— Атаринкэ больше нет, — сказал Майтимо, — Тэльво тоже — уже давно. С Тьелко сам видишь, что. Маглор… Макалаурэ завтра должен вернуться. Морьо уехал, не знаю, как надолго. Питьо ты видел, он здесь.
— А… — снова начал Аргон. — А мои… я кого-нибудь смогу…
— Ты последний, — заставил себя сказать Майтимо. — Из твоих никого больше нет.
Аргон разрыдался у него на плече. Амрод и Финдуилас, вернувшиеся в дом (Келебримбор сходил за ними), молча смотрели, не в силах ничего сказать.
— Есть сын Финьо, — сказал, наконец, Амрод, — но он далеко отсюда. Если хочешь, мы…
— Зачем я ему сдался, — ответил Аргон, задыхаясь от слёз, — он меня даже не знает. Майтимо… ты же меня не выгонишь… сразу, правда?
— Ну хоть ты не сходи с ума опять, — сказал Майтимо, — конечно, нет.
Конечно, завтра они тоже не знали, что делать с Келегормом.
— Давайте я уеду, — сказала Финдуилас, — может быть, он придёт в себя?..
— Не глупи, — ответил Майтимо. — Он же не просто сошёл с ума. Он одержим Морготом. Он служит ему. Это видела и ты, и я, и Амрод. Ох, прости, Аракано, мы опять говорим на синдарине.
В комнату вошла, зевая, Лалайт.
— Ох, что у вас тут ночью было… мне Тьелпэ рассказал… А говорил — «я не встаю». Ничего себе — «не встаёт». Что же, вы все или убогие, или всё время врёте, а? — она недовольно подвинула к себе тарелку, выложила себе больше половины оставшихся со вчерашнего дня пирожков, взяла большую сладкую булку, которую вчера сделал для Финдуилас Амрод, отрезала половину и стала намазывать маслом. — А ты в себя пришёл, отмороженный? — спросила она растерянного Аргона. — Тут у кого хочешь мозги вскипят.
И тут раздался громкий стук в ворота. Финдуилас испуганно вскочила, Майтимо схватился за меч.
С мечом в руках он вышел во двор, почувствовав за забором шум от присутствия множества людей и лошадей. Майтимо подошёл к воротам и выглянул в окошко.
За воротами он увидел отряд из сотни всадников, одетых в цвета Мелькора; их возглавлял роскошно одетый в чёрные с золотом одежды Маэглин; над его головой развевалось знамя, которое держал хмурый нолдо из дома Крота. Большая часть воинов были людьми, но среди них было несколько квенди и десяток орков.
— Маэдрос, я знаю, что ты меня слышишь, — сказал Маэглин. — Я приехал за тем, что принадлежит нам. Передай нам своего брата Келегорма, и никто не причинит вам вреда. Ты же знаешь, что он слуга моего Владыки. Место Келегорма подле него, в Ангбанде. Я готов подождать час. Иначе вам придётся плохо. Особенно после того, как вы… пытались меня обворовать.
Майтимо закрыл окошко. Ему было стыдно за себя, но он испытал некоторое облегчение от того, что Маэглин не потребовал вернуть ему Аргона.
Он не знал, что делать. Сопротивляться действительно было почти бессмысленно: силы были неравны. Но отдать Келегорма слугам Моргота?..
Вернувшись в дом, он кратко пересказал слова Маэглина.
— Но мы же не можем… — начал он.
— Майтимо, спроси у него самого, — сказал Амрод. — Спроси его. Если хочет — пусть уходит к своему Владыке. Мы же не можем держать его взаперти вечно. Или нам придётся убить его, или он убьёт нас.
Маэдрос посмотрел на Амрода, вспомнив, как только вчера Келегорм советовал ему отрубить голову Аргону. Но он взял ключ и спустился в подвал.
— Тьелко… — начал он. — Там…
— Знаю, — глухо ответил Келегорм. — Маэглин. Он должен был приехать за мной в подобном случае.
— Я хотел узнать… если ты не хочешь ехать с ним, ты не должен. Правда.
— Моё место там, — сказал Келегорм, повторив слова Маэглина. — Ты позволишь мне собрать вещи? Я никому не причиню зла. Поверь мне. Ну не вышло — и не вышло. Я не буду пытаться снова. Лучше… лучше правда, отпусти меня.
— А тебя не будут наказывать за это? За то, что у тебя не получилось? — обеспокоенно спросил Майтимо.
Келегорм рассмеялся.
— Вообще-то мне было поручено убить одного жреца среди истерлингов, который сомневался в божественности Мелькора и вешал мальчиков тринадцати-четырнадцати лет в жертву Оромэ, — сказал он. — Не думаю, что Оромэ бы это порадовало. Я сделал это, пока вы думали, что я лежу в своей охотничьей хижине. А Финдуилас… ну это так, заодно. Дай мне собрать вещи.
Майтимо отпер дверь, и вместе с Келегормом они поднялись по лестнице. Услышав, что они поднимаются наверх вдвоём, все покинули комнату и поднялись на второй этаж; Амрод встал на нижней ступеньке, готовый обороняться.
Келегорм зашёл в свою комнату, огляделся; он открыл сундук, пошарил там, взял кинжал, который обычно носил на поясе, потом бросил его обратно. Достал из сундука три книги и взял с собой две — трактаты о растениях и об обработке металлов; третью, книгу об охоте, он пролистал и бросил на стол. Наконец, он взял тёплый плащ, который отдал ему Маглор, перчатки, надел сапоги и вышел из дома. Он распахнул ворота и Маэглин отшатнулся. Рядом с Келегормом он сразу стал выглядеть маленьким и жалким, несмотря на усыпанную золотыми цветами шубу и венчавшую его густые чёрные волосы диадему.
Амрод выглянул во входную дверь, потом растерянно зашёл в комнату Келегорма; он рассеянно нагнулся над раскрытым сундуком и сказал:
— Он даже ничего не взял… может быть, отдать ему хотя бы кинжал и кольчугу…
Майтимо смотрел в окно на то, как Келегорм что-то отрывисто приказывает Маэглину — должно быть, подать ему коня получше.
— Майтимо… — сказал Амрод. — Руссандол…
От его голоса Майтимо похолодел. Он не слышал у Питьо таких интонаций с того дня, когда его брат-близнец утонул в горящем корабле в первый день прибытия в Средиземье.
— Что? — ему не хотелось оборачиваться.
— Посмотри. Пожалуйста.
Майтимо обернулся и подошёл. Младший брат протягивал ему кинжал, вытащив его из украшенных рубинами и гранатами драгоценных золотых ножен. Серебряный кинжал, который странно выглядел на фоне пышных масляных завитков золота ножен и тяжёлых ромбовидных гранатов на ручке.
Тонкое серебряное лезвие было украшено нежным узором из вьющихся листков и яблок, которые, хотя и были всего лишь насечкой на блестящем металле, казались светлыми, зелёными, полупрозрачными, светящимися на солнце.
— Это не кинжал, — сказал Майтимо.
— Ты же узнаёшь его, да? — сказал Амрод. — Это не кинжал. Это фруктовый нож. Фруктовый нож из Форменоса. Нож, которым дедушка пользовался за завтраком. Это наш брат убил Финвэ.
====== Глава 21. Признание ======
Где теперь будет ее дом — об этом совещались с глубокой печалью и серьезностью.
Джейн Остен. Мэнсфилд-парк
— Значит, поэтому, — сказал Майтимо. — Поэтому. Поэтому он стал слугой Моргота… не из-за болезни… Потому что он убил Финвэ… ты так думаешь?
Самому Майтимо думать так было бы гораздо легче — он до сих пор часто вспоминал, как ударил ногой лежавшего на полу беззащитного Келегорма.
— Посмотри… посмотри, Майтимо, — Амрод опустился на колени около сундука. — Как… как мы могли не замечать раньше… Майтимо, посмотри на его кольчугу, — он достал кольчугу из сундука. — Ты видишь, тут под гербом следы другого, снятого герба. И эти золотые кольца на подоле — он вынужден был надставить их, потому что раньше кольчуга была короче. Это кольчуга Финвэ. Помнишь, что сказал Пенлод? Дедушка был одет в длинную рубашку, ту, в которой он завтракал, и в длинную кольчугу. Он убил его этим ножом и одел в свою кольчугу, чтобы замести следы. Ты понял?
— Но… — ответил Майтимо, — но… но всё-таки…
Майтимо выбежал из дома, выбежал за ворота, — хотя ещё было холодно, а он был в одной рубашке и штанах; он держал в руках только нож Келегорма, стоя перед отрядом Маэглина.
— Тьелко, — сказал он, — Тьелко… скажи, скажи пожалуйста… почему?
Аргон подошёл к Майтимо и накинул ему на плечи кафтан; Майтимо был благодарен ему за поддержку.
Келегорм посмотрел на него и сказал:
— Понимаешь, Майтимо… — он улыбнулся, и эта улыбка была робкой, застенчивой; такую старший брат видел у него только в детстве и ранней молодости. — Понимаешь… Можно… Можно кого-то любить просто так. Не хотеть, не желать, нет — просто любить. Просто любить и желать добра. Желать счастья. Желать, чтобы не было зла в жизни того, кого любишь. Вот так. Не думай обо мне больше, Майтимо. Считай, что меня никогда не было.
Майтимо отошёл к воротам; он увидел, как Келегорм, окружённый чужими людьми в чёрном, ещё раз обернулся, посмотрел на него; потом сел на коня, которого подвели ему, и уже не оборачивался.
Майтимо хотелось кричать; ему казалось, что его собственное тело разрывается на части от отчаяния, безысходности, непонимания. Он пережил уже многое, и ему предстояло пережить страшное, невероятное и совершенно невозможное, но в его жизни не произошло ничего более жуткого, чем тот момент, когда от них уводили Келегорма.
Маэглин как-то собственнически похлопал по шее коня Келегорма, видимо, не решаясь прикоснуться к нему самому.
— Ну вот, — довольно сказал он, — вот можете же по нормальному, дядя Маэдрос. По-честному. А в Ангбанде дяде Келегорму будет хорошо.
— Да что там хорошего? — сказал Аргон. Майтимо от всей души желал, чтобы он замолчал — он надеялся, что Аргон всё-таки не знает и не понимает, кто такой Маэглин и что он не поймёт этого ещё долго.
— Его место там, у нас, — сказал Маэглин. — Ведь у него там всё-таки жена и ребёнок, — Майтимо ошарашил даже не смысл его слов, а слащаво-умилительный тон, которым он это сказал. - Ну, поехали! — сказал он. Келегорм поехал рядом с ним. Майтимо закрыл глаза и уперся лбом в столб ворот, чтобы не видеть, как удаляется Келегорм, как блестит весеннее солнце на его серебристых волосах.
Лалайт высунулась из чердачного окна и заорала:
— Жене привет передавай!
Маэглин вывалил к подножию трона Мелькора голову истерлингского жреца; на ней осталась длинная борода и длинная рыжая коса. Маэглин даже удивился, как Келегорму удалось так аккуратно его обезглавить. Такой расклад устраивал обоих: Келегорму не хотелось лишний раз видеть Мелькора, а Маэглин любил похвалиться, хотя к деяниям Келегорма имел косвенное отношение — он лишь передавал приказы.
— Мне сказали, что Келегорм приехал с тобой, — сказал Мелькор. — Почему?
— А, — Маэглин небрежно махнул рукой. — Его братья выгнали.
— Почему? — спросил Мелькор.
— Да он пытался зарезать девицу, с которой его младший брат живёт, и брата чуть не убил, — ответил Маэглин, пожав плечами. — Ну они его и выгнали.
— Разве такой приказ был? — Мелькор пристально посмотрел на Маэглина.
— Да он меня спросил, что за девица эльфийская к ним прибилась вдруг, наша ли, и как ему с ней себя вести, — охотно объяснил Маэглин. — Я ему сказал, что не наша, мол, никто её к ним не посылал, и пусть с ней делает, что хочет. А Келегорм, видно, приревновал к ней брата, что ли — они все влюблены друг в друга.
— Стало быть, теперь они знают, что Келегорм служит мне, — Мелькор недовольно постучал кончиками ногтей по подлокотнику трона. — Слишком рано… Хотя теперь, когда нет ни Гондолина, ни Нарготронда, это не имеет особого значения. Маэглин, возьми его к себе и объясни, что к чему. Новое поручение для него скоро найдётся.
— А он вот какой, блондин, женатый, оказывается, — ныла Лалайт за завтраком. — Ну надо же. Небось, и ваш второй брат женатый и к жене поехал.
— Послушай, Лалайт, он не женат, уж я знал бы, — сказал Маэдрос, понимая, что на фоне всего случившегося с Келегормом это выглядит не очень убедительно. — Маглор привёл бы к нам свою жену…
— Да чего бы ты знал, и никого бы он не привёл к вам; разве приличная женщина у вас жить будет, только такая оторва — отрезанный ломоть, как я, — Лалайт шмыгнула носом. — Сидит ваш Маглор сейчас небось у жены и смеётся над вами. Все вы, эльфы, на самом деле женатые, только никому ничего не говорите.
— Лалайт, он поехал на развалины Гондолина со своим другом Нариэндилом, чтобы найти одну вещь, — Маэдрос сам не понимал, почему он рассказывает всё это надоедливой особе.
— Ну тогда где-нибудь со своим другом в кустах валяется, — сказала Лалайт. — Все вы, эльфы, извращенцы.
— Лалайт, ты уж определись, — на лице Финдуилас за это время впервые появилась улыбка. — Или все извращенцы, или все женатые.
— Все вы женатые извращенцы, — ответила Лалайт, выразительно глядя на Маэдроса, и хлопнула дверью. Маэдрос невольно залился краской. Он подумал, что надо бы всё-таки предложить ей убраться восвояси — тем более сейчас, после того, как Аргон пришёл в себя.
Он уже собрался попросить Финдуилас вежливо поговорить с Лалайт, как девушка с девушкой (ничего более неприятного для Финдуилас в данный момент быть не могло), но тут он услышал шаги на крыльце, и в дом зашли Маглор и Нариэндил.
— Вот, — сказал Маглор, — я дома! Я так рад. Но я сначала…
Нариэндил радостно улыбнулся Майтимо и Амроду, встряхнул узелок, из которого торчали перья и лапы подстреленного по дороге тетерева; потом, увидев, как мрачны все присутствующие, подвесил свой плащ и лук на крючок у входа (он был больше чем на голову выше Маглора) и хотел было уже извиниться и выйти.
Маглор распахнул дверь в комнату Келегорма и увидел, что она опустела. Там больше не было кровати; стоявший посреди комнаты раскрытый сундук был почти пуст (накануне Келебримбор перебрал вещи и навёл порядок в комнате). Он обернулся. Майтимо заметил, что Маглор держит в руках свёрток с чем-то, чем он, видимо, собирался порадовать больного брата.
— Где… — спросил Маглор. Майтимо осознал, что они не успели решить, что именно и как сказать Маглору, вообще не успели поговорить об этом. — Он… он… Он где вообще? Ему ведь лучше, да? Только не…
— Прости, — сказал Майтимо. — Он больше не с нами, — он подошёл к Маглору, который рухнул на колени на пол, и обнял его. — Наш брат…
— Как же? Ну как?.. — выговорил, наконец, Маглор. — Ему бывало хуже… тогда, осенью, после падения Гондолина, мне казалось, что его вот-вот не станет… Но почему… почему сейчас?.. Хоть проститься…
— Мы с ним смогли проститься, — сказал Амрод, подойдя к Маглору, — но тебе при этом прощании лучше было не присутствовать.
Майтимо выразительно посмотрел на младшего, и тот замолчал.
— Говорят, вы уезжали куда-то… это случилось, пока вас не было? — спросил Маглор.
— Нет, — ответил Маэдрос. — Через пару дней.
Маглор уронил голову на колени, сжавшись в комочек.
Майтимо почувствовал, что всё-таки должен что-то сказать ему, объяснить — но ведь до сих пор он не обсуждал гибель Финвэ с Маглором. Не говорил он ему ничего и о попытке узнать о судьбе Тургона (в ходе которой они освободили его младшего брата Аргона), — ведь когда Финдуилас вспомнила, что видела Тургона в плену, Маглор уже уехал.
— Видишь ли, Кано, — обратился он к Маглору, — всё сложнее, чем ты думаешь. Я должен был сказать тебе раньше.
— О чём сказать? — спросил Маглор.
— Сказать, что… Мы с Питьо не просто так ездили тогда в Гондолин. После падения города нашлись кое-какие… документы, и кое-что привёз Келебримбор… Я тебе не показывал…
— Не показывал? — Маглор встал. — Я же вижу, что что-то неладно. Нельо, пожалуйста. Что происходит?
— Есть свидетельства того, что Моргот не убивал Финвэ; конечно, он похитил Сильмариллы, но дедушку, скорее всего, убил один из квенди. Финвэ не пал в поединке с Морготом — его убили ножом. Мы нашли этот нож в вещах Тьелкормо, и там была ещё дедушкина кольчуга… — выдохнул Майтимо. — Может быть…
Майтимо ожидал чего угодно — слёз, гнева, буйства, недоверия; он сжался, готовясь к любым словам Маглора.
Но только не к тем, которые он сказал на самом деле.
— Да нет же! Это не он! Это я! Я во всём виноват! Я! — закричал Маглор. — Это я сделал! Это всё из-за меня, понимаешь? Всё, что мы здесь пережили — это всё из-за меня!
— Кано… — выговорил Майтимо одними губами.
— Ты сделал? — спросил Амрод. — Ты сделал? Что ты сделал, Кано? Что - это?
— Я смывал кровь с этого ножа, Питьо, — сказал Маглор. — Я надевал на него эту кольчугу, я отнёс его к сокровищнице, я его там положил… я убийца. Это я.
Майтимо прислонился к стене. Это было уже слишком. Если бы Келегорм по-прежнему был здесь, в этой комнате, то можно было бы подумать, что Маглор защищает его — но нет, Келегорма не было и они позволили Маглору считать, что он мёртв.