Я распахнула глаза и увидела, что прямо над моей головой летает что-то странное. Ох, как же я заорала! От моего вопля сосед за стенкой перестал играть на скрипке — видимо, прислушивался, повторится крик или нет.
Не сразу мне удалось разобраться, что же такое залетело ко мне на огонек, но когда я поняла, что это летучая мышь, стало еще страшнее. Какая летучая мышь может быть зимой?! Откуда она взялась?
Эта сволочь хаотично металась по комнате, часто почти касаясь моего лица перепончатыми крыльями. Не то чтобы я их боялась, но когда перед твоим лицом что-то порхает и кажется, что это что-то вот-вот вцепится тебе в волосы, становится как-то неуютно. Схватив покрывало, я размахнулась и сбила безумное животное. Упав на пол, мышь замерла. Она стала совершенно беззащитной. Взлететь с пола она уже не могла. Тогда я полностью открыла окно, потом покрывалом взяла в руки мышь и выбросила ее на улицу Окно я быстренько захлопнула.
Но, что удивительно, животное не упало, не улетело — оно стало биться в стекло, словно и в самом деле взбесилось. Оперативно я закрыла и форточку. Мало ли, может, эта зимняя мышь и в самом деле бешеная. Я читала, что случаи, когда люди заражаются бешенством именно от этих животных, не так уж редки.
Забравшись под одеяло с головой, я почти сразу же уснула. Странная у меня нервная система. Столько всего свалилось за последнее время, по идее, я вообще должна забыть, что такое сон.
И вновь я, как и в прошлый раз, танцевала с этим темным, безликим. Он крепко держал меня за талию, и в его руках я чувствовала себя спокойно и уверенно. Мы с ним танцевали прямо в облаках. Внизу горели огни ночного города, а кожу щекотал холодный ветер. Я сильнее прижалась к его телу, чтобы согреться. Потом подняла глаза и посмотрела туда, где должно было находиться его лицо, но лица не было, лишь темное смазанное пятно.
— Кто ты такой? — спросила я, не очень-то надеясь на ответ.
— Я тот, кого ты ждала всю свою жизнь. Все думают, что я прихожу без приглашения, но нет, это не так. Я являюсь только тем, кто этого хочет.
— Не понимаю, о чем ты, — честно призналась я. — Можно обойтись без загадок? Скажи, наконец, кто ты! — Я почти взмолилась. — Мне это важно.
— Ты уже знаешь, кто я такой, — его губы почти касались моего уха, своим дыханием он щекотал мне шею. — Ты знаешь, но не хочешь поверить в очевидное. Чаще всего чудеса происходят с теми, кто в них не верит.
— Чудеса? — переспросила я. — Какие чудеса?! Это всего лишь сон.
— Но тогда почему тебя так волнует моя особа? Мы танцуем, нам хорошо, так зачем тебе ответы на вопросы?
Сквозь темный туман блеснули два желтых глаза и вновь исчезли. Что-то подобное я уже где-то когда-то видела. Я попыталась вспомнить, но тут он наклонился и впился в мои губы горячим, злым поцелуем. Я почти задохнулась. Его руки сжимали меня, мяли, словно пластилин, иногда мне становилось больно, но я терпела, потому что эта боль была мне приятна.
Неожиданно он схватил меня за плечи и стал трясти так, что у меня чуть голова не оторвалась. Его пальцы сжимали мои плечи так сильно, что на коже проступили темные синяки. Теперь мне стало страшно, я вскрикнула и проснулась.
Какой-то мужчина стоял передо мной и тряс, словно грушу. Я не сразу поняла, кто этот тип. Я вообще ничего не могла понять. Лишь когда остатки сновидения растаяли, я увидела, что это ОН! Скрипач из «Империи»!
— Девушка, что с вами? — тревожно спросил он. — Еще один шаг — и вы бы упали с лестницы.
Потом, видимо, и он узнал меня. На губах у него вспыхнула и тут же погасла улыбка.
— Вы? Не ожидал. Вы тогда так неожиданно сбежали, совсем как Золушка, даже туфельки хрустальной не оставили. Кстати, мы ведь так и не успели познакомиться. Меня зовут Николай, но мне привычнее, когда ко мне обращаются просто Ник, а вас?
— Мария, — выдавила я с трудом, все еще не понимая, что происходит.
Осмотревшись, я обнаружила, что стою на лестничной площадке. Еще шаг — и я бы загремела вниз. Вопрос только в том, как же я здесь оказалась.
— Вы удивительная. Не танцуете тогда, когда танцуют все, зато ночью, в подъезде, когда рядом никого нет, вы…
— Я танцевала? — поинтересовалась я недоверчиво.
— Причем очень хорошо. Я даже удивился.
— А вы как здесь оказались? — этот вопрос не давал мне покоя.
— Да я здесь живу, — он мотнул головой в сторону соседней двери.
Ну вот, теперь все ясно, это и есть тот загадочный сосед, который каждый вечер наигрывает на скрипке. Вот уж чего никак не ожидала. И тут я посмотрела вниз, на свои ноги, и обнаружила, что стою босая, дальше — больше. Я выперлась в подъезд в ночнушке, можно сказать, что почти голая. Краска стыда залила мое лицо.
Освободившись от его рук, я бросилась к своей двери и, влетев в квартиру, захлопнула дверь. Вот ведь позорище! Боже, что он обо мне подумает?! Точно решит, что я больная на всю голову.
Кто-то позвонил в дверь. Это он! Переведя взгляд на часы, я увидела, что уже начало третьего ночи. Не открою. В такое время приличные люди по гостям не ходят. Звонок повторился. Пришлось накрыть ухо подушкой, чтобы не поддаться искушению впустить его в дом.
Третьего звонка не последовало. Он решил, что сейчас не время и не место, а может, понял мои чувства. Какой девушке было бы приятно оказаться перед незнакомым мужчиной в таком виде?
Глава 5
Наваждение.
Я бы назвала свое состояние именно этим словом. Никогда не подозревала, что способна испытывать такие чувства. Каждый раз, когда хлопала его дверь, мне хотелось выскочить в подъезд. А когда он вечером начинал играть на скрипке, я прислонялась щекой к стене и представляла, что никакой стены нет и рядом стоит он. Учеба в голову не шла, вообще, все мысли были только о нем.
Однажды я, пытаясь грызть гранит науки, отключилась, а когда пришла в себя, то обнаружила, что передо мной лежит лист бумаги. «Ник, Ник, Николай, Коленька, Ник» — этим безобразием была исписана вся страница. Ничего себе меня замкнуло! С этим надо было что-то делать, но я понятия не имела, что именно.
В воскресенье можно было бы поваляться в постели подольше, но какое там! Ни сна, ни отдыха измученной душе. Долго я так не смогу продержаться. И тогда я решилась на то, что считала верхом идиотизма — оделась, привела себя в порядок и вышла в подъезд. Перед его дверью остановилась в нерешительности, вновь и вновь в уме репетируя одну-единственную фразу: «Извините, Ник, что потревожила вас, но у меня к вам небольшая просьба». Какая просьба, я еще не решила, все казалось слишком банальным и надуманным. Соль, спички… Да это я могла бы попросить и у Раисы.
Пока я мялась, не решаясь нажать кнопку звонка, дверь распахнулась и прямо передо мной возник он.
— Мария? — он даже не пытался изображать удивление, как будто только этого и ждал. — Что-то случилось?
Слова нашлись сразу. Подавив нервную дрожь, севшим от волнения голосом я выпалила:
— Ник, вы у нас на площадке единственный мужчина, и я хотела бы попросить у вас помощи. Вы разбираетесь в электричестве?
— М-м-м, — протянул он растерянно, — постольку-поскольку. А что случилось?
— У меня какая-то ерунда с выключателем происходит. Свет в коридоре неожиданно включается среди ночи. Надоело вскакивать и гасить его.
Он улыбнулся и вышел на площадку.
— Ну, давайте посмотрим, что там у вас за полтергейст такой завелся, — сказал он и направился к моей двери.
Что делать, дальше я не знала. Молча впустила его в дом, показала выключатель, протянула отвертки и замерла за его спиной, наблюдая за тем, как он работает. Вся процедура заняла не более пяти минут, а мне-то хотелось, чтобы она длилась вечно.
— Ну, вот и все, больше ваш барабашка пугать вас не будет, — смеясь, сказал он и направился к выходу.
«Черт! Как его задержать? Что придумать?» — вертелось у меня в голове. Кажется, обычно в таких случаях предлагают выпить кофе или чай, но… Остатки кофе я выпила как раз перед тем, как решилась на этот бессмысленный поступок, а чая у меня не водилось с тех пор, как мама переехала жить к своему новому мужу. Не пью я его.
Глядя на то, как он поворачивает ключ в замке, я тихо, без слез плакала. Все мои старания оказались напрасными. Второй такой возможности у меня больше не будет, разве что придется самой что-нибудь сломать в квартире, только перед этим надо будет заранее запастись кофе, чтобы больше так не опростоволоситься.
Он уже открыл дверь, но внезапно развернулся и, глядя мне прямо в глаза, предложил:
— А как вы смотрите, чтобы сейчас отметить наше знакомство и починку выключателя?
Как я могла на это смотреть?! Да я руками и ногами за, но… Нет, ну что это за жизнь такая? Вечно мешает какое-то гнусное «но»!
— Я бы с удовольствием, — грустно призналась я, — но я действительно не пью ничего спиртного — мне нельзя, и это не глупые отмазки. Организм у меня такой.
Он подошел, взял за плечи и подтолкнул к раскрытой двери.
— А никто и не говорил про спиртное. У меня дома есть отличный чай и пирожные — люблю сладкое. Так как?
— Я тоже люблю, — не смогла я сдержать улыбку.
— Ну, тогда вперед. Надеюсь, вы меня не боитесь? Сейчас белый день, а у нас на площадке живет такая бдительная старушка, что никакого безобразия она не допустит.
— А я и не боюсь, на маньяка вы не похожи, — легкомысленно заявила я, как будто часто встречалась с настоящими маньяками и точно знаю, как они должны выглядеть.
— А на кого я, по-вашему, похож? — вопрос этот задан был шутливым тоном, но что-то такое было в его глазах, что мне стало не по себе.
— На дьявола, — невольно вырвалось у меня.
От удивления его брови взметнулись вверх. Надо думать, ляпнула такое, что и сама оторопела.
— Да я, вроде бы, на него не похож, — в его голосе не слышалось ни улыбки, ни насмешки, хотя губы улыбались. — Ни рогов, ни копыт, ни хвоста…
— Бросьте, Ник, в дьявола я не верю, но если бы он действительно существовал, то уж точно не выглядел бы, как это безобразное чудовище, — вырвалось у меня то, что постоянно крутилось в голове. — Вы можете представить, чтобы такая образина могла бы кого-нибудь искусить?
— Интересно, — задумчиво сказал он, открывая свою дверь, — и как, по-вашему, он должен выглядеть?
— Никак, — смеясь, ответила я, — потому что его нет. Но даже если бы он существовал, то все равно никак. Не думаю, что он материален.
В квартире у него все было как обычно. Не знаю, чего я ожидала, но никаких пентаграмм, черепов и прочей мистической ерунды. Я даже немного разочаровалась. Он заметил мое разочарование и усмехнулся кротко и застенчиво.
— Моя берлога вам не понравилась, да? Хотелось бы чего-нибудь более таинственного и страшного?
— Да нет, почему же, — поспешила я его успокоить, — как раз наоборот. Если бы все оказалось так, как я себе придумала, я бы, наверное, тут же сбежала. Не подумайте, не от страха, нет. Но достали уже все эти маги, сатанисты и прочие сектанты.
— Охотно верю, — согласился он, наливая в чайник воду. — Каждый мечтает встретиться с дьяволом и выгодно продать ему свою бессмертную душу и не понимает, что таких, как он, дьяволу не надо покупать, они и так уже принадлежат ему, и при этом совершенно бесплатно. Стоит только протянуть руку и взять то, что он считает своим по праву.
Я понимала, о чем он говорит. Каждый вечер, выступая в «Империи», он вдоволь насмотрелся на человеческие пороки, и ему, наверное, уже кажется, что нормальных людей не существует. Мне сразу же вспомнился лихо отплясывающий с вилкой в руке красномордый прокурор. А потом еще и полуголые девицы, извивающиеся у самой эстрады и тянущие к скрипачу свои жадные руки с ярко накрашенными длинными ногтями. Наверное, на его месте я бы тоже разочаровалась в человечестве.
— Ник, а почему бы вам не попытаться пробиться на большую сцену? Возможно, тогда бы вы лучше думали о людях…
— Я думаю о людях так, как они того заслуживают, — резко оборвал он меня и полез в холодильник. — И у меня нет причины считать, что я ошибаюсь. Кстати, вы слышали, что на скрипке играет дьявол? Не страшно?
— Нисколько, — фыркнула я, — потому что все это сказки.
На столе появилась коробка с пирожными. Я облизнулась. С раннего детства обожаю сладости, и ничего с этим невозможно поделать. У каждого свои слабости, и мои, пожалуй, самые безобидные.
Я принюхивалась к фантастическому запаху свежезаваренного чая и удивлялась тому, что даже не подозревала, как восхитительно чай может пахнуть!
— Пахнет замечательно! — воскликнула я.
— А на вкус еще лучше, — ответил он и протянул мне белое и воздушное, как наряд невесты, пирожное. — Давайте, Мария, съедим по пирожному на брудершафт и перейдем на «ты».
Я кивнула, хотя, если честно, меня очень пугал даже самый несерьезный поцелуй с ним. Не то чтобы я была такой уж дикой, нет, но его я почему-то боялась. Странное такое чувство, когда одновременно чего-то и желаешь, и панически боишься.
Мы скрестили руки и откусили по куску, он — темного, шоколадного пирожного, а я — белого, бисквитно-кремового. Почему-то мне на ум пришло неуместное сравнение с женихом и невестой, и оставалось только порадоваться, что он не умеет читать мысли. А то бы подумал обо мне черт знает что.
Я даже не успела слизнуть с губ остатки крема, как вдруг он неожиданно поцеловал меня. Неожиданно, потому что это был вовсе не шуточный дружеский «чмок», а настоящий серьезный поцелуй, почти так же во сне целовал меня мой безликий кавалер. Я задохнулась и попыталась отстраниться, но он схватил меня за шею и держал крепко, как будто хотел выпить до дна.
— Ничего себе! — воскликнула я возмущенно, когда он, наконец, соизволил меня отпустить. — Вы уверены, что на брудершафт полагается так целоваться?
— Понятия не имею, — рассмеялся он, — никогда этого не делал раньше. И ты, пожалуйста, не забывай, что мы теперь с тобой на «ты».
— Ага, — усомнилась я, — скажи еще, что до этого момента ты никогда не целовался. Что-то не похоже.
— Я не целовался на брудершафт, — уточнил он. — Тебе не понравилось? Извини, если что-то не так, не хотел тебя обидеть.
Ну, не говорить же ему, что я совсем даже была не против, чтобы он меня еще пару раз так «обидел». Вот и пыталась из последних сил изображать из себя оскорбленную невинность, а у самой сердце колотилось где-то в горле, а руки едва заметно дрожали. Ух! Внутри меня как будто бурлил какой-то горячий поток, накатывая жаркими волнами, вгоняя меня в краску и обжигая где-то внизу живота.
— Не обидел, но мог бы предупредить, — меня даже саму покоробило от собственной тупости. Нашла, что сказать. Ну кто же о таком предупреждает?!
— Ну извини, не сдержался. Ты необыкновенная девушка, таких сейчас мало. Знаешь, если допустить на минуту, что дьявол существует, то, пожалуй, именно такие люди, как ты, интересовали бы его больше всего. Он ведь хороший охотник, и легкая добыча его не волнует.
— Но его нет, и некому оценить мои высокие морально-нравственные качества, — не удержалась и съязвила я.
Я чувствовала себя очень неуютно под его пристальным, немигающим взглядом. Не выдержав, я отвернулась к окну и неожиданно даже для себя самой сказала:
— Иногда я сомневаюсь, что его нет. Бывают такие моменты, когда здравый смысл сдает свои позиции, но я быстро беру себя в руки. Чудес не бывает. Даже если наука и не может чего-то объяснить, то это не значит, что происходит чудо, это значит только то, что наука пока до этого не дошла.
Он дотронулся до моей руки своими гибкими длинными пальцами и слегка притянул к себе. Я по своей старой привычке сопротивлялась, но не особенно старательно. Наклонившись к моему лицу через стол, он шепнул:
— А вот мне кажется, что очень скоро ты столкнешься с настоящим чудом и тебе будет трудно его не признать. Знаешь, а ведь чаще всего чудеса происходят именно с теми, кто в них не верит.
А я посмотрела на его руку и прошептала зачарованно:
— Какая у тебя необыкновенная рука! Кажется, это называется «аристократическая», да? Ни у кого из моих знакомых я таких рук не встречала.