НИКОЛАЙ:
Печаль о родине? …
Пётр Масимович:
Да… Печаль о родине. Ладно, Коля, утро вечера мудренее… Завтра зайду ещё к тебе. А ты поищи бумаги Георгия Александровича, пророчества эти… Георгий попусту никогда не говорил…
Пётр Максимович и его жена прощаются, уходят.
Утро следующего дня.
Николай в саду у дома, прибирает участок. В открытую калитку входит Пётр Максимович, здороваются.
ПЁТР МАКСИМОВИЧ:
Николай, вчера не спросил, есть ли друзья у тебя, девушка есть?
НИКОЛАЙ:
Игорь и Илья, тоже в Москве учатся, на генетиков… И девушка есть, одноклассница моя, тоже Ниной зовут, как вашу супругу. Она у родителей сейчас, на Кубани. Там родичи у них.
ПЁТР МАКСИМОВИЧ:
Школьная любовь?
НИКОЛАЙ:
Ну, теперь уже и не школьная.
ПЁТР МАКСИМОВИЧ:
Лады, лады… Ну а пророчества-то нашёл?
НИКОЛАЙ:
Нет, не нашёл. Всё обыскал – и стол его, и ящики, и сундук наш старый, и чердак, и подвал. Никаких важных бумаг там нет. Фотографии старые и пачку писем его разных лет – забираю с собой. А рукописей никаких… Никаких пророчеств не нашёл. Как дед и сказал: «сам не найдёшь»… Ну, приеду как нибудь, ещё поищу., подумаю где.
(Николай садится на скамейку рядом со стариком)
НИКОЛАЙ:
Пётр Максимыч, а я вот вспомнил сейчас… Дед лет пять назад – ещё крепкий был – ездил зачем-то в Троице-Сергиеву лавру, а по приезде долгий разговор со мной затеял, про историю России, про Николая Второго, про убийство Царской семьи… И он тогда сказал, что на самом деле всё было не так, как пишут сейчас, и что младшая царская дочь – Анастасия – выжила… И что останки… ну, которые перезахоронили в 98-м скорее всего не царские… Мне тогда 16 лет было, я сейчас не всё помню, что он тогда рассказывал, но очень интересно было. Я ему тогда обещал, что поеду учиться в Москву в Историко-архивный институт, что разберусь в этой истории…
ПЁТР МАКСИМОВИЧ:
Да, это и я знаю. Дед гордился, что ты пошёл по его стопам, что историком станешь… Ты сейчас на каком курсе-то?
НИКОЛАЙ:
В этом году диплом буду писать… Как раз про убийство Царской семьи… Но там столько загадок, что и концов пока не видно. Этой весной был в нашем институте Истории и археологии, в екатеринбургском – сам Вениамин Алексеевич меня пригласил. Он ведь и деда знал хорошо. … Так что через год продолжу это дело здесь, в городе нашем.
ПЁТР МАКСИМОВИЧ:
Диссертацию, что-ли будешь писать?
НИКОЛАЙ:
Ну это как получится. Не сразу, наверное. Но академик обещал поддержку по этой теме…
ПЁТР МКСИМОВИЧ:
Молодец, Николай! … А ведь я помню, после той поездки в лавру Георгий Александрович долго был здесь, в Арамиле. Работал над чем-то. Встречались с ним здесь частенько тогда. Помню, как-то сказал он, что пока мы – мы, россияне, он имел в виду, – пока мы не узнаем всей правды об убийстве Царской семьи, до тех пор у нас в России ничего не наладится. …
НИКОЛАЙ (помолав немного):
Никому ещё не говорил, вам скажу сейчас… Где-то за неделю до смерти, дней десять назад.. Дед взял с меня слово, что я разберусь в этой истории. Он сказал: «Жизнь свою положи, но найди правду. Не погибла она, выжила Анастасия»… Потом ему плохо стало, бредить стал. Потом очнулся ненадолго, взял мою руку, и ясно так попросил: «Поклянись памятью родителей, памятью моего Сашки – твоего отца, что найдёшь правду о моей матери…». Я поклялся… А он снова в забытьё впал. … Бред какой-то… Но клятва деду для меня священна…
ПЁТР МАКСИМОВИЧ:
Сколь я помню, он в приёмной семье воспитывался. Кто была его родная мать – только Бог ведает… Наверное из «бывших». То ли пошибла, то ли за границу бежала от большевиков…
Эх, Коля-Николай… Николай Александрович… Однако, нелегко тебе придётся в жизни, если ты этот путь выбрал… Убийство Царской семьи – это дело за семью печатями в КГБ хранится…
ПЕРЕБИВКА (время для рекламы)
2012 год, май. Екатеринбург. Письмо от Буксведена из Лондона.
2012 год, 18 мая, вечер. Екатеринбург,
квартира Николая Царёва: скромная двухкомнатная квартира, со старой мебелью конца 1980-х
Действующие лица:
Николай Александрович Царёв (29 лет) молодой научный сотрудник института истории и археологии Уральского отделения РАН, внук Георгия Царёва;
Нина – его ровесница и подруга, красивая блондинка.
Нина заканчивает уборку в квартире. Входит Николай.
НИНА:
Почему припозднился? Мог бы и позвонить, предупредить.
НИКОЛАЙ:
Извини. В институте с Сергеем Васильевичем заговорились, а потом с ним в церковь зашли, поставили свечки, помолились… Государю помолились.
НИНА:
Ну, диссертацию обсудить с руководителем, это святое дело (улыбается). Но, извини, Николашке молиться… Ну, мученик, да… Ну, хороший семьянин…
НИКОЛАЙ (перебивает её):
Нина, я ведь просил тебя… Разные у нас мнения о последнем государе.
НИНА:
Ладно, ужин на кухне.
НИКОЛАЙ (идёт к компьютеру):
Спасибо, я сыт. Поужинал у Сергея Васильевича дома – он рядом с институтом живёт.
НИНА (раздражённо):
И не позвонил оттуда.
НИКОЛАЙ (уже за компьютером, читает электронную почту):
Нина, ну извини. Голова другим занята.
(Нина подходит к нему, читает вместе с ним). На экране компьютера письмо, НИНА вполголоса читает его:
«Hi, Николай. Вам пишет Александр Буксведен из Лондона. Мои предки – русские, и они были связаны с семьёй Николая II. Семь лет назад я имел поездку на Урал к своему родственнику Петру Буксееву – вы знали его. Он рассказал мне о вас и о вашем деде, Георгии Царёве. А также о вашем друге Сергее Никулине. Недавно я начал работу в известном английском банке, интересы которого связаны с Россией и семьёй царя Николая II. Уверяю вас, это может быть интересно и вам: я навёл справки о вас и о вашем деде. Это может быть очень интересно для вас. Я имею в виду не только историю вашей семьи, но и финансовые интересы – причём очень крупные. Однако, мы имеем ещё невыясненные вопросы, которые я и боссы моего банка хотели бы обсудить лично с вами. Мы можем организовать вашу поездку в Лондон.
Прошу вас также сообщить мне email или phon вашего друга Сергея Никулина – мы имеем к нему деловое предложение по его бизнесу.
King regards
Александр Буксведен.»
НИНА:
Ну, наконец-то хоть какой-то толк от твоей работы будет! Поедешь?
НИКОЛАЙ (задумчиво):
Нет, не поеду.
НИНА:
Почему?
НИКОЛАЙ:
Потому что дед незадолго до смерти предупреждал меня, чтобы я не встречался с потомками баронессы Буксгевден… Не знаю почему он не хотел этого. Я уж и забыл, а сейчас вспомнил.
НИНА:
Но это письмо от Буксведена, а не от Буксгевдена – фамилия другая…
НИКОЛАЙ:
Да, немного другая. Но – потомок русских эмигрантов. Фамилия редкая. Скорее всего – её потомок.
Дед твой… Да, после смерти твоих он был тебе и за отца и за мать. Я понимаю, я помню. Но после его смерти… Он как будто вредит тебе… Из-за него ты влип в эту бесполезную работу… Кому это нужно, копаться в убийстве царской семьи? Всё ведь давно известно! – Нет, видите ли, дед ему завещал! Теперь из-за него не поедешь в Англию… Он как нарочно вредит тебе с того света…
НИКОЛАЙ:
Нина, не смей так говорить!
НИНА:
А кто ещё тебе правду скажет? … Ладно, чёрт с тобой! Ну, хотя бы телефон Никулина ты ему сообщишь? Этому Буксведену?
НИКОЛАЙ:
Откуда я его телефон знаю? Я его после школы ни разу не видел. И не желаю видеть!
НИНА:
Ты что, всё ещё ревнуешь? Со школы?!
НИКОЛАЙ:
Ты так говоришь, будто знаешь его телефон.
НИНА (закусывает губу, отворачивается от Николая):
Нет, не знаю. Опять же, между прочим, твой дед: он Никулина на дух не выносил, да и ко мне с прохладцей относился…
НИКОЛАЙ:
Нина, прекрати, наконец!
(вновь садится к компьютеру, пишет ответ Буксведену):
«Уважаемый господин Буксгевден, ни я, ни мой дед не имели никакого отношения к семье последнего Государя. Спасибо за ваше приглашение, но я не могу принять его. Что касается С. Никулина, то он мой бывший одноклассник, но не друг. Я не имею контактов с ним. Вы можете найти его контакты на официальном сайте Торговой Палаты Екатеринбурга. Он крупный бизнесмен и, несомненно, будет рад вашему деловому предложению».
НИНА (через плечо Николая читает письмо):
Ну, хоть так… Царёв, Царёв… Дурак ты дурак…
2012 год, июнь. Екатеринбург. Разрыв с любимой. Нина уходит от Николая.
2012 год, июнь. Екатеринбург, квартира Николая Царёва.
Действующие лица:
Николай Александрович Царёв (29 лет) молодой научный сотрудник института истории и археологии Уральского отделения РАН, внук Георгия Царёва;
Нина – его ровесница и подруга, красивая блондинка.
Хмурый дождливый день за окном. Нина входит из кухни в комнату, Николай сидит за письменный стол, у компьютера.
НИНА:
Так и расстанемся навсегда, молча?
НИКОЛАЙ:
Всё ведь уже решено… Ты решила, не я. И всё уже говорено-переговорено…
(Нина включает проигрыватель (Жан Татлян негромко поёт «… осенний свет, к чему слова…»), подходит к Николаю).
НИНА:
Нет, не всё… Двенадцать лет, ещё со школы… Ты, князь, хоть знаешь, что я от тебя два аборта сделала?… Пять лет назад, и недавно, в мае…
НИКОЛАЙ (встаёт, разворачивается к ней):
Нет, ты раньше не говорила… Но Нина, ведь я предлагал тебе руку и сердце… И не раз… И любовь была… Раньше…
НИНА (повторяет слова песни):
«а нам оставила седую грусть…»… Какой «замуж», Царёв! Тебе почти тридцать, а ты до сих пор младший научный, Пятнадцать тысяч в месяц… Ну да, ещё десять подрабатываешь репетиторством – но это же мало для семьи, это выживание, а не жизнь! Всё, что у тебя есть, и квартира, и мебель эта старая – всё от деда и от родителей твоих покойных… Вспомни, когда мы последний раз в хорошем ресторане были? Твои подарки… стыдно подругам показывать… Бижутерия… Одноклассники наши – многие уже миллионеры…
НИКОЛАЙ:
Нина, Нина… Это я уже слышал, и не раз. Ну… я ведь пишу кандидатскую, защищусь через пару лет…
НИНА:
Вот-вот. У тебя в голове только работа, только Царская семья… Ты уже четыре года пишешь,и конца не видно… А закончишь, защитишься – ну, прибавят тебе три-четыре тысячи..
НИКОЛАЙ:
И это я слышал от тебя… Нина, не надо вновь начинать.... Но аборты?.. Если бы ты любила меня… Давно разлюбила?
НИНА:
Недавно. После твоей майской поездки в Москву, на Болотную эту проклятую… Поняла, что ты обо мне совсем не думаешь, и что двенадцать лет с тобой… псу под хвост!… А может и раньше я тебя разлюбила. После гибели родителей твоих – скорее жалела. И тебя, и деда твоего. И после его смерти – снова жалость к тебе… Всё, хватит! Надо о себе позаботиться, о своей жизни.
НИКОЛАЙ (задумчиво):
Но ты ведь так интересовалась всегда моей работой… Как любящая женщина, и как друг…
НИНА:
Царёв! Да, интересно было, да и до сих пор интересно. Но как ты не понимаешь, что перспектив у этой твоей темы теперь нет. Уже года три как нет – как нашли останки Алексея и Анастасии… Всё, все погибли. Генетики подтвердили – это они. Следствие закрыто. Забудьте… Анна Андерсон – самозванка. Точка.
Николай хочет что-то возразить. Нина отмахивается от него, продолжает:
НИНА:
Вот только не надо мне вновь рассказывать о других генетических экспертизах, о семье купца Филатова, и «дрр и прр». Хватит! Я устала… Последние годы я просто жалела тебя…
Николай вновь хочет что-то возразить, но звонит домашний телефон. Николай берёт трубку: «Да, Вениамин Алексеевич… Заседание кафедры? Что? Сокращают финансирование темы? Да, подготовлюсь, конечно». Кладёт трубку
НИНА:
Можешь не объяснять. Я поняла. Что я тебе и сказала только что. Но главное не в этом. А в том, что я тебя не люблю. И жалко теперь у другой пчёлки ищи. Найдёшь другую дуру. Не сомневаюсь, князь.
НИКОЛАЙ:
Нина… По честному если… Я ведь тебя в последние годы тоже скорее жалел, чем любил… Такая красавица – пропадёшь ты среди «нового дворянства». Я ведь знаю, кто под тебя клинья подбивает, из этих «новых дворян» прокремлёвских…
НИНАа (сначала застыв от изумления, потом возмущённо, в гневе):
Что? Ты! Меня? Жалеешь?! Ну и дурак же ты, Коля!
Подходит к нему, с размаха наносит пощёчину. Николай садится, держась за скулу:
НИКОЛАЙ:
Однако… Тяжёлая у тебя ручка… Не знал.
НИНА (одевая летний плащ, открывая дверь из квартиры):
Прощай, Коля Царёв. Надеялась сначала, что друзьями расстанемся… Не получится!
Николай вновь включает песню Жана Татляна, но чуть послушав, включает другую (Энгельберга Хампединга «Анастасия»).
2012 год, июль. Екатеринбург. Заседание кафедры по диссертации Никлая Царёва.