Воспоминания о том вальсе всё ещё звучали в её ушах, а перед глазами то возникала, то исчезала очаровательная улыбка этой девушки!
Она посмотрела на старика. Этот достойный человек испепелял её огненным взором, и Дучесс, застонав, повернулась и направилась прямо к расщелине в стене, через которую она проникла в жилое пространство пещеры. Не успела она сделать и пару шагов, как громкий свист, чуть было не расколовший каменные стены, резанул ей уши. Не ожидая ничего хорошего, Дучесс ударилась в паническое бегство.
========== 19. Горечь поражения ==========
Дучесс не могла оправиться от страха, который внезапно охватил её, и это мерзкое чувство не покидало молодую женщину, пока она не добралась до самого конца тёмного прохода.
Она отбросила одеяло, нырнула в самую глубину мрачной воды и, держась по течению, прижималась почти к самому дну потока, пока солнечные лучи не озарили воду вокруг неё.
Тогда она вынырнула на поверхность, оказавшись в том самом месте, откуда начала своё путешествие в пещеру.
Дучесс выползла на согретую солнцем скалу.
Липа весело прыгнула ей на грудь, подошла Понедельница и, хрумкая челюстями, внимательно обнюхала её.
Наконец Дучесс оделась и вскочила в седло.Только что завершившееся приключение показалось ей настолько странным и далеким, что она готова была принять его за позавчерашний сон.
Она пришпорила Понедельницу и перескочила реку. Потихоньку они спустились с гор в горячие холмы равнины. Температура стремительно возрастала по мере спуска со склонов гор.
Чтобы хоть как-то поднять дух, Дучесс попробовала свистеть. Но звуки музыки вызвали ещё большую грусть.
Что ни говори, она попала в совершенно безнадёжное положение. Если не разгромить логово бандиток — будет упущена возможность выполнить договор, заключённый с Гвен. Мало того, в этом случае она потеряет последнюю возможность оправдаться в глазах жителей Хвилер-Сити, и любое преступление, совершённое в окрестностях, будет бросать на её репутацию зловещую тень. Но если она всё-таки разгромит его — нанесёт тем самым страшный удар по Синди. И при мысли об этом она утратила остатки храбрости.
Она очнулась и вышла из состояния глубочайшего раздумья только тогда, когда услышала быстро приближающуюся к ней всадницу, гнавшей свою лошадь жестоким галопом. Она подняла глаза и увидела отважную наездницу на великолепной пегой кобыле. В седле уверенно сидела стройная девушка в сомбреро, глубоко надвинутом на глаза. Помимо того, чёрная маска закрывала всю верхнюю часть лица, так что личность её была прекрасно замаскирована. Дучесс была почти уверена, что это и была та загадочная убийца, смелая молодая особа, которая стреляла в Гвен через окно. Но было сомнение в том, что она примчалась сюда, чтобы остановить Дучесс, не позволить ей уйти. Она пришпорила свою пегую, и эта великолепная крупная лошадь молнией помчалась к входу в каньон, по которому скакала Дучесс.
Нечего было и думать о том, чтобы уступить дорогу! Дучесс подбодрила Понедельницу и машинально дотронулась до кольта, убедившись, что тот снят с предохранителя и готов к схватке. Пегая между тем уже заняла позицию у входа в ущелье и с расстояния в четверть мили бросилась в атаку на Дучесс.
Что это была за атака! Дучесс в жизни не видывала такой легкомысленной небрежности!
Ей оставалось только вытащить из чехла своё длинноствольное ружьё и послать замаскированной девушке пулю в лоб. Она уже было схватилась за приклад, когда эта мысль пришла ей в голову. Она могла бы снять эту девчушку с седла на расстоянии, намного превышающем дальность револьверного огня.
Но разве Дучесс могла позволить себе использовать такую откровенную фору? И вот вместо меткого выстрела она вытащила кольт и, остановив Понедельницу, приготовилась схватиться с девчушкой на равных.
Какое-то странное возбуждение овладело ей в ожидании схватки. Впервые она оказалась в непривычной для себя роли. Впервые она была той, кто принимает первый удар, а не наносит его. Мгновенно в её сознании всплыло множество образов — например, старый слабый человек в пещере, который мог одним-единственным жестом или словом послать эту горячую всадницу почти на верную смерть.
Дучесс хватило времени подивиться изумительному мастерству быстро приближавшейся наездницы, которая аккуратно, но ничуть но снижая скорости обходила крупные острые камни и держала в вытянутой руке направленный прямо на Дучесс револьвер.
Властным криком и шпорами Дучесс послала Понедельницу в галоп. Обе лошади неслись с невероятной скоростью. Расстояние между двумя соперницами сокращалось молниеносно.
Дучесс охватило блаженство боя, но не в такой мере, в какой оно владело телом особы, летевшей ей навстречу с поднятым револьвером. Каждое движение молодого гибкого тела кричало о диком счастье борьбы, преисполнившем её. Она приближалась беззаботно и уверенно, как любовница на свидании подходит к своей возлюбленной.
Девушка выстрелила. Пуля срезала краешек сомбреро Дучесс. О чём задумалась Джована Морроу, позволив противнику выстрелить первой? Дучесс, не переставая дивиться самой себе, подняла револьвер. Что за безумие охватило её именно в тот момент, когда юная убийца атаковала её? Она, словно посторонняя свидетельница, наслаждалась её грацией и отвагой, вместо того чтобы уничтожить, сбросить её на землю с пулей во лбу! Но Дучесс намеренно отвела ствол револьвера, и пуля, с визгом отскочив от ближайшей скалы, шлёпнулась в небольшую лужицу.
Она успела заметить пламя, вырвавшееся из револьвера бандитки. Оно ослепило её словно молния, и Дучесс погрузилась в бесконечную тьму.
Потом ей показалось, что она опять изо всех сил старается вынырнуть на поверхность из мрачных глубин. На пределе усилий она заметила, что уже может различать какие-то странные полутона. Тысяча и одна маленькая боль захватила всё её тело, после чего все они слились в один огненный меч, поразивший голову. Кто-то плеснул ей в лицо и на грудь холодной водой. Это неожиданно вернуло сознание. Она поднялась и села. И вовремя, чтобы успеть заметить вдалеке, среди холмов, исчезающую фигурку отважной стройной девушки, растворяющуюся на склонах гор.
Горькая истина открылась Дучесс. Она в открытой борьбе сошлась с противником и была побеждена! Сама мысль о поражении полностью уничтожила её. Свирепый позор раздирал душу на части. Её просто стёрли в порошок, и победительница презрела её, даже не пристрелив до конца!
Победа всадницы, оседлавшей прекрасную пегую лошадь, была такой лёгкой, что она даже спешилась, но не для того, чтобы прикончить соперника, а просто перевязать рану неуклюжей расхрабрившейся девушке, которую она только что метким выстрелом выбила из седла. И Дучесс пронизала такая сердечная боль, что она пожалела о том, что пуля, слегка оцарапавшая скальп, не вошла в неё чуточку ниже.
Она вскочила на кобылу и бросилась в отчаянную погоню. Всю свою злость она старалась излить на Понедельницу. Та пустилась вперёд резкой рысью, лавируя между громадных обломков скал. Они выскочили на вершину холма. На дальнем склоне Дучесс увидела победительницу, уходящую спокойным галопом. Она крикнула ей вслед, вызывая на поединок, но замаскированная девушка, обернувшись, вместо того чтобы подождать, пока соперник приблизится, пришпорила кобылу и перешла на полный галоп.
Дучесс заскрипела зубами, корчась в агонии дикого унижения. Она всё поняла. Эта отважная бойчиха не хотела калечить неловкую деревенскую дубину. Поэтому она и бежит, вместо того чтобы принять вызов: ей просто не хочется убивать эту дуру на здоровенной сивой кобыле!
А как весело она будет рассказывать там, в пещере, этому чёртову старику о забавном приключении! И потому Дучесс не имеет права позволить девке добраться до старой седой лисы, что командует всей этой бандой. Нет, эта девчушка должна погибнуть здесь, среди скал, ставших свидетелями унизительного поражения Дучесс. Чуть не взвыв от злости, Дучесс выпрямилась в седле. Когда девушка появится на вершине следующего холма, она сделает несколько выстрелов поверх её головы и тем самым заставит повернуться и вступить во второй поединок. А как только она повернётся!.. — Дучесс опять скрипнула зубами, на этот раз от радости.
Но, поднявшись на вершину холма, она увидела перед собой только глупых коров хиллфордской породы, лениво поднимающих рогатые головы и тупо взирающих на неё. Похоже, юная всадница провалилась сквозь землю, и Джована Морроу, впавшая в полнейшую прострацию, остановила свою лошадь.
И ничего другого ей не оставалось, как только смириться с поражением, проглотить обиду и вернуться назад, на ранчо. Ах, ах! Как она была зла, когда развернула Понедельницу и печально покинул ристалище, на котором впервые в жизни потерпела серьёзное поражение!
========== 20. Убийство ==========
Поражение и унижение смягчают характер некоторых людей, но Дучесс обуяло бешенство.
Она прискакала на ранчо в том состоянии, в котором не останавливаются даже перед убийством. Мало того — бедняжка Липа, вместо того чтобы бежать впереди Понедельницы, жалостно трусила позади кобылы и даже не удосужилась рвануться за расхрабрившимся зайцем, перебежавшим ей дорогу.
На территорию ранчо они въезжали в полной тишине. Дучесс расседлала Понедельницу и завела её в стойло. Тяжело ступая, сама направилась в дом и принялась громким голосом звать хозяйку. Ранья Гвен немедленно спустилась вниз и, заметив на голове своей новой помощницы окровавленную повязку, принялась громко причитать.
— Мне некогда разговаривать, — отрезала Дучесс. — Я хочу только сказать: если вы собираетесь в город и если вам нужен попутчик-телохранитель, я готова отправиться с вами. Завтра я предполагаю вплотную заняться одним делом, так что не хочу терять время на этом ранчо. Там, в горах, кое-что следует привести в порядок, и я займусь этим, чёрт возьми!
Она повернулась и вышла из дома, чуть не столкнувшись со Стеллой Гвен. Стелла, углядев её перевязанную голову, замерла от удивления.
Но вскоре её удивление перешло в гадкую удовлетворённую улыбку.
— Я была уверена, — произнесла она, — что вы ищете кого-нибудь, чтобы подраться. И вот, похоже, вы нашли достойную партнёршу!
Дучесс заколебалась. Она почувствовала, как что-то горячее и злое подступает к самому её сердцу и даёт команду правой руке, заставляя её мышцы напрячься. Взгляд её зафиксировался на подбородке Стеллы, но она не ударила. Вместо этого улыбнулась и тронулась дальше, но услышала обращённый к ней голос Стеллы и опять остановилась.
— И чем вы думаете теперь заняться в первую очередь? — спросила её Стелла.
— Отправлюсь с тётушкой Раньей в город, — ответила Дучесс. — В течение нескольких дней я не смогу исполнять обязанности телохранителя здесь, на ранчо. У меня слишком много дел там! — И она махнула рукой в Сторону Чёрных гор.
Ей показалось, что Стелла как-то странно задумалась. Издевательская ухмылка исчезла с её лица, она молча отвернулась и пошла восвояси.
Некоторое время спустя Дучесс опять была в седле. Рядом с ней, тоже верхом, была Ранья Гвен. Лёгкой рысью они направились в сторону Хвилер-Сити. Ранчёрша ни о чём не расспрашивала Дучесс. Она молча согласилась с решением телохранителя заняться другими делами. По дороге они разговаривали совсем о других вещах — о том, о чём обычно болтали городские жители. Старушка была довольна, что покидает ранчо, и не очень-то старалась это скрыть.
— Если она может, несмотря на всех моих ковбойш, проникнуть на моё ранчо и стрелять в меня, — вдруг обратилась она к Дучесс, — то что помешает ей приехать в Хвилер-Сити и пристрелить меня там?
— Ваши люди на ранчо не стоят и ломаного гроша, — заметила Дучесс. — У вас там пятнадцать человек, кроме Стеллы, но ни одна из них не в состоянии защитить вас. Миссис Гвен, меня интересует, почему Стелла нанимает таких людей в момент, когда вам нужны настоящие девчата, способные работать на вас как следует?
Ранчёрша кивнула головой и пожала плечами.
— Я больше не в состоянии ломать над этим голову и расстраиваться, — произнесла она. — Стелла в последнее время достаточно хорошо вела дела. Я не вникаю в каждую мелочь, в детали, но дела, мне кажется, по-прежнему идут неплохо. Вот и пусть она с сегодняшнего дня занимается всем хозяйством, пусть голова болит у неё. Того, что я заработала, мне вполне хватит. Мне хватит средств, чтобы как следует отдохнуть, до самой смерти! — Она тайком улыбнулась, вытащив бумажник. — Дучесс, когда я только-только начала дело, — продолжила она, — у меня почти ничего не было. Здесь, в этом бумажнике, теперь у меня восемь сотен наличными, на карманные расходы. Когда я начала работать самостоятельно, весь мой капитал не превышал семисот долларов. До вашего рождения это была куча денег! За три года я заработала достаточно, чтобы прикупить это ранчо. И сейчас мне вполне хватит даже восьми наличных сотен, чтобы спокойно прожить остаток жизни не работая. Я не хочу жить там, в долине, пока эта вонючая гадина с Чёрных гор шляется вокруг ранчо, приглядываясь к моему скальпу. Разве я не права?
Дучесс согласилась.
— Да и вы, Дучесс, — продолжила ласковым голосом ранчёрша. — Нет больше нужды лезть в горы и подставлять себя под пули этой сволочной особы. Вам здесь не очень повезло. Кто знает, может, в дальнейшем вам повезёт больше и вы вернётесь с гор живой и здоровой и расскажете мне, что вам довелось пережить. Но, должна сказать, доча, вы меня заинтересовали. Вам сейчас надо хвататься за первую же возможность и посвятить себя честному труду.
— К сожалению, мэм, в настоящий момент это невозможно. Сперва я должна доказать людям, что действительно встала на сторону закона.
— И вы хотите добиться этой цели, упрямо противопоставляя себя шайке гнусных бандиток? Нет, Дучесс, доказать это жителям города вы сможете только тяжким трудом.
— Труд у меня в жизненных планах помечен вторым пунктом.
— Вы хотите сказать, что всё-таки решились вернуться к мирной и спокойной жизни? Что же вас толкнуло на этот подвиг?
— А вы не догадываетесь?
— Ну, чаще всего это случается, когда молодая лесбиянка встречает девушку, способную создать настоящий семейный очаг.
— Гвен, — произнесла Дучесс, — со мной случилась та же история, что и с другими молодыми лесбиянками!
— Та же история? — Ранчёрша запрокинула голову и радостно захохотала. — Серьёзно, меня это очень радует, — продолжила она. — Вот вам моя рука, Дучесс. От всей души желаю вам счастья.
И когда Гвен сжала ладонь Дучесс в своей, её потряс тяжёлый удар. Она зашаталась в седле и упала головой на холку лошади, струя алой крови хлынула из груди на руки Дучесс. Потом она тяжело рухнула на землю. Эхо выстрела всё ещё раздавалось в горах.
Джована Морроу подняла голову и с ужасом посмотрела на скалы. Она исторгла из своей груди вопль бешенства, бросила кообылу в полный галоп в том направлении, откуда грянул выстрел. Вскоре она уже продиралась сквозь заросли красного дерева на холм, откуда надеялась рассмотреть укрытие убийцы.
Но на гребнях многочисленных вершин невозмутимо рос густой молодой кустарник, достигавший ростом плеча взрослого человека.
Дальше стеной поднимался частый лес, уходящий в ближайшую долину. Дучесс попробовала как следует осмотреть ближайшие кусты, но её неопытный глаз не сумел отыскать ни одного следа — ни лошади, ни человека.
Никто не пробирался с шумом сквозь низкие коренастые деревья. И вдруг ей пришло в голову, что пуля могла войти в тело Гвен, не задев жизненно важных органов. Вдруг ранчёрша жива?
Бешеным галопом она рванула назад, спешилась и опустилась на колени перед жертвой. Было совершенно очевидно, что пуля, пройдя сквозь несчастное тело Гвен, унесла с собой и её жизнь. Она ни на миллиметр не сдвинулась после того, как рухнула с кобылы.
С болью в душе Дучесс выпрямилась во весь рост. Далеко по дороге, ведущей в долину, всё сильнее уменьшаясь в размерах, мчалась испуганная кобыла бедняжки Гвен. Она вернётся на ранчо, и её возвращение вызовет подозрение у ковбойш. Естественно, они не замедлят отправиться в путь, чтобы выяснить, что произошло. Они тронутся по дороге на Хвилер-Сити, обнаружат тело, позаботятся о нём и вернутся на ранчо. За это время жернова истины, перемалывающие зёрна фактов, могут совершить не один оборот, и Дучесс должна запустить эту мельницу как можно скорее.