Юлька очнулась:
— По кочану. Все, хватит. Чисть зубы и готовься ко сну. Я сейчас приду.
Вихрастая голова исчезла. Даша ухмылялась:
— Ты уверена, что твое объяснение намного убедительнее моего?
Поспешно прикрыв дверь, чтобы сын не услышал, Юлька прошипела тихо и недовольно:
— Рыжая, предупреждаю тебя в последний раз: делай все, что хочешь, кроме двух вещей — не, лезь ко мне в душу и не рассказывай моему ребенку о строении Вселенной. И вообще, занимайся делом.
Даша демонстративно закрылась книгой. Где-то в глубине души медленно росло глухое раздражение.
— Лучше подумай, на кого повесить свое хозяйство, — проворчала она из-за потертой обложки. — Я к тебе в домработницы не нанималась.
Ни слова не говоря, Юлька вышла.
3
Оставшись одна, Даша отбросила книгу и поворочалась с боку на бок, пытаясь понять, хочет она есть, пить или, может, подремать с полчасика. Спать не хотелось, впрочем, вставать тоже, и потому, поправив подушки, она просто прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на предстоящем расследовании.
Дело казалось простым и безнадежным одновременно. Простым оттого, что подозреваемых всего трое и все они известны, а безнадежным из-за поставленных заказчиком условий: подозреваемых нельзя расспрашивать, нельзя допрашивать, нельзя с ними даже знакомиться. Этот пункт смущал Дашу больше всего. Если нельзя вести нормального расследования, зачем вообще для такого задания детектив? Да еще за такие деньги? В душе росло сомнение, может, никакого преступления и не было? Просто Юлька свихнулась от напряжения. В самом деле, кто в здравом уме станет убивать каких-то там хордовых! Но даже если и станет, разве это настоящее убийство? Собаку убить или лошадь — это еще куда ни шло, но рыбы... Кому они вообще нужны?
В душе расползалась тоска. Нет, не стоило браться за ото дело. Его социальная значимость мизерная, да еще Юлькин характер... Кстати, вот еще-одна причина, по которой, возможно, никогда не удастся найти преступника (если он, конечно, существует): Юлька противная, рыбы дорогие — почему не доставить себе маленькую радость?
Не слезая с дивана, извернувшись, как змея, Даша достала со стула листы с биографиями. Сверху лежало досье па Истомина, директора зоомагазина с неоконченным высшим образованием. Она еще раз пробежала глазами незамысловатую биографию и покачала головой. Ну зачем владельцу бурно развивающегося бизнеса мстить несостоявшемуся поставщику, да еще женщине? Что бы ни воображала Юлька о своих рыбах, это всего лишь одна из сотен, если не тысяч единиц товара. Тем более что своих зубастых тварей она производит не в промышленных масштабах, в лучшем случае их появляется десяток в полгода. Нет, на этом ни имени, ни оборота не сделаешь. За такую стоимость, да еще под заказ Истомину дешевле рыб из Африки привезти, чем у Юльки выклянчивать.
Она отбросила лист на пол.
Профессора Валикбеева, если он не псих ненормальный, тоже тяжело представить шныряющим с пузырьком яда из одной комнаты в другую. На кой черт директору института, заслуженному работнику медицины и лауреату всяких там премий, травить чужих рыб? Это масштаб соседки по коммунальной квартире. Валикбеев скорее выгнал бы саму Юльку из института, чего уж там мелочиться...
Получалось, что в сухом остатке — один лишь Пантелеев. Он и противный, и мелочный, и с рыбами не слишком удачлив. Даша с хрустом потянулась: «Ну, допустим, это он, и что? Встречаться-то с ним все равно нельзя».
Неопределенность раздражала больше, чем хозяйка квартиры. Если в ближайшие день-два никто из предполагаемых преступников не попробует с ней связаться, надо будет собирать чемоданы и возвращаться восвояси — ни славы, ни денег на этом деле не заработаешь.
Сбросив одеяло, Даша присела на кровати. Однако пару дней тоже как-то заполнить надо. Вопрос только — чем? И тут впервые за весь день она улыбнулась. У нее появилась неплохая идея.
Глава 9
1
— Привет, Полетаев!
В трубке раздался сдавленный стон:
— Господь всемилостивый, надеюсь, мои уши обманывают меня, надеюсь, мои глаза тоже...
Даша задумалась:
— Ну насчет ушей — это я понимаю. А глаза-то здесь при чем?
— При том, что ими я вижу номер, с которого ты звонишь.
— И что?
— Это московский номер.
— Сообразительный юноша, — хмыкнула Даша.
— Я уже давно не юноша, — с достоинством ответил голос. — И потому мне такие переживания вредны. Признавайся, ты зачем здесь, маленький рыжий монстр?
— Трубку повешу.
— Сделай одолжение.
Даша замолчала, думая, как бы позловреднее ответить. В результате ей пришла в голову потрясающая мысль — сообщить полковнику Полетаеву правду о цели своего визита в Москву.
— Я здесь по поводу убийства, — совершенно серьезно произнесла она и, понизив голос до интимного придыхания, добавила: — Серийного.
Тишина на другом конце провода заставила сердце сладостно сжаться: стрела достигла цели. Оставалось надеяться, что ранение окажется не смертельным.
Вслед за тишиной в трубке что-то злобно заклокотало.
— Сергей Павлович, голубчик, говорите громче, я ничего не слышу! — пропела Даша.
— Я спрашиваю, где и когда мы можем встретиться, — рыкнула трубка.
— Через полчаса в торговом центре под Манежем.
— А чего там? — Без всякого логического объяснения голос полковника неожиданно стал почти ласковым. — Там слишком много народа. Давай лучше в полночь где-нибудь на окраине Москвы, в укромном уголке...
— Это еще зачем?
— Затем, чтобы придушить тебя там, паршивая! — взревела трубка. — Через полчаса возле Жукова. — И раздался отбой.
— Возле какого Жукова? — спросила Даша у трубки. Но та, как и она, была не в курсе.
2
Памятник Жукову Даше совсем не понравился. Лошадь явно страдала каким-то врожденным пороком и парила в воздухе, неестественно выпрямив ноги.
— У лошадки-то полиомиелит, — констатировала она, заметив рядом с собой темно-синие, как грозовое небо, глаза.
— А ну пошли. — Полетаев крепко взял ее под локоть.
— Что за обращение, мужчина! — начала было возмущаться Даша. — А где «Здравствуй, дорогая, как ты поживаешь»?..
— Я тебе сейчас устрою «как ты поживаешь»! — Полковник шипел и пенился. — Ты что, не соображаешь, что по моему телефону нельзя нести что попало?
— А что особенного я сказала?
— О каком серийном убийстве ты говорила?
— Хордовых.
— Хордовых? — Мужественный лоб перерезали две не менее мужественные морщины. — Это семья?
— Да, семья. Цихлидовых.
— Так хордовых или цихлидовых? Они кто, кавказцы?
— Африканцы. — Даша развлекалась от души.
— В смысле негры?
— Фу, как неполиткорректно! Афро-американцы.
— Вот ненавижу эту западную пропаганду! — досадливо поморщился полковник. — Запомни: латиноамериканцы есть, татаро-монголы есть, афро-американцев нет.
Даша возмутилась:
— Тоже мне, знаток! Во-первых, татаро-монголов уже давным-давно нет, то есть татары есть и монголы есть, но в отдельной упаковке, а во-вторых...
Но, как и Юлька, Полетаев не собирался ее дослушивать:
— Да плевать мне на твое и во-первых, и во-вторых, лучше скажи, где этих негров убили — в Москве или в Праге?
— А кто сказал, что речь идет о... неграх?
— Ты же сама сказала — африканцы.
— Ну так не негры же.
— Слушай, детка, зови их как хочешь, только скажи, кто, где и когда.
Видимо, что-то висело в воздухе: судя по Юльке и Полетаеву, люди в Москве явно стали более раздражительными. Даша медленно покачала головой:
— Нет, так дело не пойдет. Либо ты перестаешь на меня шипеть, либо я больше не произнесу ни слова.
Полетаев некоторое время смотрел так, словно примерялся, не ударить ли ее по темечку, но в конце концов выбрал более миролюбивую тактику.
— Я все понял. — Он поднял руки. — Африканцы так африканцы. Хочешь, я и цыган буду звать индо-славянами, мне все равно. А в детстве я вообще состоял в клубе интернациональной дружбы.
— С кем дружили? — на всякий случай поинтересовалась Даша.
— С афро-испанцами.
— С кем, с кем?!
— В обществе своих шовинистически настроенных знакомых я бы, конечно, сказал — с кубинцами, но в твоем присутствии не решаюсь.
Веснушчатый нос сморщился.
— Ой, как смешно!
— Зато мне не до смеха. — Полковник снова перешел на шипение. — Так ты расскажешь о... об африканцах или мне идти за клещами?
— За клещами не надо. Кстати, знаешь, что меня удивляет больше всего?
— Нет, не знаю.
— Вот вроде рыбы как рыбы, а губы в точности, как у коренных жителей черного континента. — Для наглядности она вывернула губы. — Как это может быть?
Полетаев смотрел диковато:
— Детка, у тебя с головой все в порядке?
Нечасто рыжеволосому детективу выпадало счастье блеснуть эрудицией в присутствии всезнающего эфэсбэшника, и она с удовольствием воспользовалась выпавшим шансом.
— С головой у меня все отлично, — высокомерно заметила молодая женщина, — а вот у тебя с зоологией, видимо, не очень. Цихлиды — это такие африканские рыбы.
Некоторое время Полетаев молчал.
— И что, из-за них произошло убийство? — спросил он.
— Нет. Это их убили.
— Прости, их что?
— Их убили.
— Убили?
— Да.
— Рыб?
Достав из внутреннего кармана сшитого на заказ пиджака роскошный золотой портсигар, полковник откинул крышку с выложенной камнями монограммой, выбрал сигарету, постучал о крышку и не торопясь прикурил.
— Поправь, если я ошибаюсь: убили рыб, а тебя наняли расследовать это убийство?
— Совершенно верно.
В синих глазах заплясали искры. С трудом удерживаясь от ехидной улыбки, Полетаев достал мобильный телефон и набрал чей-то номер.
— Костик, отбой, все в порядке. Я немного прогуляюсь, потом перезвоню. Спасибо, передам. — Спрятав телефон, он обнял Дашу и поцеловал в висок: — Тебе привет от Кости.
— Спасибо. — Даша была спокойна, она догадывалась, что произойдет дальше. И интуиция не обманула.
— Как хорошо быть известным детективом! — Полетаев с удовольствием попыхивал сигареткой. — Можешь сам выбирать дела для расследования. Представляю, сколько первоклассных детективных агентств боролись за право расследовать это рыбное дело. Кстати, убийство наверняка было совершено с особой жестокостью? — Он вдруг понизил голос до шепота: — Признайся, трупам вспороли животы, выпотрошили все внутренности, а потом медленно зажарили с морковью и луком? — Полковник вздохнул. — Моя бабушка когда-то так делала, было безумно вкусно... Правда, она называла это не убийством, а рыбной поджаркой, но ты на всякий случай будь осторожна. Скорее всего, преступник ни перед чем не остановится, и когда ты выйдешь на его след... — он ободряюще приобнял спутницу за плечи, — держись.
— Полетаев, — Даша стряхнула ухоженную руку, — убери свой маникюр и не пытайся меня дестабилизировать, я наизусть знаю все, что ты сейчас скажешь, поэтому можешь не стараться.
— Как хочешь. — Полковник с любовью осмотрел тщательно отполированные ногти. — Тогда зачем звала?
— Хотела с тобой посоветоваться.
— Со мной? — Он рассмеялся. — Весьма польщен, но я действительно не силен в ихтиологии. Хотя... Слушай, а может быть, их просто забыли покормить?
Даша недовольно поморщилась:
— Если бы ты стоил восемьсот долларов, тебя бы кормили по секундам.
— Ого, как нынче рыба-то подорожала, — присвистнул полковник, разом теряя интерес и к своим ногтям, и к пробегающим мимо студенткам. — Они хотя бы красивые?
— Ты про рыб? Они отвратительны. На мой взгляд. Но о вкусах, как говорится...
— Слушай, дай угадаю: тебя наняла какая-нибудь полоумная старушка, у которой аллергия на кошек, и потому она завела рыб?
— Нет, не угадал. Это моя бывшая одноклассница. Кандидат биологических наук, доцент, умнейшая женщина, крупнейший рыборазводчик в России.
Гладкое лицо чуть помрачнело:
— Н-да? И чего же хочет твоя умнейшая женщина?
— Очевидного. Найти убийцу.
— Хочешь, я скажу, кто это сделал? — Полетаев щелчком забросил сигарету в урну.
Не ожидая действительно серьезного ответа, Даша едва кивнула:
— Ну?
— Ее домработница. У нее ведь есть домработница?
От неожиданности Даша споткнулась:
— А... почему ты так решил?
— Все очень просто. У дам, зацикленных на науке и бизнесе, обычно бывают домработницы и плохой характер. Подобное сочетание опасно для домашних животных. Еще я подозреваю, что у нее кет ни мужа, ни детей.
— Мужа нет, ребенок есть.
— Странно. — Полетаев на секунду замедлил шаг. — Такие дамы, как правило, не разводятся.
— А она и не выходила замуж.
Некоторое время полковник шел молча, о чем-то сосредоточенно размышляя.
— Хм, — многозначительно произнес он наконец. — Только не говори, что ребенок у нее из пробирки.
— Угадал.
Тут Полетаев уже не выдержал, остановился и строго посмотрел на свою загрустившую подругу.
— Дашка, ты это брось. Дурной пример заразителен.
— Ты о чем?
— Детей надо делать в постели. И раз уж мы встретились...
— Полетаев, — Даша показала ему кукиш, — брось свои непотребные намеки. Кроме того, таким, как ты, вообще нельзя размножаться.
— Это еще почему?
— Земля не выдержит еще одну такую ехидну, как ты.
— А может, наш ребеночек в тебя пойдет и... — Осекшись, он махнул рукой. — Ты права, лучше нам с тобой не размножаться. Ну что, пойдем, выпьем чего-нибудь?
— Не могу. — Даша вздохнула. — Я на работе.
Полетаев от души рассмеялся:
— Ты знаешь, я на тебя уже даже не злюсь. И самое приятнее, что к твоим фортелям привык не только я, но и мое начальство. Даже отпустили с работы пораньше.
— А ты что, уже доложился? — Даша неприязненно сощурилась.
— Нет, я сразу решил прикрыть тебя! — не удержался от ехидной реплики Полетаев. — Что такое серийное убийство по сравнению со старой дружбой? Отпросился помогать тебе закапывать трупы. — Он покачал головой. — Завтра ребята будут рыдать от смеха. — Кстати, — он придержал дверь кафе, пропуская даму, — не удивлюсь, если кто-нибудь ради развлечения поможет тебе найти ихтиокиллера.
— Было бы весьма кстати. — Даша никогда не упускала шанса задеть зловредного полковника. — А если он будет похож, например, на Костю...
— К сожалению, Костя женат, — отрезал Полетаев.
— А при чем здесь его семейное положение? Он мне не для штампа в паспорте нужен.
— Могу себе представить. — Полетаев изысканным манером усадил даму спиной к залу и, не спрашивая, заказал пару бокалов вина. — Ладно, день все равно пропал, рассказывай про своих рыб.
— Про чужих.
— Без разницы.
— Ну раз без разницы, тогда слушай.— Стул был неудобным, с маленьким круглым сиденьем и очень высокой прямой спинкой. Так и не найдя удобного положения, Даша облокотилась о столешницу. — Юлька, так зовут мою одноклассницу, разводит рыб, они ужасно дорогие, ужасно страшные и в неволе абсолютно бесплодные. Так вот, ты не поверишь, но она заставила их метать икру...
— Отчего же не поверю? — Полетаев выразительно пожал плечами. — Лично я знаю таких женщин, они кого хочешь заставят икру метать. Что там рыбы...
— Не смешно. В общем, у нее это получилось. И она уже собралась ехать на какую-то там выставку и даже плакировала чего-то выиграть, как рыбки неожиданно дали дуба.
— Подумаешь... У нее первой, что ли? — Приняв более свободную позу, полковник пустился в воспоминания: — Помнится, лет десять назад один мой приятель тоже пытался вывести новую породу рыб. Им не надо было менять воду и давать еду. И у него почти получилось.
— Что значит — почти?
— Буквально за два дня до завершения эксперимента рыбки издохли. А ведь тоже мог бы получить приз.
Даша недовольно качала головой. Ей не нравился подобный настрой полковника.
— Караси твоего приятеля сдохли от голода и грязи, а Юлька за своими бульдогами следила, как за родными. И если она утверждает, что их отравили, то так оно и есть. И убили их сразу же после того, как она объявила о своей удаче.