Игры маньяков - Салов Юрий Борисович 17 стр.


Никольский не сводил глаз с Бориса, но выражение его лица оставалось непроницаемым.

- Мне кажется, что недостатки, о которых ты говорил ранее, складываются в чертовски большую помеху. Слишком большую для тебя.

- Я уже говорил тебе, что наши шансы невелики, - сказал Никольский. - Так что это не должно быть сюрпризом. И если ты судишь о битве по тому, что видишь на поле боя, ты совершаешь ошибку.

-Что я вижу, - сказал Борис, - так это человека с хорошо отлаженной машиной, которой управляют дисциплинированные и жестокие люди. Я вижу, что он пришел подготовленным к победе, и привел людей, которые сделают все, чтобы он победил.

-Это то, что ты видел, - сказал Никольский.

- Да.

- Ну, в нашем деле то, что ты видишь, не является хорошим мерилом реальности. Весь план действий - с обеих сторон - рассчитан на то, чтобы остаться незамеченными. Тебе нужно беспокоиться о том, чего ты не видишь.

- Звучит неплохо, Сергей, но я не могу принимать решения, основываясь на том, чего не вижу.

- Имей в виду, - сказал Никольский. - что те люди, которые везли тебя сегодня, были здесь месяц или больше, и за это время ты ничего не видел, ничего не знал. Они приходили в ваш дом много раз, ставили "жучки", знакомились с вашей системой безопасности, вынюхивали вас, а вы не имели ни малейшего представления об этом. Пока сам Рубен не рассказал тебе, что он сделал. И не забывай: то, что ты видел сегодня ночью, ты видел только благодаря тому, что сделали мы - мои люди и ты. Мы обнаружили его, а он даже не знал, что происходит. Как бы он ни был силен, мы смогли это сделать. Прямо сейчас мы обрабатываем эту информацию в наших компьютерах, и после того, как я добавлю то, что узнал от тебя за последний час или около того, у нас будет довольно объективная картина относительно количества людей, с которыми мы столкнулись.

Никольский сделал глоток кофе и посмотрел на Раису, прежде чем снова заговорить.

- Ты не сделал ничего плохого, Борис. Не начинай сомневаться в себе сейчас. Нам, черт возьми, не нужна тактика Наполеона. За короткое время мы прошли долгий путь в понимании того, как обращаться с израильянцами будущего. То, что ты видишь-это острые углы. Но есть в нашей работе много, что ты вообще не увидишь. Мы не хотим зрелища. Мы хотим невидимости ... и тишины.

Он помолчал.

- И еще одно: помнишь наш разговор в Челябинске? Как только мы примем решение, пути назад не будет, если мы хотим победить. Теперь мы спим со змеем, Борис. Единственный способ пережить это время - быть очень тихими и неподвижными, пока он не умрет. Если мы разбудим его, он убьет нас.

Глава 30

Финансовый управляющий Бориса Кирилл Буров перевернулся на другой бок и посмотрел в окно на бледный рассвет. Только что включился телевизор, поставленный на таймер, и он услышал, как бодрый диктор в эфире РТР что-то говорил о заседании в Госдуме. Он позволил себе остаться в постели до конца рассказа, который длился не более трех минут, а затем откинул одеяло.

Он потянулся к своему пышному халату, подарку от узбекских коллег, лежавшему на стуле у кровати, надел его и завязал пояс узлом. Он прошлепал в ванную, где принял контрастный душ, а затем тщательно побрился, изучая свое лицо в зеркале и оценивая влияние прожитых лет.

Сказав себе, что к черту все это, он повернулся, вышел в коридор и зашел на кухню, включив электрочайник. Он налил себе чашку кофе, быстро выпил ее, налил себе еще полную чашку и стал просматривать новости в интернте.

Он не мог сосредоточиться на статьях, потому что его мысли постоянно возвращались к Борису, как это было всю ночь. Он не мог перестать думать о нем. Что-то было не так. Конечно, он не поверил в историю с неудачными инвестициями. Но самым примечательным было то, что, что бы ни происходило, Борис считал возможным погубить собственную репутацию, чтобы скрыть это. Это, должно быть, мучительно далось Борису, и Кириллу было очень больно, что он чувствовал, что должен это сделать.

А парни с оружием, из службы безопасности "Агрохима", приехавшие на сухумскую дачу, якобы для помощи семье Свиридова? Это выглядело очень странно, и было связано с острыми проблемами Смирина. Еще более любопытным было то, что он сразу же заявил, что его финансовые проблемы носят личный характер. Это заставило Кирилла заподозрить, что это не так.

Он переоделся в тренировочный костюм, все еще думая о Борисе и Раисе. Хотя беспокойство Раисы было понятно, учитывая смерть Василия Свиридова и новости о финансовых проблемах Бориса, она казалась скорее взволнованной и резкой, чем расстроенной.

В Битцевском парке, были участки, которые казались почти сельскими, их узкие, извилистые дорожки взбирались на густо поросшие лесом холмики, а затем спускались резко вниз. Дома были скрыты лесной стеной, и не было ничего необычного в том, чтобы пробежать по сути много кварталов, не увидев ни одного из строений вообще.

Маршрут Кирилла был уединенным, и он с нетерпением ждал спокойного раннего утра. Ему нравилось проводить время в одиночестве, потому что, добравшись поом до столичного офиса "Агрохима", он возвращался домой вечером совершенно измученным.

Через двадцать минут после начала пробежки, когда он завернул за угол на перекрестке, темноволосый мужчина разминался у входа на подъездную дорожку, которая вела в глубь леса. Он последовал за Кириллом отствая примерно на сто метров, когда тот свернул на тропинку поуже. Еще через полквартала впереди из зеленых насаждений, росших рядом с микрорайоном, появилась женщина и побежала перед ним, хотя и медленнее.

Кирилл уже собирался догнать ее, когда услышал, что мужчина быстро приближается к нему. Он притормозил как раз в тот момент, когда приближался к женщине, чтобы не оказаться втроем на узкой тропке, по которой их собирался обогнать мужчина.

Но он не обогнал. Женщина резко развернулась, спровоцировав столкновение с Кириллом и с силой зажала ему рот ладонью. Мужчина мгновенно набросился на Бурова сзади, который ощутил болезненный укол в шею, а затем они вдвоем потащили быстро потерявшего сознание Кирилла в густой лес, который рос по обеим сторонам дороги.

Когда Кирилл позже открыл глаза, он осознал, что даже сопротивляется, хотя была прижат к земле. Мужчина зажимал ему рот и не давал подняться, женщина сидела у него на ногах.

Они находились втроем в высокой траве в лесных зарослях, в странной, безумной композиции, и ждали. Что происходит? Зачем они это делают? Кирилл чувствовал запах лосьона после бритья. Ошеломляющее "Почему?" было столь же ошеломляющим, как и ужас ожидания последствий укола.

Это было непостижимо.

Он попытался разглядеть их лица, но не смог. Почему они не позволяют ему видеть их лица? Если они пыталются убить его, какое это имеет значение? Убить его?! Было ли это... могло ли это действительно быть их намерением? Это то, что они делали, но было ли это тем, что они собирались сделать?

Симптомы проявились быстро. Он почувствовал, как сжалось горло, а затем его легкие, казалось, сжались, как будто не могли удержать достаточно кислорода. Он почувствовал дрожь паники и закашлялся сквозь сжимаемые челюсти. Его желудок начало сводить судорогой, длинные, сильные сокращения мышц. Он почувствовал головокружение, и его сердце забилось с невероятной скоростью.

Когда он перестал сопротивляться, показалось, что они ослабили хватку. Было ли это просто потому, что он терял сознание, или они действительно это делали? Почему-то он подумал о своей бывшей жене с нескрываемым сожалением. Она подумал о девочках. С ними все будет в порядке. Он прошел через трудные годы с ними, и они стали более уравновешенными. Остальное будет в порядке.

На мгновение его охватила ослепляющая паника, и он стал бороться со своими похитителями. И он боролся со своим уходом. Из всех глупостей, которые с ним случались ... кто бы мог подумать, что это будет что-то подобное, что-то настолько глубоко, совершенно загадочное?

Внезапно его голова стала раскалываться, и он почувствовал тошноту. И она была такой горячей!

Глава 31

Борис брился, обернув полотенце вокруг талии. Его шея затекла, несмотря на долгий душ, который он принял, чтобы попытаться расслабить ее. На столе рядом с бритвенной кружкой стояла чашка кофе и недоеденный бутерброд. Наружная сторона его брови была припухшей, а плоть вокруг нее-пурпурной. Он посмотрел через стеклянную стену бассейна, чувствуя себя идиотом. Четыре часа сна показались ему точно такими же, как четыре часа сна: недостаточно.

Тем не менее, он должен был признать, что разговор с Сергеем Никольским в предрассветные часы был захватывающим. Никольский не раз поддерживал опасения Бориса, что тот поступил неправильно, но ничего конкретного не говорил. Борис все еще чувствовал, что его решение работать с Никольским приведет к еще большей трагедии. Но он не мог придумать никаких конкретных, фактических данных, чтобы оправдать свое беспокойство.

Он смыл пену с лица и пошел в шкаф за одеждой. Одевшись, он почувствовал, что голова немного прояснилась, и направился через коридор на кухню. Раиса снова сидела на пуфике, потягивая апельсиновый сок.

- Хочешь чего-нибудь еще? - спросила она. Она тоже выглядела измученной.

- Нет, я в порядке, - сказал он, выливая холодный кофе в раковину. Он повернулся и прислонился к стойке.

- Как твоя голова? - Спросила Раиса.

- Паршиво.

- Дай подумать.

Она встала с табурета и подошла к нему. Он подождал, пока она осмотрит его. Она была близко, и он мог видеть светлый пушок на ее висках, чувствовать запах ее шампуня.

- Шишка останется с тобой на некоторое время, - сказала она, возвращаясь на остров.

За спиной у него раскатистой мелодией зазвонил телефон, он протянул руку и нажал кнопку.

- Ну?

- Говорит Бурлаченко, заместитель начальника службы безопасности московского филиала ЗАО "Агрохим". Это господин Смирин?

- Да. Я слушаю.

- Мы можем поговорить?

- Э-э, конечно, - сказал Борис, хмурясь и глядя на Раису, когда он вышел из кухни.

Раиса стояла неподвижно, вопросительно глядя на него.

- Понятия не имею, - бросил он ей на ходу и направился с телефоном на веранду.

- Извините, - донесся взволнованный голос, - но у меня для вас плохие новости, Борис Михайлович. Кирилл, ваш финансовый управляющий...

Борис все понял сразу. Ему оставалось только узнать, как это произошло.

- Кирилл Буров мертв, Борис Михайлович.

Смирин задохнулся, потом еще раз, два вздоха, которые прозвучали так, будто его ударили в живот. Он ничего не мог ответить.

Бурлаченко говорил медленно, осторожно, словно уговаривал испуганное животное.

- Его нашли около часа назад в Битцевском парке, - сказал он. - Он лежал на обочине. Бегал трусцой. Врачи скорой говорят, что он умер от аллергической реакции на укус насекомого.

Борис промычал что-то нечленораздельное. Снова раздался голос Бурлаченко:

- В его напоясной сумке была "карта москвича", поэтому его так быстро удалось опознать, - объяснил он. - "Скорая" отвезла его в морг. Полиция сообщила его домработнице - дочерей нету в городе, а она уже позвонила в офис. Так мы узнали о случившемся. Я думаю, через несколько часов мы будем знать больше.

- Ага, - пробормотал Борис.

- Какие-то распоряжения будут, Борис Михайлович?

- Позже. Я перезвоню, - ошалело пролепетал Смирин.

Раиса сидела на кованом стуле на веранде и плакала, а Борис стоял и в ушах у него звучал последний разговор с Кириллом. Он очень путано от волнения объяснил жене: укус насекомого, анафилактический шок.

Что он чувствовал, было неописуемо. Это было чувство, не похожее ни на какое другое, и оно становилось все более странным, когда он стоял под утренним солнцем и слушал, как Раиса плачет тихо, даже вежливо, но без утешения. В ее рыданиях был мир замешательства, а также страха, гнева, оцепенения и эмоций, которые никто никогда не называл.

Для Бориса, однако, преобладающим чувством была тошнота, вызванная ужасным чувством вины. Если бы он ... если бы он... если бы он... в мгновенном рое воспоминаний он винил Израильянца... и Георгия Нечаева... и Сергея Никольского... и себя за то, что не видел на каждом шагу, куда все это идет, за то, что не обладал достаточной проницательностью, за то, что не обладал достаточным умом, за то, что не обладал достаточной смекалкой... за то, что у него не хватало смелости....

- Черт побери все!

Он выругался и развернулся, его лицо вспыхнуло, тело затрепетало от адреналина, который взрывался в нем, подгоняемый гиперагитацией его собственного разума.

- Черт побери! - повторил он, пересек веранду, вышел во двор и направился к домику для гостей, где Никольский провел остаток ночи, вместо того чтобы спуститься с холма.

- Боря! - Раиса подняла голову со своих рук. - Боря!

Она стояла, но застыла на месте.

Борис распахнул дверь гостевого домика с такой силой, что она ударилась о внутреннюю стену, как выстрел. Его появление было настолько вулканическим, что Хазанов и Шарапиев, работавшие за компьютерными мониторами, даже вскочили на ноги от удивления.

- Где ваш чертов шеф? - спросил он, чувствуя, как у него перехватило горло, когда Никольский поднялся с дивана, на котором сидел, все еще прижимая телефон к уху.

- Положи трубку, черт побери! - рявкнул Борис.

Борис что-то сказал в трубку и захлопнул ее. Двое мужчин смотрели друг на друга.

- Знаешь, что сейчас произошло?

- Да, - сказал Сергей. - Я только что узнал.

Грудь Бориса тяжело вздымалась, сердце колотилось, почти лишая его способности говорить.

- Хватит, - сказал он. - Вот именно. Не более. Ни одного больше. Не надо мне этого дерьма о неизбежности. Нафиг это. На этом убийства заканчиваются. Прямо сейчас.

- Как это сделать?

- Я расскажу тебе, - сказал Борис. - Ты берешь всю информацию, которая у тебя есть на Израильянца и его людей - а на данный момент она значительна - и идешь в ФСБ. Сейчас. Прямо сейчас. Ты собираешь у них все, что имеешь, и отправляешь туда их оперативные группы, арестовываешь Израильянца или убиваешь его, и мне плевать, кого еще. Но это безумие прекратится сейчас же!

- Не торопись, Борис...

- Сделай это сейчас, Сергей, - Борис почти кричал, его голос охрип от жары, - или это сделаю я. Мне плевать на твое молчание, на твою секретность, на твои тайные планы. Больше никто из моих друзей не умрет из-за этого сукина сына. У тебя нет выбора. У тебя нет никаких возражений. Это финиш.

Глава 32

Гостевой домик был полон электричества, которое больше проходило через людей, чем через путаницу кабелей и проводов, поддерживающих компьютеры и коммуникационное оборудование, разбросанные вокруг на самодельных складных столах.

Раиса ворвалась в дверь сразу после Бориса, и они стояли лицом к лицу с Никольским, который, не смущаясь, кивал им, давая перевести дыхание. Марк Хазанов и Азат Шарапиев лихорадочно работали над своими мониторами с невероятной сосредоточенностью. В наступившей тишине единственным звуком был белый шум гудящей электроники.

Назад Дальше