— A-а, здравствуйте, здравствуйте, Владислав Дмитриевич! Опоздали-с?
Влад поднял руку и посмотрел на часы: десять часов девять минут. За опоздания никто особенно замечаний не делал, а уж этот коллега на то права явно не имел, ибо должность занимал идентичную, но его шутки-прибаутки были настолько колкими, если не сказать — злыми, что послать его язык не поворачивался и спорить с ним о чем-либо не хотелось. Скользкий, хитрый, лезет ко всем в друзья, а сам, поговаривают, бегает к начальству с докладами. Посему никто с ним ругаться не решался, а у Влада же и причин на то особенных не было.
— Да, — ответил он, — тачку не мог долго поймать. Впрочем, тебе-то что за дело?
— Нет, ничего, — обнажил тот зубы в улыбке, — считай, что разговор пытался завязать. Ты идешь сегодня к Ильиным?
— А как же — ты ведь знаешь.
— Знаю, знаю. Что дарить будешь?
Влад пожал плечами и сказал:
— Теряюсь. В обед заскочу в какой-нибудь магазин, куплю что-либо — очевидно, духи.
— Да ты ей все время парфюмерию преподносишь, — всплеснул руками его собеседник, — так, глядишь, через десять лет у нее составится вполне приличная коллекция. Да и мужа у нее нет, что ли? Съезди на Невский, купи ей косынку в любом бутике — сейчас модно, будет довольна.
— Хорошо, — ответил Влад, — спасибо за совет.
Вошел Саша Ильин — стройный, подтянутый, одет с иголочки, в плечах косая сажень, видно — спортсмен, чего никогда не скрывал, не пил, не курил, вроде как четырежды в неделю посещал спортзал и бассейн, хоть все знали, что на самом деле доходил до них только два раза, остальные проводя у любовницы. Все, естественно, знали, кроме жены. В работе был исполнительным до рьяности и, благодаря богатому опыту, считался крупным специалистом, занимал место начальника одного из самых важных отделов их филиала и, как шутил Косовский, акционеров устраивал целиком и полностью. «Акционеров» — то бишь хозяина банка.
— Ну, что у нас сегодня? — обменявшись рукопожатием с коллегами, спросил он. — Никто еще не обратился с предложением взять у нас кредит под залог фальшивых бриллиантов? — (Это была любимая шутка Ильина, с неизменным успехом им ежедневно повторяемая и неизбежно, несмотря на ее кажущуюся избитость, вызывающая смех у Наташи, юной, но весьма томной девицы, которая в их отделе занималась выполнением различных мелких поручений, отвечала на звонки — то есть являлась, по сути, секретарем-референтом. Весь ее вид красноречиво говорил, что она в Александра Николаевича страстно влюблена, но, зная ее характер, Влад понимал, что сие она демонстрирует специально, вероятно надеясь на Сашину протекцию для получения в будущем более высокооплачиваемой должности. Ильин это тоже замечал, но, смеясь, всегда повторял, что первым делом самолеты, а девушки — потом. Эта шутка была у него второй и последней.) Вместо ответа они привычно рассмеялись.
Время до вечера, включая обед, пролетело быстро. Влад свою трапезу променял на путешествие в центр, в магазин «Бабочка» на Фурманова, где долго выбирал косынку и остановился, как ему показалось, на вполне приличной. Девочка же, стоявшая за прилавком, так ее изящно и красиво упаковала — обернула красной бумагой, обвязала крест-накрест прелестной золотой ленточкой, — что подарок получился весьма и весьма занимательным. Саше показывать не стал — несмотря на давно установившиеся между ними дружеские доверительные отношения, боялся, что окружающие сочтут, будто он подлизывается, — Косовским быть не хотелось. Когда стрелки часов приближались к трем пополудни, Ильин вдруг вскочил, быстро оделся, сказал:
— Так, ребята, у меня сегодня короткий день — а вас жду в восемнадцать тридцать. Наташа, пока!
— До свидания, Александр Николаевич! — повернувшись к нему, ответила Натали, в один миг вдруг вся вспыхнув, расцветая, — казалось, сейчас она вскочит, бросится к нему на шею. Однако, как только дверь за Сашей захлопнулась, она так же быстро потухла и со скучающим видом стала раскладывать на компьютере пасьянс.
В конце рабочего дня, когда за окном уже смеркалось, в комнату вихрем ворвались операционистки Аня и Света, две жизнерадостные неразлучные подруги, одинаково неопределенного возраста, одинаково склонные к полноте, одинаково подвижные, одинаково неунывающие, — казалось, они разговаривают и даже думают одинаково. Они тоже были приглашены на празднество, посему принарядились, в руках у Светы был огромный букет роз. Перебивая друг друга, они скороговоркой с ходу заверещали:
— Мальчики, а, мальчики, ну что же вы не собираетесь! Опоздаем ведь! Серж, давай быстро, заводи «аутомобиль» свой, и вперед!
Косовский, который еще утром пообещал, что они поедут вместе, засуетился, оделся, все спустились вниз, кое-как разместились в его «семерке», Влад впереди, дамы — сзади, поехали. Семья Ильиных жила не так далеко, на Мориса Тореза, рядом с гостиницей «Спутник», так что Влад не боялся опоздать. Вскоре они уже поднимались на лифте. Дверь в квартиру была, конечно, открыта, но все равно позвонили, дабы возвестить о своем приходе.
Навстречу им выбежала Марина, виновница торжества, раздались крики радости, начались лобызания, будто они лет десять не виделись. Гости были уже в сборе, Влад, войдя, мгновенно обратил внимание на Ларисину шубу на вешалке, усмехнулся. Но как только он вошел в комнату, понял, что опасения напрасны — бывшая подруга пришла сюда с очередным женихом, который обладал, чувствовалось, развитой мускулатурой и целеустремленным взглядом. Было ясно: такой — не отпустит. Ну и к лучшему.
Влад поочередно поздоровался с гостями. Знаком он был со всеми, исключая кавалера Ларисы, еще одного парня, устроившегося в углу, и ту самую женщину, о которой ему ранее поведал Косовский. Он же ей Влада и представил. «Ой, недурна, ох, весьма недурна!» — подумал тот и вдруг почему-то смутился. Даму звали Жанной, она предложила ему сесть рядом, а на Сергея даже не взглянула. Тот мгновенно ретировался и пристроился между Аней и Светой, которые уже весело над чем-то хохотали.
Теперь все были в сборе, музыку заглушили, встал Саша, поднял рюмку, начал говорить тост — о том, как он счастлив быть мужем столь прекрасной женщины, любящей супруги, внимательной и нежной матери, заботливой хозяйки и пр., и пр., и пр. Говорил долго, светящаяся счастьем Марина, казалось, вот-вот прослезится, наконец закончил, все чокнулись, выпили (сам хозяин только пригубил), бросились закусывать. Несмотря на пост, блюда были преимущественно мясные — говяжий студень с хреном, говядина копченая, так называемый салат «оливье», опять-таки с говядиной, но присутствовала и рыба — семга, белуга и столь любимая Владом селедка — маслицем полита, лучком посыпана, а к ней вареный картофель с укропчиком. За долгое время своей одинокой, холостяцкой жизни Влад приспособился довольно сносно готовить, но соревноваться с Сашиной женой ни за что бы не стал. Все у нее выходило так замечательно, что сомневаться в словах Ильина о том, что она и женщина прекрасная, и хозяйка отличная, не приходилось. «Почему же он от нее к другой бегает?» — мелькнул в голове вопрос.
К такой закуске одной рюмки было мало, и Влад, не дожидаясь следующего тоста, налил себе еще водки, одним глотком выпил и продолжил заниматься сельдью.
— Ого, — вдруг, повернувшись к нему, заметила Жанна, — ловко это у вас получается.
— А вам разве не говорили, что я по этой части мастер? — сказал он, опять смутившись.
— Мне о вас ничего не говорили, кроме того, что вы работаете у Александра в отделе и что будете здесь помимо прочих. А кто, по-вашему, мог мне нечто, рассказать о вас?
— Да вот, например, Косовский — будто бы ваш друг детства.
Губы ее вдруг сжались, в это мгновение Влад рассмотрел ее лицо внимательно — черты, может, не совсем правильные, но чрезвычайно милые. Способствовал этому впечатлению то ли умело наложенный макияж, то ли общее обаяние, от нее исходившее. Глаза, однако, огромные, черные, бездонные. «Да, почти красавица», — заметил он про себя. Может, действительно за ней приударить? Ну хотя бы сегодня?
— Это он вам сообщил? — спросила Жанна.
— Да. Разве что-то не так?
— Да, не так. Мы с ним знакомы с детства, но другом он мне никогда не был.
— Ну-ну, не сердитесь — откуда мне знать? А с Ильиными вы давно общаетесь? — постарался он переменить тему.
— Марину, кажется, уж знаю всю жизнь, а Сашу — с момента их знакомства, на свадьбе их гуляла, за Настенькой помогала ухаживать, еще раньше видела вон ту леди, что сидит на диване слева, — она двоюродная сестра хозяйки, — и вот теперь мне представили вас. Все.
— Странно. Вы так долго знаете Ильиных, а с их друзьями незнакомы.
— Так это друзья в основном Саши, не Марины ведь. Я тут у нее, поди, единственная подруга. А раньше я ни на какие празднества сюда не приходила.
— Почему же?
— Не знаю. Я домоседка по натуре и шумных сборищ не люблю. Но на этот раз меня Марина так сильно уговаривала, что отказаться было просто неприлично. Впрочем, кушайте, а то со мною заговоритесь, голодным останетесь.
— Ну уж нет. Что-что, а плотный ужин, да еще такой, я никогда не упущу.
Его собеседница улыбнулась. Тут как раз застучал вилкой о рюмку Косовский, быстро произнес тост, видно, заранее подготовленный, выпили. Сказала тост Аня. Выпили. Поднялся культурист — ухажер Ларисы. Говорил на кавказский манер, долго, скучно, но его слушали с напускным вниманием из уважения. Наконец, опять выпили. Влад уже чувствовал влияние алкоголя, легкое-легкое, потому приятное. Девочки встали с мест, сходили на кухню, покурили, обсудили последние новости, вернулись, поднялись мальчики, покурили, поговорили, тут и горячее подоспело — натертая чесноком жареная курица с прочими специями, картофельное пюре, овощное рагу, грибы — все как обычно. Если бы не новая знакомая, то, доев, можно было и собираться — скучно до одури, ну а с ней вроде интересно, продолжили беседу.
— Кстати, — обратился к ней Влад, — вы где работаете?
Она вздохнула и ответила:
— Косметологом в институте пластической хирургии я работаю — делаем старых молодыми, страшных — красивыми, изменяем детали лица. Хотите, вот, например, исправим форму вашего носа.
Он сел к Жанне в профиль, сделал паузу, вновь повернулся:
— Вам не нравится форма моего носа?
Она засмеялась:
— Да нет же, я к примеру.
— Вы мне лучше волосы нарастите. А то, чувствую, на затылке уже плешь образуется.
— Ой, не печальтесь — вспомните древних: лысина есть не порок, а свидетельство мудрости.
Опять засмеялись. Продолжали беседовать, расспрашивать друг друга, чувствовали взаимную симпатию. Влад рассказал чуть-чуть о себе — как жил раньше, где учился, как попал в банк, а затем к Саше в отдел, что живет один в небольшой однокомнатной квартире, в основном сидит дома, как медведь в берлоге, иногда куда-нибудь выбирается, чаще всего к друзьям — как сегодня. Работа — дом, работа — дом, как у всех. Нет, женат не был, детей нет, хоть и влюблялся по уши в свое время. Что случилось? А ничего не случилось. Прошла любовь, отцвели хризантемы в саду. Быт нынешний вошел в привычку, звезд с неба не хватает, да не так уж и хочется — возраст не тот. Что-то поведала о своей жизни и она — о том, что живет с отцом, отставным генералом, которого очень любит и уважает, и с почти уж взрослым сыном, во всяком случае внешне, которого тоже любит и уважает. Было и у нее сильное увлечение, но оно прошло, зато остался сын. Посвятила себя целиком его воспитанию и считает, что результаты очень хорошие.
— Ой, а что это я вам все так просто рассказываю, — вдруг спохватилась Жанна, — взяла, разоткровенничалась, алкоголь, наверное, подействовал с непривычки.
— Мало пьете?
— Отчего же мало? Редко!
— Так ведь часто, говорят, вредно.
— Может быть, но я не люблю устоявшиеся истины: то — плохо, это — полезно. Скучно. Не курю не потому, что вредно, а потому, что не нравится, свинину не ем потому, что невкусная, пиво не пью потому, что горькое, а вот пирожное или торт — для женщины чрезвычайно вредно! — я люблю, за один присест штук пять пирожных могу одолеть или полторта, — нравится, и все тут!
— То есть вы против того, что полезно, и за то, что нравится?
Сморщила лоб, подумала.
— Нет, пожалуй, я просто за то, что нравится. Если это еще и полезно — замечательно, если вредно — ну что же, пусть так!
— По-моему, — сказал Влад, — мы с вами единомышленники. Во всяком случае, мое отношение к жизни похожее.
— Не напрашивайтесь ко мне в союзники так сразу, — сказала она, кладя в рот ягоду винограда, — а то я подумаю, что вы шпион.
— Чей же? И почему? — спросил Влад.
— Сразу в союзники напрашиваются лишь шпионы, насколько же знакомый тебе человек является твоим единомышленником, становится известно лишь по прошествии известного количества времени.
«Ого! — подумал он, — наверное, предупреждает, чтоб слишком быстро в друзья не лез. Хорошо, не буду».
Тут подошел уже крепко выпивший Косовский, уселся на свободный стул через стол напротив, обвел их мутным взглядом и, указывая на рюмку в своей руке, произнес:
— Ничто не сравнится с настоящим виски из Кентукки! Но это — не «Джим Бим»!
— Что же это? — спросил Влад, подыгрывая ему.
— Это — водка! — ответил Сергей и залпом выпил. Закусил сельдью «под шубой», встал. — Ну, не буду вам мешать! — и пошел на кухню — вероятно, курить.
Жанна усмехнулась, кивнула в сторону уходящего Косовского:
— Непревзойденный ловелас, не найдя достойной пары, позволил себе напиться!
Подбежали вдруг Аня со Светой:
— Так, мальчики, девочки, собираемся, едем танцевать! Кто с нами? Саша, Марина — вы как?
Хозяйка пыталась что-то сказать, уж набрала воздуху в легкие, но, взглянув на мужа, сразу потухла и только легко выдохнула, а за обоих ответил Александр:
— Вы же знаете — мы не любители, уж извините.
— Так, — продолжили набор в свое войско бойкие толстушки. — Влад, ты, и вы… Жанна, да?
— Не знаю, — ответил он. Чувствовал, что устал за день, но домой не хотелось, оставаться здесь — тем более, повернулся к собеседнице: — А вы как на это смотрите?
— Я, пожалуй, как все. В принципе, раз уж выбралась погулять, так надо гулять, а не совой сидеть. Едем!
Желающих набралось примерно еще столько же. Оделись, стали громко прощаться, целоваться, пожимать руки. Саша напомнил приятелю:
— В воскресенье — баня. Шестнадцать ноль-ноль, не забудь.
— Ну, как можно! — ответил Влад. Посещение в последний день недели «Невских бань № 1» было давней сложившейся традицией в их компании, и нарушалась она чрезвычайно редко — лишь в силу особых обстоятельств.
Вышли на улицу, выпившие, веселые. Вдруг увидели, как их группу догоняют и присоединяются к ней Лариса со своим спутником:
— Мы тоже с вами!
Естественно, никто не был против. Света и Аня оживленно договаривались, куда отправиться.
— Я хочу в «Планетарий»! — плаксиво говорила Света.
— Ты там была? — спрашивала ее Аня.
— Нет, не была, но я по телевизору видела!
— «По телевизору»! — передразнивала ее подруга. — Там одни малолетки, что ты среди них будешь делать, калоша старая?!
— Сама ты калоша!
— Хорошо, пусть я «калоша», но там нам делать нечего!
— Ага, опять в «Минотавр»?
— А что? Замечательное место! Во-первых, вход в десять раз дешевле, во-вторых, нас там знают, посему, даже если все забито будет, впустят, — убеждала Аня Свету.
— Твой «Минотавр», — в ответ на, казалось бы, убедительные аргументы, сказала та, — у меня уже вот где! — и выразительно провела ребром ладони по горлу.
— Так, народ! — ко всем обратилась первая подружка. — Имеется два варианта: первый — «Планетарий», что в Александровском парке, езды — минут сорок; если какой-нибудь именитый калека с двумя песнями выступает, то стоимость билетов — сто пятьдесят тысяч штука, толпа дергающихся под какофоническую музыку обнюхавшихся малолеток, ну разве что испытаешь радость от одного дармового бокала «кока-колы»; второй — «Минотавр», площадь Мужества, путь туда займет пять минут, вход — вообще двадцать тысяч, нас туда в любом случае впустят, средний возраст мужчин — тридцать, женщин…