— Ничего и никому я отписывать не буду! — жестко отрезал Юрий Васильевич.
— Ну что ж, — главарь приставил пистолет к его голове.
Подручные на мгновение замерли, прекратив даже избивать Сан Саныча, нагнетая страху на бизнесмена и точно желая удостовериться, что их вожак без робости пойдет на мокруху, но в эту секунду входная дверь с шумом распахнулась и в квартиру с громкими криками «Всем на пол! Лежать! Милиция!» ворвались человек пять в масках.
Двое налетчиков, избивавших Смирнова, быстро оказались на полу в наручниках. Главарь отскочил и вжался в угол, сжимая пистолет.
— Бросай оружие! — выкрикнул командир подразделения. — Ну?!
Губы у главаря, побелев, задрожали, он опустил пистолет, отбросил его в сторону.
Денис Морозов первым сорвал маску, подбежал к Сан Санычу, поднял его на ноги:
— Жив?
— Жив.
— Сын здесь?
— Нет.
— Развяжите меня, — потребовал Девятов. — Ну что смотрите, развяжите!
Развязали и Девятова. Его вместе с Сан Санычем отвезли сначала в больницу, где им оказали медицинскую помощь и выдали листы освидетельствования, а потом на допрос к следователю, который подробно выяснил все обстоятельства. История о похищении сына, рассказанная Сан Санычем, его заинтересовала, он даже попросил показать сделанный им рисунок, но тот либо остался у налетчиков, либо в квартире Девятова.
— Может быть, вы неточно зарисовали, а вследствие этого просто обознались? — уточнил следователь.
— Может быть, — пожал плечами Смирнов.
Он боялся, что его самого снова опознают как маньяка, убивающего детей, чей фоторобот по-прежнему висел перед входом в милицию на доске объявлений, или он ненароком встретит Климова, а потому разубеждать старшего лейтенанта не стал.
Часа через два они освободились, и Юрий Васильевич на радостях повез Дениса и Сан Саныча к себе в ресторан обедать.
— Вот уж не ожидал, что таким образом меня спасут! — сидя за рулем, приговаривал он.
— А почему вы не отдали им ресторан? — удивился фотограф. — Ведь они могли убить вас!
— А за что им отдавать ресторан? Из-за того, что я не взял их в охранники, когда они просились?! Да не в этом даже дело! Ну отдал бы им ресторан, и что?! А завтра они бы потребовали у меня квартиру, машину, рубашку! Таким скотам нельзя уступать! — Он помолчал, потом усмехнулся: — А сам-то почему пожалел штуку баксов? Мог ведь без ущерба выложить.
— Я этим скотам и рубля бы не дал!
Девятову такой ответ понравился, и он одобрительно кивнул:
— Да, достоинство и честь не купишь!
Они приехали в ресторан, Юрий Васильевич провел их с Денисом в тот самый банкетный зальчик, где они сидели вчера с дамами.
— Сан Саныч, зайди-ка! — позвал его Девятов. — Денис, а ты подбери нам тихую, но хорошую музыку.
Смирнов зашел в кабинет хозяина. Тот открыл сейф и выложил на стол тысячу долларов.
— Возьми! — приказал он.
— Но…
— Бери! — жестко повторил он. — Шестьсот твои за вчерашний обед! Я не могу допустить, чтобы мой спаситель ел мой хлеб да еще платил за него! А четыреста как угодно: хочешь, дели пополам, хочешь, отдай все Денису. Твой друг настоящий парень! Извини за эти гроши, но у меня действительно больше нет, все вложил в эту чертову парикмахерскую! Давай забирай и не ставь меня в неловкое положение!
Сан Саныч забрал деньги. Они вернулись в зал, где уже суетились официанты, расставляя тарелки и внося закуски. Денис выбрал песни Джо Дассена.
— Слушай, а все, что ты нес громилам, это правда? — усаживаясь за стол, спросил Юрий Васильевич.
Смирнов кивнул.
— И Могилевский вот так все про меня и рассказывал? — снова удивился Девятов.
— Не про вас лично, но про человека, похожего на вас. Вплоть до «вольво», на которой вы приезжали.
— Надо же, какой мастер устного рассказа! — усмехнулся Юрий Васильевич. — Вот уж не подумал бы! Он произвел на меня впечатление этакого законника, сталинских времен канцеляриста, на чье слово можно положиться!
— На меня тоже, — подтвердил Сан Саныч, — поэтому я ему и поверил. Да и описал он вас довольно точно. Я только не пойму, зачем ему это было нужно? Чтоб от меня отвязаться?
— Да нет, я думаю, тут у него какая-то своя игра с вашим мальчиком. На простака он не похож!
— Но Могилевский был готов пойти со мной в милицию и засвидетельствовать, что вы и есть вор! Ведь вас могли разыскать и официально обвинить в похищении!
— Забавно! Это уже не шутки! Мы с ним вроде бы расстались мирно…
Девятов налил всем водки.
— За тебя, Денис! Мы с Сан Санычем сегодня обязаны тебе жизнью! Хотел бы иметь такого друга!
Они чокнулись, выпили, но Девятов, съев две ложки рыбной солянки, больше не смог.
— Челюстью пошевелить не могу, — признался он. — Видит око, да зуб неймет!
— А я зато телом пошевелить не могу, — улыбнулся Смирнов.
— Нет, меня не на шутку заинтересовал этот стервятник Петр Могилевский! — помрачнев и наливая всем водки, снова вернулся к старой теме Юрий Васильевич. — Ведь он мог меня под монастырь подвести, разрушить весь мой бизнес, черт его дери, всю мою деловую репутацию! Может быть, он хотел отомстить мне таким способом?!
— За что?
Девятов с трудом проглотил ложку красной икры, выдержал паузу.
— Да я обиделся и решил немного его припугнуть! — поморщившись, махнул рукой бизнесмен. — Стал хвастаться своими связями, сказал, что у него могут возникнуть большие неприятности — субсидии на строительство легко заморозить, перенести на неопределенный срок, что, кстати, и случилось буквально на второй день после моего визита. Кстати, не по моей вине, но директор мог подумать иначе, вот и вознамерился отомстить!
— Вполне, — поддакнул Денис, до этого не встревавший в их разговор и налегавший на солянку и разнообразные закуски, выставленные на стол хлебосольным хозяином.
— Но я мог и обознаться! Такой золотой перстень с черным камнем явно не один в Москве, как не один брюнет с ямочкой на подбородке. В Анине мог появиться и похожий посетитель, а кроме того, и обида Могилевского на вас сказалась, и вот результат!
— Все могло случиться, но где теперь сына будете искать?
— Для начала придется с вами съездить в Анино и установить, где правда. Надеюсь, вы не откажетесь?
— Почту за честь оказать вам такую услугу, — улыбнулся Юрий Васильевич, — и моя машина в вашем распоряжении!
— Завтра сможем?
— Завтра? — Юрий Васильевич на мгновение задумался. — А почему бы и нет? Сможем!
8
Одна из старушек, жившая на первом этаже сорок шестого дома, показала, что около часа дня первого января в подъезд вошел молодой человек, который внешне ей был знаком. Она обратила на это внимание потому, что поджидала внука, которого послала за молоком, хлебом и кукурузными хлопьями в круглосуточный магазин. Еще через час она по фотографии опознала в вошедшем одноклассника убитого Сергея Крикунова. Правда, старушка не знала, куда он направлялся, она заметила лишь, как Сергей набирал код и входил. С другой стороны, в этом подъезде жил только один его близкий знакомый, друг Степа, и вряд ли Крикунов шел к кому-то другому. Время смерти и появления Сергея в подъезде совпадали. Кроме того, у Крикунова имелся основательный мотив убить Боброва.
— Да мало ли зачем он входил в подъезд! — сердито выговаривал старлею Волкодав, когда тот примчался к нему за ордером на арест. — Пописать зашел! Что дальше будем делать?! Что это за улика: его опознали, когда он входил в подъезд? Ну и пусть входит! Даже не в квартиру к убитому, а в подъезд! Докатились! Скоро уликой будет тот факт, что подозреваемый жил вместе с жертвой в одну историческую эпоху! Мне нужны не косвенные, а прямые улики! Всё!
Раньше начальник доверял и косвенным уликам и не брезговал экспериментами «на дожимание», но, видимо, Новый год внес резкую перемену в его методы разоблачения преступников.
Отчасти полковник был прав. Но найти новогодних путан, с которыми развлекался Бобров, оказалось не так-то просто. Проститутки хранили цеховое молчание и наотрез отказывались говорить о своих клиентах. Однако Степан мог склеить и не профессионалок, обыкновенных девиц с улицы, пообещав им по двадцать или по пятьдесят долларов. От желающих отбоя не будет. А найти любительниц клубнички в многомиллионном городе проблема не для двух сотрудников уголовного розыска, которых выделил Волкодав в помощь Кравцу.
Но еще через полчаса один из одноклассников, а их всех подряд допрашивали оперативники, рассказал, что не только знает, но и лично помогал доставать тех четырех девиц, с которыми вознамерился провести Новый год Степа. К концу дня их доставили в отдел. Они были перепуганы, их допрашивали по отдельности, но девицы ничего не скрывали. Они хорошо знали друг друга, Степана и, переговорив между собой, решили, что им совсем не помешает подзаработать. Бобров дал им слово, что никому не трепанется, с кем он проводил новогоднюю ночь, пообещав каждой по тысяче рублей за кувыркания в постели, и те честно отработали эти деньги. Да и сам Степан показывал им чудеса гигантизма, не давая заснуть всем четырем ни на минуту. Кроме того, было много выпивки, еды, всяких деликатесов, сладостей, так что Новый год девчонкам понравился. Да еще по тысяче рублей за то удовольствие, которое они испытали.
Утром, часов в девять, они выпили по чашке крепкого кофе, съели по куску торта и отправились домой отсыпаться, а Степан заснул еще до их ухода.
Когда сличили их показания, то расхождений в ответах на вопросы никто не обнаружил.
— Они могли и договориться между собой, — предположил старший лейтенант, — времени на это у них хватало, а на простынях, судя по всему, только их отпечатки.
Одна из девиц вспомнила, что, когда они без пятнадцати десять выходили от Боброва, по двору проходил странный молодой парень в длинном черном пальто, в длинном белом шарфе и цилиндре. Он был выпивши, в игривом настроении и, увидев молодых девиц, встал у них на пути и секунд двадцать не пропускал их, силясь поймать в свои объятия, и одна из них попалась. Они оба упали в снег, долго барахтались, но подруги пришли на помощь, помогли упавшей подняться, и девицы убежали. Парень наверняка возвращался из гостей и жил где-то рядом. Он может подтвердить, что видел их около десяти. У одной из девиц родители были в это время дома, другую видел брат, так что алиби не было только у одной.
Кравец отправил одного из оперативников на поиски парня в цилиндре, хотя уже тогда понимал, что девицы здесь ни при чем. Они не знали о тайниках в «Истории КПСС», а значит, у них не было и мотива для убийства.
Все одноклассники отмечали, что, когда хоронили Власова, Крикунов на похороны не явился, сказавшись больным, но один из его приятелей сообщил, что Сергей собирался зайти к Людмиле Захаровне Власовой утром первого января и высказать свои соболезнования. Если это так, то от нее он мог направиться к Боброву.
Поэтому Кравец сразу поехал к ней. Она встретила его поначалу с сухой, настороженной улыбкой, но не выдержала, упала на грудь старлею и разревелась. Он осторожно погладил ее по спине, не зная, как еще можно утешить.
— Я думала, вы позвоните, поздравите с Новым годом, — упрекнула его Власова.
— У меня тоже свои печали, Людмила Захаровна, так что свой воз разгребал!..
— А что случилось? — встревожилась она.
— Как-нибудь потом. У меня к вам несколько вопросов. Крикунов заходил к вам?
Власова кивнула.
— Он расспрашивал о наших с вами разговорах?
— Да, он что-то спрашивал, — она наморщила лоб. — Но я, честно говоря, не запомнила. Мы выпили, а потом я поехала к подруге и начисто забыла весь разговор…
— А сколько по времени вы говорили?
— Я не помню. Минут тридцать, не больше. Он недолго у меня пробыл…
— А куда пошел?
— Не знаю, домой, наверное.
— А во сколько он пришел?
— Где-то около двенадцати, я точно не помню. А вы что, Сережу подозреваете?
— Мы всех проверяем.
Выйдя от Власовой, он направился домой к Крикунову. Собственно, ему нужна была его подружка Лена, и он застал ее дома одну. Она насторожилась, едва сыщик появился в дверях.
— Что вам нужно?! — встав на пороге, зло проговорила Лена. — У вас есть ордер на обыск, на вторжение в чужое жилище?
— Мне нужно задать тебе несколько вопросов, только и всего.
— Пришлите мне их по почте, а я подумаю, стоит ли мне на них отвечать.
— Не надо меня злить, девочка! — предупредил Кравец. — Насколько я знаю, у тебя вообще нет московской прописки, ты живешь без регистрации, непонятно, чем занимаешься, ну и так далее. Я имею право задержать тебя на трое суток за отказ помочь следствию и за сокрытие важной информации. А потому не лезь в бутылку и не ссорься с властями!
Она отступила назад, а старлей стремительно прошел в комнату, и Лена послушно последовала за ним.
— Сядь!
Она села. Оперативник расположился напротив, достал блокнот и ручку.
— Я тебе сейчас задам несколько вопросов. Это официальный допрос. Ты ответишь и распишешься за свои ответы. Сразу же предупреждаю: если солжешь, будешь отвечать за ложь по статье Уголовного кодекса, а он предусматривает несколько лет тюремного заключения. Все понятно?
Она кивнула.
— Вспомни день первого января. Первую половину. Когда Крикунов ушел из дома? И куда, если он тебе об этом говорил?
— Первого января?
— После одиннадцати часов.
— Да, он уходил. Без пятнадцати двенадцать, кажется.
— Куда?
— Сказал, что идет навестить мать погибшего одноклассника.
— И сколько он отсутствовал? Когда вернулся?
— В два часа. Я как раз приготовила харчо, ему вдруг захотелось, оно доваривалось, и тут Сережа появился, — вспомнила Лена. — А в чем дело?
— Ни в чем. Напиши: «Здесь с моих слов записано верно», поставь число и распишись.
Лена расписалась. Кравец сразу почувствовал азарт, как охотник, напавший на след убегающего кабанчика.
— Так, и еще несколько вопросов, — разохотился он. — Ты ничего не заметила особенного, когда он вернулся?
— Что именно?
— Может быть, он был чрезмерно возбужден?
— Да, был, но я подумала, что он выпил, когда навещал мать погибшего одноклассника. Он хотел по дороге купить что-то из спиртного…
— А денег он не приносил?
— Денег? — Лена вдруг покраснела. — Да, приносил. Он дал мне двести долларов, сказал: «Возьми на домашние расходы!» — хотя обычно эти деньги Сергей выдавал пятого и двадцатого числа. Я даже удивилась, а он сказал: «Это дополнительно к основным! Надо нам получше питаться! Покупай фрукты, соки, йогурты, себе что-нибудь купи!» И тут он вытащил еще сто долларов. Весело сказал: «Это тебе новогодняя премия!» Я еще спросила: «Откуда?» А он сказал: «Какая разница!» Больше ни о чем и не спрашивала.
Старлей тщательно все записывал, каждое слово, и от волнения у него даже испарина выступила на лбу.
— У тебя сохранилась хотя бы одна из купюр?
Она кивнула, принесла две стодолларовые бумажки. Кравец осторожно взял обе за краешек и на глазах изумленной Лены вложил в свой блокнот.
— Не беспокойся, через два дня я их верну! А еще доллары у Сергея не видела?
— Видела, целую пачку.
У Кравца волнительно забилось сердце. Он даже вспотел. Вытащил платок, вытер лоб.
— И как он объяснил, откуда они у него появились?
— Сказал, что мать дала на машину, а покупать ее ему не хочется. Он не любит ездить. И сам же предложил: «Давай лучше потратим на гульбу!» Я молчала. Потом Сергей спросил: «Как ты считаешь?» Я пожала плечами. Не мои же деньги.
— Понятно. Вот здесь распишись: «С моих слов записано верно» и подпись…
Подружка Крикунова расписалась в протоколе допроса. Старший лейтенант убрал блокнот в папку, поднялся, прошел на кухню, где вкусно пахло котлетами, увидел на подоконнике пустые бутылки из-под «Балтики» номер три.
— А где твой дружок сейчас?
— Не знаю. По каким-то делам поехал.
— По каким?
— Я не знаю. Меньше знаешь, лучше спишь, верно? — рассмеялась она.
— Может быть. Он любит «Балтику» третий номер? — поинтересовался сыщик.
— Да.
— И пьет прямо из бутылки?
— Из бутылки.
— Одну пустую бутылку взять можно? — спросил он.
— Хоть две! — Лена хихикнула. — На сигареты не хватает?
Оперативник не ответил, взял одну из них, посмотрел на свет, положил в папку, двинулся к прихожей, но неожиданно обернулся, взглянул на Лену: