Птучка стоял вконец растерянный, красный, полный самых разноречивых чувств.
Теперь-то он и сам отлично видел, что Невский безусловно прав.
Скорее по инерции, чем из профессиональной необходимости, он горестно переспросил:
— Значит, убийство, да? Попытка все свалить на якобы несчастный случай? А зачем?
Некоторое время Невский глядел на распластанный поперек дорожки труп.
Эта пожилая женщина с самого начала вызывала у него решительную антипатию, его раздражали ее постоянные подглядывания, ее вранье, витиеватые иносказания за обеденным столом, двусмысленные взгляды, которыми она одаривала его при каждой встрече, — и тем не менее сейчас ему было жаль ее, просто, по-человечески жаль.
Ведь где-то у нее остались родственники, которых она, надо полагать, любила и которые наверняка готовились встречать ее, когда она, окрепшая, поздоровевшая, вернется наконец домой.
И вот теперь на всем необходимо ставить жирный крест.
Невский не спеша достал новую сигарету и закурил.
— Расчет был, очевидно, следующий, — произнес он тихим голосом. Здесь ходит достаточно много народу — вон какая знатная тропа!.. Определенно, труп сдвинули бы с места, желая опознать, и, вероятнее всего, кто-то подобрал бы и корзинку. Нам просто повезло, что гражданке Тыриной не сидится на территории. Мы могли обнаружить труп гораздо позже. Собственно, на это-то убийца, вероятно, и рассчитывал. Кстати, я абсолютно уверен, что покойница оказалась на этой тропе после того, как прошел поезд, а не раньше.
— Почему? — изумился Птучка.
— Здесь прямой участок пути, дорога идет в гору, так что машинист издалека заметил бы тело. Сомнительно, чтобы он проехал мимо — и не сообщил по линии. И еще. Тырина вполне могла видеть убийцу.
Птучка невольно вздрогнул, и глаза у него беспомощно округлились.
— Погодите. Но ведь этого не может быть! — с отчаянием возразил он.
— Отчего же? — Невский аккуратно затоптал окурок и разгладил бороду. Смотрите: тропа, что ведет из лесу, пересекает насыпь недалеко от того места, где мы с вами стоим. Влево и вправо — вдоль насыпи — дороги нет. Путь только один — наверх. Если Тырина взобралась на насыпь, следовательно, она собиралась ее перейти — не гулять же по шпалам! Сразу сделать это она не рискнула — приближался поезд. А когда состав прошел, появился убийца с трупом. Вероятно, он нес покойную на руках. И, укладывая ее поперек дорожки, сам стоял на обочине, в траве, чтобы не оставлять явственных следов. Дальше все просто. Едва убийца исчез, Тырина выбралась из укрытия а она, без сомнения, пряталась где-то поблизости, в кустах, иначе преступник сразу бы ее заметил, — подбежала к убитой и опознала ее. Вот и все.
— Легко сказать. Но почему же тогда она не спугнула убийцу в самом начале, почему не стала кричать? — не унимался Птучка.
— Не говорите ерунды, — откликнулся насмешливо Невский. — Вы что, не видели Тырину? Былинка, божий одуванчик — с детства! Да она скорей умрет, чем пикнет!.. Ей же страшно было. Страшно! И она попросту не догадалась поначалу, что же происходит. Ей сама мысль об убийстве не могла прийти!.. Не укладывалась в голове!
Тут внизу случилось некое движение.
Манучар снова заорал привычное "куда?!".
Какой-то пожилой мужчина, ловким обманным движением ускользнув от заградительных объятий Гугулидзе, стал кряхтя карабкаться по склону.
Невский обернулся и с удивлением признал в старичке Лазаретова.
— Послушайте, — задыхаясь, начал тот, — может, вам интересно будет знать. Я тут гулял.
— Бегали? До дуба и обратно?
— Нет, гулял, — строптиво поджал губы Лазаретов.
— Когда?
— До завтрака, сегодня утром.
— Интересное дело, — с удивлением отметил Невский, — как все дружно взялись гулять до завтрака!.. Прямо физкультпарад!.. Вы были один?
Невский пристально взглянул на старика.
Тот несколько смутился, и внезапный румянец залил его щеки.
— С Виолеттой Прохоровной, ежели угодно! — после некоторых колебаний вызывающе воскликнул он. — Но это к делу не относится. Это — мое личное право!
— Безусловно, кто же спорит, — дружелюбно согласился Невский. — Ваше неотъемлемое право. Обязанности у нас другие. Продолжайте.
— Ну так вот, — бойко затараторил Лазаретов. — Мы собирали здесь — вон там! — малину. Нынче урожай отменный. Да! И оба видели человека.
— Вы можете его обрисовать? И в каком точно месте это произошло? Там, где малина?
— Нет, — почему-то вдруг обиделся Лазаретов. — Здесь. — Его рука описала широкую дугу. — Мы за кустиками стояли, а он как раз мимо пробежал.
— Как он выглядел?
— Мы вообще-то со спины видали. Но — высокий. — Лазаретов, прицениваясь, оглядел Невского. — Да, будет с вас — это уж точно. И волосы длинные — вот эдак развевались. А куртка — прямо как ваша. Штанов, извините, не запомнил. Да, еще галстук был! Синий такой, с золотым драконом. И какие-то бурые пятна на нем. Понимаете, он на ходу его выбросил. Из кармана.
— Где галстук? У вас? Покажите!
Невский почувствовал невероятное волнение.
— Да он бросил в кусты, под откос. А мы тут с Виолеттой Прохоровной небольшой костерчик развели. — виновато опустил глаза Лазаретов. — Знаете, терпкий дымок, рано утром — это так романтично!.. Я вообще с детства костры обожаю. Ну, мы и положили галстук заодно в огонек, чтоб не валялся. Он был грязный, рваный. А что, надо было сохранить?
— Как вам сказать. — Невский подавил глубокий вздох. — Теперь-то уж чего, конечно. Понимаю: мусор на природе, непорядок. Может быть, и следовало поберечь. Я бы взглянул. Мда, очень странный тип. Ну, а. лицо?
— Что — лицо? — часто заморгал Лазаретов. — Я же говорю: мы со спины видали, когда он мимо нас пробежал. Мы и решили с Виолеттой Прохоровной: бог с ним, мало ли кто бегает. Так ему нужно, стало быть. Я вон тоже, бывалоча, до дуба. А потом, уже позднее, вдруг на насыпи как закричат!.. Но мы туда не пошли. Ведь всякое бывает.
— Вы правы. Это Тырина кричала. А... скажите, она могла видеть ваш костер?
— Нет, — уверенно ответил Лазаретов. — Не могла. Во-первых, это было довольно далеко, а во-вторых, мы сидели в овражке, за кустами, костерок развели слабенький, и ветер задувал дым под деревья, в лес. Потом кричали-то недолго. Всего раз или два.
Эх, такая славная зацепка могла бы получиться, с досадой подумал Невский. А им, видите ли, захотелось огоньку с дымком! И чтобы мусор не валялся. Благодетели природы, тоже мне! А, впрочем, они знать не знали, что такое жгут. Поэтому — какие могут быть претензии?!
— Спасибо, — произнес с едва заметным разочарованьем Невский. — То, что вы нам рассказали, несомненно, важно. Как я понимаю, это все у вас?
— Н-ну, кажется. Да, все! Костер мы загасили — так что ничего, по сути, не осталось — и пошли тихохонько на завтрак. Только. — Лазаретов неожиданно замялся.
— Я вас слушаю! — подбодрил Невский.
— Словом. — Лазаретов опустил глаза. — Короче, если вдруг все это как-то связано с тем убийством и преступник скоро будет найден, то. не надо говорить, что мы вам помогали. Ладно?
А ведь в самую точку попал старик, поразился Невский. Связано, и еще как! Теперь-то я не сомневаюсь. Подобрать бы только ключик.
— Я вам обещаю, — дружелюбно улыбнулся Невский. — В наших общих интересах. Еще раз — огромное спасибо!
Такая доверчивая непосредственность старика тронула Невского, но вместе с тем и опечалила: как все в действительности зыбко и опасно ненадежно!..
Сам-то Лазаретов, безусловно, промолчит, не станет распускать язык.
Однако это же чистейшая случайность, что он рассказал все Невскому, а не кому-либо другому!
В принципе таким вот первым, благосклонным слушателем, вызывающим к себе симпатию, мог оказаться кто угодно, даже — затаившийся до времени коварный враг.
Ведь Лазаретову он точно так же неизвестен, как и остальным!..
И уж тогда, разоткровенничайся вдруг Илья Ефимович, — пиши пропало, все усилия насмарку.
Потому что первый встречный мог бы оказаться и последним. И была бы новая, бессмысленная жертва.
В то, что Евфросинью Аристарховну убрали как ненужную, пусть и случайную, наверное, свидетельницу, Невский окончательно уверовал. Вот только знать бы, где она некстати "засветилась", чем прогневала убийцу!.. Вероятно, трепанула лишнего — это она умела. Мадам любила несколько покрасоваться и почитать мораль другим. Но что именно она сболтнула, если кара оказалась столь ужасной?
Бедный Илья Ефимович! Он даже не подозревал, какому подвергался риску! Хоть и чувствовал, конечно.
Впрочем, почему в прошедшем времени?
На самом деле Невский мог быть далеко не первым, кто услышал лазаретовский рассказ.
Уж, слава богу, после завтрака стоял такой отчаянный бедлам — и в санатории, и здесь, в лесу, покуда шли!..
"Если преступник скоро будет пойман." — невольно всплыли в памяти слова.
Тогда-то Лазаретову как раз бояться нечего. Вот если не поймают или же — не скоро.
— А вы до меня еще кому-нибудь о костерке и о прогулке сообщали? — с тревогой спросил Невский.
— Господь с вами! — Лазаретов убежденно замотал головой. — Хотел было — директору. Но после передумал. Да и не нашел его на месте. А бегать всюду и искать.
— Молодец! — невольно вырвалось у Невского. — Директор. Этому — дай только повод!.. Ну, а Виолетта Прохоровна, как вы полагаете, могла?
— Да что вы! — замахал руками Лазаретов. — Вы совсем ее не знаете. Надежнейший товарищ! Если я не разрешу, она — ни слова, никогда! Она же понимает.
— Очень, очень хорошо, — вновь делаясь приветливым и благодушным, отозвался Невский. — Думаю, потом, для следствия, понадобится ваш рассказ.
— Потом. Ведь не сейчас же, правда? Больше я не нужен? — неуверенно осведомился Лазаретов.
— Нет. Можете идти. И, кстати, почему вы спрашиваете именно меня? Вон — основной начальник.
— Н-да? — Лазаретов недоверчиво взглянул на Птучку. — Интересно. А мне показалось. Ладно, я и впрямь пойду. Чтоб Виолетта Прохоровна зря не волновалась.
Вот и новая забота появилась, с огорчением подумал Невский, глядя в спину Лазаретову. Нам только этих осложнений и недоставало!..
И неожиданно, как раз и навсегда доказанная теорема, вспыхнуло в мозгу: ведь лазаретовский-то незнакомец в той же самой куртке, что и у меня, и давешний двойник на лестнице — одно лицо! Определенно! И еще похожий, необычный галстук. Черт, наверняка же — мой! Ужасно редкостная штука ныне, и для совпадений — крайне мало шансов. Видимо, и псевдо-я, которого с таким старанием выслеживала Евфросинья Аристарховна, — из той же оперы, все тот же самый человек!.. Выходит, я не ошибался, уверяя, что концы — здесь, в санатории, буквально рядом!
— Слушайте, а вам не хочется еще раз допросить свидетельницу? вкрадчиво осведомился Невский, оборачиваясь к лейтенанту. — Я имею в виду Тырину.
— А где она?
— Да вон, у самой насыпи стоит, — Невский незаметно показал глазами. Может, новые какие-то детали.
Птучка с кислым выражением на лице уставился на Невского, качая головой.
— Я в санатории-то от нее двух слов не мог добиться, а уж здесь. Вы, Михаил Викторович, я смотрю, психолог неважнецкий, хоть и книжки пишете. Неужто вы предполагаете всерьез, что тут, на месте преступления, где все в ней вызывает прежний ужас, она вдруг вспомнит и — заговорит?! Нет, ей нужна другая обстановка — более спокойная, располагающая к доверительной беседе.
— А вот здесь я с вами никогда не соглашусь, — ответил Невский с вызовом. — Как раз теперь! В спокойной обстановке Тырина расслабится и, чтобы чувствовать себя совсем комфортно, самые-то неприятные детали, будоражащие память, может постараться опустить. Не специально — чисто подсознательно! Заслонка в памяти возникнет, понимаете? И вы при этом ничего не заподозрите. А в результате проку от беседы с нею будет — чуть!.. Нет-нет, именно сейчас ее необходимо загнать в угол, припереть к стенке, ошарашить парочкой прямых — избави бог, не каверзных! — вопросов, и тогда она заговорит. Потом уже вы не добьетесь ровным счетом ничего. Я знаю этот тип святых молчальниц.
— Вы рискуете, Михаил Викторович. Вы не забывайте. — с тихою угрозою заметил Птучка.
— Понимаю, — согласился Невский. — Тем не менее прошу позвать сюда свидетельницу. Вы увидите: она заговорит. Ведь только ей известно.
— Хм, заговорит! — слегка надулся лейтенант. — Как этот старичок?
— Да, Лазаретов рассказал немало интересного, — с достоинством ответил Невский.
— Почему-то — только вам, — капризно вставил Птучка. — Только вам. А между прочим.
Невский лишь развел руками:
— Я его не принуждал.
— Естественно! Быть может, вы и с Тыриной надеетесь вот эдак-то — без принужденья. без меня?!
— Да что вы, в самом деле! — Невский укоризненно взглянул на Птучку. Не хватало нам здесь ссориться! Пустяк ведь, в сущности!..
— Кому пустяк. — сказал со вздохом лейтенант.
— Ну, хорошо. Зовите — и допрашивайте сами. Я в сторонке постою. У вас есть нужные вопросы?
— Нет, — признался Птучка. — То есть я бы мог спросить ее, конечно. Вообще.
— А вообще сейчас — не надо, — усмехнулся Невский. — Надо точно и по существу. Я — знаю: что.
— Вам этот. Лазаретов подсказал?
— В какой-то мере.
— А могу я тоже — как лицо официальное — узнать, о чем вы тут беседовали? Вы воспользовались тем, что я осматривал убитую и место около нее.
— Ну, чушь! — всплеснул руками Невский. — И не собирался я ничем таким, как вы сказали, пользоваться! Получилось все само собой. У вас какой-то комплекс, право слово!.. А вот содержание беседы я бы предпочел пересказать Афонову. Товарищу майору, вашему начальнику. С глазу на глаз... Все равно ему придется рассказать.
— Да, против лома — нет приема! — патетически воскликнул лейтенант, и что он при этом подразумевал, Невский так до конца и не понял. — Вы, Михаил Викторович, хитрый жук. И все же, чувствую, — небезопасный. Так-то вот!
— И жить торопится, и чувствовать спешит. — с иронией ответил Невский. — Все конечно же чудесно. Только мы покуда не решили. Вы зовете Тырину сюда? Скажите прямо.
— Ну, невыносимый просто человек! И давит, и давит. — Птучка в сердцах с силой поелозил левым кулаком по правой раскрытой ладони, показывая, как ведет себя Невский. — Вы после этого отстанете, а?
— Не отстану.
— А тогда пообещайте, что в моем присутствии никаких компрометирующих следствие вопросов задавать не будете. И если в самом деле.
— Так зовите ж наконец! Конечно, обещаю. С вами что-то затевать!..
— Исчерпано! — решительно отмел рукою Птучка все дальнейшие дебаты.
Выждав, когда Гугулидзе в очередной раз поглядел в их сторону, он резким кивком подозвал подчиненного и приказал немедленно вести сюда Тырину.
— И все-таки... о чем вы с ней хотели говорить? — опять завел свою шарманку Птучка.
— Господи! — сказал устало Невский. — Да всего лишь об одном! О самом главном. Про убийцу. Она видела его, не сомневаюсь. Только почему-то побоялась рассказать об этом с самого начала.
— Хм, действительно вопрос ребром. Занятненько!.. — не то и вправду одобряя, не то сокрушаясь, отозвался Птучка. — А знаете — что? Все-таки я здесь уполномочен больше вашего. Я сам ее спрошу!
— Валяйте, на здоровье. Если это вам доставит удовольствие. — пожал плечами Невский.
Птучка невольно поморщился:
— Да при чем тут удовольствие?! Ну, как же вы не понимаете? Эх!..
— Главное, не заводитесь, — душевным тоном посоветовал Невский.
Очень скоро, сопровождаемая младшим лейтенантом Гугулидзе, вконец перепуганная свидетельница появилась на насыпи, возле тела убитой.
Вниз, под ноги, равно как и по сторонам, она старалась не смотреть и всем своим видом показывала, что страдает сейчас неимоверно.
Впрочем, так оно, наверное, и было в самом деле.
— Здесь произошло убийство, — с места в карьер, не давая ей опомниться, начал Птучка. — Убийство! Ясно? Слухи отменяются. Никакой катастрофы. Поезд ни при чем. Вы должны были видеть убийцу. Вы запомнили его? А? Учтите: мы про вас, голубушка, все знаем.