Вскоре Сколкина уже полностью погрузилась в работу, лишь изредка вспоминая визит в «Электру».
Тем временем в полицейском участке Вика, Максим и следователь допрашивали пленного Степанова. Тот храбрился.
— Я ничего не буду говорить без своего адвоката, — уже пятнадцать минут гнул своё Степанов.
— Послушай, голубчик, не дури, — ещё спокойно спрашивал следователь. — Просто скажи этим людям, кому ты давал деньги и всё. Это же просто.
— Не буду я говорить. И вы меня не заставите.
— Заставим, поверь. Скажи и всё.
В таком темпе разговор, с небольшими вариациями продолжался ещё час. Наконец следовать не вытерпел:
— Ну, как знаешь, — зло проговорил он и повернулся к разведчикам. — Один выход — наши сержанты ему немного напинают, он и расколется.
— Не надо, — ответил Исаев. — Мы сами с ним поговорим. Раз ваши доводы на него не действуют, попробуем наши.
— Дело ваше. Если будет артачиться — зовите, — пожал плечами следователь и ушёл в курилку.
Максим сел на место следователя и неторопливо, чуть улыбаясь, начал:
— Михаил Петрович, какой смысл вам упрямиться? Всё бы вскрылось рано или поздно, так что лучше скажите и всё.
— Я повторю — нет! — огрызнулся Степанов.
Максим понял — этого придется бить, может быть даже ногами. Поэтому он сказал:
— Белая, выйди.
Вика всё поняла и вышла, не став спорить.
— Что, отправил свою бабу, чтобы она не видела, как ты будешь меня месить? Нежная она такая, да? — нагло осведомился Степанов.
— Во-первых, Белая не баба, а женщина, а во-вторых, ты сам напросился. Ты по-человечески не понимаешь. — С этими словами Исаев нанёс зарвавшемуся Мише удар в ухо. — Это тебе за то, как ты меня вазой приложил. Ещё или скажешь?
Степанов молчал. Максим обошёл стол и встал за спиной Миши.
— Лучше скажи, — прошипел Исаев на ухо Степанова. Его пальцы медленно продвинулись к горлу Михаила Петровича, придавив сонную артерию.
Здесь Миша понял, что своя жизнь дороже и раскололся:
— Ну, ладно, ладно, сейчас скажу, только не надо меня трогать. — Максим отпустил артерию, но руку не убрал. — Да, скажу я, убери руку, в самом деле! Брал я деньги, отдавал, себе забирал честные десять процентов.
Исаев, стоя за спиной Миши, улыбнулся. Это был чисто психологический приём, действовавший безотказно. Он вовсе не собирался душить Степанова. Максим начал задавать вопросы, на которые Миша, по-хорошему, должен был ответить ещё два часа назад:
— Кто такой?
— Он назвал имя, но я не знаю, настоящее ли. Сказал, что Павел Морозкин, но по произношению — чистый хохол.
— Приметы, внешность.
— Такой невысокий, но крепкий, лет эдак за сорок, тёмные волосы, глаза такие — фиг пойми какого цвета, но вроде бы какие-то голубые. Говорит на русском, я уже сказал, с украинским акцентом.
— Что ещё?
— Ну, не знаю, вроде всё. Хотя нет, не всё! У него татуировка на запястье — змея себя за хвост кусает и ещё на плече — баба, типа как их того фильма, ну ты наверное знаешь, про кролика. Баба с голубыми глазами и красными губами, такая прям, как девица из кабаре смотрит. И под тату надпись «Больше никогда».
— Что он тебе говорил по поводу, зачем деньги?
— Да ничего он мне не сказал, думаешь, я не спрашивал? Говорил: «Не твоё дело, давай деньги и бери проценты». Я только один раз слышал, как он кому-то по телефону говорил про какие-то стволы, а мне потом здорово наподдал, чтобы не подслушивал.
— Больше ничего не знаешь?
— Ей Богу! Правда, ничего.
— Ну, ладно, поверю. А ты, смотри, больше не дерзи мне.
— Хорошо, не буду, только ты, это, пожалуйста, руку убери с горла, мне как-то не по себе. И прости, что твою жену бабой назвал. Вырвалось.
— Ладно, прощаю, живи. Лейтенант Дёмин! Идите и заберите его, он всё сказал. — С этими словами Максим выглянул в коридор.
— Уже сказал? — Дёмин вышел из курилки. — Что вы его там, душили?
— Маленькая профессиональная тайна. Артерию прижал, он и испугался.
— Ничего себе! Надо запомнить! — Следователь с восхищение смотрел на Максима. — Что-нибудь ещё?
— Я сейчас вам продиктую описание человека, вы его сейчас пробейте по базе, чтобы нам двадцать раз не ездить.
Следователь сел и начал записывать приметы человека, пока известного как Павел Морозкин. Записав, Дёмин удалился в компьютерный кабинет. В этот момент вошла Вика.
— Как дела? — спросила она Максима. — Быстро он сознался, ты ему артерию придавил?
— От тебя ничего не скроешь, — улыбнулся Исаев. — Вика, что тебе говорит татуировка в виде девушки из кабаре с голубыми глазами и надписью «Больше никогда»?
— Татуировка советских времён, тюремная, — ответила Вика, которая в 2009 году писала монографию о татуировках. — Кололи её чаще всего тем, кто был связан с борделями и прочими сутенёрскими штучками.
Пока Вика говорила, вернулся следователь.
— Нашли мы его. Настоящее имя и правда Павел Дмитриевич Морозкин. Родился в Крыму в 1970 году. В возрасте двадцати лет первый раз сел.
— За содержание борделя? — спросила Вика.
— Да, — удивлённо ответил следователь. — Просидел три года и вышел. Он бы меньше просидел, но там ещё прибавили за разбой. Не женат, детей нет. Второй раз сел уже в девяностых, здесь не написано за что. В последнее время занимался перепродажей оружия. Это всё.
— Где Морозкин живёт?
— А он теперь нигде не живёт. Его убили два дня назад.
Максим и Вика переглянулись.
— Вот так как, — присвистнул Исаев. Они с Викой думали об одном и том же: два дня назад им дали задание раскрыть этот заговор. Тот, кто за этим стоял, имел доступ к ним, в разведку.
========== Глава 5. «Не доверяй никому». ==========
Вика и Максим вышли из здания московского РОВД. Некоторое время они ехали в полном молчании, каждый был погружён в осмысление только что услышанного.
— Нам надо где-нибудь поговорить, но так, чтобы нас точно никто не подслушал, — нарушил молчание Исаев.
Вика кивнула:
— Поехали на Арбат, в «ЭльдоВидео», возьмём у Мелкого ключи от его комнаты, а ему я дам свои.
Через десять минут они были уже в торговом зале магазина бытовой техники «ЭльдоВидео». Вика быстро нашла Лёшу в отделе телевизоров. Тот стоял, облокотившись на витрину, и что-то ел, видимо, у него был маленький обед. Когда Макс увидел Мелкого, он невольно подумал, как Вика с братом похожи: те же чёрные волосы, светло-зелёные глаза, чуть надменное выражение лица. Правда Лёша был намного выше сестры и худее её.
— Лёша, привет, — начала Вика. — Слушай, дай мне ключи от своей комнаты.
— Зачем? — Лёша удивился, для чего сестре понадобилась его холостяцкая, убитая комната, в которой он, с ужасом подумал Лёша, он убирался только на прошлой неделе.
— Много будешь знать, скоро состаришься, — назидательно сказала Белая. — Давай ключи, а сам после работы езжай в мою. Ну как предложение?
Лёша обрадовано достал из кармана джинсов свои ключи. Он соглашался ехать в квартиру сестры хоть сейчас. Для сравнения: или комната в студенческом общежитии три на пять метров или двухкомнатная квартира с евроремонтом на Садовой. Правда, Лёша всегда с каким-то суеверным ужасом ходил по данному адресу, так как квартира Вики располагалась точно над квартирой №50 в доме 302-бис.
«— У меня соседи снизу — «нехорошая квартира», — часто шутила Вика, однако ничего подозрительного никогда не происходило.
— Если, что переночуешь у меня, — сказала Вика, совершив с братом обмен жилплощадью.
— Ко мне сегодня Марти должна была прийти, я её к тебе на квартиру приведу, можно? — спросил Мелкий, благодарно пряча ключи в карман.
— Можно, — покровительственно сказала Вика и добавила: — Кровать мою не трогай, лучше диван расстели.
— Окей, систер. — Лёша шутливо салютовал сестре. Вика засмеялась и направилась к выходу.
Макс посмотрел на Лёшу.
— Максим, у меня разрешение на отношения с Викой спрашивать не надо, я на семь лет младше и моё мнение не учитывается, — сказал Лёша. — Ты, если что приходи послезавтра к нам в общагу, у нас маленький банкет по случаю окончания через два месяца учёбы.
— Да. Я не об этом, — улыбнулся Исаев и подумал: «Нас все так часто за пару принимают, а я, дурак, не могу решиться ничего ей сказать». — А на вечеринку навряд ли приду, у нас много работы. Кстати, Лёха, у тебя же интернет в комнате есть?
— А как бы я, по-твоему, жил без него? — усмехнулся Лёша. — До скорого, у меня обед закончился, ещё ценники переклеивать. — Белый, картинно выбив себе мозги из воображаемого пистолета, направился к кассе.
Исаев тоже направился к выходу.
— Да, кстати. — Лёша уже около выхода догнал Максима. — Закиньте мне в холодильник чего-нибудь покушать, а то у меня второй день ничего нет! — И он опять скрылся за большой картонной фигурой телефона Nokia.
В половине шестого Исаев и Белая, поднявшись на третий этаж общежития для студентов-математиков, вошли в Лёшину комнату.
— И чего он жаловался, нормально живет, — сказал, включая свет, Макс. — Ого, у него плазма!
— Она старая с 2007 года, ему папа покупал. — Вика скинула пальто и плюхнулась на диван, стоявший у стены. Кроме дивана в комнате были ещё стол с компьютером, шкаф, книжный шкаф, совершенно не нужное Мелкому пианино, который он собирался продать, и два кресла. В маленькой прихожей помещались холодильник, печка, разделочный столик и микроволновка. На полу лежал толстый ковёр. Вид из окна выходил точно на помойку.
— Прекрасная комната с видом на помойку, — проговорила Вика, задёргивая шторы. — Макс, сходи, пожалуйста, положи это добро в холодильник.
Полчаса спустя, Вика и Максим уже сидели на диване и пили чай с бутербродами.
— И так, к делу, — сказал Исаев, закончив с едой. — Что мы имеем на сегодняшний день?
— Степанов был лишь исполнителем и ничего более. Думаю, из него не получиться выжать ещё что-нибудь. Морозкин… не знаю, что мог делать Морозкин, кроме сбора денег. Нам надо выйти на того, кому он отдавал эти деньги и купленное оружие. Наконец, и это самое страшное, мы знаем, что кто-то в курсе всей нашей операции. А раз так, и это решено, нам надо как можно скорее раскрыть этот заговор. Я хочу попросить Лору разузнать что-нибудь о событиях в Киеве. Она как раз собиралась туда лететь, на освещение открытия нового международного концертного зала. Вот прямо сейчас ей и позвоню.
Вика взяла телефон и набрала Лору. Ответа не было. Она позвонила ещё два раза — ничего. А Лора и не могла ответить, ведь она находилась очень далеко от своего телефона — в мытищинском РОВД, куда её, оператора Дениса и водителя Ваню забрали ещё утром в качестве свидетелей. Правда, вся эта компания находилась в момент совершения преступления (обычной драки между представителями газеты «Максимум» и журналом «Их жизнь») в другой части зала. Тем не менее, они и ещё пять человек проходили по этому делу, и Лору уже замучили поездки в прокуратуру и суд.
— Не отвечает, ладно завтра к ней домой заеду. — Вика отключила телефон. — Продолжаем. Нам надо срочно выяснить, кто из наших имел доступ к заданию. И надо, чтобы об этой проверке не узнал Евгений Сергеевич.
— Ты думаешь, это Казанцев?
— Я не знаю. Но всё возможно.
— Не думаю. Казанцев тогда не стал бы нам давать так много информации и так тщательно следить за развитием событий.
— Откуда ты знаешь, может он специально всё это устроил?
— А какой ему смысл? Деньги у него есть, причём не маленькие. Месть? Казанцев не такой человек, да и кому ему мстить, продажа оружия — не похоже на месть.
— Похоже, ты прав. Но, согласись, может, дело в какой-нибудь национальной розни?
— Ну, ты, Белая, придумала! Как у Казанцева может быть национальная вражда? Нет, это не то. Я думаю, нет, я уверен — Евгений Сергеевич здесь ни при чём. Это затеял кто-то другой, и мне кажется, не из разведки.
— С чего ты взял?
— Не то поприще. В разведку отбирают тщательно и сейчас не война. Тем более, все друг друга знают. Этот человек, кто бы он ни был, не разведчик.
— Максим, ты меня убедил. У тебя есть способность точно и логично выстраивать цепь рассуждения.
— Подожди, я ещё ничего не выстраивал. Первое — дело нам дали во вторник. Сейчас четверг. Если бы это был кто-то из разведки, он начал бы действовать сразу. Может, и вообще бы не допустил, чтобы дело досталось нам, а не каким-нибудь лейтенантам. И даже если бы это был Казанцев, он точно не дал бы дело нам. Второе — у нас много источников информации, одна Льюис чего стоит. Пошлём её в Киев, она нам оттуда передаст сведения, и мы отправим туда группу захвата. Но одна Лора — это и много и мало, но нам не надо привлекать слишком много народу. Действовать нужно малыми силами. Как думаешь, кого можно отправить кроме Лоры?
— Пока не знаю, надо подумать. Как возникнет необходимость, так и найдём подходящего человека. У меня уже есть несколько кандидатур.
— Кто же, если не секрет?
— Ильин, может Воронцов, пока не знаю, но это проверенные люди. Сколько время?
— Ого, — сказал Исаев, посмотрев на часы, — половина одиннадцатого. Ничего себе мы заговорились!
— Но ведь по делу, — улыбнулась Вика, поднимаясь с дивана. — Ты поедешь домой или переночуешь на полу?
— Не царское это дело, на полу спасть, — пошутил Исаев. — Конечно домой. А ты?
— У меня в квартире Лёша со своей девушкой, как ты представляешь моё появление в этот интимный момент? Хоть это и моя квартира, личная жизнь брата дороже. Проводить тебя?
— Давай.
Максим и Вика спустились вниз. Для апреля погода была тёплая, но Вика всё равно куталась в Лёшин плед. Пока Максим заводил машину, он всё же внимательно смотрел на Белую. Она казалась такой маленькой и беззащитной в сгущающемся полумраке, так зябко куталась в плед, что Макс подошёл к ней и обнял.
— Ты чего? — Вика подняла на Исаева глаза. — Нет, мне приятно.
Так они стояли, обнявшись, несколько бесконечных минут. Сердце Вики гулко билось, и она думала, чувствует ли это Максим. Ей было так хорошо в его сильных объятиях, так приятно прижиматься щекой к его груди. На мгновение Вика подумала, что вот, сейчас, он произнесёт её имя, она поднимет голову, и Максим её поцелует. В этот момент машина запищала, оповещая о том, что прогрелась. Исаев нехотя выпустил Вику.
— До завтра, Вика. — Он нежно похлопал её по щеке и сел в машину. — Не потрать трафик Мелкого! Адью! — И машина, выехала со двора. Когда Макс выезжал на дорогу, он дважды просигналил Вике. Она помахала ему и направилась в подъезд.
Войдя в комнату, Вика сбросила плед и пошла принять ванну. Лёжа в ванной, она смотрела на пузырьки пены, которые медленно летали над водой и чуть слышно лопались. Вика думала про Максима, про то, как он её обнял, нежно погладил по щеке, совсем как Штирлиц Кэт.
«Максимка, мой Максимка», — думала Вика. Теперь она не боялась применять к Исаеву это слово, хотя раньше называла его про себя Максик или Штирлиц. Вика смутно догадывалась, в чём причина, но не могла удержаться за мысль. А всё было просто: ведь он сегодня обнял её, сделав тем самым маленький, первый шажок, которому ни он, ни Вика не придали такого большого значения.
На следующие утра, встав пораньше, Вика поехала к Лоре, но не застала её дома. Пришлось тащиться в редакцию журнала «Светские хроники». Там она и нашла Лору Льюис, которая пребывала в неприятнейшем расположении духа. Когда Вика зашла, Лора оторвалась от созерцания колонки новостей и жестом указала ей на стул.