— Хватит валяться, пойдём во двор! — зачем-то позвала Эйла; я одарил лучницу злобным взглядом. — Не умираешь же, значит, и встать сможешь.
Согревающая мазь только начала действовать, и, подгоняемый её ложным теплом, я поднялся с кровати и последовал за Охотницей во двор. Нордка подвела меня к круглым мишеням для стрельбы, сняла со стойки длинный лук, взяла колчан с простыми стрелами.
— Воин охотится, — пояснила она, протягивая мне оружие. — Так заведено. Чтобы ходить на охоту, тебе надо научиться стрелять.
— Но я — не воин, — возразил я.
На лице Эйлы застыла усмешка.
— Ты взял в руки меч. Тебя учит обращаться с ним сама Предвестница. Ты живёшь в Йоррваскре. Значит, ты теперь — самый настоящий воин.
Я недовольно вздохнул. Что же, дерзить ей я не могу, а возражать просто бесполезно. Потому придётся ещё и учиться стрельбе. Не знаю только, как я буду это делать с моим испортившимся зрением!
— Бери лук и становись к мишени полубоком, — приказала Охотница.
Я взял лук в левую руку.
— Теперь три пальца правой руки положи на эту обмотку, растягивай тетиву и постепенно поднимай лук вверх.
Натягивая тетиву, я поднимал лук вверх, как и хотела от меня эта женщина — но в какой-то момент я почувствовал, что тетива слишком сильно сопротивляется, я едва преодолевал её силу.
— Выровняй спину, вот так, — Эйла несильно похлопала меня между лопаток, затем подняла локоть согнутой руки вверх и довела мою ладонь до моего уха. — И другую руку чуть выгни…
Мышцы уже начинали болеть, хотелось разжать хватку…
— Медленно разгибай пальцы, — приказала лучница.
Я с облегчением разогнул пальцы, тетива неприятно пронеслась мимо лица — к счастью, не задев кожу.
— Он тугой, — пожаловался я.
Охотница с ухмылкой покачала головой.
— Он тугой ровно насколько, чтобы отправить стрелу в мишень с тридцати шагов. Пока что ты стреляешь с пяти, как и положено новичкам. Натяни тетиву ещё раз, без моей помощи.
Три пальца на обмотку на тетиве. Натягиваю тетиву и выравниваю спину. Поднимаю лук. Растягиваю тетиву до тех пор, пока не рука не окажется возле уха. Локоть правой руки чуть вверх. Локоть левой руки чуть вывернуть. И медленно разогнуть пальцы, чтобы тетива прокатилась по подушечкам.
— Теперь опускай руку, бери стрелу и клади её сверху.
Я хотел спросить, каким образом я должен буду держать стрелу на тетиве, но, приглядешись внимательнее, тут же всё понял: на древке возле оперения я заметил небольшое углубление. Видимо, именно оно и будет помогать мне удержать стрелу.
— Так, и теперь делай всё тоже самое, что и до этого.
Я попытался поднять лук, одновременно натягивая тетиву, но стрела постоянно заваливалась куда-то вбок.
— Ты должен положить стрелу на указательный палец, как на полочку, — посоветовала Эйла. — Тогда стрела не свалится.
Я пытался удержать стрелу прямо, натягивая тетиву, пытался прицелиться, а затем разжал пальцы… Стрела, конечно же, отскочила от мишени и рухнула на землю. Я ждал от Охотницы чего угодно — от язвительной фразы до ехидного смеха, но Эйла лишь вздохнула и велела мне брать другую стрелу и попробовать ещё раз.
Ещё одна попытка. На сей раз стрела вообще перелетела через мишень и упала где-то за ней.
— Уже лучше. Бери ещё одну, натягивай и немного наклони тело.
Я снова натянул тетиву, но перед тем, как я успел сделать выстрел, лучница велела мне чуть-чуть наклониться вперёд.
— Разжимай пальцы так, чтобы тетива скользила по пальцам, — посоветовала Охотница.
Ещё попытка — и стрела вонзилась в самый край мишени.
— Тренируйся, — велела Эйла.
Не знаю, с какого раза у меня получилось попасть на самый край нарисованного в центре мишени круга — но только тогда Охотница позволила мне вернуть лук на место и идти отдыхать. Мои руки, казалось, вот-вот отвалятся — не знаю, откуда я нашёл силы поставить лук на ту же стойку, где он стоял и раньше.
— Пошли ужинать, — позвала лучница. — Если будешь так же усердно тренироваться, то к концу лета будешь готов.
— Но я и так готов, — возразил я. — Я знаю, как с булавой обращаться, Лидия видела, на что я способен, ещё в Лабиринтиане!
— Если Лидия не отправляет тебя на испытание сейчас, значит, она считает, что ты не совсем готов. И не уверена, что с булавой ты обращаешься так уж хорошо.
Этим вечером группа воинов под руководством одного из нордов, которых Лидия упрекала в трусости, вернулась с успешно выполненного контракта на Белом Берегу, и Соратники собирались это отпраздновать. Прислуга пока что накрывала столы, воины собирались в пиршественном зале, обсуждая какие-то свои проблемы. Среди толпы я пытался найти Лидию — и заметил, как она о чём-то разговаривает с загорелым стариком-нордом (не тем ли самым, из Серых Грив?).
— Не смей говорить мне, что и кому я должен! — предупреждал он. — Я сражался с желтомордыми на Войне — и, думаешь, я потерплю одного из них здесь, в Йоррваскре?
Кажется, речь снова идёт обо мне.
— Да, Вигнар. Ты потерпишь одного из них в Йоррваскре, — спокойно ответила Предвестница.
— Ох, я должен был сразу понять, во что Соратники превратились, когда услышал слухи о том, что из себя Круг представляет! Или, может, тебе остроухие приплачивают — как и Балгруфу?
Нет, этот старик и впрямь с головой не дружит! Надо же, подумать, что Талмор решит платить скайримской гильдии наёмников за лояльность! Деньги нам некуда больше девать! Терпеть я больше не мог и решил вмешаться.
— Лидия — твоя Предвестница, — напомнил я. — И ей решать, кому жить в Йоррваскре.
— Щенкам слова не давали, — процедил в ответ Вигнар. — Научи этого остроухого хорошим манерам, женщина — или я сделаю это сам, как в молодости.
Старик всё же решил оставить нас в покое.
— Зря ты вмешался, — вздохнула Лидия.
— Я должен был просто стоять и смотреть, как он хамит тебе? — возразил я.
Лидия усмехнулась.
— Вигнар не хамил мне — он почти со всеми так всегда разговаривает. Что говорить, если он думает, что может и с ярлом так разговаривать.
К нам присоединилась Эйла, и втроём мы отправились к столу.
— Но почему его терпят? — недоумевал я. — Люди говорят, что он подбивал открыть Братьям Бури ворота — а это ведь самая настоящая измена!
— Это всё — лишь слухи, — заметила лучница. — К тому же, Вигнар — один из старейших танов в городе, герой Войны, его брат работает на нас, вот его и терпят. С другой стороны, согласись, его понять можно: он сражался с твоими сородичами, а теперь ты живешь и тренируешься с нами.
И опять всё упёрлось в Войну. Когда уже люди (и не только) поймут, что она закончилась три десятка лет назад, что не все юстициары и солдаты, которые служат в Скайриме, участвовали в ней!
— А если доказать, что Вигнар и правда намеревался открыть Братьям Бури ворота?
— Выбрось это из головы, эльф, — посоветовала Охотница.
Столы были накрыты, Предвестница вместе с Эйлой и теми двумя нордами-близнецами сели за стол, стоявший перед лестницей на нижние этажи. Вернувшиеся с победой воины помладше расселись неподалёку. Я намеренно сел за столик в уголке, рядом с показавшимися мне безобидными молодой имперкой и данмером (очевидно, тем самым Атисом). Лидия встала подняла свой кубок, начиная произносить речь:
— Сегодня Фаркас привёл воинов к ещё одной славной победе! Благодаря им в Скайрим стал ещё более безопасным местом, а слава Соратников, как славных воинов, приумножилась! Поднимем кубки в их честь! Сколь!
Присутствующие, глядя друг другу в глаза, так же произнесли «сколь» и принялись осушать свои кубки. Нужно будет спросить у Лидии, что означает это слово и зачем его произносят.
— Так ты, значит, и есть наш талморец? — поинтересовался Атис.
— Да, так и есть, — спокойно ответил я.
Я очень надеялся, что данмер оставит меня в покое, позволит спокойно поужинать и пойти спать — веселиться не было ни сил, ни желания.
— Я думала, что ты… — имперка на мгновение замялась, — старше.
— И внушительнее, — добавил данмер. — Увидел бы тебя на улице — никогда не подумал, что ты — талморец.
Мне оставалось лишь с улыбкой покивать и быстро доедать свой ужин. Я хотел уйти быстро и незаметно, пока вся эта толпа совсем не опьянела.
— Уже уходишь? — громко спросил данмер.
Его реплика привлекла ко мне ненужное внимание.
— Его талморскому величеству просто не интересно с нами! — выкрикнул один из нордов-близнецов.
— Да пусть валит! — заявил Вигнар.
Лидия и Эйла едва заметно переглянулись и, как мне показалось, недовольно вздохнули. Соратники подняли гам, до меня доносились неприятные слова в мой адрес — самым приличным из которых было «слабак» и «желтомордый».
— Тихо!
Удивительно, откуда у Лидии такой громкий и мощный голос, раз она смогла за мгновение заткнуть эту толпу, которая желала если не растерзать меня, то уж точно забросать всякой гадостью.
— Эстормо, подойди сюда, — приказала она.
Я подчинился. Предвестница жестами подозвала одну из женщин-прислужниц, взяла у неё наполненный до краёв кувшин и протянула мне.
— Выпьешь до дна — и можешь идти.
Мне показалось, что Лидия подмигнула мне — и это вселило в меня странную уверенность. Я не стал перечить ей, а просто выдохнул, поднёс край кувшина к губам и сделал несколько первых глотков. Горковатый вкус свидетельствовал о том, что медовуха мне досталась крепкая, и я уже боялся, что опьянею прежде, чем успею допить всё. Не знаю, допил ли я даже до половины, когда остановился, чтобы отдышаться. Всё вокруг начинало кружиться, по голове расползался туман, ноги вот-вот будут подкашиваться…
— Пей!
Толпа поддержала этот окрик, и мне пришлось пить ещё; когда я снова прервался, толпа в негодовании поднимала гул, и лишь когда я поднял кувшин вверх, показывая, что он пуст, Соратники довольно загалдели. Я отдал кувшин прислужнице и побрёл вниз, в спальни. Всё вокруг кружилось, желудок хотел извергнуть выпитое обратно, я едва понимал, что происходит, и спать плюхнулся прямо в одежде, на нерасстеленную кровать.
Не знаю, сколько я проспал — но переполненный мочевой пузырь заставил меня со стонами подняться и дойти до нужника. Многие из воинов ещё спали, некоторые мучились от похмелья… Но встретившаяся мне в коридоре Эйла будто бы вчера и не пировала.
— Паршиво выглядишь, — заметила она. — Ничего, занятия на свежем воздухе приведут тебя в чувство. Начнём сегодня со стрельбы.
Лидия так же словно и не пировала вчера, выглядела такой же бодрой и опрятной, и идея начать мои утренние занятия со стрельбы из лука ей так же понравилась.
— Зачем ты велела мне выпить до дна кувшин с медовухой? — злобно спросил я.
Женщины недовольно переглянулись.
— Дай угадаю: ничего личного, просто вопрос твоей репутации, как Предвестницы? — предположил я.
— Да, — ответила Лидия. — Это был лишь вопрос моей репутации, как Предвестницы. Теперь бери лук, бери колчан, подходи к мишени на пять шагов и тренируйся. Эйла, пойдём посмотрим, сколько мы вчера съели и выпили.
Почему-то мне показалось, что Предвестница покривила душой, когда ответила, что это было лишь вопросом её чести. Будь это действительно так, она не приглашала бы меня в Йоррваскр. Но на какую часть её поведение со мной состоит из желания насолить Балгруфу за то, как он обошёлся с Блёнвенн? Да и Эйла очень хорошо делает вид, что терпит меня, а уж ей до Драконорождённой (как мне удалось узнать) нет никакого дела. Может, в поведении этих женщин есть что-то ещё? Только вот что? Страх? Чего они боятся, и кого хотят видеть во мне?
Я вложил стрелу на тетиву и натянул лук.
========== 27 ==========
С каждым днём я получал всё меньше синяков, тренируясь с Лидией, и всё чаще стал попадать хотя бы в край круга, нарисованного на мишени. Норды-соратники всё реже кидали на меня косые взгляды, даже старики из Серых Грив будто бы перестали обращать на меня внимание. Я, в свою очередь, пытался ничем не провоцировать их, держался рядом с Предвестницей или её помощницей. По утрам я ходил на совещания ярла во дворец — откуда узнавал оперативную обстановку: Ульфрик казнён в Винтерхолде в начале лета, незадолго до моего прибытия сюда, Галмар сбежал и до сих пор не объявился, в Виндхельме беспорядки, изображающий там ярла бывший управитель Буревестника едва держит город под контролем, а Харальд следит, чтобы решения, которые этот человек принимает, соответствовали интересам Вайтрана; ярл Скальд пока что себя никак не проявляет, а семейка Серебряной Крови делает вид, что изо всех сил борется с Изгоями.
Через две недели тренировок Эйла велела мне отойти на тридцать шагов — но я не видел, куда я должен был целиться, и признался в этом своей учительнице.
— Как давно ты так видишь? — спокойно поинтересовалась лучница. — Это серьёзный вопрос, не смей думать, что я пытаюсь тебя как-то унизить.
— Год, может быть, полтора, — признался я.
Охотница вздохнула, взяла со стола стрелу с ярким оперением и выстрелила сама.
— Мою стрелу хотя бы видишь?
Лишь как следует прищурившись, я смог различить и очертания круга в центре мишени, и торчащую внутри него стрелу.
— Понятно, — вздохнула она.
Эйла куда-то ушла, оставив меня одного, а через некоторое время вернулась с каким-то пузырьком в руках.
— Сядь где-нибудь под навесом, — приказала она. — Лук можешь на место вернуть.
Я положил лук на стол, вместе с Охотницей зашёл под навес и сел на стул; нордка открыла пузырёк, велела мне запрокинуть голову. Глаз защипало, от боли я даже застонал, едва позволил закапать эту же дрянь и во второй глаз.
— Экстракт белладонны, — пояснила лучница. — Я слышала, раньше сиродильские женщины использовали его, чтобы казаться красивее. Насчёт «красивее» не знаю — но некоторым он помогает вернуть хорошее зрение, только капать его нужно два раза в день хотя бы десять дней. Ощущения будут паршивыми, но лучше ничего не придумать. Держи, вечером не забудь закапать.
Первое время я не замечал ничего — даже получилось позаниматься с Лидией некоторое время. Затем мне стало казаться, что вокруг слишком много света, из-за этого из глаз бежали слёзы, а нос закладывало. Всё расплывалось из-за солёной едкой пелены, я поспешил под навес — но даже вытерев слёзы, я не мог разглядывать предметы вблизи. Предвестница, заметив моё состояние, перенесла занятия на вечер, завела меня внутрь и проводила на нижние этажи. Однако я не мог ни читать, ни писать — и потому приходилось лишь считать в уме (к моему счастью, лишь складывать и вычитать). Выйти на улицу я смог только вечером, когда солнце скрылось за горизонтом, но мне всё равно было неприятно смотреть на пламя жаровен. Глаза всё так же слезились, из-за этого я не мог сосредоточиться, часто пропускал удары.
— На сегодня достаточно, — заявила Лидия. — Завтра ты будешь внимательнее.
Бессильная злоба овладевала мной. Хотелось швырнуть тренировочный меч подальше, сбежать прочь… Но разум быстро взял верх над чувствами. Куда я пойду? Во дворец, в лапы Балгруфа и его ручной убийцы?
— Зачем тебе всё это? — лишь спросил я.
— Кажется, мы договорились, — холодно напомнила Предвестница.
— Ты пытаешься вылечить мою близорукость, — настаивал я. — Заставляешь меня овладеть и луком, и мечом. Не боишься меня, как талморца. Кем ты хочешь видеть меня?
— В Йоррваскре не любят слабых. Вернее, стараются закалить их, сделать сильнее. Ты и так не слаб, но я хочу сделать тебя ещё сильнее, — нордка положила руки мне на плечи, затем по-дружески встряхнула.
Пояснения этой женщины звучали слишком расплывчато и меня не устраивали.
— Не стоит искать подвох там, где его нет, — Лидия будто бы прочла мои мысли, и теперь пыталась рассеять сомнения.
Я закивал — сделав вид, что согласился.
— Просто пойми, никто из людей раньше не был так добр ко мне, как вы с Эйлой, — объяснил я.
— Понимаю, — Предвестница пресекла все мои дальнейшие размышления, так же, по-дружески обняв, повела ко входу в Йоррваскр. — Ты тоже самый приветливый талморец, которого я встречала. Хорошие вещи в нашей жизни тоже иногда случаются.