соплеменниках,
склонны
приукрашать
действительность. Иной раз прохиндея, на котором
38
пробу ставить негде, так расхвалят, что диву
даешься - а где же нимб и крылья?
И всё же Шапшал невольно вызывал у него
симпатию. Алексею всегда нравились люди,
которые идут по жизни, полагаясь только на себя,
рассчитывая на собственные силы и ум, а не на
полученные в наследство богатства и титулы,
покровительство
высокопоставленных
родственников. Не удивительно - сам такой.
Но с другой стороны кое-что говорило о
возможной причастности караима к афёре.
Подозрительно поспешная отправка из Москвы
жеребца похожего на Удалого. Связи с
австрийскими и французскими барышниками.
Возле Брестского вокзала Лавровский
случайно встретил администрацию Московского
бегового общества почти в полном составе -
Колюбакин, Приезжев, Пейч, Бутович. Не хватало
только старшего члена общества Сонцова.
- А мы его сейчас в Париж провожали, -
объяснил вице-президент Колюбакин. - Решил наш
Дмитрий Дмитриевич отдохнуть малость,
развеяться, а потом засесть отшельником в своём
имении и историю общества писать. Ведь летом
будущего года у нас юбилей - пятидесятилетие.
Алексея известие о планах Сонцова
расстроило. Он рассчитывал на него, как на
постоянного автора своего журнала.
Поговорили о бегах в Петербурге, скором
выходе в свет первого номера журнала Лавровского
39
и Малинина. Ненавязчиво Алексей перевёл разговор
на интересующую его тему.
- Моисей Шапшал, говорите? - на мгновение
задумался Приезжев. И тут же вспомнил. - А, Михал
Михалыч… Ну, конечно, знаю. Он лошадей
народными средствами лечит. Какую-то грязь из
Крыма привозит, солончаковую воду в бочках. У
Ржевского недавно Пройда захромал, так Шамшал
его своими компрессами за две недели в порядок
привёл. Очень способный молодой человек.
- Но хочу предупредить вас, Алексей
Васильевич, вы с ним насчёт дел поаккуратнее.
Якшается он с всякими тёмными личностями, -
сказал Пейч, отличающийся осторожностью и
подозрительностью.
- Зря ты так, Коля, - осуждающе поморщился
Колюбакин. - У каждого из нас найдутся десятки
весьма сомнительных знакомых.
- Не могу с вами согласиться, Александр
Васильевич, - возмутился Пейч. - Я в своих связях
очень разборчив.
- Да ну? А вчера, помнится, мы с тобой
ужинали в «Эльдорадо» с Матвеем Петровичем
Одинцовым.
- И что из того? Это очень респектабельный
господин. Солидный адвокат. Лучшие московские
купцы его услугами пользуются - Мазурины,
Коншины, Корзинкины…
- Респектабельный и солидный… В Москве. А
вот в Одессе, откуда он родом, о нем, совсем другое
40
мнение имеют… Я, господа, прошлым летом, когда
возникла мысль о создании Новороссийского
бегового общества, ездил туда. С губернским
представителем дворянства
подружился,
жандармским полковником, полицмейстером.
Сидели мы как-то за рюмкой, общих знакомых
вспоминать стали. Помнят они нашего Одинцова!
Притон, говорят, держал - с картами и бабами. С
шулерами дружбу водил, с контрабандистами. Даже,
подозревают, кое с кем из нигилистов, которых за
убийство прокурора Стрельникова на виселицу
отправили. У него и кличка была - Мотя Адвокат.
Вот с кем ты, Коля, вчера шартрезы и бенедиктины
разные распивал… А Мишка Шапшал человек
порядочный.
Бутович, до сих пор молчавший, вдруг
рассмеялся:
- У меня с ним очень забавная история
приключилась. Подарили мне в прошлом году двух
жеребцов от казаковского Горностая. А они
отбойными оказались - бьют задом в ответ на
посыл. Возился я с ними, возился - не могу отучить.
Понял, на бега они не годятся, в городскую езду
тоже. Что с ними делать? Татарам на колбасу
продать? Жалко. А тут, как раз, Миша Шапшал
подвернулся. Бери, говорю, обоих жеребцов.
Сумеешь хоть за сколько-нибудь продать - половина
твоя. Избавился, слава богу. А месяца через три
сижу я совсем без денег, прикидываю, у кого рублей
пятьсот занять. Вдруг Мишка приходит и приносит
41
мне тысячу сто рублей. Оказалось выправил он
жеребцов, отучил от дурной привычки и сумел
выгодно продать. С тех пор я к нему частенько
обращаюсь.
Колюбакин предложил Алексею отобедать с
ними у Тестова. Пришлось отказаться - пора уже
идти к Малютину.
Когда компания беговых стала рассаживаться
по саням, Пейч отвел Лавровского в сторону:
- У меня к вам небольшая просьба. Как вы
знаете, у нас с лета новый смотритель бега.
Прежний, царство ему небесное, допился.
Алексей кивнул. Служивший много лет
смотрителем бега Михей Корякин был известен
чрезмерным употреблением горячительных
напитков. Впадая в запой, он пил всё подряд. Вот и
отравился какой-то дрянью.
- Взяли на его место нового - отставного
вахмистра Лубенского гусарского полка Степана
Судакова. Александр Васильевич в нём души не
чает. Ещё бы! Свой брат - кавалерист. А мне он не
нравится.
- Почему?
- Странный какой-то. Водку не пьёт. Газеты
почитывает. Совсем на гусара не похож. А недавно,
нового сторожа, вместо Петьки Кулакова, приняли -
рыбинского мещанина Ивана Комарова. Так и этот
подозрительным оказался. Доносят мне, по-
французски понимает.
- А Петька где?
42
- Его осенью, по пьяному делу, в
Петербургской слободе зарезали.
- Бывает.
- У вас, Алексей Васильевич, приятели в
сыскном и охранке. Вы поинтересуйтесь у них, что
это за люди. А то у меня на душе не спокойно. За
охрану ипподрома не Колюбакин отвечает, а я.
Случись что - с меня и спросят.
- Ладно, - неуверенно пообещал Лавровский. -
Разберусь я с вашим непьющим гусаром, как только
свободная минутка найдётся.
Откровенно говоря, он не был уверен, что
найдётся она скоро. Дело Удалого становилось всё
более и более запутанным. Теперь появился ещё
один подозреваемый - присяжный поверенный
Одинцов.
Глава 5
Три «жоржа»
Адресный стол Москвы находится на
Тверском бульваре рядом с домом обер-
полицмейстера. Сюда изо всех полицейских
участков регулярно поступают адресные листки со
сведениями о приехавших в Первопрестольную и
выехавших из неё, изменивших место жительства и
умерших… Любой желающий, заплатив всего две
копейки, может получить справку об интересующем
его человеке. Правда для этого обязательно надо
знать не только фамилию, имя и отчество
разыскиваемого, но и его чин, звание, сословие. А
43
вот этого об Антоне Ивановиче Подьячеве Малинин
не знал. Да и не хотелось, честно говоря, стоять в
длиннющей очереди. Поэтому сразу направился в
кабинет помощника начальника адресного стола,
титулярного советника Иванова. Благо хорошо
знал его ещё со времени своей недолгой службы в
полиции.
Иванов славился тем, что благодаря
исключительной памяти, внимательности и
завидной усидчивости, обрабатывая адресные
листки, частенько ухитрялся получать ценнейшие
сведения. Так два года назад он вывел сыщиков на
след варшавских гастролёров, грабивших банки. А
прошлым летом московская полиция, по его
«наводке», задержала известного бомбиста,
жившего по документам убитого отставного
офицера. Сыщики Иванова уважали. А он, в свою
очередь, выполнял их запросы вне всякой очереди,
без лишней волокиты.
- За содействием я к вам, Семён Сергеевич, -
сказал Малинин.
Выслушав суть дела, чиновник покачал
головой:
- Не просто вам будет найти этого молодчика -
фамилия очень распространенная.
- Неужели? - удивился Малинин. - А я и не
предполагал.
- Это от того, что вы, очевидно, никогда не
задумывались над тем, как возникла та или иная
фамилия. Подьячих в Московском государстве были
44
тысячи. Потомки многих из них стали прозываться
по роду занятия своих предков. Кроме того, будет
вам известно, старшие подьячие, современным
языком говоря, столоначальники и начальники
отделений, за службу получали не только денежное
содержание, но и землицу с крепостными
крестьянами. А как давали крестьянам фамилии,
знаете? Ты, чей будешь, спрашивают? Подьячев,
отвечает. Так и записывают.
- Но ведь меня интересуют не все Подьячевы,
а только Антоны Ивановичи.
- Очень расхожие имя и отчество. Очень.
Семён Сергеевич вызвал служителя и
приказал ему, отложив все другие дела, заняться
поиском.
Меньше чем через час Малинин имел на
руках сведения обо всех десяти Антонах
Ивановичах Подьячевых проживающих или
временно находящихся сейчас в Москве.
- Я ваш должник, - Малинин полез в карман за
бумажником. - Сколько?
- Так как в настоящее время вы не состоите на
службе в полиции, то ваш запрос мы оформим, как
поступивший от частного лица. Заплатите в кассу,
согласно действующим расценкам, двадцать копеек,
- ответил Иванов.
В отличие от многих своих коллег никаких
подношений он никогда не брал.
45
Малинин грустно смотрел на адресные
листки. Выяснил, сколько в Москве Антонов
Ивановичей Подьячевых. А что дальше? Тому, кто
представился хлудовским секретарём, по словам
Малютина, лет двадцать пять. Даже если взять с
большим запасом, от двадцати до тридцати пяти, то
по возрасту подходят только трое. Половой из
трактира Тестова, дворник доходного дома
Щеблыкина в Мамоновском переулке и учитель
каллиграфии, служащий в катковском лицее.
Первых двух, даже при наличии самого богатого
воображения, невозможно было представить в
модной пиджачной паре от одного из самых дорогих
московских портных и с лихо закрученными усами.
А третьего, тощего и длинного как жердь, блондина
он знал лично - в юности вместе учились в
гимназии и до сих пор дружили.
Да и вообще, подумал Сергей, с чего мы
решили, что это настоящая фамилия мошенника?
Документов, удостоверяющих личность, у него
никто не спрашивал. Он вполне мог взять с
Малютина расписку на имя подельника, который
позднее вступит в игру в роли законного хозяина и
продавца Удалого… Надо идти к Степанову. В его
знаменитой картотеке имеются сведения о
нескольких тысячах преступников, хоть раз
«отметившихся» в Москве. Вдруг отыщется, что-
нибудь и о мошеннике похожем на «хлудовского
секретаря»? Идти далеко не придётся. Управление
Московской сыскной полиции находится рядом с
46
адресным столом, в Большом Гнездниковском
переулке.
Регистратор стола приключений Василий
Степанов был не в духе.
- Надоело всё, - объяснил он давнему
приятелю причину своего настроения.- Горбатишься
тут целыми днями, а как доходит дело до наград -
всё другим достается. Степанов, мол, только
бумажки с места на место перекладывает,
непосредственно в задержаниях преступников не
участвует, жизнью не рискует.
- Это какой же умник такую ахинею несёт?
Муравьёв?
- Нет. Константин Гаврилович понимает, что
сыск это не только погони и перестрелки. Он меня
ценит. Назначил временно исправляющим
должность помощника, вместо ушедшего в отпуск
Николаса. С выплатой в разнице денежного
содержания. А вот новый обер-полицмейстер
Козлов другого мнения… Хочу просить о переводе в
наружную полицию. Назначат помощником
участкового пристава - заживу спокойной жизнью,
стану подарки к Рождеству и Пасхе принимать…
Ладно, поплакался тебе в жилетку и довольно. Ты
чайку попить или…
- Как всегда «или». Хотя и от чая не откажусь.
Тем более он у тебя всегда таких отменных сортов,
которых в магазинах не сыскать.
Польщённый Степанов, расцвел улыбкой:
47
- Дмитрий Алексеевич Расторгуев снабжает.
Мы прошлым летом его кассира, вместе с кассой
сбежавшего, нашли. С тех пор я ему частенько
разные мелкие услуги оказываю - проверить новых
служащих, надёжность оптовых покупателей. Даже
по лошадиной части он ко мне недавно обращался.
- Любопытно. Расскажи, если не секрет.
- Какие у меня от тебя секреты. Привязалась к
его наезднику Никите Маркову шпанка - придержи,
говорят, Быстрого, когда на Большой зимний приз
поедешь. Сперва деньги предлагали, потом
угрожать стали. Пошёл я вместе с Марковым на
встречу - её возле «Мира» назначали, где летом
букмекера убили. Доходчиво объяснил ребятам - о
расторгуевской конюшне забудьте раз и навсегда.
- Много их было?
- Двое всего. Один так себе, с меня ростом. А
вот второй - бугай, по более твоего Лавровского. И
ростом повыше, и в плечах пошире.
- Рисково, - покачал головой Сергей. - Могли и
не посмотреть, что ты из сыскного.
- Да я и не представлялся. Велика им честь.
Бугай попытался было меня за грудки ухватить, а
тут Саня Соколов и Лёша Рабинович. Мы ведь
втроем к «Миру» пошли. Ребята сообразительные
попались. Так что до взаимного мордобития, тем
более до применения оружия дело не дошло.
- Блатные?
- Нет. Один, слесарь из железнодорожных
мастерских, а второй ваш, беговой - сторожем на
48
летнем ипподроме служит… Однако заболтал я
тебя. Какая помощь требуется?
- Интересует меня кареглазый брюнет, лет
двадцати пяти, среднего роста, склонный к полноте.
Усы вверх закручены. Одевается модно и богато.
Перстень, булавка в галстуке с камушками
крупными.
- Какой масти?
- Скорее всего «жорж».
Степанов водрузил на нос очки и достал из
канцелярского шкафа картотеку:
- Вот сколько «жоржей» у меня - человек
полтораста. Цвет волос, Серёжа, примета
ненадёжная. Волосы можно покрасить, сбрить, под
париком спрятать. Усы сегодня есть, а завтра нет. По
возрасту, росту, комплекции и глазам искать будем…
Паша Меченый - этот не подходит. Ему за пятьдесят
лет и шрам на лице имеется… Фима Блин -
кареглазый, но значительно выше среднего роста…
Граф - сейчас на Сахалине и, к тому же, уж очень
субтильного телосложения… А вот этот похож…
Ещё двое…
Мошенников среднего роста склонных к
полноте набралось человек сорок. В том числе
кареглазых - около двадцати. Из них в возрасте
двадцати - тридцати пяти лет - семеро. Ещё раз
просмотрев отложенные карточки, Степанов сказал:
- Вот эти подходят больше других. Два
брюнета и шатен. Все трое носят, или носили
раньше, закрученные вверх усы. И, что особо
49
важно, по имеющимся сведениям, находятся сейчас
в Москве. Разумеется под чужими именами. С кого
начнём? Пожалуй, с самого известного.
Неоднократно судимый, бывший дворянин
Лещинский Казимир Брониславович по кличке
Красавчик. Занимается, в основном, богатыми
вдовушками. Но не брезгует и торговлей не
принадлежащим ему движимым и недвижимым
имуществом. В начале прошлого года продал
лесоторговцу Фирсанову чужую лесную дачу под
Можайском. По-русски говорит без малейшего
польского акцента - не пшекает, а окает. Поэтому