой…. Вы смеетесь надо мной? Я что-то упустил? Что-то изменилось? В новой редакции веры Христос не выгонял торговцев из Храма и Левий не бросил свое занятие ростовщичеством? Видимо, это была шутка или заблуждение - оба ушли в политику и бизнес. Хотя, это одно и то же. Я понимаю: религия это опиум народа – именно так говаривал русский Ленин. Не опиум ДЛЯ народа, а ОПИУМ НАРОДА – так это звучало в первоисточнике, не правда ли? Значит, религия нужна именно в этом качестве. А опиум стоит дорого – сколько сейчас цена на улице? Ведь именно там верующие, не правда ли? Они не в банках, не в казино, не в правительствах – они на улице. Молящиеся топ-менеджеры, замаливающие свои грехи на всякий случай – а вдруг Он все-таки есть, а им просто не доложили. Потому что, если Его нет, то шоу со свечами было не хуже цирк Дю Солей на Евровидении. Тщеславие? Я? Я и тщеславие – очень смешно
- Что Вы хотите? Что бы изменился мир? Что бы все признали Вас Отцом, достойным поклонения? Чего Вы вообще хотите?
- Ничего. Вы не понимаете ничего. Вы знаете, как устроен мир? Вы знаете, что идет война?
- Да, неужели, Йохам? Какая война? Какую из войн Вы называете войной? Их сотни каждый день, хотя это маленькие войны и их принято сейчас называть конртеррористическими операциями. Людей поделили на праведников и террористов. Все как в церкви: есть верные, и есть неверные. Вопрос только в том: кому верные?
- Так кто тогда террористы? Откуда столько террористов? Откуда они взялись? Вот так, вдруг. Исчезли все враги? Или любой враг теперь не враг, а террорист? Нет. Это не борьба с терроризмом - это война. Война народов друг против друга. И это Крестовый поход. Только теперь он идет в обратном направлении: с Востока на Запад. Всему свое время: и разбрасывать и собирать. Вы, доктор, человек умный, и Вы не можете не понять то, что происходит. Хотя, понятно, что Вам это трудно принять.
- Вы так думаете? А, что происходит, Йохам? Объясните мне. Предположим, что в чем-то Вы правы отчасти. Но, если это не тщеславие – это Ваше желание разрушить Храм, то, что это? Поверить в чистое желание только справедливости я не могу. И потом…. Где-то я уже слышал эти слова про разрушение Храма. Вы же не просто так пришли ко мне? Вам нужна поддержка и деньги. Вам нужна не вера – Вам нужна сила власть.
- Не стоит, доктор, мне приписывать то, что принадлежит другому. Я не призываю разрушить Храм – я требую справедливости. Пусть даже Вы этому и не верите. Я хочу, чтобы Церковь признала свою ложь и восстановила истину. Пусть даже если придется ложь назвать заблуждением, а справедливость компромиссом. Я готов к этому. Это раньше давали пощечину за подлость, а еще раньше просто убивали за это. Сегодня мы называем политкорректностью чистую ложь, подлость политикой, а предательство дипломатией. Я хочу, что бы Отец Иисуса - мой далекий предок занял подобающее ему место в лоне Церкви. Я желаю, чтобы верующие знали, кому они обращают свои молитвы. Я хочу, чтобы Отец стал тем, кем он был и для Иисуса и для каждого верующего во имя Его. Я не хочу подачек в виде святого покровителя всех трудящихся, семьи, девственниц и умирающих. Покровитель всех трудящихся! Слава Богу, что его днем не считают 1 мая. Мне ближе его признание покровителем Вселенской церкви Папой Пием IX в 1870. Пусть так и будет во истину. Кстати, Вы знаете, что Святого Иосифа называют не Отцом Иисуса, а опекуном? Вот причина моих поступков – требование признанать Отца Отцом.