Но что действительно взбесило Бориса, так это то, что Карен, по-видимому, предполагал, что Борис будет продолжать подчиняться традиционным правилам общества, что Борис не будет прибегать к беспредельной тактике Манасяна, даже если это не поставит его в невыгодное положение. Снисходительность этого предположения поразила Бориса, как молния. О чем, черт возьми, думал Борис?
Он посмотрел на Манасяна и понизил голос:
- Израильянц когда-нибудь задумывался, сколько мести можно купить за такую сумму... за меня?
Манасян ничего не сказал. Он ждал. Он имел дело с неизбежной реальностью, что все Смирин сказал о Рубене, было направлено на него.
- Я не собираюсь больше платить за ложь, - заключил Борис. - Если я не поверю тому, что вы мне скажете, я оставлю себе свои десять миллионов.
Внезапно Манасян попытался переосмыслить свое положение. Такого разговора от Смирина он не ожидал. Почему он вдруг стал таким уверенным? Сколько еще Смирин знает, или Манасян только думал, что он знал? Если Смирин жаждет мести, тогда, возможно, он все-таки сам по себе. Ни одно законное правоохранительное учреждение не будет участвовать в такого рода операции. Возможно ли, что Смирин нанял очень способных профессионалов? Возможно, Манасян уловил это как раз вовремя, чтобы предотвратить провал своего тщательно спланированного плана.
- Может быть, я смогу рассказать вам кое-что, - сказал Манасян, давая себе время подумать.
- Как он защищен? - Снова спросил Борис. - С чем столкнутся мои люди, если ты "отдашь" его мне? Сколько охранников? Где они находятся? Дай мне некоторые детали, чтобы поверить. Но мне нужно гораздо больше, чем обещание такого человека, как ты, прежде чем я раскошелюсь еще на один евро.
Красивое лицо Манасяна окаменело от гнева и подозрения.
- Вы просите слишком многого для человека, которому Рубен Израильянц вцепился в яйца обеими руками. Может, мне просто позволить ему забрать ваши оставшиеся пятьдесят миллионов... и столько жизней, сколько он захочет.
Борис оперся локтями о стол и наклонился вперед, чуть ли не к самому лицу Манасяна.
- Послушай меня, больной сукин сын. Просто сидение здесь с тобой заставляет меня хотеть блевать. Не ... угрожай... мне.
Пока он говорил, Борису пришло в голову, что он так напился, что, возможно, сказал слишком много. Возможно, он зашел слишком далеко, далеко за пределы разумного. Но с того момента, как он вошел во двор и увидел Манасяна, мысль о разговоре с этим человеком была ему отвратительна. Ему вдруг показалось фантастическим, что он сидит и спокойно разговаривает с человеком, который организовал смерть Василия и Кирилла.
Но теперь, возможно, он действительно облажался. По выражению лица Манасяна он понял, что здесь определенно что-то не так. Почему, черт возьми, он не мог сдержаться еще час? И где, черт возьми, был телефонный звонок от Ярослава?
Глава 50
Олег и Тимур связались с Ярославом за несколько минут до того, как проехали мимо "Патфайндера", припаркованного на улице рядом с домом Израильянца. Они проехали мимо него только один раз, медленно, в противоположном направлении, за рулем сидел Олег, а Тимур плюхнулся на сиденье рядом с ним.
- Опустить окна, - сказал он. - Кажется, я слышал радио.
Через два квартала они остановились перед домом с темными окнами.
- Они припаркованы у насыпи, - продолжал он, - сбоку от дома. Двор находится примерно в полутора метрах над улицей. Гараж открывается прямо за "Патфайндером". На вершине насыпи есть что-то вроде живой изгороди, около двух метров высотой, чтобы дом не выходил на улицу. Рядом с задней частью "Патфайндера" есть куст, посаженный прямо у обочины, чтобы скрыть мусорные баки.
- А как насчет подхода?
- Мы могли бы подойти к дому с задней стороны гаража через соседский двор. Из угла гаража нас будет защищать от их зеркал заднего вида большой куст. Они не могут видеть задний правый угол "Патфайндера" изнутри автомобиля.
Тимур молчал.
- Мне не нравится идея с высокоскоростным буром и газом, - сказал Олег. - Это должно быть чертовски быстро, а с открытыми окнами мы не можем гарантировать, что сделаем это чертовски быстро.
- Тогда это должна быть граната, - сказал Тимур. - Мы проедем мимо, и я ее брошу, бах. Они не смогут вздохнуть еще секунд тридцать. Это как получить пощечину доской. Но потом это быстро проходит, поэтому мы должны быстро влезть и сделать свое дело.
- Будет шум от гранаты? - Спросил Олег.
- Нет.
- Вспышка?
- Нет.
Олег на мгновение задумался.
- Мы не можем допустить, чтобы они сделали выстрел, даже один.
- У них будут закупорены легкие и горло, - заверил его Тимур. - Они не могут даже вздохнуть... в течение тридцати секунд. Только после этого они начнут приходить в себя.
Тишина. Олег посмотрел на часы.
- Ладно, тогда я подъеду, а ты брось бомбу. Я нажму на тормоза, и мы выскочим. Как только ты поймешь, что все в порядке, прыгай и садись за руль, а я сяду сзади.
- Работаем.
Олег отъехал от тротуара и медленно покатил к перекрестку. Он вышел, глядя направо. В двух кварталах впереди они увидели "Патфайндер", похожий на сидящую утку. Он свернул на улицу и начал подниматься на холм.
Внезапно вспыхнули задние фонари "Патфайндера".
-Черт! - Тимур наклонился над приборной доской, но задние фары снова погасли. - Парень просто ерзает на стуле.
Олег следил в зеркало заднего вида, не приближаются ли машины, но они были так далеко от центра, что не было никакого движения, и в этот час в районе было тихо.
Он тихо ехал, не желая менять темп, когда они проедут мимо "Патфайндера". Они появились незаметно.
Олег посмотрел направо, как раз в тот момент, когда они поравнялись с водителем "Патфайндера", и Тимур швырнул гранату с газом в кабину фургона. Маленький сюрприз пролетел мимо удивленного лица водителя.
Олег резко затормозил, остановившись у левого переднего крыла "Патфайндера", чтобы Тимур мог распахнуть дверцу. Олег обошел машину сзади и обнаружил, что открытые окна "Патфайндера" наполнены газом.
- Подожди! - цыкнул Тимур.
Они постояли так три удара сердца, а потом началась основная операция.
Когда Тимур открывал дверцу, он дважды выстрелил водителю в лицо из пистолета " Beretta Px4 Storm" с глушителем, а затем вытолкнул умирающего из-под руля, когда тот заполз внутрь. В тот же миг Олег нырнул на заднее сиденье и дважды выстрелил в рот из своей "Беретты" давящемуся охраннику, перелез через его тело и трижды выстрелил в левое ухо охраннику со стороны пассажира, когда тот повалил его на пол и пытался выбраться. Затем он вылез и снова сел в машину.
Не прошло и пятнадцати секунд, как все было кончено. Когда Тимур медленно отъехал от тротуара и выехал на улицу, в "Патфайндере" умирали трое мужчин. Олег следовал за ним на некотором расстоянии.
Человек притаился в глубокой тени раскатистых кедров и устроился там, чтобы вытерпеть удушающую послеполуденную жару. Солнце било в густой полог леса, высасывая из подлеска весь воздух. В сорока метрах от него вода озера плескалась о камни. В раскаленных деревьях стрекотали цикады, и их жужжание смешивалось с жужжанием лыж и прогулочных лодок, курсировавших по длинному узкому озеру. Вглядываясь в просвет в кустарнике, он нашел место на противоположной стороне озера, на полпути вверх по склону холма, терракотовую черепичную крышу, и сконцентрировался на ней, используя ее как ворота во времени.
Все остальное, что происходило в течение следующих четырех с половиной часов, происходило в его голове и в поле зрения параллельно. Он полностью осознавал изменение света, но не так постепенно, как это мог бы осознавать наблюдательный человек. Долгое время его глаза не видели ничего-то есть ничего, что он осознавал. Он ушел, путешествуя в своем сознании.
Затем, словно в игре в догонялки, его глаза зафиксировали изменение света за последний час или около того всего за несколько мгновений, как в замедленной съемке. Облака скользили на север через долину, и солнечный свет быстро мерцал, когда облака пролетали мимо, а затем все это было изменчивым светом, возникающим в результате угла падения солнца.
И снова все замерло, пока он проходил через терракоту в другие миры.
Один раз он встал, чтобы снять одежду, и запихнул ее в небольшую холщовую сумку. Он отвернулся и помочился в траву, затем присел на корточки и вернулся на черепичную крышу.
Прошел еще час или около того, и комары так разошлись, что он снова повернулся к рюкзаку и достал два круглых пластиковых контейнера с углем и оливковой краской для тела. Методично, не обращая внимания на время, он начал мазать свое тело маскировочной краской. Он не обращал особого внимания на то, что делал, как будто это не имело большого значения. Но он был тщателен, с головы до ног, в ушах и ноздрях, между ягодицами и даже в гениталиях.
Наступили сумерки.
Теперь он сидел на корточках среди сорняков, невидимый. С заходом солнца рои комаров росли в геометрической прогрессии. Раздраженные тем, что краска отталкивает их, они образовали вокруг него облако. Он услышал их, пронзительный зудящий звук, обволакивавший его своими гармониками, и был удивлен, услышав звук проходящего времени. Это было слуховое ощущение точно такое же, как тучи комаров. Было так странно обнаружить это.
Время шло. Долгое время ... в темноте чернее старой крови.
Когда телефон завибрировал у него в руке - он держал его всю дорогу, положив только для того, чтобы нанести краску на тело, и даже тогда осторожно положил на него пальцы ног, чтобы почувствовать вибрацию, если это случится, - он ответил только:
- Здесь.
- Манасян уехал, - сказал Никольский. - Я думаю, что остались только водитель, охранник Рустам и Израильянц. Это лучшее, что мы могли придумать.
- Манасян не вернется?
- Нет.
- Значит, у меня есть остаток ночи?
- Нет. Ты должен уехать по крайней мере к двум часам. У тебя есть указания, как добраться до взлетно-посадочной полосы?
- Есть. Но ничего не изменилось?
- Нет.
Наступила тишина. Он не был уверен, как долго это продолжалось, но он знал об этом, что означало, что это было давно. Но Никольский не повесил трубку. Он был там.
- Хочешь кое-что узнать, Якут?
- Да. Что именно?
- Я не думал, что это когда-нибудь случится. Я думал, что умру и этого никогда не случится.
Тишина.
- Не буду тебя благодарить, - сказал мужчина. - Я избавлю тебя от необходимости держать это на своей совести.
Тишина.
- Но если бы я мог поблагодарить тебя, я бы сделал это. И если бы я верил в бога, я бы тоже поблагодарил его за это, но он бы тоже не захотел моей благодарности.
Тишина.
- Ты слышишь насекомых?
- Да, - сказал Никольский.
- Я весь в комарах, - сказал он. - Целое облако. Они поют мне.
Тишина.
- Я больше не хочу тебя видеть, Якут. Ты это понимаешь.
- Я понимаю. Да.
Тишина.
- Я похож на насекомое, - сказал мужчина.
Снова наступила тишина, и, подождав минуту-другую, он выключил телефон.
Глава 51
После телефонного звонка Сергея сердце мужчины начало учащенно биться. Он привык к этому и сразу же почувствовал знакомое беспокойство. Что-то случилось с ним, когда он снял всю одежду и покрыл свое тело цветами, земли и растительности. Он сливался с природой. И это было хорошо.
Одетый только в кроссовки, которые он также вымазал камуфляжной краской, он начал подниматься через лес на склоне холма. Комары образовали вокруг него жужжащую ауру, и ему показалось, что он повис в звуке времени, но оно его не коснулось. Он двигался сквозь тьму в коконе безвременья.
Подъем на утес был медленным, но не особенно трудным. Это был просто крутой подъем, с парой мест, где расположение ног и пальцев было важным, но не критическим. Он был осторожен, чтобы не сбить камни и не отправить их с грохотом в кусты.
Спустившись, он остановился передохнуть, прежде чем преодолеть последние метры, переползая через горы строительного мусора, которые были свалены стеной, когда строился дом. Затем он к высоким решетчатым воротам, вид с которых открывался на террасу.
Он долго сидел на корточках у ворот, держа в руках маленький вещмешок с одеждой и еще кое-какими вещами. Когда не донеслось никаких звуков, он осторожно открыл жалюзи на воротах, которые вели в глухой угол двора, и вошел внутрь. Он положил сумку в тени у дома, расстегнул молнию и достал маленький тускло-серый автоматический пистолет, который дал ему Никольский. Он был специально модифицирован для стрельбы экспансивными пулями 9х18 с пластмассовым наконечником.
Бледный свет, пробивавшийся сквозь стеклянные стены-похоже, телевизионный-бросал слишком много света на веранду и двор. Отсюда он не сможет перейти на другую сторону. Оставив сумку, он вышел за ворота и спустился по лестнице. На первом же повороте налево он шагнул в кусты, разделявшие дома вдоль утеса. Чтобы избежать шумной растительности, насколько это было возможно, он прижался к наружной стене дома.
Добравшись до угла дома, он свернулся калачиком под большим кустом и стал ждать. Он знал о системе безопасности Израильянца. Ночью, кто-то всегда оставался снаружи в темноте. Он ждал. Живой человек издавал звуки.
Он ждал. Он слышал, как кровь стучит у него в ушах. Не слишком отличается от жужжания проходящего времени. Он ждал.
Водитель пукнул. Человек приспособился к искажениям архитектуры и растительности. Фасад дома представлял собой П-образный двор. К счастью, там были живые изгороди. Он лег на бок, прислонившись голой спиной к стене дома, и пополз под изгородью, змеей, сантиметр за сантиметром.
Водитель со стоном зевнул. Мужчина поправил свое восприятие звука. Он был ближе, чем думал. Еще пара метров, шипы кустарника и ветки впиваются в кожу. Изгородь повернула налево, к краю дворика. Мужчина подождал, потом медленно высунул голову из-под изгороди. Охранник сидел в шезлонге метрах в двух с половиной от него.
Когда он выстрелил в водителя, раздался лишь приглушенный хлопок черепа и мягкий всплеск на камнях. Мужчина быстро вскочил на ноги. Он взял автомат с колен охранника и положил его на камни. Он оставил труп валяться в кресле.
Он подошел к входной двери и дернул за ручку. Она была не заперта. Он приоткрыл дверь на несколько миллиметров и услышал звук телевизора.
Отлично. Он просунул голову в дверь. В фойе, красавчики. Рустам будет в шести метрах от Израильянца. Когда он шел через фойе, телевизор бросал бледный мерцающий свет через открытую дверь. Других огней не было. Опять повезло.
Сквозь стеклянные стены комнаты он увидел освещенную веранду, на которой только что стоял. Убедившись, что позади него нет света, он подался вперед и увидел Израильянца, развалившегося на диване лицом к телевизору. Он задремал, едва проснувшись. Еще шаг вперед, но Рустама не было.
Внезапно он услышал шум спускаемой воды в туалете и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Рустама, который появился из-за угла в другом конце коридора, нащупывая молнию на брюках. Он едва ли был настороже и, вероятно, тоже задремал перед телевизором, прежде чем подняться и пойти в ванную. Мужчина вытянул руку горизонтально в темном коридоре, и Рустам буквально наткнулся на его пистолет.