Море не сменило гнев на милость, отнюдь. Берег притих, наблюдая, как мы боремся за жизнь. Когда до земли оставалось всего ничего, трое или четверо парней рванули к нам на выручку. Вовремя, пояс, к тому времени, исчез, я удерживал мальчишку одной рукой, другой — греб, это было тяжело, мышцы подергивала судорога. Пока легкая, но, как говорится, лиха беда — начало.
Когда прибой, наконец, выпустил нас, никто не проронил ни звука. Напряжение было слишком велико, люди, наверное, не могли поверить своим глазам. Кричать и аплодировать стали чуть позже, причем, неистово. Правда, я плохо слышал, в ушах было полно воды, да и пульс ухал десятком барабанов. Я упал на колени, потом на локти, желудок вывернуло наизнанку. Встал, шатаясь, обтер рот посиневшей ладонью. Побрел, шатаясь, сквозь людей, которые расступались передо мной, как волны. Брел, казалось, целую вечность, пока не натолкнулся на Свету. Ее лицо было в слезах, глаза — раскрасневшимися, зареванными, жена прижимала к животу дочь, будто это наша девочка тонула, и именно ее пришлось спасать. Меня Светлана, как мне почудилось, не узнала. Я остолбенел, с раззявленным ртом, дышать было по-прежнему тяжело, словно весь кислород вокруг стал водой. Затем Юлька, вырвавшись из материнских объятий, бросилась ко мне с пронзительным криком:
— ПАПОЧКА!!!
Это были первые слова, что я услышал по возвращении. Светлана сняла шерстяную кофту, чтобы меня укрыть. Я подумал, из-за меня вещь немедленно промокнет.
— Пожалуйста, отведи меня домой! — Это были первые мои слова, с тех пор, как я выбрался из воды. Мне стало очень холодно. Я почти не чувствовал ног. Только тепло, идущее от жены, когда она обняла меня, подставила плечо.
— Пойдем, Сережа…
Через пару минут мы были в номере. Я молча влез под горячий душ, чуть не своротил кран, помеченный красным овалом. Меня колотило, но я надеялся, кипяток прогонит дрожь, хоть дело было не столько в холоде. Надо признать, ванна подействовала, правда, понадобилось не меньше часа, прежде чем я привел себя в относительный порядок. Покинув душевую, удостоверился, минуло даже больше времени. Пожалуй, скоро ужин. Дождь давно прошел, непогода — тоже, появилось Солнце, правда, лишь с тем, чтобы с горизонта сказать до-завтра, взмахнув малиново-алым лучом. Светлана и Юлия, притихшие, сидели на балконе, глядя в парк, где вдоль аллей зажглись фонари на вычурных кованых столбах.
— Если никто не возражает, — предложил я нарочито бодро, пока натягивал свитер, — давайте пройдемся по парку. Нагуляем перед ужином аппетит. Если мы только не опоздали…
— Мне кусок в горло не полезет, — молвила Светлана. В ее лице по-прежнему не было ни кровинки. — Ты чуть не погиб…
— Чуть не считается, — отмахнулся я, пробуя перевести в шутку то, что в нее не переводится, хоть тресни, а, заодно проверяя, не разучился ли улыбаться. — Давай не будем об этом больше. Ведь все живы, и я, и малыш.
Жена хотела было открыть рот, я воспрепятствовал этому поцелуем.
— Господи, я думала… — все же начала она, когда наши губы разомкнулись.
— Ни слова больше, — повторил я. — Надеюсь, мое лицо не успели толком разглядеть, и нас не станут донимать охотники за автографами…
Светлана не оценила юмора. Это и понятно. Мы вышли из корпуса в будоражащие ароматы субтропических растений, и зашагали, взявшись за руки, по тенистой дорожке. В последний раз, хоть никто об этом пока не знал. Людей было совсем немного, к нам, к счастью, никто не приставал, как я и рассчитывал. Обошли десятой дорогой теперь практически темную балюстраду, с которой я разглядел мальчишку в волнах. Свернули в аллею, ведущую к уединенной веранде у фонтанчика, в глубине парка, подальше от моря. Я присмотрел ее именно из этих соображений. Ни моря, ни посторонних глаз. Однако, стоило нам опуститься на скамейку, как меня громко позвали по имени:
— Серега? Журавлев?!
— Ну вот, началось, — пробормотал я растерянно. Привстал, оглядываясь. Сначала не сообразил, откуда кричали, хоть голос показался смутно знакомым.
— Игорь?!
Мой одногруппник Игорь Пугачев, оживленно жестикулируя, шагал к нам по тропинке. Я сразу узнал его, хоть мы не виделись с институтской скамьи, и он был не совсем тот, что раньше. Потяжелел и основательно поседел. Его спутницу, миловидную блондинку, я тоже узнал, и у меня отвалилась челюсть. Не знаю, отчего, ведь слышал от кого-то из общих знакомых, они с Игорем поженились лет десять назад.
— Ольга?..
— Кто это?! — по напряжению в голосе жены чувствовалось, она не в восторге от этой встречи. Жены не особенно жалуют друзей, ставших вашими друзьями задолго до того, как они сами стали женами. Вдобавок, Светлана уже была расстроена. Словом, одно наложилось на другое.
Игорь едва не выпрыгивал из штанов, повторяя «Ну ты молоток», как заведенный. Оказывается, они видели все своими глазами, были на набережной, когда я прыгнул в волны, и следили за заплывом от начала и до конца.
— Ну, ты — рисковый черт! — захлебывался Игорь. — Вот дела. Я Ольге как раз говорю, не перевелись, оказывается, мужики, а еще болтают, мол, мельчают людишки-то! А она мне: парень-то на Серегу Журавлева похож. Это уже когда ты мальчонку на пляж вытащил. Гляжу, и, точно, одно лицо…
Мы с Ольгой на мгновение встретились глазами.
— А я нисколько не сомневалась, что это ты, — молвила она. — Кто бы еще в такой шторм решился…
Лицо Светланы, дрогнув, окаменело.
— Перестаньте, — пробормотал я.
— А чего ты стесняешься, бляха-муха?! — не унимался Игорь, сжимая меня в объятиях. — Ты же натуральный герой, так раз так!
Я был бы признателен старому приятелю, если б он говорил на полтона тише, но просить об этом показалось невежливым. Представил их друг другу, жену друзьям, друзей — жене, надеясь, что по ходу дела Игорь хоть немного остынет. А я сумею совладать с чувствами, взять себя в руки. Не ожидал, будто неожиданная встреча с Ольгой станет для меня таким испытанием. С тех пор, как мы расстались, минуло лет пятнадцать, пропасть времени, по крайней мере, как для чувств. Я старался о ней не думать, и даже преуспевал на этом поприще, как мне представлялось. Оказалось, успешно обманывал себя.
— Присядем?! — провозгласил Игорь, таким тоном, каким обыкновенно не спрашивают. Я лишь пожал плечами.
— Как скажешь…
Мы снова расположились в беседке, Юлька отправилась разглядывать диковинный кактус, росший неподалеку. Он был весь усыпан цветами поразительного фиолетового оттенка.
— Твоя дочь? — поинтересовалась Ольга, проводив мою девочку взглядом. В нем читалось умиление, мне отчего-то показалось — немного наигранное. Я кивнул.
— Наша.
— Какой трогательный ребенок…
Свету от этих слов передернуло.
Из последовавшего довольно хаотичного обмена фразами, завязавшегося между нами (а каким ему еще было быть, после стольких лет, я лишь радовался, геройскую тему мы проехали и больше к ней не возвращались), выяснилось, что Игорь и Ольга отдыхали здесь же, в «Морском бризе». Правда, их отпуск подошел к концу.
— Странно, как мы не встретились раньше, — заметил я.
— И не говори, — согласился Пугачев. — Винца бы крымского дернули, за встречу… Но, теперь все, шабаш. Хорошенького — понемногу. Сегодня же рвем когти на хауз. Дома полно дел. Вот сколько, — он провел ладонью над макушкой, чтоб я проникся: выше крыши.
— Понятно, — протянул я. Течение принесло мой плот к новой развилке, правда, она была надежно замаскирована, да и какие-либо указатели отсутствовали. Словом, я ничегошеньки не заметил.
— Сегодня едете? — уточнил я, и Света застыла, потому что своим женским чутьем ощутила неизбежное приближение момента, который летчики называют «точкой невозврата» .
— Ага, — подтвердил Пугачев. — А что?
— Странное совпадение, — пробормотал я.
— Какое совпадение? — не понял Игорь.
Я пояснил, что тоже возвращаюсь в столицу.
— Правда, всего на пару дней, — добавил я специально для Светланы. — Шеф, семь футов ему под килем, отпуск паскудит.
— Ну, это ясно, — философски заметил Пугачев. — Шефы, они все такие. Меня вот, хлебом не корми, дай кого-нибудь из подчиненных припахать, особенно в неурочное время. Так какие вопросы, Серега? Поехали с нами, не вижу препятствий.
Я улыбнулся, вспомнив, так выражался лысый начальник тюрьмы из второго «Ва-банка». Не вижу препятствий, именно…
— Вместе — дорога короче покажется, — разулыбался в ответ Игорь.
— Да и билеты ты вряд ли возьмешь, — подала голос Ольга, предвосхитив мои мысли. Была идея, оставив машину на приколе у «Морского бриза», смотаться в оба конца на поезде или, скажем, «Автолюксом».
— Почему? — встрепенулась Света, впервые за все время разговора напрямую обратившись к Ольге. При этом, правда, жена продолжала смотреть на меня. За те хорошие полчаса, что мы провели в беседке, обе женщины ни разу не взглянули друг на друга, держались особняком, как какие-нибудь одноименно-заряженные частицы.
Я, было, собрался сказать жене, с билетами напряженка, это естественно, в сезон, только не следует забывать о черном рынке, где за деньги раздвигаются любые границы, но Игорь опередил меня.
— Так ведь народ из Крыма мотает. Вы что, кына нэ бачылы? — он снова усмехнулся, правда, теперь невесело.
— Куда мотает? — несколько озадаченно переспросил я.
— Кто куда, брат. Ты принципиально за новостями не следишь?
Я кивнул в знак подтверждения. Света, в предвкушении разъяснений, слегка побледнела.
— А что стряслось?!
— В принципе, пока ничего серьезного, — заверил Игорь. — Но, русские, говорят, все билеты раскупили…
— Русские? — молвила Светлана, очевидно, в волнении позабыв, что нас уже двадцать лет, как развели по национальным квартирам, кажется, это называется именно так?
— Россияне, — пояснил Пугик, оборачиваясь ко мне. — Слышали, с неделю назад крупная потасовка была, татары позиции флотских РЛС штурмовали?
— Слышали что-то такое, — все больше мрачнея, откликнулась Света, пока я думал: выключай телевизор, не выключай, толку будет не больше, чем у Наполеона с его Континентальной блокадой.
— Ничего себе, что-то такое… — подхватил Пугик едва ли не с воодушевлением. — Двадцать пять человек госпитализировано, с шишками разной степени тяжести. Понятно, тем дело не ограничилось…
Ну, естественно, — мелькнуло у меня, — это ведь только праздники и отпуск имеют обыкновение скоро заканчиваться. Что же до подобных паскудных историй, не были б они такими паскудными, если б не обязательные продолжения…
— На следующее же утро активисты молодежной организации «Желтая Жара», у которой ноги сам знаешь, откуда растут, а если нет, то я тебе скажу, из Лэнгли, живенько организовали пикеты у военно-морского штаба. Плакатики свои, видать, всю ночь рисовали, мол, go home. Меджлис, опять же, не подкачал, бучу капитальную поднял, под лозунгом: оккупанты, на хер с пляжа. И с петицией этой туда же, под штаб. Русские, понятное дело, потребовали у наших властей, чтобы навели порядок, но ты ж и без меня в курсе, кто у нас главный милиционег, — исковеркав последнее слово, Пугик заговорщически подмигнул Светлане, а затем продолжил. — В общем, пока суд да дело, подтянулись пару колонн севастопольского народного фронта «Путем Рютина идем, товарищи», и, пошла жара. Словом, пока бойцы Олега Витальевича давили тараканов в казармах, в самом центре города произошла капитальная драка, витрин наколотили, машин напереворачивали — море разливанное, пей, не хочу. Какой-то олимпиец даже исхитрился в окошко штаба бутылку с коктейлем Молотова запулить, так верите или нет, полкрыла дотла выгорело. Пожарные на место вовремя прибыть не смогли, из-за всего этого бедлама… а может, конечно, и умышленно долго чесались…
— Хорошенькие дела, — сказал я.
— Это еще что, Серега. Как ты понимаешь, заявившиеся под вечер омоновцы хватали и лупили в основном одних путем-рютинцев. Если кого из «Жары» или татар сгоряча и сцапали, так тут же и выпустили, с черного хода, с тысячей извинений. А рютинцам теперь шьют дело, инкриминируют организацию массовых беспорядков и все такое прочее, причем, чувствуется, закроют ребят, и надолго закроют. Такие вот, брат, пироги с фасолью.
— М-да, — оставалось вздохнуть мне.
— И, пока не видать, чтоб кто-то собирался тушить пожар, — добавил Игорь. — Позавчера Плужкова с Горгулиным завернули прямо в симферопольском аэропорту, как нежелательных персон, те двое даже не успели шагнуть на трап. А сегодня вроде как поступили сообщения про три эшелона сечевых стрельцов, которые едут сюда кончать русаков. Командующий Черноморским флотом федерации пригрозил, что, в случае чего, применит силу, только, как бы не схватили за язык. Похоже, именно этого от него и ждут. Вот народ и запаниковал, — Игорь развел руками. — Можно понять. Люди-то у нас пуганные, и на ровном месте попасть под раздачу, как вы понимаете, совершенно никому не охота.
— Куда только смотрит курортная мафия? — кисло осведомился я, заметив: Светка стала мрачнее тучи, а мне, как на зло, уезжать. — Как никак, сезон в разгаре. Они ж убытки понесут…
— Когда замешана большая политика, на курортную мафию могут и положить с прикладом, — откликнулся Пугик. — И потом, откуда мне или тебе знать, кому принадлежит побережье? Может, Плужкову с Горгулиным давно? А дружки президента Пьющего хотят под шумок оттяпать лакомый кусок себе…
— А где сам Пьющий? — вспомнил я.
— А где ему быть? В отпуску он, пьет виски на Говерле, и в ус не дует.
— А премьер?
— Эта в Страсбург подалась. Отчитывается перед начальством, сколько наделала безнадежных долгов перед банками. Или, сколько еще собирается сделать. Точно не сообщается. Так что, пока события развиваются самотеком…
Я хмуро покосился на старого приятеля, перевел взгляд на жену, потом — на дочь. Налюбовавшись экзотическими цветами кактуса, наша крошка переместилась на качели, и теперь пыталась сдвинуть их с мертвой точки, энергично болтая ножками в белых гольфах.
— Юля?! Смотри, осторожнее! — прикрикнула на нее жена.
— Умеешь ты настроение подымать, — обронил я, возвращаясь к Пугику.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Игорь. — Я-то тут при чем? Не кипишуй, — продолжал он, принимая беспечный и, как мне показалось, не искренний вид, абсолютно не соответствовавший рассказанной только что истории. — Рассосется как-нибудь. Не впервой. Хотя, конечно, неприятно, кто ж спорит… — Он забавно покачал головой из стороны в сторону, пробудив в памяти игрушечного тигренка из тех, что представители определенной категории населения лет двадцать назад обожали ставить в амбразуру заднего стекла своих машин.
— Не переживайте вы, — продолжал Игорь, оценив наши вытянутые физиономии. — Обыкновенная крысиная возня. Паны отношения выясняют. Пора бы и привыкнуть. Все равно никто не заинтересован доводить дело до драки.
— Что-то холодает, — молвила Светлана, поежившись. Кинула короткий взгляд на запястье, где красовалась китайская разновидность Olivetti, наш с Юлькой подарок на 8-е марта. — Ой, Сережа, мы же на ужин почти опоздали!
Жена поднялась. Я тоже встал.
— Так что, мы часиков в десять за тобой заедем? — напомнил Игорь. — Или как?
Я вздохнул, после его рассказа ехать мне совсем расхотелось. С другой стороны, как бы там ни складывались события вокруг Севастополя, моего возвращения в столицу они не отменяли, естественно. Да и отказываться от дружеского предложения было если не глупо, то бестактно, уж это точно.
— Даже не знаю, что сказать, старина…
— И говорить нечего, — резюмировал Пугик. — Надо ехать. А обратно — посадим его на «Автолюкс», прокатится с ветерком, — мой институтский приятель улыбнулся Светлане. — У меня кореш в дирекции, так что, считайте, обратный билет у него уже в кармане.
Откуда мне было знать, что билет они мне и, правда, уже добыли, в один конец, как камикадзе, и совсем не туда, куда хотелось бы.
Ольга, как мне показалось, собралась, было поддержать мужа, но, встретившись взглядом со Светланой, осеклась. Отвела глаза к морю, которое на горизонте полыхало огнем. Еще бы, Солнце погрузилось в него почти по макушку.