Из Вайтрана с любовью - Marianna Girl 14 стр.


Я снова состроил удивлённый взгляд. Конечно, если Альдегунд из богатой и уважаемой семьи, то ей наверняка дали хорошее (по мере возможностей) образование… Но что она так смело поэзию разных народов сравнивать будет, я даже не предполагал.

— Не думал, что мои знания о художественной литературе столь скудны, — снова добро усмехнулся. — В последнее время читал только… документальные источники, которые были бы связаны с моей работой. Сами понимаете, знания о том, как убивать драугров, оборотней и других чудовищ, нам жизненно необходимы.

И я не соврал в этом: художественной литературы я в принципе за свою жизнь прочёл не слишком много, а с момента приезда в Скайрим я только и знал, что читал путеводители, бестиарии и составленные руководством инструкции.

Нордка позволила себе несколько смешков.

— Да мне и самой порой очень хочется прочесть хорошую книгу, — ответила она. — Недавно дяде прислали сборник эшлендерских стихов — надеюсь, когда-нибудь доберусь до них.

— Ваш дядя — книголюб?

— Да. Наверное, это передалось мне от него, — приятная улыбка так и не уходила с лица Альдегунд. Девушка с кокетливой усмешкой опустила глаза.

— А вы не могли бы… — я подбирал нужное выражение, которое не выдало бы меня, и в тоже время не обидело нордку… — рассказать мне о нордской поэзии? Наверное, она вся сплошь героическая.

— Конечно же, нет. Есть и любовные баллады, и сатирические, и даже хулительные стишки. В стародавние времена, говорят, воины даже забавлялись тем, что перебранивались друг с другом короткими висами.

Никогда не думал, что нордская культура может быть столь богатой — как и все мои сородичи (и не только) я считал северян варварами и почти дикарями, многие из них будто бы намеренно подтверждали этот образ. За эти несколько дней моё мнение начало трещать по швам, а Альдегунд вообще вот-вот его вдребезги разобьёт!

— Ох уж это общественное мнение о расах, — шутливо сокрушался я. — Нордов варварами всегда выставляли, а они в старину, оказывается, даже бранились стихами. А нордские баллады — какие они?

Альдегунд добро улыбнулась, зачем-то поднялась, подошла к окну и принялась читать по памяти:

— Я знал хорошо этот царственный лес,

Что рос вдалеке у фьорда.

Там пышный навес до самых небес

Деревья раскинули гордо.

Деревья там гордо раскинули сень.

Звались они липой да ивой.

Там зверь благородный, чье имя — олень,

С ланью играл боязливой**…

Я подошёл к ней, слушал, как она читает эту балладу с каким-то странным наслаждением. Её голос растворялся в моём сознании, я тонул в её глазах, в аромате её духов. И почему мы сейчас сидим в дешевой гостевой комнате, а не в городском парке или зале дворца или богатого дома? Я обхватил сначала её плечо, затем обвил талию и, наконец, прильнул к её губам. Альдегунд ответила на поцелуй, вплетала свои пальцы в мои волосы, я руками изучал её фигуру. Не в силах бороться с собой, я нащупал завязки на её платье… Нордка неожиданно отстранилась.

— Вам было неприятно? — боязливо спросил я.

— Нет, что вы, — Альдегунд подняла голову, снова утопила меня в своём взгляде. — Но для большего, боюсь, мы с вами недостаточно знакомы.

Кого-нибудь другого это, возможно, не остановило бы, кто-нибудь другой продолжил бы начатое, овладел этой женщиной и силой… Но я, талморский юстициар, чистокровный альтмер, разве имею право уподобляться каким-нибудь варварам? Нет, я должен сдержаться. Тем более что лишние проблемы ни с законом, ни с её братом мне не нужны.

— Конечно, — убрал руки с её талии. — Простите меня.

— Мне пора идти, уже поздний час. Харальд начнёт волноваться.

Девушка подхватила свой плащ и направилась к двери. Я лишь провожал её взглядом.

— Мы сможем ещё увидеться? — спросил я.

— Конечно. Завтра вечером Харальд ведь уезжает, — напомнила она и нырнула за дверь.

Точно, я же обещал осмотреть их дом. Чуть не забыл. Завтра вечером я обязан покончить с этим помешательством, обязан выбросить эту женщину из головы, обязан… Руки дрожали, сердце колотилось, как бешеное, от приливающей крови члену становилось тесно в штанах. Проклятое отсутствие личной жизни скоро добьёт меня. Сегодня хоть на благородную нордку позарился, а завтра что? К шлюхам пойду? Сам себя удовлетворять начну? И то, и другое отвратительно и недопустимо.

Выпил вина прямо из горла, выскочил на улицу, добежал до бьющего прямо из стен ручья и подставил голову под ледяную струю. Вода затекала под воротник, капала на спину, неприятно охлаждала тело, забивалась в ноздри, приходилось хватать воздух ртом…

— Глупый эльф, простынешь, — услышал я чьё-то недовольное бормотание.

В мыслях послал «советчика» к даэдротам.

Комментарий к 12

Куяк - общее название восточных и русских доспехов в виде нашитых поверх тканевой или основы металлических пластин

Отдельная виса - жанр скальдической поэзии, небольшое стихотворение, представляющее собой высказывание о текущем событии

* - имеется ввиду норвежская песенка “Bonden og kråka”. Рекомендована к прослушиванию в исполнении группы Spiritual Seasons (язык оригинала) и Green Crown (литературный перевод на русский язык)

** - на самом деле, это датская баллада “Дева в птичьем оперении”. Приведена в переводе Веры Потаповой

========== 13 ==========

Я вернулся в таверну, ёжась от холодного ветра, прошмыгнул мимо посетителей на кухню в поисках сухого полотенца. В голове от выпитого вина уже шумело, всё вот-вот, казалось, начнёт кружиться.

— Эстормо? — голос Садии на мгновение сбил меня с толка. — Почему ты мокрый такой?

— Потому что намочился, — пробурчал я. — Есть полотенце?

Редгардка недовольно вздохнула, нырнула в подсобку, схватила сухое светлое полотнище и протянула мне.

— Возьми, просушись как следует, — посоветовала она. — Не то простынешь.

Отчего-то я решил приглядеться к этой женщине внимательнее — и моё внимание привлёк шрам на её лице. Откуда он мог взяться?

— Извини, а откуда этот шрам?

— Потом расскажу, а сейчас работать надо. Можешь пока здесь посидеть, возле очага.

Садия схватила со стола поднос, заставленный едой, и вернулась к посетителям, а я решил вернуться в свою комнату — чтобы не мешаться поварихам и не терпеть их недовольные взгляды. Я снял промокшие рубахи, как следует протёр волосы полотенцем, затем набросил его на голову и закутался в одеяло. Тело успокоилось, мысли пришли в порядок. Подобрал со стола книгу, призвал огонёк и принялся за чтение — благо, что осталось немного: завтра-послезавтра, возможно, я верну Фаренгару книгу. Впрочем, нет. Завтра с утра мне предстоит оттирать найденные обломки меча от остатков ржавчины, а затем — поход по оружейным лавкам.

Когда шум в зале стих, я решил выйти из комнаты — просушусь ещё раз возле очага, а потом спать пойду. Накинул на плечи плащ — чтобы хоть сколько-то прилично выглядеть и открыл дверь. Последние посетители ещё не разбредались, я прошёл мимо них и сел на лавку возле огня, не обращая ни на кого внимания. Тепло очага вот-вот разморит меня, я боролся со сном изо всех сил…

— Эстормо! — Хульда изо всех сил трясла меня за плечи. Кажется, я всё-таки задремал.

Я открыл глаза и повернул голову на трактирщицу.

— И чего ты в этой Альдегунд-то нашел? — недовольно вопрошала она. — Впрочем, не говори, понятно всё с тобой. Вы, мальчики, вечно на всё яркое бросаетесь.

Недовольно зарычал. Нравоучения Хульды начинают мне надоедать. Какое её дело, с кем я общаюсь? Трактирщица, к счастью, уловила моё настроение и больше не лезла, а я, не снимая с головы полотенце, вернулся в свою комнату, закутался в одеяла и заснул.

Утром я проснулся от ощущения того, что мой нос немного заложило. Было ещё достаточно рано, солнце только-только поднималось из-за горизонта. Я доел остатки вчерашнего сыра и хлеба, нашёл в сумке ненужную тряпку и одолжил на кухне щётку для посуды. Надеюсь, обломки клинка пролежали в уксусной эссенции достаточно времени.

Открыл крышку. Отвратительный запах снова ударил мне в ноздри, избавил от заложенного носа. Сама жидкость потемнела, в ней даже можно было разглядеть мелкие частички ржавчины. Я вылил эссенцию в окно, брезгливо вытащил из таза обломок, протёр рукоять тряпкой, обхватил более уверенно и, взяв в руки щётку, принялся счищать остатки ржавчины. Постепенно возле гарды всё более чётко проступало клеймо, похожее не то на крылья какой-то бабочки, не то на… буквы даэдрического алфавита? Будто бы в желании показать наличие у себя и образованности, и фантазии художника, мастер прислонил две буквы «Айем» спинами друг к другу. Я вырвал из походного блокнота лист бумаги, прислонил к металлу и угольком обвёл найденный мной символ.

На других обломках меча я не нашёл ничего похожего на клеймо, завернул находку в тряпки и под матрац — предъявлю Эленвен в качестве единственной улики, приложу к отчётам. Только вот надо ещё и зарисовать, где я нашёл эти обломки и объяснить, почему я не заметил их, когда первый раз осматривал место… Но ведь никому не обязательно знать, что я нашёл их только сейчас. В отчёте я написал только, что нашёл Лоркалина и его солдат мёртвыми в пещере Мерцающий Туман и что обстоятельства их смерти подозрительны и требуют выяснения. И напишу, что обнаружил улику при более детальном осмотре места происшествия и прилегающих к нему территорий. Осталось только подробный план той местности составить. И для этого придётся вернуться туда. А чтобы всё выглядело менее подозрительно для Галлия… Какое ему вообще дело до того, куда я езжу на прогулку?

Расчесался, положил блокнот и уголёк в сумку, заколол волосы в хвост, надел капюшон, на всякий случай взял с собой плащ и направился к выходу.

— Я ненадолго, — предупредил Хульду; та в ответ кивнула.

Выскочил на улицу, обогнул торговую площадь, вышел за городские ворота и направился в конюшни, а оттуда поскакал к святилищу Талоса. Я делал вид, что просто наслаждаюсь природой и хорошей погодой, едва сдерживался от того, чтобы не пустить лошадь в галоп, пока на меня смотрели патрулирующие дорогу стражники. На вершинах гор я заметил тёмные облака — как бы не полил дождь!

Миновал ферму и свернул с дороги, проехал мимо пещеры, обогнул скальный массив и спешился. На ходу вытащил из сумки блокнот с угольком и принялся зарисовывать план святилища. Площадка. Спуск. Подъем на другую площадку — где, вероятнее всего, и притаился Лоркалин со своими солдатами. Статуя Талоса возле самой скалы, рядом с ней — жертвенный стол. В тринадцати шагах от жертвенного стола — две большие ели и несколько маленьких, в траве возле них я и нашёл этот меч.

Небо затягивало тучами, до меня донёсся порыв холодного ветра.

Работаю. Продолжаю работать. Нужно закончить уже здесь, и больше не ходить к этому святилищу, пока однажды не навлеку на себя подозрения.

Царапины на елях так и не закрылись полностью — отмечу их на плане. Примятые кусты потихоньку расправлялись, но сломанные ветви, разумеется не исчезли — тоже отмечу их. Вот остатки вдавлений на земле.

С неба упало несколько первых капель дождя.

Сейчас, ещё немного. Несколько пометок.

Холодные капли всё чаще попадали на накидку, кожа чувствовала их холод, я чуть не вздрагивал от ледяного прикосновения. Я побежал к лошади, вытащил плащ из подсумка, накинул на плечи, вздобрался в седло и бросился к мощёной каменной дороге. Дождь усиливался, ветер казался мне совсем ледяным, грязь из-под конских копыт летела во все стороны — надеюсь, я не испачкаю одежду и голенища сапог. Я подгонял своего коня всё сильнее, ветер и дождь неприятно хлестали мою кожу, я начинал дрожать от холода, но когда я подъезжал к городу, дождь утихал. Ну вот. Я промок до нитки, всё-таки запачкал голенища сапог и подол плаща — а дождь уже прекратился! Что же, перед тем, как вернуться в «Гарцующую кобылу», стоит зайти в «Дом воительницы» и посмотреть на клеймо, которым пользуется Адрианна.

Женщину-кузнеца дождь будто бы не смутил, она лишь сейчас приказала своим помощникам тушить огонь в печи и заносить инструменты. Я зашёл внутрь, где за прилавком стоял тот здоровый черноволосый норд.

— Надумал себе кинжал присмотреть, Дозорный? — дружелюбно позвал он. — Вот, смотри, что у нас есть.

Норд открыл мне витрину, где лежала парочка кинжалов и короткий меч. Я взял в руки меч, делал вид, что изучаю его клинок на предмет зазубрин — а сам приглядывался к клейму. О, боги…

— Не нравится что-то? — боязливо спросил продавец.

— Интересное клеймо, — оправдался я. — Бабочка какая?

Намеренно состроил глупую улыбку.

— Если бы, — вздохнул норд. — Даэдрические буквы. Вроде как, по её имени.

По её имени… «Адрианна» — как раз первая «А», «Айем».

— Она Адрианна…

— Авениччи. Дочка управителя, каким странным тебе бы это не показалось.

«Адрианна Авениччи». «А. А.». Две «Айем». Значит, клинок был выкован в Вайтране, и его владелец, скорее всего, служит (или служил) в вайтранской страже.

— Я ещё, пожалуй, подумаю, — дружелюбно улыбнулся, вернул меч на витрину и вышел на улицу.

Адрианна Авениччи. Две «Айем». Как я сразу не догадался, что имя кузнеца, использующего это клеймо, начинается на «А»! Дурень. Бездарь. Как можно было сразу не догадаться — к примеру, после того, как услышал, что Балгруф приглашал Лоркалина к себе на ужин! Завтра же уберусь из этого города. Направлюсь в Фолкрит, к Рунилу. Дождусь, пока он не разберётся с телами Лоркалина и его солдат. И оттуда уже вернусь к Эленвен, в Солитьюд, и расскажу ей всё. Расскажу, что ярл Балгруф виновен в смерти двоих юстициаров и троих солдат армии Альдмерского Доминиона. Расскажу, что ярл Балгруф — еретик, не соблюдающий Конкордат Белого Золота.

Я уныло брёл по центральной улице, безразлично пробрался сквозь толпу на рыночной площади и с таким же безразличием пересёк порог «Гарцующей Кобылы». Трактирщица и её работницы жалостливо смотрели на меня, но не решались произнести ни слова. Я плюхнулся на скамью возле разожженного очага, снял плащ, положил его рядом с собой.

— Да ты промок весь, взял бы себе горячего вина со специями, — посоветовала Садия.

Вина. Со специями. Хорошая идея — может, вино хоть немного успокоит меня.

— Давай, — протянул редгардке завалявшуюся в сумке горсть монет. — Надеюсь, хватит.

Женщина пересчитала деньги.

— Даже лишнее.

— Сдачу себе оставь, — угрюмо пробурчал я.

Хорошо, что в таверне посетителей ещё не было — можно спокойно посидеть возле очага и спокойно подумать, что делать дальше. Собираться и убегать из города сейчас? Скоро стемнеет, а скакать в сумерках и тем более ночью — не самая лучшая идея. Особенно если погода опять ухудшится. Интересно, а узнал ли Балгруф, кто я на самом деле? Наверняка. Например, через Фендала — раз уж у этого босмера хватило мозгов растрепать о том, что Санион на самом деле не странствующий писатель, то обо мне он наверняка рассказал тем же вечером, что я допросил его!

Огонь согревал тело и сушил одежду, но горячее вино совсем не успокаивало меня, возможно, потому, что я пил его мелкими глотками. Оконная рама неприятно застучала, одна из девушек-разночиц поспешила закрыть её, по стеклу снова застучали капли дождя.

— Прошу прощения! — моложавый голос вырвал меня из мира раздумий. — У меня письмо для Дозорного Эстормо от Рунила из Фолкрита!

— Это я! — поднял руку.

— Вот, держите, — молодой норд протянул мне письмо, в благодарность за работу получил от меня один золотой, как и полагалось.

Мне не терпелось прочесть, что написал мне Рунил, но не стоило делать этого здесь, в общем зале. Вернусь в свою комнату для начала. В нетерпении, однако, я распечатал письмо прямо на ходу, в комнате призвал огонёк и раскрыл лист.

«Эстормо!

Твои товарищи были убиты из зачарованного на поглощение жизненной энергии арбалетом. Когда я изучал их тела, обратил на очень слабую магическую ауру, исходящую от их тел. Я поспешил вырезать часть их позвонков и исследовать на пентаграмме душ, и обнаружил остаточные следы зачарования. Затем я решил изучить вырезанный из тела Саниона повреждённый позвонок. Сразу скажу, что я оставил его кость лишь для того, чтобы сравнить повреждения на теле обоих твоих коллег. И на пентаграмме душ я увидел точно такую же остаточную, только очень слабую, ауру! Человек, который приказал убить их, определённо очень богат, а его люди очень хорошо подготовлены. Пожалуйста, береги себя.

Назад Дальше