Я увидел Скурлети, когда забирал чемоданы. Он стоял около газетного киоска и смотрел на перрон, от которого отходил «Голубой поезд». Он даже не прятался и озирался вокруг, словно встречал друга.
Наверное, я должен был обрадоваться, что предвидел такую возможность и принял необходимые меры предосторожности; вместо этого у меня засосало под ложечкой, и я стал прикидывать, не упустил ли чего-нибудь важного. Например, в кармане лежит чертов билет до Канн. А если Скурлети заметит? А если он спросит у меня номер моего домашнего телефона в Лионе? Что тогда делать? Дать ему мой старый номер и надеяться на лучшее или просто повернуться и убежать? Внезапно я почувствовал, что совсем не подхожу для этой роли, и у меня ослабели колени. За секунду до того, как он меня увидел, я чуть было не совершил фатальную ошибку: не попросил носильщика отнести мой багаж в вагон, вместо того чтобы отнести самому, как должен был поступить мой персонаж.
Скурлети сразу же подошел ко мне.
— Уже боялся, что вы опоздаете на поезд. Он вот-вот отходит.
— Я знаю.
— Я хотел вам еще кое-что сказать, но в гостинице ответили, что вы уже уехали.
Проверка и перепроверка.
— Я обедал. В поезде дерут такие цены…
— Понимаю. На случай, если меня не будет в гостинице, когда вы завтра позвоните из Марселя, я договорился с оператором в гостинице, очень милой дамой, что она примет у вас сообщение, если вы будете диктовать медленно.
— Да, конечно.
Ноющее чувство под ложечкой потихоньку отпустило. Если Скурлети не смог выдумать ничего поумнее, чтобы объяснить свое присутствие на вокзале, то, похоже, я его переоценил.
— Желаю хорошо провести время, — сказал он.
Поезд уже подходил.
— Спасибо, постараюсь.
— Хорошо быть молодым. Завтра жду звонка.
— Вечером.
Я быстрым шагом двинулся по перрону, специально глядя на вагоны, на которых было написано «Для пассажиров в Марсель».
Скурлети не стал ждать отправления. По крайней мере на перроне, но из опасения, что он может ждать снаружи, я решил действовать согласно первоначальному плану. Я сошел в Каннах и вернулся в Ниццу на пригородном поезде.
Отель стоял рядом с портом, и в нем, судя по всему, останавливались пассажиры с корсиканских пароходов. Ночной консьерж оказался педантом с тонкими губами и подозрительным взглядом. Он заставил меня предъявить документы, и поэтому в полицейскую анкету пришлось вписать собственное имя. Мне очень не хотелось этого делать, но выбора не было. Если бы я теперь решил не останавливаться здесь и ушел, консьерж вполне бы мог позвонить в полицию и донести о случившемся.
Было половина одиннадцатого — половина пятого в Нью-Йорке. У Сая и Боба Парсонса оставалось шесть с половиной часов до последнего срока. Интересно, что они сейчас делают. Один из них, скорее всего Боб Парсонс, будет пытаться меня найти и рыскать в поисках моих следов. Внештатник из Марселя будет им помогать. К этому времени Сай наверняка установил постоянный контакт с парижским бюро. Интересно, в Нью-Йорке уже знают о моем предательстве, или, надеясь, что все еще обойдется, он сказал лишь, что не может со мной связаться? Скорее всего он сказал им правду. В конце концов, задание поручил мне мистер Каст, а не Сай, и его не за что винить. «Если вы поручаете такое важное дело не прожженному профессионалу, а любителю, да еще с психопатическими наклонностями, — скажет он им, — ждите сюрпризов». В любом случае у них есть самая главная, самая важная часть истории, а также запись, подтверждающая ее подлинность. Возникнут некоторые осложнения, если не удастся найти меня до того, как журнал выйдет из печати, но проблемы следует решать по мере поступления. У них на руках сенсация, и чем больше шума она произведет, тем лучше.
Только не для меня.
Иногда газета или журнал может отказаться выдавать источник информации, сославшись на привилегии прессы, но тут не такой случай. В этот раз «Уорлд репортер» будет с готовностью сотрудничать с властями и другими новостными медиа. Мало того что придется доказывать подлинность истории — а предположение, что это фальшивка, обязательно возникнет, — они еще должны будут объяснить, почему не могут предъявить человека, который взял интервью у Люсии Бернарди, чтобы его опросила полиция.
Интересно, как Сай станет выкручиваться. Вряд ли он заявит, что я — психически неуравновешенный тип. Это дискредитирует и историю, и сам журнал. Скорее всего он выберет мужественную откровенность человека, которому нечего скрывать, и честно скажет, что сам ничего не знает, что он должен был встретиться со мной в аэропорту Ниццы, а я не явился. Он, конечно, не будет говорить о моем письме. Скажет, что я срочно уехал из Мужена, и он, естественно, предположил, что в истории появились новые подробности и я, видимо, продолжаю расследование в другом месте. Теперь он не на шутку обеспокоен и будет рад любой помощи в розысках. В моем досье в офисе лежала фотография, которую использовали для пресс-карт. Ее разошлют повсюду. Сходство просто замечательное. Куча людей в Ницце опознает меня с первого взгляда.
Европейское издание «Уорлд репортер» печатается во Франкфурте и распространяется большими партиями по воздуху. Вполне возможно, что новостные агентства узнают об этом материале еще до выхода журнала вечером в воскресенье, когда тираж передадут авиалиниям. В таком случае французские утренние газеты смогут пересказать голые факты в своих утренних изданиях, а в вечерних выпусках появится уже более подробная информация. В понедельник после полудня я буду в новостях.
Как сказала Люсия, мы теперь оба на нелегальном положении. До понедельника мне надо найти убежище не хуже, чем у нее.
В голову приходил лишь один вариант.
Глава V
I
Было уже почти десять утра, когда я пил вторую чашку кофе.
Я собирался провести все утро у себя в номере, а потом зайти за машиной и по дороге купить шляпу. Скурлети, я не сомневался, будет осматривать все дома из списка, и, поскольку я дал ему два адреса в Каннах, нельзя было исключать возможность, что мы там случайно столкнемся, когда я поеду встречаться с Люсией. Если он случайно увидит меня за рулем проезжающей машины, то в шляпе вряд ли опознает. Темные очки тоже следует надеть, но только если облака рассеются и выглянет солнце.
Последний раз я носил головной убор, когда учился в школе в Англии. Телефон зазвонил в тот самый момент, когда я раздумывал, какую шляпу купить: фетровую или соломенную, дешевую или дорогую, темную или светлую.
От резкого звука я чуть не подпрыгнул. Единственным человеком, который знал, что я здесь, была Люсия, но я не ждал ее звонка. Более того, она не знала, что я остановился здесь под своим именем. Она бы попросила Пьера Матиса и потом поняла…
Я снял трубку:
— Алло.
— Месье Маас? — Это был телефонист гостиницы. — Вас спрашивают…
Он замолчал, а потом произнес извиняющимся тоном:
— Прошу прощения, человек повесил трубку.
— Какой человек?
— Он не представился.
— Мужчина или женщина?
— Мужчина, месье.
— А какой голос? Француз?
— Да. Вероятно, марселец.
— Он просил соединить со мной?
— Он спросил, не проживаете ли вы в нашей гостинице. Я не знал и посмотрел в список. Ваше имя там было. Я сказал, что позвоню вам в номер, но он не стал ждать. Если он перезвонит…
— Да, конечно, спасибо.
Очевидно, внештатнику из Марселя поручили обзванивать все гостиницы. Найдя, что хотел, он сразу же положил трубку, чтобы не спугнуть меня.
Мне нужно было выметаться из гостиницы, и как можно скорее. Если они по-прежнему в Мужене, времени достаточно. Если они уже перебрались в Ниццу, дела мои плохи.
Я не побрился и даже не почистил зубы. Быстро натянув вчерашнюю одежду, я забросил остальные вещи в чемодан и спустился вниз. Это заняло не больше пяти-шести минут. Еще пять я ждал счета и расплачивался.
О том, чтобы поймать такси рядом с гостиницей, нечего было и мечтать. Я торопливо двинулся вдоль набережной Папачино, чувствуя себя совершенно незащищенным. Неподалеку был пришвартован паром, на его корме крупными буквами было написано: ATTENTION AUX HELICES.[5] В моем положении — самое подходящее предписание.
Дойдя до улицы с односторонним движением, я сразу же на нее свернул. Теперь я удалялся от гавани, и они не могли ехать мне навстречу на машине. На площади Гарибальди я взял такси и приехал в мою прежнюю гостиницу, рядом с вокзалом.
К счастью, у них были свободные номера. Я пробормотал что-то насчет изменившихся планов. Через минуту меня уже зарегистрировали как Пьера Матиса.
Приняв ванну и переодевшись, я спустился и спросил, где ближайший магазин мужской одежды. Это был дешевый универсальный магазин, и выбор шляп там оказался невелик. Размеры тоже были не все. Я взял первую, какую предложили, из грубого серого фетра с широкими полями и черной лентой. Продавец сказал, что в ней чувствуется стиль и что больше у них таких не осталось — это последняя. Он явно был рад сбыть ее с рук. Шляпа придавала мне вид жалкий и подлый, но я притворился довольным. Продавец едва скрывал свое презрение к моей глупости.
Из магазина я пошел на стоянку, забрал машину и, надвинув шляпу на самые брови, отправился в Антиб — надо было как-то убить время перед тем, как ехать к Люсии, и я предпочел убивать его подальше от Ниццы. Кроме того, мне хотелось спокойно подумать, не оглядываясь все время через плечо. Бутылка вина и хороший обед упростили дело. Люсии нужна информация, и у меня кое-что для нее есть. Люсия намерена меня использовать, и я не имею ничего против. Но сначала надо поговорить начистоту. К тому времени у меня уже возникло подозрение, что она притворялась, когда говорила, будто не хочет давать мне интервью. Ей удалось обмануть Адель Санже. Я вовсе не хотел, чтобы она и меня обвела вокруг пальца. Мне требовалась правда.
После обеда я двинулся в объезд через Сен-Поль-де-Ванс и въехал в Канны по другой дороге. Выбрав такой маршрут, я мог добраться до улицы Карпоньяр, не заезжая в центр города. Я припарковался у дома номер пять, как раньше, прошел к номеру восемь.
Входная дверь была открыта — Люсия меня ждала. Она бросила взгляд на шляпу, которую я снял.
— Ну у вас и вид! Зачем вы это надели? Когда вы вышли из машины, я вас сразу не узнала.
— Так и задумано.
— Чтобы я вас не узнала?
— Чтобы другие не узнали.
— Почему? Что случилось?
— Довольно много всякого.
Она ждала, что я продолжу. Не дождавшись, чуть пожала плечами и двинулась на террасу. Я пошел следом.
— По телефону вы говорили загадками, — сказала она. — Так что вы узнали от Скурлети? Что ему нужно?
— Ему нужны вы.
— Он сам вам сказал?
Я не ответил, а молча сел и закурил.
Люсия нетерпеливо смотрела на меня.
— Так что?
— Я все вам расскажу… только откровенность за откровенность. Таков был уговор. Помните?
— Ну, много всего было сказано.
— Вчера вы как бы случайно упомянули «итальянцев». Мне кажется, вы сделали это сознательно. Вы хотели заронить в мою голову мысль.
Она, похоже, забавлялась.
— Какую мысль?
— Что вы не так испуганы и беспомощны, как представляется Адель Санже. Вы не жертва обстоятельств, а держите ситуацию под контролем.
— А зачем мне это надо?
— Чтобы эффектнее подать новость.
— Не понимаю. — Ей, похоже, стало не смешно. — Какую новость?
— Интервью, которое вы мне дали, — это тщательно выверенное объявление о продаже.
— Это вы так думаете.
— Но ведь это правда? У вас есть что-то, что вы хотите продать. Чемодан, полный документов? Но для начала вам надо намекнуть возможным покупателям, что они продаются. В то же время вам нужно быть осторожной, чтобы не сболтнуть лишнего, иначе они попытаются забрать его, не заплатив, как те двое в Швейцарии. Поэтому вы ждали, пока на вас выйдет кто-нибудь из прессы, чтобы сообщить о начале торгов. Этим человеком оказался я. В понедельник новость будет в «Уорлд репортер». Во вторник покупатели съедутся в Ниццу. Теперь вам требуется посредник, который установит контакт с покупателями. Я думаю, что им тоже окажусь я.
Люсия внимательно посмотрела на меня, затем откинулась на спинку кресла и рассмеялась. Я ждал. Наконец она встала и, все еще хихикая, подошла к шкафу с бутылками.
— Ну, на этот раз вы просто обязаны выпить. Вас называть Пьер или Пит?
— Пьер меня устроит. И да, я выпью. Только если вы перестанете ходить вокруг да около и перейдете к делу. Если нет — я уезжаю, и для переговоров с месье Скурлети вам придется искать кого-нибудь еще.
Она вытянула руки, раскрыв глаза от удивления.
— Конечно, я собираюсь говорить серьезно. Я просто боялась, что если я сразу выложу вам все как есть, вы не согласитесь… вернетесь к своему редактору или, чего доброго, пойдете в полицию.
— Ладно, — сказал я кисло, — теперь можете говорить свободно. Что бы вы делали, если бы я не появился?
Люсия передала мне бутылку бренди и стакан.
— Не знаю. Я начинала нервничать. Думала, как устроить все по-другому, без помощи газеты, но это было бы слишком опасно. Вы же понимаете, нужно действовать очень осмотрительно. Если бы вы не приехали, я бы, наверное, позвонила в агентство «Пари матч» в Ницце.
Она помолчала.
— Я не подумала об американском журнале. Глупо с моей стороны.
— Вы могли обратиться к Санже.
— К Патрику? — Люсия состроила гримасу. — Ну нет! Я слишком хорошо его знаю. Он все сделает по-своему. Затеет сложные маневры. А в результате я получу на чай, а он купит парочку новых домов.
Она присела и отхлебнула портвейна.
— Интересно насчет Скурлети. Он, как и вы, пытался выйти на меня через Патрика. О чем вы с ним разговаривали?
— Я вам все расскажу, только сначала хотел бы послушать вас.
Она колебалась.
— Вы еще не сказали, что мне поможете.
— Вы еще не сказали, о какой помощи идет речь.
— Вы сами догадались.
— После того как вы мне прозрачно намекнули — да, догадался. Но теперь я должен рисковать, устраивая для вас это дело. Я хочу знать больше.
Люсия закусила губу.
— Я не говорила, что вам придется рисковать.
— Если бы все было так просто, вам бы не понадобился посредник. Вы бы прекрасно справились сами.
— Эти люди не пойдут на сделку с женщиной. С ними должен разговаривать мужчина.
— С полковником Арбилем они уже поговорили.
— Вы не понимаете. — Она чуть покраснела.
— Нет, не понимаю. Поэтому вы должны объяснить мне, что происходит, чтобы я решил, помогать вам или нет.
— Как мне убедиться, что вы говорите серьезно, а не просто стремитесь удовлетворить свое любопытство?
— Боюсь, что никак. Можете позвонить в «Пари матч», если думаете, что с ними будет легче договориться.
Люсия холодно посмотрела на меня, затем пожала плечами.
— Вот и хорошо, — произнес я. — Так что было в чемодане?
— Я же вам сказала. Записи Ахмеда.
— Записи чего?
— Подпольной деятельности Комитета.
— Вы мне сказали, что взяли чемодан потому, что этого хотел бы полковник Арбиль. А как бы он отнесся к вашему решению продать записи?
Я думал, она снова начнет врать, однако когда Люсия снова заговорила, я понял: она не пыталась найти оправдание, а думала над тем, как объяснить, что их связывало.
— Относительно наших с Ахмедом отношений… — начала она осторожно. — Мне он очень нравился. Всякая женщина проникнется симпатией к умному, обаятельному и богатому человеку, который ее обожает, но при этом не теряет достоинства и здравого смысла и не требует, чтобы она обожала его в ответ. Вы понимаете?
— Санже говорил, что вы были от него без ума.
Она нетерпеливо махнула рукой:
— Разумеется, я так сказала Патрику. Это сэкономило кучу времени. Влюбившись, я становилась эмоционально неустойчивой и, значит, бесполезной для него.