Нариэндил, посеревший, испуганный, не отводил глаз от Маглора; на его лице уже не было ни следа юной свежести и веселья.
— Я… я требую, чтобы меня наказали. Казнили. Чтобы меня казнили за это убийство. Я не хочу больше жить, — сказал он, обращаясь к Майтимо, но не глядя на него.
— Я не смогу поднять на тебя руку, Кано, — ответил Майтимо. — Не смогу поднять руку на брата, даже если ты виноват. Я… — он вспомнил, как мысленно обещал Келегорму не оставлять его; как Келегорм уходил от них, и сказал: — Я могу тебя простить. Пусть кто угодно говорит что угодно, но я прощу. Только не оставляй нас.
— Нет… — сказал Маглор. — Нельзя жить такому как я. В конце концов, Нельо, это не тебе решать. Мы отправимся к Гил-Галаду, пусть он осудит меня, раз у него есть право поднять жезл судьбы, и пусть он приговорит меня к смерти. Ведь должна же быть справедливость.
— Нет! — воскликнул Нариэндил. — Нет… Кано… Макалаурэ… ты не можешь! Ты не можешь себя так губить! Я же знаю, что ты не мог сделать ничего подобного! Просто не мог! Прекрати!
Он схватил Маглора за плечи; казалось, ему хочется схватить Маглора за шиворот, поднять в воздух и потрясти.
— Прости, — ответил Маглор. — Я просто больше не могу. Это сделал я. Я хочу, чтобы всё кончилось. Оставь меня, пожалуйста. Оставь.
— Нет уж! — сказал Нариэндил. — Я тебя не оставлю. Никогда!
И с этими словами он содрал с крюка свой плащ, швырнул узел с птицей на пол и выбежал наружу. Он вскочил на коня и поехал; он даже не раскрыл ворота — распахнул их ударом копья и ускакал.
Только тут Маглор осознал, что его герольд бежал; он встал, выбежал на крыльцо и закричал:
— Нариэндил! Вернись! Не надо, пожалуйста! Только не это! Я тебе не разрешаю!
Майтимо втащил его обратно в дом.
— Успокойся, Кано, — сказал он с грустью, — теперь уже поздно об этом говорить…
— Ты не понимаешь… — ответил Маглор. — Не понимаешь… я так старался… — он бросил на братьев отчаянный взгляд. — Тэльво понял бы…
— Прекрати! — воскликнул Амрод и ушёл, хлопнул дверью.
— Хорошо, — сказал Маглор. — Завтра утром я уеду туда, куда я сказал. Хочешь — поезжай со мной, хочешь - нет. А сейчас уйдите все, пожалуйста.
Майтимо вышел из комнаты, оставив брата сидеть на полу в комнате Келегорма. Он надеялся, что завтра утром Маглор опомнится; но на всякий случай он решил остаться в прихожей, на той же лежанке, где в ту страшную ночь спала Финдуилас.
Амрод увидел, что старший брат сидит в темноте; он не стал вносить свет в комнату и сел рядом с ним.
— Послушай, Питьо, — сказал Майтимо. — Я не знаю, что и думать. Может, мы действительно ошиблись насчёт Тьелко. Я понимаю - нож, кольчуга, но… Ну хорошо, у Тьелкормо была кольчуга Финвэ. Но это же не значит, что именно он надел на Финвэ свою.
— Да, — вздохнул Амрод. - Да. Тьелкормо всегда последним заканчивал тренировку. Его доспехи всегда висели сразу у входа. Если бы я вошёл в оружейную и схватил первую попавшуюся кольчугу, то это как раз была бы его.
— И главное — как же ларец? Если он убил дедушку этим ножом, то зачем было разбивать ему голову ларцом? — спросил Майтимо.
— Чтобы изобразить нападение — в надежде, что из-за раздробленной головы никто не заметит раны на шее. Она же была совсем небольшой. Ты вообще её заметил?
— Нет, — ответил Майтимо.
— Я видел, но не придал значения — где уж там, если у него голова разбита вдребезги, — мрачно заметил Амрод.
— Ужасно, если так, — сказал Майтимо. — Издеваться над погибшим… Это хуже убийства.
— Кстати, Майтимо, заметь, что Макалаурэ ни слова ни сказал о ларце, — заметил Амрод.
— Да, ты прав, — согласился Майтимо. — Если он признался нам в том, что надел на Финвэ свою кольчугу, что вымыл нож — почему не сказать, что он разбил ларец, если действительно всё это сделал он? Он вообще знает о ларце?
— Я не уверен, — ответил Амрод. — Мне кажется, он тогда вообще к двери сокровищницы не подходил, когда мы все вернулись туда. Когда Тьелко сказал, что Финвэ действительно умер, Макалаурэ стало дурно. Потом Тьелко его ещё подсадил на коня; он был такой бледный, что мы с братом даже испугались, что он свалится.
— И ведь если Тьелко служил и служит Мелькору, то понятно, что он мог убить дедушку по его приказу. Но если Макалаурэ, то… зачем? — тихо спросил Майтимо.
Наутро Майтимо увидел, что Маглор действительно собирает вещи, готовясь к отъезду; но делал он это как-то рассеянно, то и дело останавливаясь и глядя в никуда.
— Кано, — спросил Майтимо, — а вам удалось добраться до руин Гондолина?
— Да, — ответил Маглор. — В общем, сам не понимаю, зачем я туда поехал. Ужасно. От гробницы дяди Ноло отодвинута плита, но сама она заперта. Как ни странно, мы нашли пещеру, где прятался Келебримбор и, видимо, там действительно жили не один год. Так что, скорее всего, он говорит правду. — Маглор покопался в дорожной сумке. — Вот я взял… на память, не знаю, зачем. Висело близ входа в город в каком-то странном месте.
Маглор достал небольшой круглый хрустальный светильник-фонарь, оплетённый золотой сеткой с узором в виде раковин и морских звёзд.
— Это же фонарь Элеммакила, — сказал Майтимо. — Наверно, он-то погиб одним из первых… я надеюсь.
— Фонарь кого? — спросил Маглор.
— Элеммакила, командующего внешней стражи, — недоуменно ответил Майтимо. — Ты же должен его помнить.
— Нет, — ответил Маглор, — совсем не помню, а кто это? ..
Тут в комнату заглянул Аргон; он смотрел то на Маэдроса, то на Маглора.
— Кано, может быть, вы поздороваетесь? — Майтимо обратился к брату. — Мы с Питьо и Фаэливрин побывали в Химринге, и… оказалось, что Аракано всё это время был в плену у Врага.
Аргон пожал руку кузена; Маглор пристально, недоверчиво смотрел на него.
— Ты не похож на квенди, пробывшего несколько столетий в Ангбанде, — сказал Маглор. — Майтимо выглядел совсем иначе.
— Я всё это время спал… я был без сознания, — ответил Аргон.
— Зачем, интересно, ты без сознания им был нужен, — сказал Маглор, оглядывая Аргона. — Хотя, конечно, да, они могли бы шантажировать тобой дядю Ноло, Турукано или Финьо. Да может быть, они это и делали, просто мы об этом не знаем.
Аргон несколько успокоился, но последние слова Маглора Майтимо не понравились.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что Финьо при своей безумной любви к тебе, Аракано, мог бы пойти и на какую-нибудь небольшую сделку с Врагом, — сказал Маглор.
Поскольку Аргон пока знал только, что его родные умерли, но не знал, как именно и вообще почти не представлял себе историю нолдор в Средиземье (в конце концов, все эти пять веков он проспал), то слова Маглора его обидели и расстроили, но не возмутили.
Маэдрос, напротив, побледнел от гнева так, что на его белой коже показались веснушки, которые обычно были незаметны. Он пытался подобрать в ответ Маглору хоть какие-то слова, но не мог. Что на это можно отвечать, он просто не понимал: любого — не Маглора — кто сказал бы такое, Маэдрос мог только убить на месте.
— Мы ни на какие сделки с Морготом не пошли, хотя ты, Нельо, и был у него, — продолжил Маглор, — нам стыдиться нечего, мы с ним никак не связаны.
— Вот это новости так новости, — Лалайт спустилась в прихожую и встряла в разговор. — Надо же, после того, как Келегорм заявил, что Мелькор — его владыка и торжественно выехал в Ангбанд под чёрными знамёнами, конечно, сыновья Феанора с Мелькором никак не связаны. Так скоро окажется, что и Гортаур с Мелькором никак не связан - так, на огонёк заглянул.
Маглор выронил сумку, которую держал в руках, подобрал её, при этом с него упал шарф и он со звоном уронил ящичек с набором дорожных принадлежностей, который прижимал локтем. Ложечки, ножи и ножницы разлетелись по полу.
— Ты… о чём? — спросил он Лалайт. — Какие знамёна? Келегорма же нет в живых… Ты вообще кто и что ты тут делаешь?
— Да, конечно, при том, какие тут дела творятся, мне тут просто совершенно нечего делать, — ответила Лалайт. — Твой братец-блондин, который говорил, что «не встаёт», вскочил среди ночи, пытался прирезать мою подружку Финдуилас, потом целился вот этому, безрукому, ножом в глаз. При этом он говорил, что у него всё прекрасно и что Мелькор его вылечил. При таких раскладах ему, конечно, пришлось отсюда съехать. Говорят, он ещё и дедушку родного зарезал.
— Почему это?.. — с трудом выговорил Маглор. — Я не понимаю.
— Ну, видимо, потому что иначе наследства не получишь, эльф же сам не умрёт, — объяснила Лалайт — хотя Маглор, конечно, спрашивал о другом. — Ещё говорят, у вас якобы бабушка ни с того ни с сего сама умерла. Надо бы, кстати, выяснить, от чего.
— Он действительно… действительно уехал в Ангбанд? Действительно перешёл к… нему? — спросил Маглор, обращаясь к обоим братьям. — Вы его выгнали? Вы выгнали нашего брата Тьелкормо из-за этой проклятой дряни, которая называет себя Финдуилас?
— Знаешь что… — начал Амрод.
Аргон собрался с силами, поняв, что ни Маэдрос, ни Амрод просто не в состоянии вести разговор с Маглором.
— Послушай, Кано, — сказал Аргон, обращаясь к Маглору. — Дело не в девушке и не в том, что он пытался её убить. Ты подумай вот о чём. Насколько я понял, Тьелко несколько лет лежал в постели и говорил вам, что у него не ходят ноги и он не может встать. Тем не менее, все прекрасно видели — и Нельо, и Питьо, — как он ходил, взял нож, замахнулся ножом на Нельо и мне он тоже оцарапал руку, пока я его связывал, — Аргон показал на свою руку. — Как ты это объяснишь?
Маглор обессиленно опустился на стул.
— Что вы с ним сделали? — спросил он почти беззвучно. — Где он на самом деле?..
— За ним приехал с отрядом какой-то квенди… прислужник Мелькора и забрал его с собой, — ответил Аргон. — Я раньше видел его там, у них… кажется.
— Маэглин, — тихо пояснил Амрод.
Маглор понял, что братья так и не решились рассказать Аргону историю его сестры Аредэль.
— Ах так, — воскликнул Маглор, — значит ты, Аракано, считаешь, что мы тут все связаны с Врагом, да?
— Я этого не говорил, Кано, — сказал Аргон, — это говорила эта женщина. Я никого ни в чём не обвинял.
— Ты не обвинял! Ты взялся неизвестно откуда, пробыл у Врага пятьсот лет и ты нас ни в чём не обвиняешь! А кто знает, чем заплатили твой отец и братья за то, что ты там якобы спокойно спал! — заорал Маглор. — Вы ещё смеете обвинять Тьелко… он болел… ему было больно, его больше некому было исцелить… да, это не Валинор, тут нет добрых майар и Валар, никто не бросится залечивать наши раны, мы мучаемся неделями, Тьелко — годами… Он тут лежал и умирал у меня на руках от боли, пока твой племянник убивал и насиловал!
— Кто? .. — спросил недоуменно Аргон. — Гил-Галад? .. — Имя сына Фингона он уже знал.
— Нет, сынок твоей сестры, который приезжал за Тьелко! — Маглор уже не мог остановиться.
— У неё не может… она не могла… — Аргон растерянно обернулся к Майтимо, но тот, конечно, не мог опровергнуть слова Маглора — ведь это была правда.
— Его зовут Маэглин — ведь это же он приезжал за Тьелко, он, да? — спросил Маглор. — Это он! Яблочко от яблони недалеко падает! Сын Аредэль — предатель, который погубил тысячи нолдор и синдар, в том числе и твоего среднего брата!
— Нет… нет… — Аргон потерял сознание и рухнул на пол.
Вот сейчас Майтимо действительно был готов убить Маглора.
— С меня хватит! — крикнул он и бросился на брата. — Прекрати это!
— Как ты мог отпустить Келегорма! — ответил Маглор. — Как ты мог… Он же ни в чём не виноват… Не виноват…
— Да, он не виноват. Виноват я.
В дверях, закутанный в длинный чёрный плащ с капюшоном, стоял Карантир. Рядом с ним возвышался хмурый, промокший под весенним дождём Нариэндил.
— Макалаурэ, хватит. Хватит всех обманывать. Не надо. Я приехал…
— Я же говорил тебе, чтобы ты не приезжал! — закричал Маглор. — Чтобы никогда… Нет… всё напрасно. Я не хочу… всё зря… больше не могу… я хочу умереть, вы мне не даёте…
Маглор схватил нож из дорожного набора и попытался воткнуть его себе в шею. Майтимо бросился на него, выкрутил ему руку и бросил на пол; тот вскрикнул, дёрнулся и полоснул ножом по руке старшего.
— Да будь ты проклят! — закричал Майтимо.
— Эй-эй, потише, — Лалайт схватила Майтимо за плечи. — Потише, Нельяфинвэ. Эльфом больше, эльфом меньше…
Майтимо подумал, что он сошёл с ума окончательно.
Потому что через секунду его держали уже не мягкие девичьи ручки, а уже знакомые ему стальные, будто лишённые плоти, длинные пальцы Гортаура.
====== Глава 22. Первый вопрос ======
Д ю Ш а р и о, виконт, Ангел Дорофеевич, французский выходец. Любил рядиться в женское платье и лакомился лягушками. По рассмотрении, оказался девицею. Выслан в 1821 году за границу.
М. Салтыков-Щедрин. История одного города
— Да ладно вам, — Гортаур, всё ещё одетый в платье «Лалайт», уселся на диван. На этот раз платье было салатно-зелёным, с длинным кружевным воротником — правда, сейчас подол платья был у него лишь чуть ниже колен. — В толк не возьму, чего вы все так удивились?
— Так это всё время был ты, Майрон? — возмущённо спросила Финдуилас.
— Как тебе не стыдно! — воскликнул Маэдрос.
— А почему это мне должно быть стыдно? — пожал плечами Саурон. — Во-первых, нужно всё попробовать, а во-вторых, это прекрасная маскировка. Женщин-эдайн мало кто принимает всерьёз — особенно их мужчины. Ну представьте себе: суровый такой командир приходит в казарму, ни с кем не разговаривает, никому ничего не рассказывает, а потом заваливается в постель к девице и говорит: «А кстати, чтобы попасть в крепость, минуя ворота, надо отодвинуть камень под мостом, пройти по подземному ходу, а потом постучать по чёрному камню внизу четыре раза — ну да ладно, ты всё равно, дура, не поймёшь». И вы просто не можете представить себе, какая дрянь часто вылезает из людей в присутствии женщин. Бывает, что и не из людей — тоже. Сразу видно, кто чего стоит, — он оглянул присутствующих, остановив взгляд на Маэдросе. - Вы, кстати, с этой точки зрения выглядите не так уж плохо.
— А зачем ты говорил, что у тебя была сестричка? — спросил уныло Келебримбор.
— Турин же говорил, и его все жалели, — пожал плечами Саурон. — Почему мне нельзя?
— Хватит с нас, — Маглор в ярости прикусил губу до крови. — Убирайся отсюда…
— Макалаурэ, — сказал Саурон, поудобнее устраиваясь на диване и накидывая платок Финдуилас, — я понимаю твоё недовольство. Но сейчас мне хотелось бы поговорить с вами совсем о другом, а именно об убийстве Финвэ, потому что, должен признаться, этот вопрос меня действительно волнует…
— Это тебя не касается, — сказал Маглор. — Убирайся и забери своих кукол, — и он показал на Финдуилас и Аргона, который всё ещё был без сознания.
— Моих кукол, мой милый менестрель, ты пока ещё не видел, — ответил Маглору с иронией Гортаур, — а как увидишь, будет поздно. Ваше счастье, что я слишком сильно люблю некоторых своих кукол и не могу с ними расстаться. Некоторые айну моложе других, знаете ли. Что до Финдуилас, то я могу, если возникнут действительно серьёзные сомнения, которые могут касаться её жизни и благосостояния, предъявить по крайней мере двух надёжных свидетелей, которым вы сможете поверить: они подтвердят, что она действительно переродившаяся дочь Ородрета. Что касается Аракано… Я получил его тело через несколько часов после гибели и смог отчасти реконструировать повреждённый участок мозга; мне удалось призвать и его душу — думаю, потому что его родные, особенно Фингон, слишком отчаянно умоляли его вернуться к жизни. Пользы в этом особой, конечно, не было, — он только открывал и закрывал глаза, но, по крайней мере, тело не разлагалось, и то хорошо.
— И ты управлял им? Как? — спросил Маэдрос. — Ты можешь делать это и сейчас?
— Конечно, могу, — Саурон усмехнулся и снял с плеч платок. — Аракано, милый, ты не можешь повесить мой плащ вон туда, пожалуйста? Я так устал…