Уайт шагнул вперед, приготовился было кивнуть головой, но остановился, некоторое время смотрел на фотографии, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, затем выпрямился и сказал:
— Мне все равно, кто говорит, что это Джон Берк. Это не Джон Берк. Человек на этих фотографиях — не Берк.
В наступившей тишине стенки плевательницы громко зазвенели от очередного плевка Бридена.
Они как раз выходили из тюрьмы, когда подъехала машина, из которой вышел Джордж Лолер из Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса. Он сказал:
— Уделите мне, пожалуйста, минутку, мистер Селби.
Селби извинился перед своими спутниками и подошел к машине.
— В городе царит большое оживление, — начал Лолер.
Селби кивнул, понимая, что Лолер нервничает и пытается сказать несколько вежливых вступительных фраз, прежде чем начать разговор о том, что его беспокоит.
Лолер взволнованно продолжал:
— Из Лос-Анджелеса приехал человек по имени Милтерн. Он говорит, что десять тысяч долларов, которые были в нашем сейфе, — это его деньги.
— Какие у него основания для такого заявления? — спросил Селби.
— Он говорит, что это деньги, которые Берк должен был заплатить ему, что они были сложены в пакет и…
— Где он сейчас? — спросил Селби. — Я хочу поговорить с ним.
— Пьет кофе в «Голубом свистке». С ним его адвокат — Сэм Роупер.
Селби сказал:
— Поезжайте в «Голубой свисток». Я захвачу шерифа и приеду туда. Я хочу поговорить с Милтерном.
Селби вернулся к своим спутникам, стоявшим у входа в тюрьму, и сказал Рексу Брендону:
— Милтерн, биржевой маклер, сейчас в «Голубом свистке». С ним Сэм Роупер. Они пытаются заявить права на десять тысяч долларов, которые были в сейфе Деревообрабатывающей компании.
Я думаю, сейчас самое время побеседовать с Милтерном.
Глаза шерифа Брендона сузились.
— Если Сэм Роупер его адвокат, — сказал он, — то было бы гораздо лучше поговорить с ним без Роупера. Роупер ненавидит даже землю, по которой ты ходишь, и наверняка попытается помешать своему клиенту дать тебе какую бы то ни было информацию, имеющую ценность.
— Знаю, — сказал Селби. — Но я склонен пренебречь этим. Милтерн — важный свидетель. Я хочу показать ему фотографии убитого и увидеть его реакцию прежде, чем просочатся слухи, что есть разногласия в показаниях.
— Понятно, — сказал Брендон. — Садись в машину. Как насчет Рэнсома? Хочешь, чтобы он поехал с нами?
Все трое уселись в служебную машину, шериф сел за руль, и они поехали к «Голубому свистку». Лолер ждал у входа. Он указал на Милтерна, сидевшего за столиком с Роупером.
Милтерн сидел лицом к двери. Ему было года сорок три. Это был полный, холеный мужчина с широко открытыми чистыми голубыми глазами и лицом, подобным полной луне. Его взгляд упал на четырех мужчин, шагавших по залу мимо стойки, и он что-то тихо сказал Сэму Роуперу.
Роупер, бывший окружной прокурор округа Мэдисон, потерпевший в выборной кампании поражение от Дуга Селби, занявшего его кресло, был не из тех, кто прощает или забывает. Он был высокий и тощий, как скелет. На его лице выдавались высокие скулы, рот был тонок и широк, маленькие черные глазки подозрительно смотрели на окружающий мир. Роупер никогда не гнушался тем, чтобы использовать служебное положение для устройства личного благополучия. Он испытывал врожденную подозрительность к другим, которая так часто характеризует тех, кто сознает собственные слабости, будь то недостаток образования, среда, в которой они вращаются, или непрочность моральных устоев.
Селби, беря в руки инициативу, сказал:
— Доброе утро, мистер Роупер. Мистер Лолер сказал мне, что вы заявляете права на десять тысяч долларов, которые были найдены в его сейфе.
Роупер плотно сжал губы.
— Да, — заявил он и добавил: — От имени моего клиента мистера Милтерна.
Он не сделал и попытки представить своего клиента. Но Селби, не обратив внимания на его оплошность, протянул руку:
— Как поживаете, мистер Милтерн? Я Селби, прокурор округа Мэдисон. Это шериф Рекс Брендон, а это — шеф полиции Рэнсом.
Милтерн сдержанно обменялся со всеми рукопожатиями.
Роупер стоял выпрямившись, переводя взгляд с одного на другого. Не желая пропустить ни слова из разговора, он отодвинул свой стул и придвинулся ближе к центру группы.
— Могу ли я спросить, — осведомился Селби, — какие основания вы имеете для вашего заявления, мистер Милтерн?
— Вы задаете вопрос как поверенный Лолера? — вмешался Роупер, не дав Милтерну открыть рот.
— Я задаю вопрос как прокурор округа Мэдисон.
— Какое отношение это имеет к делу?
Шериф Брендон начал было возражать, но Селби улыбнулся и вежливо сказал:
— Никакого, мистер Роупер. Вы у меня спросили, в качестве кого я задаю вопрос. Я вам ответил, вот и все.
— Я не вижу, как это соотносится с обязанностями окружного прокурора.
Селби сказал:
— Это уже не первый случай, когда мы с вами расходимся в мнениях по вопросу о том, как добросовестно исполнять обязанности окружного прокурора.
Из-за стойки послышался смешок, и Роупер сверкнул злыми черными глазами в том направлении.
— Так вы не возражаете против того, чтобы сказать нам, на чем основываются ваши притязания на эту сумму? — спросил шериф Брендон у Милтерна.
— Не вижу, почему у меня должны быть возражения, — сказал Милтерн. — Мы знали этого человека, Джона Берка, под именем Алисон Браун. Он был нашим клиентом. Несколько дней назад Марк Крендол, которого мы уже довольно давно знаем и который является одним из наших самых уважаемых клиентов, случайно оказался в нашем офисе, когда там был Алисон Браун. Я заметил, что он узнал Брауна и ему стало не по себе. Я решил заняться выяснением этого обстоятельства, однако не посвятил Крендола в свои планы.
Более того, я ничего не сказал Крендолу о наших отношениях с Брауном. Мы еще раньше ограничили ему кредит. Он задолжал нам около десяти тысяч долларов, и я заявил, что мы собираемся закрыть остаток его счета. Он твердо обещал, что на следующее утро вручит нам десять тысяч долларов. Около восьми часов вечера во вторник он позвонил мне по междугороднему телефону и сказал, что эта сумма у него есть, на ночь он помещает ее в безопасное место а рано утром выезжает, так что деньги будут у меня в руках, как только откроется банк.
Тем временем мы занялись проверкой его личности. Вчера после полудня мы наконец выяснили, что здесь он был известен как Джон Берк и работал в Деревообрабатывающей компании.
— А что, если у него была недостача по счетам в Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса? — спросил Селби.
Роупер вступил в разговор:
— Это нам совершенно безразлично. Если десять тысяч долларов, найденные в сейфе Деревообрабатывающей компании, принадлежат Деревообрабатывающей компании, это одно. А если они принадлежали лично Берку и он положил их в сейф на ночь просто для сохранности, это другое. Неважно, считает ли Деревообрабатывающая компания, что Берк был им должен десять тысяч. Он удрал, задолжав около десяти тысяч моему клиенту. Если вся задолженность окажется равной двадцати тысячам долларов и будет только десять тысяч, которыми ее можно покрыть, мы разделим эту сумму, взяв каждый по пятьдесят центов на доллар.
— Другими словами, — сказал Селби, — все зависит исключительно от статуса этих денег.
— Правильно, — рявкнул Роупер. — И я еще думаю, что мы вправе удержать все десять тысяч. По существу, право собственности было передано в том телефонном разговоре, и, когда Берк клал деньги в надежное место, он мог действовать как агент моего клиента. В любом случае это были деньги, которые Берк использовал как гарантийную сумму. Они не принадлежат Деревообрабатывающей компании. Самое большее, на что они могут претендовать, это статус кредитора Берка. Мы послали Деревообрабатывающей компании извещение о наложении ареста на эти деньги.
Селби, метнув быстрый взгляд на Рекса Брендона, заметил:
— Конечно, лишь в том случае, что Джон Берк и Алисон Браун — одно и то же лицо.
— Это мы установили, — уверенно сказал Милтерн.
— Взгляните на эти фотографии, — сказал Селби, вынимая из папки конверт с фотоснимками и вручая их биржевому маклеру.
Милтерн посмотрел на снимки и нахмурился.
— Это ваша версия, — спросил он, — что Берк мертв и что перед смертью он сбрил усы?
— Да, — сказал Селби. — Вы также видите, что на нем нет очков.
Роупер беспокойно задвигался.
— Минутку, Милтерн, — сказал он, — что-то мне все это перестает нравиться.
Милтерн продемонстрировал свое отношение к Роуперу, отмахнувшись от его замечания. Он взглянул на Селби честным и открытым взглядом.
— Это тот человек, которого мы знали как Алисона Брауна, — уверенно сказал он. — Его внешность несколько изменена, но я узнал бы его где угодно.
— Спасибо, — сказал Селби, кладя фотографии обратно в конверт.
— Ну-ка, дайте мне посмотреть на эти фотографии, — подозрительно сказал Роупер, вытягивая костлявую руку. Он завладел конвертом и стал внимательно разглядывать снимки. — Мне не нравится манера, в которой они задают вопросы, — обратился он к Милтерну.
— Ерунда, — сказал Милтерн. — Наш клиент Алисон Браун — то же лицо, что и Джон Берк. Если Берк мертв, значит, наш клиент мертв. Это фотография человека, которого мы знаем под именем Джон Берк или Алисон Браун.
— И вы опознаете его? — спросил Рекс Брендон.
Не дав Роуперу вмешаться с каким бы то ни было предостережением, Милтерн быстро сказал:
— Я опознаю его, конечно, я опознаю его. Все мои притязания на эти десять тысяч долларов основаны на том факте, что Алисон Браун и Джон Берк — одно и то же лицо. Если Джон Берк умер, значит, умер и Алисон Браун. Я думаю, джентльмены, что это исчерпывающе объясняет мои намерения. Алисон Браун должен нам десять тысяч долларов. Когда он умер, у него были эти деньги.
— И они лежали в сейфе моей Деревообрабатывающей компании, — возразил Джордж Лолер.
— Не имеет значения, — холодно прервал его Роупер, — Уж конечно, Берк не оставил эти деньги вам. В сущности, он и не собирался отдавать их вам. У него был доступ к вашему сейфу. Он использовал его как место хранения своих денег, вот и все. Право собственности на деньги безусловно принадлежит Джону Берку — если телефонный разговор является достаточным основанием для этого. В любом случае мы имеем право либо на половину суммы, либо на всю сумму.
Лолер задал вопрос Селби:
— Что вы на это скажете, мистер Селби? Таков закон? Он может присвоить наши деньги, а потом использовать эти самые деньги…
— Не эти самые деньги, — прервал его Роупер. — Это деньги, которые он получил из другого источника.
— Из какого? — спросил Селби.
— Я не готов дать сейчас ответ на этот вопрос, — сказал Роупер.
Милтерн произнес:
— Я полагал, что он получил эти деньги от…
— Молчите, — перебил его Роупер.
Милтерн замолчал.
— Мне кажется, — заметил Селби, — вы собирались затронуть ту сторону дела, которую я считаю наиболее важной. Откуда, вы думаете, он получил эти деньги, мистер Милтерн?
Милтерн улыбнулся:
— Думаю, с этого момента вам лучше задавать вопросы моему адвокату мистеру Роуперу.
— Послушайте, Селби, — вмешался Лолер в крайнем возмущении, — они не должны так упрямиться. Как бы то ни было, деньги были положены в банк, и банк оплатил ими вексель. Попробуйте что-нибудь сделать исходя из этого.
— А где сейчас эти купюры? — спросил Роупер. Лолер пожал плечами:
— Полагаю, у бандитов, которые ограбили хранилище.
В последовавшем молчании Селби и Брендон обменялись многозначительными взглядами.
XI
Едва Селби закончил просматривать утреннюю почту, вернувшись в свой кабинет, как секретарша сказала ему, что в приемной ждет Инес Стэплтон.
Инес, в красивом сером костюме, сшитом на заказ, имела очень деловой вид.
— Доброе утро, господин окружной прокурор, — сказала она. — У вас, кажется, была насыщенная событиями ночь.
— Спал часа два-три, — признал он. — Наверное, я чувствовал бы себя лучше если бы вообще не ложился.
— Говорят, дела об убийстве растут по всему округу как грибы.
Он кивнул, чувствуя, что приход Инес был не просто визитом вежливости.
— Мне сообщили, что собралось большое жюри, которое собирается провести расследование произошедшего.
На этот раз он не кивнул.
Она подняла на него холодные глаза, в которых сквозила осведомленность, и спокойно сказала:
— Дуг, я являюсь официальным представителем Джеймса Лейси и миссис Джон Берк.
— Ты?! — воскликнул он. В его голосе невольно прозвучало удивление.
Она кивнула:
— А почему бы и нет? Ты же знаешь, я адвокат.
— А ты знала, что они скрываются от правосудия? Она покачала головой:
— Они здесь, в Мэдисон-Сити.
— Они предстанут перед большим жюри?
— Если ты пошлешь им повестку — да. Я хочу, чтобы им вручили повестку, чтобы все было по правилам. Ты можешь послать им ее в отель «Мэдисон».
— И они дадут показания? — спросил Селби.
— Я не знаю.
Селби отвел глаза и несколько секунд задумчиво барабанил пальцами по столу. Потом он вытащил трубку, набил ее табаком и чиркнул спичкой. Душистые клубы сине-белого дыма, которые он выпустил изо рта, окутали его лицо прозрачной дымкой. Он молча курил несколько секунд, затем сказал:
— Инес, я не знаю, что стоит за всем этим. Уверен, что и ты не знаешь. У меня есть все основания полагать, что Джеймс Лейси нагородил потоки лжи. Он, по-видимому, недооценивает наши возможности проверить все его ходы. Я думаю, что он хочет предстать перед большим жюри для того, чтобы замести следы. Я хочу предупредить тебя, что это ему не удастся.
— Почему? — спросила она.
— Потому, — сказал он нетерпеливо, — что я ему не позволю. Речь идет об убийстве. Я не собираюсь дать одурачить меня. Если он влюблен в свою бывшую жену и хочет защитить ее, пусть лучше сотрудничает с законом, а не вступает с ним в противоборство. Если у него горячая голова и он убил Берка, потому что Берк пытался убить свою жену, пусть кладет карты на стол. Изучение права — прекрасная вещь, но когда дело доходит до практики… Знаешь, Инес, мне жаль, что ты занялась уголовным правом.
— А что такое уголовное право? — спросила она.
— Защита людей, которых обвиняют в преступлении.
— Когда они невиновны? — спросила она.
— Среди тех, кого обвиняют в преступлении, очень мало невиновных. И невиновных, как правило, освобождают из-под следствия еще до того, как дело дойдет до суда.
— Спасибо, Дуг, — сказала она беззаботно. — Спасибо за совет.
— Что ты собираешься делать? — спросил он с любопытством.
— Я собираюсь представлять Тельму Берк и Джеймса Лейси наилучшим, в пределах моих способностей, образом. Я собираюсь использовать все возможности, чтобы опрокинуть обвинения, которые ты возводишь на них. Для этого воспользуюсь всеми тонкостями закона.
— А если они виновны? — поинтересовался Селби.
Она пожала плечами и сказала:
— Насколько я понимаю закон, они остаются невиновными до тех пор, пока не доказано, что они виновны. И, прежде чем признать их виновными, надо получить согласие всех двенадцати присяжных. — Она встала: — Пожалуй, это все, что я собиралась сказать вам, господин окружной прокурор. — Она повернулась и бодро пошла к двери. Затем внезапно снова подошла к его столу. — Дуг, мне ужасно не хочется говорить этого, но я должна. Это неизбежно. У нас с тобой была чудесная дружба. Она… она очень много значила для меня. У нас были свои шутки, мы так понимали друг друга, и мир казался большой площадкой для игр, на которой мы развлекались. Потом ты заинтересовался политикой, и тебя выбрали на эту должность. С тех пор твой нос так низко опущен к земле, что ты не замечаешь ничего, кроме работы. Ты довел свой интерес к работе до такой крайности, что потерял ко мне уважение… Нет, нет, Дуг, не перебивай. Я знаю, что говорю, и знаю тебя. Ты в самом деле потерял ко мне уважение, может быть, не как к женщине, но как к другу. Мир вдруг превратился в поприще для серьезной работы, и твои интересы сосредоточились на людях, которые делают серьезную работу. И я решила, что единственный способ, которым я могу вернуть твое уважение, это стать человеком, который делает серьезную работу. — Она запнулась, и губы ее скривились в своеобразной улыбке. — Ладно, господин окружной прокурор, теперь вы меня заметите. Вы меня очень хорошо заметите. Дуг, я скорее дам отрезать себе правую руку, чем причиню тебе боль, но я адвокат и представляю моих клиентов. Я приложу все усилия, чтобы представлять их наилучшим образом. Предупреждаю тебя: будь осторожен. Это дело привлечет огромное внимание. Газеты будут полны им. Это будет прямо как одно из наших состязаний по теннису, Дуг. Если только у меня будет возможность взять над тобой верх, я это сделаю.