— Эй, что молчим? Идти ещё довольно далеко.
Значит, всё-таки идти.
— Поэтому предлагаю поговорить о чём-то смешном, чтобы не было грустно. Флеминг начинает, — он на мгновение повернулся назад и улыбнулся нам троим. — Рассказывай анекдот.
— Не думаю, что знаю очень много анекдотов.
Точнее, практически ни одного.
— Да не стесняйся, — вставила Рейн, оборачиваясь ко мне с Клео — она успела нас немного обогнать и теперь шла, опережая нас на несколько шагов, в одиночку.
— О, я уверен, Рейн знает много анекдотов, — вырвалось у меня. Клео рядом со мной в этот момент еле слышно вздохнула. Не сомневаюсь, что многим порой надоедали наши словесные перепалки, но я ничего не мог с этим поделать, кроме как ответить хоть чем-то.
— Хорошо, — удивительно скоро согласилась Рейн, даже не поспорив со мной. Я улыбнулся. — Правда, анекдотов я не знаю, — вот это честность. — Зато знаю несколько интересных фактов. Например, вы знали, что у Байрона было четыре гуся? Хотя, что в этом удивительного? Занятнее то, что они всегда ходили вместе с ним.
— Я всегда знал, что творческие люди бывают иногда немного, скажем, необычными, — рассмеялся Вестер, ускоряя шаг. Редкие фонарные столбы вокруг нас кончались, мы вчетвером уже подходили к крайним домам городка, и, признаться честно, я редко бывал в этой части. Впереди расстилалась длинная и тёмная полоса леса. Темнота сгущалась, сверчков было почти не слышно, и всего каких-то несколько метров отделяли нас от раскидистых деревьев, их широких стволов и лесной тропинки. Вестер включил фонарь, его примеру последовали Рейн и Клео. Последней я предложил передать фонарь мне, надеясь, что ей будет так удобнее. Она согласилась.
Несколько метров кончились с поразительной быстротой. Деревья обступили нас со всех сторон, тихо покачивая листвой на ветру. Было такое чувство, что мы входили в какое-то царство, где правили природа, тишина и смолянистый запах шишек. Слова застревали в горле, не хотелось и хотелось говорить в одно и то же время. Ощущалось, что похожее чувство охватило и остальных. Под ногами хрустела листва, где-то в кустах слышались шорохи, от одного из которых Клео рядом со мной дёрнулась.
— Всё хорошо? — тихо спросил её я. Я с трудом различал в темноте её лицо, только видел примерные очертания и посреди тишины слышал её прерывистое дыхание.
— Кажется, да. Спасибо, что спросил, — мягко отозвалась она из темноты, скользнув ладонью по моей левой руке, в которой я держал фонарь. — Прости.
— Всё нормально. Не бойся.
— Хорошо, просто эта тишина напрягает. Как ещё Рейн справляется? — шепнула она мне последнюю фразу.
— А что с ней? — вторил я, сдвигая брови.
— Она жутко боится темноты. Это не то, что я. Я скорее боюсь неожиданностей по типу этих шуршащих кустов. Мне не стоит смотреть фильмы ужасов, больше не буду, всё, — всё ещё шепотом зачастила Клео. А я и не думал, что у Рейн могли быть подобные страхи. Где мои пятнадцать лет, когда я подшучивал со своими друзьями над одноклассниками? Я точно так же мог сейчас напугать Рейн, она бы этого никогда не забыла, но… нет. Я понимал, что не мог до этого опускаться. Задумавшись об этом, я не заметил, как моя рука с фонариком чуть дрогнула.
— Флеминг, не свети в кусты, если не хочешь моей смерти от инфаркта. Вдруг оттуда белка выскочит или ещё кто. Флеминг! — после этих слов Клео я выровнял направление.
Мы опять замолчали. Честно, я в каком-то смысле наслаждался этой вылазкой, пусть и не признавал этого толком. Лес, хорошая осенняя погода, свежий воздух, шуршащая листва под ногами и мягкий свет луны, проникавший через ветви. Не зря Саванна бывала здесь довольно часто.
— О неужели! — прервала тишину Рейн пронзительным возгласом. Мы все устремили взгляды выше дороги, вперёд. Я опешил.
— Автомобильная дорога? В лесу? — так же, как и я, удивился Вестер, усмехнувшись. По правде никто из нас не готов был к этому — узкая полоска асфальта и высокие стройные фонари, свет которых лился на всю площадь дороги.
— Я думала, что не вытерплю ещё несколько шагов этих похождений. Если я когда-либо смогу издать свой закон, это будет закон о фонарях в лесу, — заговорила Рейн уже веселее. Теперь у нас действительно был ориентир, и мы двинулись по самой обочине. Я до сих пор не удосуживался спросить, что же мы на самом деле искали, ведь лес был практически бесконечным, а мы — всего лишь муравьи здесь. Однако я не говорил ни слова, надеясь на удачу или на то, что друзья всё знали и без меня и были уверены в цели поисков. Мне же оставалось только верить и доверять. У меня уже довольно часто отсутствовало право выбора в этом деле.
Под фонарями было невероятно светло, едва ли не как днём. Необходимости в ручных фонарях больше не было. Я уповал ещё и на то, что дорога не позволит нашей компании потеряться и поможет найти то, что мы искали. Ведь искали же мы что-то? Если не саму Саванну, то хоть какой-то намёк. А иначе, не глупа ли была эта прогулка?
Вестер начал говорить, вероятно, чтобы прервать нависшую тишину. Это ещё и помогало не чувствовать себя потерявшимися во всех смыслах этого слова. В душе я потихоньку начинал себя корить за то, что согласился на это бессмысленное приключение. Почему мы не могли сходить в этот злосчастный лес днём, пока светило солнце? Любопытно, в чём же был смысл хождения сюда ночью. Быть может, из-за адреналина в крови? Или так разговоры становились откровеннее, чище? Я уже довольно давно убедился в том, что ночь накладывала собственные фильтры на людей, делая их открытыми и искренними. Хоть я и не мог быть уверен в том, что так казалось не только мне. В ночной тиши и под мерное покачивание листвы деревьев я хотел подолгу говорить о Саванне, пытаться узнать, что же думали о её пропаже остальные, какие чувства рвали их изнутри. Ведь неужели они думали, что могут так долго скрывать их за спокойными выражениями лиц. Такая штука не пройдёт.
— Ущипните меня, если впереди виднеется чей-то дом, — вскрикнул неожиданно Вестер, прорезая мягкий звук шуршащей листвы под ногами.
— Скорее, старая хижина, — почти без эмоций сказала Рейн, пожимая плечами.
Я тоже видел это некое подобие домика. Там, где дорога сворачивала влево, унося за собой и полосу фонарных столбов, в двухстах метрах стояла каменная хижина высотой в один этаж. Издали она выглядела словно сошедшей с экрана ужастика, ещё и в окружении высоких и мрачных елей, касавшихся фасада своими лапами. Поначалу мне пришла в голову мысль, что это могло быть жилище лесника, но свет не горел, да и в целом, чувствовалось опустение. Вряд ли кто-то заходил туда в течение последних нескольких лет. С каждым шагом по направлению к дому, отчётливее виднелся плющ, окутавший кривые стены. С приближением к хижине темнота клубилась гуще, свет фонарей уступал ей место, уходя влево.
— Не думаю, что мы кого-то здесь найдём, — выразила мои мысли Клео.
— По крайней мере, попробуем, — жизнерадостнее добавил Вестер, опять оборачиваясь к нам и улыбаясь. Откуда у него вообще брался этот оптимизм? Но стоило признать: он действовал самую малость. Уверенность равномерным ручьем разливалась по телу. Не всё было потеряно.
— Ау, есть кто? — постучал Цукерман в хлипкую дверь, после чего нам в ответ прилетело эхо. Никто не отвечал. Надежда умеет ускользать в одно-единственное мгновение.
— Может, осмотримся? — предложил я, не желая терять эту возможность. Во мне медленно просыпалось любопытство.
Со мной, к счастью, согласились. Мы вновь включили фонари и решили обойти хижину вокруг. Я вновь шёл рядом с Клео, освещая землю под нами. Удивительно, но здесь, как раньше, не расстилался цветной ковёр из листьев, хотя голых деревьев вокруг было достаточно.
— Такое чувство, что кто-то тут убирался, — озвучил я слова в моей голове, но тихо, чтобы слышала только Клео. Во тьме я с трудом увидел, как её голова коротко поднялась и опустилась. Девушка думала так же, как и я. Это отрицало мысль о запустении. Значит, мы просто не совсем вовремя пришли, никого не застав. Или…
— Я нашёл кое-что! — услышали мы голос Вестера, донесшийся с противоположной стороны дома. Мы с Клео поспешили на голос и тут же увидели, что Рейн опередила нас. Вестер, больше ничего не говоря, поднял с земли какую-то длинную полоску, блеснувшую охрой на свету наших фонарей.
— Флеминг, мне кто-то говорил, что ты любишь играть на гитаре, не так ли?
Я не сразу понял, о чём говорила Рейн, скрестившая руки на груди, и что за предмет был в руках у молчавшего Вестера. Спустя пару секунд, до меня дошёл смысл.
— Думаешь, я один в нашем городе играю? — удивился я, даже не заметив того, как раскрыл рот. Вестер с интересом посмотрел в мою сторону, но не торопился говорить.
— Нет, просто интересное совпадение, — ещё спокойно говорила Рейн, но я ощущал, что ураган неминуем. Я смотрел на девушку и видел только её большие синие глаза, разгорающиеся точно таким же пламенем, тёмные брови, опускавшиеся всё ниже. Она казалась настолько худой, настолько бледной, но поразительно волевой. Какая-то сила держала её, заставляла смотреть на меня с таким вызовом. Я пытался оправдаться, понимая всю нелепость ситуации.
— Слушай, у меня даже струн таких нет. Эта — железная, а у меня — нейлоновые, — я усмехнулся. Клео рядом со мной поёжилась или от холода, или от нарастающего напряжения. Мне и самому было некомфортно, но я держался. Желал того, чтобы Рейн отступила, решив не начинать полемику, потому как этот спор грозил полным высасыванием сил из меня, чего мне точно не хватало. Вестер решил вмешаться:
— Я заберу это, давайте не ссориться из-за глупостей, ребята, — он попытался, насколько было возможно, свернуть струну и положить её в карман, а после дружественно похлопал меня по плечу. Я не понял этого жеста. Меня не стоило успокаивать, я даже ещё не начинал раздражаться. Рейн уже открыла рот, чтобы что-то произнести, но её и всех нас дружно перебил скрип шин по асфальту. Свет фар ударил прямо по нам, заставив с силой зажмуриться. Клео в одно мгновение схватила меня за рукав куртки. Мне казалось, что каждый из нас напрягся, почти забыл, каково это — дышать. Блестящий светло-серый автомобиль остановился перед нами, съехав с дороги, и оттуда долгое время никто не выходил, так что, я всё-таки позволил себе глубоко вздохнуть. Лишь через секунд, как казалось, тридцать водительская дверь открылась, и оттуда грациозно вышла женщина. Понадобилось ещё секунд пять для того, чтобы при ярком свете узнать очертания фигуры, приметить светлые волосы и яркую помаду на губах, которая успела чуть размазаться.
— Цукерман, Рид, Пауэлл и Стивенс, что вы здесь делаете? — холодным голосом произнесла мисс Уивер, направляясь к нам. Она без лишних слов слегка подтолкнула нас в сторону автомобиля.
— А вы? — не растерялась Рейн. Действительно, и у меня рождался вопрос, что же понадобилось нашему психологу в полуночное время в лесу, вдали от города.
— Я живу неподалеку, милая, — чуть мягче добавила женщина, приподнимая губы в улыбке. Краем глаза я заметил, как на меня посмотрел Вестер — так, словно не верил мисс Уивер. Он скептически покачал головой и встревожено потёр переносицу. В то же самое время женщина не дала нам возможности остаться подольше, даже просто постоять возле хижины. Я уже понял, что она, молча, предложила нам отправиться вместе с ней домой. Выбора, увы, не было.
Мисс Уивер допытывалась у нас, в чём же заключалась наша цель, что мы искали под покровом ночи. Да, она имела право на то, чтобы и нас в чём-то заподозрить, но и её появление не вызывало уверенности. Я не помнил того, чтобы где-то тут, в самой глуши, жили люди, если только психолог не была из разряда людей, так горячо любивших природу и уединение от цивилизации. Так не казалось.
Когда мы все расположились в просторном автомобиле, где витал запах до жути приторного фруктового освежителя, мы временили с объяснениями. Рейн устроилась рядом с мисс Уивер, а мы с Вестером и Клео были сзади. За окном пролетали деревья и фонари, ослепительный свет полосовал салон, а наша водительница изредка бросала на нас внимательный взгляд через зеркало заднего вида.
Маскарадный костюм
Сделав глубокий вдох, насколько мне хватало лёгких, я прислонил сжатую в кулак ладонь к двери. Троекратный стук по дереву вышел тише обычного, и он словно растворился в густой массе, постепенно исчезнув, как и не было его вовсе. Меня не заставили долго ждать, и со скрипом до рези в зубах дверь отворилась, позволив мне зайти внутрь. Прямо над ухом звенел воздух от комариного писка, круглая лампочка, светившая жёлтым цветом, собрала вокруг себя стайку ночных мотыльков и каких-то маленьких зелёных мошек. Позади меня легла кромешная темнота, звуков не существовало, и осталось лишь что-то вроде безмолвной пустоты. Ещё немного потоптавшись на входе то ли от внезапно нагрянувшей нерешительности, то ли от потаённого волнения, которое было совсем не к месту, я зашёл в дом. Дверь за мной захлопнулась моментально, и я в мыслях проклял ветер, которому вздумалось порезвиться.
Темнота и пустота остались позади, но так оказалось лишь на первый взгляд — со всех стен на меня двигалась большая тьма, чем та, что я видел. Она вязко обступала единственную лампочку, покоившуюся под потолком, вот только от неё было не так уж и много помощи. Через нагретое стекло рассеянно проходил беловатый свет и, ещё не доходя до пола, кончался, оставляя меня в полной черноте. Можно сказать, лампочка была здесь совершенно ненужным аксессуаром.
— Вестер? — бросил я в глухую бездну — некогда коридор, вдруг потерявший все свои очертания, теперь исчезнувший. — Ты здесь? — сорвалось с языка.
После каждого слова пропавший проход отвечал мне многократным эхом. Мысли, как и темнота, сгущались, и я хмурился, стараясь внести для себя хоть какую-то ясность. Всё было в порядке, и не было никаких причин для волнений, но отчего-то голова стала раскалываться, перед глазами пару раз вставали неясные блики. «А для чего я пришёл? Я ведь пришёл ради чего-то, ведь так…»
Путанные мысли вдруг завертелись в сознании, образуя клубок. С каждым моментом ситуация становилась всё комичнее и комичнее, но в то же время по телу проходил колючий холод.
— Глупо было приходить без причины, — сказал я сам себе, убедившись, что в доме пусто, и повернулся к выходу, но меня пригвоздило к полу. Вновь нахмурившись, я оглядел свои ботинки, стараясь увидеть то, что же меня сдерживало, и ничего не нашёл. Оставалось только усмехнуться и подумать, а не розыгрыш ли это? Только сдавленный голос меня остановил, вдавил в пол ещё сильнее и окутал невидимым туманом.
— Флеминг? Я думала, ты пришёл ко мне, так почему ты уходишь?
Я мучительно долго поднимал глаза к говорившей, сколько ни старался сделать это быстро. Как в замедленной съёмке, я наконец увидел её. Будто в первый раз пробежался жадным взглядом по оправе круглых очков, по изгибу светлых бровей и уголку задорно приподнятой губы. Встретился с её вечно живыми, точно горящими глазами и коротко взглянул на блеснувшие под светом коридорной лампочки волосы, показавшиеся в тот момент червонными. «Когда?…»
— Флеминг, почему ты молчишь? — она искристо рассмеялась, сощурившись совсем как её брат. А у меня, как у последнего глупца, пересохло в горле. Да и невозможно было не удивиться простоте Саванны и её легкости, которая мгновенно делала тёмное окружение невесомее, и чудилось, что пугающие краски отступали, возвращаясь к стенам — туда, откуда они пришли.
— Саванна! — только и воскликнул я, улыбаясь.
— Наконец-то, — она продолжала смеяться, а лампа на потолке начала жужжать. Мне хотелось подойти ближе, но Саванна опередила мои мысли, сделав пару уверенных шагов и чуть ли не столкнувшись со мной. Только тогда смех прекратился, и вот уже она смотрела на меня снизу вверх, молчала и учтиво улыбалась. Можно было видеть, как блестели её глаза. — Ты не рад меня видеть? Ведь вы так долго искали меня…