Морган заверил, что да.
Пол хлебнул пива, положил книгу Гитлера себе на колени, нашел в ней паспорт, деньги и адрес. Листок с информацией о пансионе вытащил, а книгу убрал в портфель. Выучив написанное наизусть, он «небрежно» уронил листок в лужицу пива на столе и смял в комок, который бросил в карман, где уже лежали окурки. Мусор выбросит потом.
Морган поднял брови.
«Мне говорили, что ты хорош».
Пол кивнул на книгу и шепотом спросил:
– «Моя борьба», книга Гитлера, о чем она?
– Кто-то назвал ее собранием ста шестидесяти тысяч грамматических ошибок. По идее, это философия Гитлера, на деле – непроходимая чушь. Но книгу лучше не выбрасывай, – с улыбкой посоветовал Морган. – Берлин – город дефицита, туалетной бумаги не достать.
Пол хохотнул и спросил:
– Этот твой информатор… Почему стоит ему доверять?
– В Германии доверие – штука любопытная. Риск настолько велик и вездесущ, что нельзя доверять человеку лишь потому, что он твой единомышленник. Брат моего информатора организовал политическую ячейку и был убит штурмовиками, отсюда единомыслие. Только на одно единомыслие я не полагаюсь, поэтому щедро плачу Максу. Как говорится, чей хлеб ешь, того и обычай тешь. Так вот, Макс съел немало моего хлеба. Тем более он в непростом положении, так как уже продал мне полезный, компрометирующий себя материал. Пожалуйста, яркий пример доверия по-немецки: либо подкупаешь, либо угрожаешь, а я предпочитаю то и другое вместе.
Дверь распахнулась, и Морган прищурился, увидев знакомого:
– Вот и он.
В ресторан вошел худой мужчина в рабочем комбинезоне, с рюкзаком через плечо. Он огляделся по сторонам, щурясь, чтобы привыкнуть к полумраку. Морган помахал рукой, и мужчина подсел к ним. Он явно нервничал: то на Пола посмотрит, то на других посетителей, то на тени в коридорах, ведущих в уборную и на кухню, то снова на Пола.
«Кто такие „они“?» – «В Германии это все».
Сначала Макс сел за столик спиной к двери, потом пересел так, чтобы видеть остальную часть ресторана.
– Добрый день! – проговорил Морган.
– Хайль Гитлер!
– Хайль! – отозвался Пол.
– Мой друг просит звать его Максом, – представил ему товарища Морган. – Он, так сказать, работает на человека, в гости к которому ты приехал. В доме у него работает. Доставляет туда товар, знаком с экономкой и садовником. Макс и живет в том же городе, что и он, в Шарлоттенбурге, это к западу отсюда.
От еды и пива Макс отказался, но взял кофе, в который насыпал сахар, оставивший на поверхности серую пену, и принялся перемешивать свой напиток.
– Мне нужно знать все, что ты можешь о нем рассказать, – шепнул Пол.
– Да-да, я расскажу вам, – пообещал информатор, но затих и огляделся по сторонам.
Подозрительность его бросалась в глаза не меньше, чем бриолин, которым он пригладил редеющие волосы. Такое беспокойство казалось Полу неприятным и опасным. Макс вынул из рюкзака темно-зеленую папку и протянул ему. Пол откинулся на спинку стула, чтобы никто не разглядел содержимое папки, раскрыл ее и увидел с полдюжины мятых фотографий. С них смотрел мужчина в пиджачной паре, сшитой на заказ, – так одеваются добросовестные педанты. Круглая голова, короткие седые волосы – мужчине было за пятьдесят. Он носил очки в проволочной оправе.
– Это точно он? Не двойник?
– У него нет двойника, – ответил Макс, дрожащими руками поднес ко рту чашку с кофе и снова оглядел ресторан.
Просмотрев снимки, Пол хотел вернуть их Максу, чтобы тот уничтожил фото, когда доберется домой, но бедняга слишком нервничал. Шуман не исключал, что в панике Макс оставит их в трамвае или метро. Лучше положить папку в портфель, рядом с книгой Гитлера, и ликвидировать потом.
– Теперь расскажи мне о нем, – потребовал Шуман, подавшись вперед. – Все, что тебе известно.
Макс рассказал. Рейнхард Эрнст сохранил военные дух и дисциплину, хотя давно уволился со службы. Встает рано, работает допоздна, и так по шесть-семь дней в неделю. Он регулярно делает зарядку и отлично стреляет. С собой часто носит автоматический пистолет. Работает в рейхсканцелярии на Вильгельмштрассе, куда ежедневно ездит один, лишь изредка с охраной. Водит «мерседес-кабриолет».
Пол обдумал услышанное.
– Он каждый день в этой канцелярии?
– Как правило, да. Хотя порой ездит на судостроительные верфи, а в последнее время и на заводы Круппа.
– Кто такой Крупп?
– На заводах его семьи производят оружие и бронетехнику.
– Когда мой знакомый ездит в канцелярию, где он ставит машину?
– Не знаю, я там не бывал.
– Можешь выяснить, где он будет в ближайшие несколько дней? Когда на работу поедет?
– Постараюсь… – Макс замолчал. – Не знаю, стоит ли… – И снова осекся.
– Что? – вскинулся Пол.
– Мне и о личной жизни полковника кое-что известно. Про его жену, невестку, внука. Об этом вам рассказывать? Или лучше не надо?
Касание льда…
– Надо, – ответил Пол. – Расскажи мне все.
Не жалея мотора маленькой «ДКВ», сотрудники крипо мчались к ресторану «Летний сад» на Розенталерштрассе.
– Герр инспектор, можно вопрос? – спросил Конрад Янссен.
– Какой?
– Инспектор Краусс надеется, что убийца – иностранец, а у нас есть доказательство, что наш подозреваемый – иностранец. Почему вы не сказали ему об этом?
– Прежде всего, наше доказательство лишь предполагает, что подозреваемый может быть иностранцем. Без особой убедительности. Мы просто выяснили, что тот человек говорил с акцентом и свистел, подзывая такси.
– Да, герр инспектор, но не стоило ли об этом рассказать? Возможности гестапо нам пригодились бы.
На жаре грузный Коль тяжело дышал и обливался потом. Он любил лето за шанс отдохнуть с семьей в Тиргартене или луна-парке, за пикники на озере Ванзее и на реке Хафель, но погода ему больше подходила осенняя.
Инспектор вытер пот со лба и ответил:
– Нет, Янссен, нам не следовало ни упоминать подозреваемого, ни просить помощи гестапо. Почему? Во-первых, потому, что с тех пор, как месяц назад их объединили, СС и гестапо из кожи вон лезут, чтобы лишить крипо независимости. Нам ее нужно сохранить во что бы то ни стало, а это значит, вести расследования самостоятельно. Во-вторых и в главных, «возможности» гестапо – это зачастую аресты всех, на кого падает хоть малейшее подозрение. Зачастую это аресты совершенно невинных, просто потому, что так удобно.
В штаб-квартире крипо было шестьсот камер. Изначально в них, как и в камерах любого полицейского участка, арестованных держали до суда или освобождения. Сейчас же в камерах, набитых до отказа, сидели обвиненные в непонятных политических преступлениях. Караулили их штурмовики, свирепые молодчики в коричневой форме с белыми нарукавниками. Те камеры считались перевалочным пунктом на пути в концлагерь или штаб-квартиру гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Или на кладбище.
– Нет, Янссен, мы – виртуозы высокого полицейского искусства, а не саксонские крестьяне, серпами вырезающие десятки горожан ради поисков одного виновного.
– Верно, майн герр.
– Помните об этом! – покачал головой инспектор. – Ах, насколько труднее нам работать в этой моральной трясине!
Подогнав «ДКВ» к обочине, Коль глянул на помощника:
– За то, что я сейчас наговорил, вы могли бы арестовать меня и отправить на год в Ораниенбург.
– Я никому не расскажу, герр инспектор.
Вилли Коль выключил зажигание. Они вылезли из машины и по широкому тротуару зашагали к «Летнему саду». Когда приблизились, инспектор уловил аромат хорошо промаринованного жаркого, которым славился ресторан. У него аж в животе заурчало.
Янссен нес с собой номер «Народного обозревателя», нацистской газеты, на первой странице которой красовался фотопортрет Геринга в стильной шляпе необычного для Берлина фасона. Подумав о шляпах, Коль глянул на помощника. Под июльским солнцем лицо светлокожего Янссена покраснело. Неужели молодежь не понимает, что головные уборы носят не просто так?
У ресторана Коль знаком велел Янссену сбавить шаг. Они остановились у фонарного столба и стали рассматривать «Летний сад». В этот час посетителей оказалось немного. Два эсэсовца расплачивались, готовясь уйти, что было только к лучшему, ведь по изложенным Янссену причинам Коль не желал распространяться о расследовании. Кроме эсэсовцев, в ресторане сидели только мужчина средних лет в ледерхозене и пенсионер.
Коль отметил плотные шторы, защищавшие их от взглядов изнутри. По его знаку они с Янссеном вошли на террасу. Каждого посетителя инспектор спросил, не видел ли тот в ресторане крупного мужчину в коричневой шляпе.
– Крупного мужчину? – переспросил пенсионер и кивнул. – Да, детектив. Я к нему не присматривался, но, думаю, внутрь он вошел минут двадцать назад.
– Он еще там?
– Я не заметил, чтобы он выходил.
Янссен замер, как почуявшая след гончая.
– Герр инспектор, не стоит ли вызвать орпо?
Служащие орпо, или полиции порядка, носили форму, жили в казармах и, как свидетельствует название, поддерживали порядок ружьями, автоматическими карабинами и дубинками. Коль представил, какой переполох поднимут они своим появлением, особенно если подозреваемый вооружен, а в ресторане много посетителей.
– Думаю, не стоит, Янссен. У нас ловчее получится. Идите к черному ходу ресторана и ждите у двери. Если кто выйдет, хоть в шляпе, хоть без, задержите. Помните, наш подозреваемый вооружен. Действуйте скрытно.
– Есть, герр инспектор.
Молодой человек остановился и, отнюдь не скрытно махнув рукой, исчез за углом.
Коль как ни в чем не бывало зашагал дальше, потом замер, якобы изучая вывешенное меню. Сделал еще несколько шагов, остро чувствуя, как револьвер оттягивает карман. До прихода к власти национал-социалистов редкие детективы крипо носили оружие. Но пару лет назад министр внутренних дел Геринг расширил многочисленные силы правопорядка, приказав каждому полицейскому носить оружие и, к огромному изумлению Коля и его коллег по крипо, применять его без ограничений. Он даже издал указ, согласно которому не выстрелившему в подозреваемого объявляли выговор, а застрелившему невиновного – не объявляли.
Вилли Коль не использовал огнестрельное оружие с тысяча девятьсот восемнадцатого года.
Однако, вспомнив пробитый череп погибшего в Дрезденском проулке, Коль обрадовался, что оружие при нем. Он поправил пиджак, убедился, что, если потребуется, мгновенно вытащит пистолет, сделал глубокий вдох и толкнул дверь в обеденный зал.
Коль вошел и замер в панике: в «Летнем саду» царил полумрак и он, привыкший к яркому свету, на миг ослеп.
«Вот дурак! – беззвучно отругал себя Коль. – Почему не подумал об этом?»
На лбу, можно сказать, написано «крипо», сейчас он идеальная мишень для вооруженного подозреваемого.
Инспектор шагнул вглубь зала и закрыл за собой дверь. Посетителей и персонал ресторана он видел, как сквозь вату. Кто-то стоял. Кто-то приближался к нему.
Встревоженный Коль отступил к двери, рука поползла к карману с револьвером.
– Вам столик, майн герр? Выбирайте любой.
Коль прищурился. Зрение понемногу возвращалось.
– Майн герр! – снова позвал официант.
– Нет, спасибо, я ищу кое-кого.
Наконец зрение инспектора пришло в норму.
В обеденном зале сидело не больше дюжины посетителей. Крупного мужчину в светлом костюме и коричневой шляпе Коль не заметил и отправился на кухню.
– Майн герр, вам нельзя…
Коль показал официанту удостоверение.
– Можно, майн герр, – пролепетал тот.
Через одурманивающе жаркую кухню Коль прошел к двери черного хода и распахнул ее.
– Янссен!
– Герр инспектор, отсюда никто не выходил.
Вместе с помощником Коль вернулся в обеденный зал и подозвал официанта:
– Как вас зовут?
– Йоган.
– Йоган, за последние двадцать минут вы не видели здесь мужчину в такой вот шляпе? – Коль кивнул Янссену, и тот показал фотографию Геринга.
– Видел, майн герр. Он и его спутники ушли пару минут назад. И что подозрительно – через боковую дверь.
Официант показал на пустой столик, и Коль раздосадованно вздохнул. Столик стоял у окна. Да, на нем висела плотная штора, но с боку на ней зияла крошечная прореха. Подозреваемый, вне сомнения, видел, как они с Янссеном опрашивают людей на террасе.
– Пойдемте, Янссен, скорее!
Через боковую дверь Коль и его помощник выбежали в чахлый садик, каких в городе десятки тысяч. Берлинцы любят цветущие растения, но земля такая дорогая, что сады разбивают даже на крохотных участках. Дорога из садика была лишь одна, вела она на Розенталерштрассе. Коль и Янссен выбрались на оживленную улицу, огляделись по сторонам, но подозреваемого не увидели.
Коль злился. Если бы Краусс не задержал, они, может, и успели бы перехватить подозреваемого в шляпе. Впрочем, куда больше инспектор злился на себя за небрежность на террасе «Летнего сада».
– В спешке первый блин у нас получился комом, – сказал он Янссену. – Но вдруг мы не испортим остальные?
Инспектор развернулся и зашагал к главному входу в «Летний сад».
Пол, Реджи Морган и тощий нервный тип по имени Макс стояли в липовой рощице футах в пятидесяти от ресторана по Розенталерштрассе.
У них на глазах мужчина в бежевом костюме и его молодой помощник выбежали в садик у ресторана, оглядели улицы, потом вернулись к главному входу.
– Не думаю, что они нас ищут, – проговорил Морган. – Быть такого не может.
– Кого-то они искали, – заметил Пол. – За боковую дверь они вылетели следом за нами. Это не совпадение.
– По-вашему, это гестапо или крипо? – дрожащим голосом уточнил Макс.
– Кто такие крипо? – спросил Пол.
– Уголовная полиция. Детективы в штатском.
– Эта пара точно из какой-то полиции, – уверенно заявил Пол.
Тех двоих он заподозрил, как только увидел у «Летнего сада». За столик у окна Пол сел намеренно, чтобы следить за улицей, и, конечно же, заметил, как толстяк в панаме и второй, тоньше и моложе, в зеленом костюме, расспрашивают посетителей на террасе. Потом молодой исчез, вероятно, отправился караулить черный ход, а полицейский в бежевом остановился у меню и изучал его неестественно долго.
Пол тогда вскочил, бросил на стол деньги – только бумажные купюры, на которых не отыщешь отпечатков пальцев, – и скомандовал:
– Уходим немедленно!
Вместе с Морганом и перепуганным Максом они через боковую дверь выбрались на улицу, у садика подождали, пока толстый коп не войдет в ресторан, и быстро спустились по Розенталерштрассе.
– Полиция, – пролепетал Макс, чуть не плача. – Нет, нет, нет!
Слишком много тут преследователей… Слишком много ищеек-охотников… Слишком много доносчиков.
«Я готов на все ради него и ради его партии».
Пол снова посмотрел в сторону «Летнего сада»: никто их не преследовал. Однако ему не терпелось услышать от Макса, где искать Эрнста, и вплотную заняться устранением.
– Мне нужно знать… – начал он, повернувшись туда, где стоял информатор, и осекся.
Макс исчез.
– Где он?
Теперь обернулся и Морган.
– Черт подери! – пробормотал он по-английски.
– Он нас предал?
– Вряд ли, ведь это чревато и его арестом, хотя… – Морган не договорил, глядя через плечо Пола. – Нет!
Пол обернулся и увидел Макса в паре кварталов от липовой рощицы. Его и еще нескольких человек остановили двое в черной форме. Макс их явно проглядел.
– Эсэсовцы устроили личный досмотр.
В ожидании допроса Макс нервно озирался. Вот он вытер лицо – вид у него был виноватый, как у подростка.
– Максу не о чем беспокоиться, – прошептал Пол. – Документы у него в порядке. Фотографии Эрнста он отдал нам. Если не запаникует, все кончится хорошо.
«Успокойся! – беззвучно велел Максу Пол. – Не оглядывайся…»
Макс улыбнулся и шагнул к эсэсовцу.
– У него все будет хорошо, – заверил Морган.
«Нет, не будет, – подумал Пол. – Макс сбежит».