— Когда девчата поняли, что эта девушка — единственная их добыча, единственный результат грандиозных усилий, и другой жертвы не предвидится, они стали разговаривать с ней весьма сурово. Она не желала отвечать на наши вопросы. Держалась с совершенно невероятным хладнокровием, смотрела дерзко прямо нам в глаза и издевательски улыбалась. Джулия Томкинс, у которой были серьёзные причины для участия в погоне — речь была об убийстве как-никак, — прямо осатанела, и когда девчонка отказалась отвечать на вопросы, она шагнул вперёд и ударом в челюсть свалил её на землю. А когда девчушка поднялась, знаете, что она сделала? Вытерла губы и не промолвила ни слова! Только посмотрела кругом, на девчат и на Джулию, и отвернулась, будто их вообще на свете не существует!
Это подбодрило Дучесс. Она живо увидела перед собой эту стройную девушку, беззаветно скачущую навстречу смертельной опасности.
— И тогда кто-то стал рассказывать о Гвен, о том, как эта гнусная тигрица стреляла в неё через окно. Девчата, услышав такие слова, естественно, опять раскочегарились. Заговорили о виселице. Кто-то даже и петлю на шею ей набросил. Но она всё молчала, пока наконец не прибыла шериф.
— Добрая старая Тома Аньена! — произнесла Дучесс на одном дыхании. — Я надеюсь, она защитила девчушку?
— Она сделала это, но не так-то легко ей это далось.
И в это мгновение Дучесс дала обет, что в один прекрасный день она вознаградит Тому Аньену за благородный поступок.
========== 32. Услуга за услугу ==========
Сейчас важнее всего было хоть одним глазом глянуть на пленницу. На одном из поворотов Дучесс съехала на обочину дороги и смогла рассмотреть голову колонны. Саманта ехала верхом между шерифой и незнакомым Дучесс человеком, её руки были связаны за спиной, и тем не менее она сидела в седле выпрямившись, гордо; растрёпанные длинные чёрные волосы падали ей на лицо, опускались на плечи. Окружавшие их всадницы держали в руках факелы. Не было ни малейшего сомнения: они схватили Саманту.
Впервые Дучесс увидела её лицо без маски.
Саманта была невероятно похожа на Синди, ну просто одно лицо! Сходство было таким удивительным, что у Дучесс опять перехватило дыхание, и она сочла более благоразумным не попадаться на глаза шерифе и прочим землячкам и вернуться на своё место в строю.
Там она пристроилась с самого фланга, после чего принялась слегка придерживать Понедельницу, и в результате оказалась в самой последней шеренге.
Избавившись наконец от компании людей, только что с азартом гонявшихся за ней по горам, она пришпорила лошадь и добралась до дальней окраины Хвилер-Сити. Там она натянула поводья и за амбаром, который некогда принадлежал семье Перкинсов, спешилась. Она завела кобылу в брошенное строение. Вокруг носились крысы, а в дыры на потолке светили бледные звёзды.
Теперь Дучесс предстояло пробраться к амбару Джессики Уилкокс. Там она обнаружила то, что искала, — прекрасный табун прекрасных лошадей. Было ещё совсем темно, но для человека, который прекрасно понимал лошадей, не составляло особого труда отобрать из полутора десятков лошадей лучшую, даже в кромешной тьме. Да, теми, кто любит лошадей, руководит безошибочный инстинкт, и Дучесс получила именно то, что хотела.
И совсем никакого труда не стоило на ощупь обнаружить в амбаре седло и сбрую, и через пять минут она поставила в брошенном амбаре рядом с Понедельницей прекрасно осёдланную кобылу. Тем самым были подготовлены материальные средства для отступления, тем паче что большинство лошадиного поголовья в Хвилер-Сити было измучено только что «успешно» завершившейся облавой.
Дучесс подобралась к задней стене тюрьмы с чувством полного удовлетворения, потому что она подготовила всё наилучшим образом.
Место это не слишком изменилось за три прошедших года. Заглянув в зарешёченное окно, Дучесс увидела в слабом свете коптилки сестру Синди, единственную заключённую на весь тюремный замок.
Девушка была без наручников. Она сидела на кровати, скрестив руки и опёршись спиной о стену, спрятав лицо под широкими полями сомбреро. Шпоры её так нестерпимо блестели даже в слабом свете, что казалось, будто она вот-вот встанет и горделивой походкой направится на тюремное крыльцо.
Дучесс рассмотрела и старого грязного Даулера, многолетнего тюремного повара и чернорабочего. В эту минуту он принёс Саманте еду и решил подождать, пока девушка покончит с ней. Потом собрал посуду, расхохотался во весь голос и вышел из камеры.
Как же добраться до Саманты? Надо бы забраться на крышу и посмотреть, нельзя ли разобрать её. Закинув голову, Дучесс ухватилась руками за решётку. И тут ей показалось, что железные прутья поехали под её пальцами!
Она не хотела верить самой себе. Плотнее ухватилась за решётку и ещё раз дёрнула её на себя, только намного сильнее, чем в первый раз. Скрипнуло железо — и стальной прут легко подался.
========== 33. Шила в мешке не утаишь ==========
В самом деле, она не верила ни своим глазам, ни ушам, ни рукам. Ну как можно довести тюрьму до такого состояния! Ведь ещё три года тому назад в ней царил полный порядок! Надо было моментально воспользоваться этой дивной возможностью. Дучесс подбежала к поленнице, сложенной недалеко от тюремной стены, и выбрала тонкое полено. Просунув его под нижний прут решётки, она стала действовать им, словно рычагом. И вот первый прут снизу отскочил. Осталось проделать ту же операцию со следующим. Но в этот момент дверь камеры опять распахнулась. Дучесс присела под окном.
Когда она опять поднялась, дверь камеры была уже закрыта. Похоже, за пленницей следили очень бдительно и с этой целью через определённые промежутки времени распахивали дверь, чтобы убедиться в том, что с ней ничего не случилось. Она опять принялась орудовать импровизированным рычагом, и через пару секунд пришлось ловить в воздухе отлетевший тяжёлый стальной прут. Не теряя ни минуты, Дучесс принялась за третий прут, который оказался покрепче первых двух. Она ещё не успела отодрать его, как увидела, что наконец-то Саманта заметил её и свечкой выпрямилась на тюремной кровати. Дучесс махнула ей рукой, и Саманта приняла прежнее положение как раз в тот момент, когда дверь снова распахнулась.
Как только тюремщик вышел из камеры, Дучесс набросилась на третий прут. Он не хотел поддаваться, но, навалившись на него со всей силой и со всем ожесточением, Дучесс вырвала и его.
— Осторожней! — крикнула Саманта.
Она стояла совсем рядом с решёткой, дрожа от нетерпения и страха.
Дучесс посмотрела на неё с удивлением. Она даже не предполагала, что юная разбойница может так сильно бояться; но на собственной шкуре ей было хорошо известно, что может сотворить тюрьма даже с самым сильным и бесстрашным человеком.
— Быстрее! — поторопила Дучесс.
Но Саманта не нуждалась в понуканиях. Она ужом проскользнула в образовавшуюся щель, проскользнула так, будто бы её тело было на славу смазано маслом. Вот уже плечи, тело, бёдра проскользнули сквозь зарешечённое окно, и Саманта тяжело повалилась вниз головой на землю. Она наверняка бы разбила голову о камни, если бы Дучесс не подхватила её на лету.
Легко приподняв девушку, она поставила её на ноги. Теперь пленница была свободна, цела и невредима, но Дучесс стояла совершенно ошарашенная, будто её огрели по голове рукояткой кольта. Она держала в своих руках женское тело, и ошеломилась тем, что перед ней оказалась вовсе не Саманта.
Это была сама Синди, перед ней стояла сама Синди — съёжившаяся от стыда, догадавшаяся, что маскарад перестал быть тайной.
Это Синди по приказанию старика покинула на лошади пещеру! Это Синди выбила Дучесс выстрелом из седла! Это Синди склонилась над нией, чтобы перевязать нанесённую ею же рану и привести её в сознание! Это Синди спасла Дучесс от погони, которая настигала её у самых Чёрных гор! Это Синди, оказывается, вела с ней полукокетливый диалог, с тем чтобы какую-то минуту спустя вылететь к ней как фурия в облике своей несуществующей сестры!
Дучесс просто не могла в это поверить! Это просто вывело её из равновесия! Значит, эта дерзкая бандитка, эта странная всадница и грабительница и есть вот эта самая девушка, которая сейчас дрожит перед ней от страха, обезоруженная тем, что она догадалась, проникла в её тайну переодевания, и это для неё куда страшнее, чем оказаться под прицельным огнём десятка револьверов!
В тюрьме раздался крик:
— Где она? Эй, Тома! Тома Аньена, она сбежала!
Шум, гам и полная неразбериха охватили тюрьму со всех сторон. Дучесс схватила Синди за руку.
— Синди! — воскликнула она. — Нам надо бежать. Давайте вперёд! Бегите прямо, сквозь деревья. Я следую за вами.
Пока наспех отряженная шерифой охрана, чувствующая себя глубоко оскорблённой подлым обманом, беспорядочно металась из стороны в сторону, издавая грозные крики, паля по каждой замеченной тени и производя совершенно невероятный шум, Дучесс и Синди бежали прямо к брошенному амбару, где их дожидались Понедельница и прекрасная каурая кобыла. Они вскочили в сёдла и выехали из амбара.
Дучесс, придержав скакуна, сказала:
— Наше место здесь. Сейчас они разошлют во все стороны всадников, старательно обыщут все холмы вокруг Хвилер-Сити, но сюда и не подумают заглянуть. Через некоторое время, когда они окончательно утомятся, мы тронемся.
Синди промолчала. Она совсем пала духом и потому сидела в седле, уронив голову на грудь.
— Синди! — вдруг резко произнесла Дучесс и натянула поводья так, что голова Понедельницы вплотную приблизилась к голове каурой. — Синди, — вновь повторила она, — вы так переживаете из-за происшествия в пещере, да? Вы печалитесь, потому что он погиб?
— Потому что погиб? — удивилась Синди. — Вы думаете, что меня это волнует? Он был не человек, а дьявол, сущий дьявол. И я ещё должна сожалеть о его смерти? О, если бы это случилось не сегодня, а хотя бы за несколько лет до того, как…
— Как что, Синди?
— Как я встретила вас, Джована Морроу!
— Синди! — взмолилась она. — Не смейте плакать! Не плачьте, Снди! Что же я наделала такого, что вы…
— Вы знаете, что я просто… просто настоящая…
— Так кто же вы, Синди?
— Я просто настоящая бесстыдница!
— Почему?
— Потому что я разъезжала по окрестностям в ковбойском платье и… О, почему вы не оставили меня там, в тюрьме?!
— Позвольте, я вам искренне расскажу обо всём, Синди!
— Конечно, — прошептала девушка. — Но что вы собираетесь рассказать мне, Джована?
Голос, которым она произнесла её имя, причинил Дучесс невыносимую сердечную боль, и она некоторое время не могла вымолвить ни слова.
Наконец её губы разжались:
— Синди, я вовсе не думаю презирать вас. Вы думаете, я старалась спасти из тюрьмы вашу сестру? Вовсе нет. Всё время сердце подсказывало мне, что в тюрьме были именно вы.
Она подняла лицо к небу.
— Я так не думала, — прошептала она, — но теперь, кажется, начинаю понимать, Джована.
— Потому что когда я впервые увидела вас там, па балконе в «Уорнерс Спрингс», я полюбила вас, Синди. Вы верите мне?
— Я пытаюсь… — заволновалась девушка. — Я пытаюсь убедить себя, что вы так не думаете. Но как раз это у меня получается очень плохо, Джована; в самом деле, я не могу ответить вам теми же словами, потому что, Джована, я влюбилась в вас гораздо раньше, наблюдая с балкона, как все эти девушки отворачивались от вас и как вас охватывал гнев и разочарование!
— Синди, дорогая!
И Дучесс приняла её в свои объятия, и голова Синди легла на её плечо… Дучесс поцеловала девушку в губы и стёрла с лица слёзы.
Помолчав, она растроганно произнесла:
— О, если бы мне удалось сделать одно дело, я бы доказала им всем, что я в самом деле уже не тот человек, что была прежде. Если бы я сделала это, каждый честный гражданин Хвилер-Сити с удовольствием пожал бы мне руку! Но не время говорить об этом. Я хотела бы теперь услышать вас. Расскажите о себе, Синди!
— О, это долгая история.
— У нас есть время. Нам всё равно ещё немного надо побыть здесь.
— Тогда начну сначала.
========== 34. Рассказ Синди ==========
— Мне было восемь лет, когда родители приехали сюда из Монтаны и занялись сельским хозяйством. Но дела шли не очень хорошо. Папа умер через месяц после переезда. Мать страшно переживала. Я смутно помню те годы. Столько всего случилось с тех пор! Так что я почти забыла о тех временах. Помню только, что мать разболелась и окончательно решила перебраться в другое место. Мы отправились в дорогу, гоня перед собой стадо коров. Сами мы сидели в огромной телеге, нагруженной пожитками; кроме того, сзади к ней была привязана пара лошадей. Вдруг что-то случилось, и коровы впали в какое-то бешенство и бросились бежать прочь. Мы пытались угнаться за ними, но ничего не получалось, тем более что запасные лошади порвали уздечки и тоже сбежали. Мать остановила телегу и попыталась сделать что-то вроде палатки и разжечь костёр, но тут повалил страшный снег и погасил огонь. Становилось всё холоднее и холоднее. Наконец снег окончательно засыпал телегу. Мать старалась укутать себя и меня, чтобы хоть немного согреться и переждать снежную бурю.
Если бы она не была больна, то поняла бы, что так нам не спастись. Чтобы согреться, следовало как можно быстрее двигаться, а она продолжала неподвижно сидеть. Так она и умерла, держа меня в объятиях…
Голос её замер. Дучесс сжала руку девушки.
— Не помню, как меня нашли. Дядя Генри никогда не рассказывал мне об этом. Я почти совсем окоченела, погрузилась в глубокий сон. Очнувшись, я увидела, что нахожусь в той самой пещере, в Чёрных горах. Там полыхал костёр, и дядя Генри позаботился о том, чтобы я пришла в сознание.
— Так этот старик и был дядя Генри?
— Да.
— Он в самом деле был вашим дядей?
— Нет. Я никогда прежде не видала его. Но в то время он выглядел совсем не так, как теперь. Ведь всё это случилось одиннадцать лет тому назад.
«Следовательно, ей девятнадцать лет», -отметила мысленно Дучесс.
— Одиннадцать лет тому назад дядя Генри был ростом с вас, стройный как сосна. Уже тогда ему было за семьдесят, но силой он не уступил бы, я думаю, пятидесятилетнему мужчине. Его борода и волосы ещё тогда были уже седы, и, когда он склонялся надо мной, мне казалось, что сам дьявол пришёл унести мою душу на тот свет. О, как я была тогда права! Он оказался настоящим дьяволом!
— Вы хотите сказать, что он вёл себя очень плохо с маленькой больной девочкой, какой вы тогда были?
— Нет, он не обижал меня. Он держался со мной как с собственной дочерью. Но во всём мире для него не существовало никого, кроме собственной личности. Я догадалась об этом уже в первые дни жизни в пещере. Он начал с того, что позволил мне привести пещеру в порядок. Он говорил, что я уже достаточно велика, чтобы взяться за серьёзную работу, и завалил меня самыми разными заданиями. Я научилась готовить, чинить одежду — словом, всё, что было необходимо, чтобы сделать жизнь в пещере сносной. Конечно, я ненавидела эти занятия, как ненавидела и дядю Генри. Трижды я пыталась бежать оттуда, но каждый раз он ловил меня. В первый раз он сказал, что нехорошо бегать от него, потому что я могу погибнуть от холода и голода. Я ответила, что лучше уж погибнуть, чем гнуть на него спину. Поймав меня во второй раз, дядя Генри пообещал наказать меня, если я ещё раз попробую сбежать. Ну, а в третий раз он привёл меня в пещеру и избил плетью, до крови.
— Гнусный пёс!
— С тех пор я больше не решалась нарушать его приказания, — продолжила рассказывать Синди. — Я должна была быстро и беспрекословно выполнять всё, чего он потребует. Он ни разу не повторял свои задания дважды. Если я забывала, он молча избивал меня. Он никогда не бил меня просто от злости. Наказание было для него чем-то естественным, он относился к нему как к совершенно обычному занятию. Окончив побои, он, как ни в чём не бывало, закуривал свою трубку и как будто забывал о том, что только что произошло. Так он избивал меня до тех пор, пока я сама не вспоминала, что мне следовало сделать. Конечно, прошло совсем немного времени, и я послушно, автоматически выполняла любой приказ, не задумываясь. Каждое слово, им произнесённое, навечно врезалось в мою память. Так и прошла первая зима. Это было самое тяжёлое время в моей жизни, В самом деле, вряд ли кому выпадали на долю такие мучения, как мне. Каждый день я подвергалась побоям за то, что якобы не выполнила то или иное поручение. Каждую ночь истязания снились мне, не давая отдыха душе. Когда наступила весна, жизнь моя несколько изменилась в лучшую сторону. Он показал мне выход из пещеры. Достал для меня лошадь и выезжал со мной на небольшие верховые прогулки по окрестностям, но не слишком далеко. Обычно это происходило на рассвете или в сумерках, когда нас никто не мог видеть.