– Привез твой заказ.
Я присмотрелась и увидела, что это крючья для подвесных ящиков с цветами.
– Вот спасибо тебе!
– А что это за свертки? – полюбопытствовал он.
– Это я тебе еду на ужин передаю. Салат и зразы. Разогреешь дома в микроволновке. А то опять будешь всухомятку бутерброды с пивом есть.
Николай заулыбался, скосил глаза на Тимура и многозначительно подмигнул мне. Я покраснела. Наверное, Тимур ему наговорил чего-нибудь!
Тимур заглянул к тете Кате, помаялся еще немного возле меня, выпил кофе. Потом все-таки сел в машину и уехал.
Позже, к вечеру, ребята, откомандированные Николаем мне в помощь, подняли наверх, в столовую, ящики с посудой и картинами. Я начала их распаковывать, расставляя вдоль свободных стен картины, вазы и всякие красивые безделушки.
Вскоре пришла тетя Катя. Присмотрелась к тому, что я делаю, и взялась помогать. Она, наверное, была очень дружна с сестрой, потому что помнила историю всех вещей и картин.
– Вот эту шкатулку Лена привезла из Индии, и мне подарила такую же. Вообще у нее было много красивых медных изделий. А еще есть совершенно потрясающей красоты слон, вырезанный из кости: это боевое животное, в агрессивной динамичной позе, передние ноги подняты в воздух, уши разлетаются. Но самым главным в этой фигурке всегда были глаза, мастер так вырезал их, что его маленькие, злобные глазки источали истинную злобу и неуправляемую жестокость. Вячеслав привез эту фигурку Елене, сказал, что просто не смог пройти мимо.
Она погладила рукой фигурку карикатурно широкобедрой и пышногрудой индийской красавицы из полированного дерева.
– А вот эту красоту он привез ей, когда Лена была беременна. Сказал, что если гладить ее живот постоянно, она способствует рождению детей. Но, видимо, это не совсем так. Во всяком случае, кроме Тимура, детей у них не было.
Я осторожно погладила живот фигурки, и грустно задумалась, вспомнила маму и свое обещание насчет внуков.
Я не удержалась и спросила:
– Тетя Катя, а вы были замужем?
Она подняла ко мне все еще очень красивое лицо и сказала:
– Я много лет любила мужчину, который был безнадежно и прочно женат. Потом он умер, но и скорбь по нему прочно принадлежала его вдове. О себе я твердо знала, что никого больше полюбить не смогу, а рожать детей от нелюбимого – преступно. Вот так и осталась одна. Но я не жалею ни о чем: я любила, и была любима. У нас было так немного счастливых дней, но я их помню все до одного. А домашним теплом я отогревалась в семье сестры. Вот уж кому в браке повезло, так это Елене. Слава был намного старше ее, почти на 20 лет, но это не мешало им по-настоящему любить друг друга. А уж каким он был отцом! Тим просто обожал отца, и его смерть стала для него огромным ударом. Мне кажется, он и сейчас помнит отца. Он не дал ничего менять в его кабинете, хочет, чтобы там все осталось, как при жизни отца. На шахматном столике в кабинете начатая, но неоконченная партия в шахматы, книги на полках стоят в том порядке, как держал их Слава.
Она раскрыла очередную коробку:
– А это фарфор, Лена привезла его из Германии, еще в социалистические годы. Тогда все везли оттуда сервизы с мадоннами и ангелочками, но Лена всегда отличалась хорошим вкусом, ее посуда и сегодня хорошо выглядит.
Мы перетерли и расставили посуду в нарядную итальянскую горку.
Тетя Катя, раскрыв небольшую коробку, замерла над ней. Я заглянула внутрь: там была красивая настольная лампа с фарфоровым абажуром, расписанным видами красивого европейского городка.
– Не узнаешь? Это – Карловы Вары, я привезла сестре в подарок эту лампу на ее тридцатилетие. Много лет она стояла на ее туалетном столике.
Я осторожно вынула светильник из коробки и любовно погладила пальцем картинку на его глянцевом боку:
– Мы и поставим его в одной из спален второго этажа.
Я вздохнула:
– Жалко, что к приезду Вероники я не успею с портьерами. Ткани я уже, практически, выбрала, сделала эскизы, но в магазине меня предупредили, что срок исполнения заказа у них не меньше месяца. Хотя, сегодня я нашла швейную машинку Елены Алексеевны, довольно хорошая модель, и Вероникины занавеси будут готовы к ее приезду, а вот с остальными комнатами придется подождать. Очень не хочу, чтобы получилось кое-как, потому что в таком интерьере и ткани, и цвета, и фактуру надо подбирать очень трепетно!
Тетя Катя радостно просияла:
– Вика, у меня идея! Я познакомлю тебя с женой Сергея, она тебе поможет. Таня шьет на заказ, у нее просто золотые руки. А еще она мне недавно жаловалась, что заказов у нее немного. Они с Сергеем взяли кредит в банке, и теперь стараются заработать, где можно.
Я кивнула, и тетя Катя добавила:
– Завтра съездим к ней, она работает в нашем универмаге.
Рабочие давно уехали, потом ушла к себе и тетя Катя, а я все разбирала коробки. В одной обнаружилась целая коллекция фарфоровой посуды из Гжели, и я подумала, что нужно заказать стеклянную горку для кухни, такую красоту просто грех прятать в комодах. Здесь были фарфоровый самовар на ножках, расписные блюда, ладьи и ковши. А заварочный чайник, выполненный в форме петуха, вообще просто сразил меня. Еще здесь нашлись несколько очаровательных статуэток: фарфоровые барышни в кокошниках заигрывали с парнями, бабы в платках и коротких тулупчиках шли по воду с коромыслами, веселились деревенские мальчишки с санками и собакой, старик в лаптях пустился вприсядку, задорно задрав бороду.
Я заварила себе чаю в большую кружку, отрезала толстый ломоть лимона, и присела полюбоваться на расписное сине-белое чудо. Через пять минут я твердо поняла, что эта коллекция должна стать центром внимания в кухне. Я уже представила себе занавески из крупноячеистой темно-синей сетки, которую я присмотрела в магазине. Можно ее скомбинировать с кипенно-белой сеткой, посадить все это на металлические кольца и подобрать к ним штангу из искусственно состаренной латуни. Тем более что краники встроенной газовой печи как раз и были выполнены в таком стиле.
Страшно довольная собой, я позвала Джедая, который уже привык к нашим вечерним прогулкам. Он ждал меня у калитки, радостно размахивая хвостом. Мы медленно пошли к реке.
Глава 6. Тимур.
Мы переговорили с Николаем несколько минут, и я, незаметно для Вики, кивнул ему. Он вышел проводить меня к машине.
Я достал сигарету, повернулся к нему:
– Слушай, у меня к тебе просьба. У Вики были неприятности, сейчас ее нужно отвлечь от мыслей о них. Этот чертов ремонт, кажется, помогает мне в этом. Я тебя прошу, будь рядом, если что. Пусть у нее все получается так, как она хочет. Если что, звони мне, я мигом подъеду. Ладно?
Он кивнул, помедлил, но спросил:
– Слушай, это ведь Вика Голембиевская? Я ее запомнил с прошлого Дня строителя, когда она министру цветы вручала, он ей потом руки все целовал. Ты же, вроде, с Юзиком в друзьях?
Я нахмурился:
– Коля, я тебя прошу никому не говорить о том, что ты видел ее здесь.
– Не дурак, понял. Попробую помочь. Девчонка хорошая, мне понравилась.
– А вот это как раз лишнее!
Он засмеялся:
– Ладно, буду охранять принцессу без надежды на взаимность.
Зря я затеял этот обеденный визит! Если честно, я думал, что увижу Вику, и мне станет легче. Целый день я неотвязно представлял себе, что она сейчас там, что я мог бы быть около нее, видеть ее, дышать с ней одним воздухом, что мне не надо было бы, как раньше, придумывать причины, по которым я могу быть рядом. В общем, вместо того, чтобы заниматься делом, у меня все мысли были только о Вике.
Уже утром я понял, что если не увижу ее сегодня, со мной случится что-нибудь нехорошее. Я вспомнил, как она там командует моими мужиками, довольно хмыкнул и покрутил головой. Если этот дурацкий ремонт так нравится ей, я готов разнести дом по камешку и заново сложить для нее.
А вот если серьезно, кажется, у нее все здорово получается. Зря Юзик не давал ей самостоятельно работать. Впрочем, его самомнение не позволяет ему никого оценивать объективно. Он – гений, а остальные – посредственности. Правда, изредка он снисходит к нам, простым смертным.
До вечера мне удалось объехать еще две стройки. Домой я вернулся вымотанный донельзя. Постоял под душем, мельничные жернова перестали вращаться в голове. С полотенцем на плечах вышел в кухню, полез в холодильник.
Потом вспомнил о свертках, которые мне вручила Вика. Я благополучно забыл их внизу, в машине. Натянув майку, как был, в трусах и с мокрыми волосами, я спустился в гараж, забрал пакеты и поднялся к лифту.
Около стойки консьержа стояли Юзик и Сашка и с интересом наблюдали за мной.
– То-то мы думаем, куда ты мог подеваться. Ни сотовый, ни домашний номер не отвечают, – недовольно пробурчал Сашка, – мы уж хотели дверь ломать.
В руках у них был объемистый пакет с едой и две упаковки пива.
Мы поднялись в квартиру, я кивнул на пиво:
– Завтра рабочий день, с чего такая радость?
Сашка хмыкнул:
– Надо поддержать друга.
Я засмеялся:
– То-то ты его в моей приемной на пол ронял.
Сашка засопел:
– Я его и сейчас бы уронил куда-нибудь, да только ты на него посмотри.
Юзик, и в самом деле, выглядел неважно. Он хмуро пробурчал:
– Ну, юмористы, отсмеялись? Думаете, мне все это легко дается?
Он прошел в комнату, уселся в кресло, вытянув длинные ноги, и мрачно продолжил:
– Я сегодня с матерью разговаривал. Для нее, оказывается, наш разлад с Викой – не новость. Конечно, она на ее стороне. Представь, она назвала меня недоумком, и сказала еще, что Вика совершенно правильно поступила. Велела мне найти ее, и просить прощения. Кажется, даже расплакалась. – Юзик потер лицо ладонями и поднял на меня больные глаза. – Я не видел, чтобы она плакала, со дня смерти отца. Ты скажи, мне это надо?
Сашка пошел за пивными кружками. Он загремел посудой, а потом заорал:
– Тимур, это откуда ты такое привез?
Я заглянул в кухню. Сашка, конечно, полез в Викины пакеты. Он вскрыл пластиковые емкости и смешно нюхал салат и зразы.
– Это тетя Катя передала, – быстро соврал я.
Сашка с аппетитом откусил пирожок:
– М-м-м, как вкусно. Это точно не твоя новоявленная племянница? А то, если она так обалденно готовит, я готов жениться на ней хоть завтра.
Я пробурчал:
– С чего ты так уверен, что она пойдет за тебя?
Сашка покосился на меня:
– А я обаятельный. Конечно, с моим лицом не возьмут, как некоторых, рекламировать туалетную воду или мужские трусы, но внешность в отношениях с бабами – это не главное.
Юзик философски заметил:
– Их, баб, не разберешь. По-моему, ни внешность, ни внутренность тут ничего не играют. Просто иногда карта ляжет так, иногда – эдак.
Он отхлебнул пиво.
– Вот взять Ольгу Костромееву, мою секретаршу. Конечно, бюст у нее выдающийся, но мозгов, на мой взгляд, вовсе нет. Хотя это ее ничуть не портит! – расхохотался он. – Одно время мне казалось, что она запала на тебя, Тимур. Так уж она тебя обхаживала, как только ты заходил ко мне. А потом ее как пробило. Буквально проходу мне не давала.
Сашка покосился на него:
– И ты, конечно, не удержался. – Он с сочувствием посмотрел на Юзика: – Слушай, а может, мама права?
Юзик недоуменно спросил:
– В каком смысле?
Я пояснил ему:
– В том смысле, что ты – идиот.
Юзик горько сказал:
– И это вместо того, чтобы посочувствовать мне!
Я отошел с сигаретой к окну. За окном разливались легкие летние сумерки, я подумал о том, что Вика с Джедаем сейчас пойдут на прогулку…
Я потер лицо руками и повернулся к мужикам:
– Ты ведь не просто за сочувствием пришел? Выкладывай, что там у тебя.
Юзик внимательно рассмотрел свои руки, поднял на нас глаза:
– Если честно, я пришел за помощью. Хреново мне.
Я разозлился:
– Что, без прислуги и няньки соскучился? Так твоя Костромеева от тебя не отказывается. Что теперь не так?
– Тимур, чего ты? Ты же понимаешь, что я не хотел, чтобы так все вышло. Я не хотел обидеть Вику. Ты пойми, с ней сложно, а Ольга тут как раз подвернулась. Я сам не знаю, что на меня нашло.
– Слушай, с Викой тебе сложно, а с Ольгой – просто и хорошо. Так чего ты тогда убиваешься?
Юзик гордо выпрямился:
– Я не убиваюсь. Думаю, что мне нужно было бы объясниться с ней. Это нечестно с ее стороны, вот так просто исчезнуть, даже не дав мне возможности оправдаться, не поговорив со мной. Все-таки не чужие люди, мы прожили вместе три года.
Я пожал плечами:
– Наверное, ей не хотелось с тобой разговаривать. Кроме того, ты упоминал какую-то записку?
Сашка подошел ко мне:
– Тимур, я знаю, что ты всегда хорошо к Вике относился. Неужели тебя не беспокоит ее отсутствие?
– Беспокоит. Но я считаю, что ей нужно дать возможность обдумать все самой. Я думаю, что она позвонит Агнессе Прокофьевне, не удержится. Кстати, как она себя чувствует?
Юзик вздохнул:
– Не очень. Через две недели ей ехать в Карловы Вары, а я до сих пор не решил, кто с ней поедет. – Он задумался. – Было бы здорово найти Вику до этого времени. Я думаю, если она с матерью поедет, та ее уболтает как-нибудь.
Это решение никак не укладывалось в мои планы. Я вздохнул.
Сашка внимательно глянул на меня и спросил:
– Ты на выходные в Петровское поедешь?
Я кивнул:
– Завтра встречаю Веронику, она прилетает во второй половине дня. Повезу ее к тете Кате.
Юзик спросил:
– Дагмара с ней приедет?
– Нет, у нее там какая-то выставка на подходе. Так что Вероника побудет у меня почти до середины августа.
Сашка с удовольствием сказал:
– Выросла, наверное. Привози ее как-нибудь к моим на дачу, шашлыки пожарим, рыбку половим. Моя мать ее очень любит, ты же знаешь.
Я неопределенно кивнул.
Вчера мы с ребятами засиделись допоздна. Мне не удалось позвонить Вике, и утром, войдя в кабинет, я занимался текущими вопросами, время от времени поглядывая на телефон. Не хотелось звонить слишком рано. Вике сейчас не до моих чувств, со своими бы разобраться.
Когда я уже решился и протянул руку к трубке, запел мой мобильный.
– Не помешала?
С глупым выражением на лице я рухнул в кресло.
– Ты не позвонил вчера… Я сначала волновалась немного, а потом подумала, что у тебя может быть своя личная жизнь. – Она вздохнула и зачастила: – Ты не подумай, я не с упреками. Я звоню по делу. В прошлый твой приезд мы не оговорили выбор цветов, а я сегодня еду в оранжерею, хочу к Вероникиному приезду привезти хотя бы часть. Может быть, у тебя есть какие-нибудь пожелания?
Я облегченно засмеялся.
– Есть.
– Какие?
– Я тебе потом скажу все про свои пожелания, хорошо? И учти, что никакой личной жизни, которую я хотел бы скрыть от тебя, у меня нет. А не позвонил я тебе вчера, потому что приходили Сашка с Юзиком, держали военный совет. Разошлись за полночь, и звонить было поздно. Но я думал о том, что ты с Джедаем пошла к реке.
Она задышала в трубку, и уже совсем другим голосом, от которого у меня в голове стало гулко, медленно и нежно протянула:
– Правда?
Я кивнул, как будто она могла это увидеть, и тоже заторопился, пока нас не прервали:
– Я сегодня встречу Веронику, и часов в пять вечера мы уже будем дома. Хорошо?
Вика засмеялась:
– Просто здорово! Тетя Катя уже поставила тесто для пирогов, а я вся в делах. Ну, я помчалась!
Я держал трубку в руках с совершенно бессмысленным выражением счастья на лице. Если и дальше так пойдет, на работе меня примут за чокнутого. Я потер лицо руками и засмеялся.
В кабинет заглянул озабоченный Сашка с бумагами в руках:
– Тимур, у нас тут косяк получается с заливкой плиты, у меня два миксера встали на ремонт, а твой начальник участка пристал с ножом к горлу. – Он присмотрелся ко мне и сердито сказал: – Ты вообще-то меня слушаешь? По какому поводу веселье?
Я сердито сказал:
– О господи, ну можно же что-то решить без меня? Позвони Шумилову, пусть выручат нас миксерами, потом сочтемся. Кой черт вас подбил начать заливку плиты в пятницу, под выходные?