— Спасибо, друг. Ты прав, с нами всякое может случиться. Мне рассказать о граале даже было некому. Нам с тобой эликсир бессмертия больше не нужен. Приедешь ли ещё в Йезд?
— Не знаю. Надеюсь, это последнее поручение. Доставлю груз в Саудию и уйду к своим. Больше, чем деньги я всё-таки люблю свободу и кочевую жизнь.
— Когда отбываешь?
— На днях. Есть кое-какие дела здесь.
— Жаль, что больше не свидимся, — вздохнул старик. — Пересчитывать подаренные тобой дни я останусь в одиночестве.
— Не загадывай, Ахмед. Только Всевышнему известны пути наши. Главное, что с тобой всё в порядке, и за мной не осталось долгов. Об остальном пусть теперь беспокоятся другие, — недобро сверкнув глазами в сторону парня, тихо произнес Салим.
На следующий день бедуин засобирался на рынок, где планировал сделать покупки в дорогу. Там же он должен был забрать ценный пакет для перевозки в Саудию.
Окрылённый свободой юный мастер помчался к единоверцам узнать, как найти родных или хотя бы знакомых в Кермане. Петляя по узким улочкам старого Йезда вдоль растрескавшихся глиняных стен, он мечтательно улыбался своим мыслям, представляя, как похвастается в общине, что закончил обучение и стал мастером.
Заслышав об отъезде Гармана, заратуштрийцы тут же начали готовить подарки, письма и собирать для отправки в Керман вещи, без каковых, как они считали, их родственники и знакомые обойтись никак не могли.
— Я не смогу тащить на себе десяток тюков! Рассчитывайте только на одну брезентовую сумку, — предупредил юноша единоверцев, безуспешно пытаясь остановить массовые сборы.
— Ты молодец, сынок, — радовался успехам парня мудрый моханди, попутно предостерегая того: — Держи при себе свои религиозные пристрастия. Правоверные не любят поклонников Заратуштры. Даже приезжие из европы для них — уважаемые люди, а мы — никто.
— Но я толком не знаю ни молитв, ни обрядов. Последние годы забот с лавкой прибавилось, и я редко посещал общину.
— Будь осторожен. Одно лишь признание в посещении зороастрийского храма грозит тебе верной смертью за пределами Йезда, — напутствовал юношу старик.
На обратном пути Гарман зашёл к сыну соседа-гончара, чтобы уговорить того продать старенький мотоцикл. Старинный приятель согласился легко, но запросил цену вдвое большую. Молодой чеканщик не стал торговаться, рассчитывая на деньги, вырученные за маску. Учитель всегда шел навстречу ученикам в финансовых вопросах, на его скупость никто никогда не жаловался.
Ездить на полноприводном американском мотоцикле было непросто, да и разогнаться, как следует, на нём не удавалось. Однако, для езды по ухабам, камням и песку лучшего транспортного средства ещё не придумали. Гончар использовал мотоцикл для перевозки прицепа с товаром на рынок и обратно, пока не купил небольшой фургон. После этого проходимый, но неуклюжий и медлительный Рокон остался в полном распоряжении мальчиков.
Лёгкий, не более сотни килограммов весом, мотоцикл без особых усилий удавалось вытащить в одиночку из любой ямы, и молодой чеканщик предвкушал, как лихо помчится по дороге в родной Керман на собственном железном коне. Вместо заднего сиденья юноша планировал разместить контейнер с вещами, для чего потребовалось переделать крепление на раме. Дотемна провозившись с мотоциклом, Гарман с приятелем полностью подготовили транспорт в дорогу.
Вернувшись затемно в мастерскую, юный мастер обнаружил на пороге следы крови. Распахнув дверь, он увидел страшную картину — на циновке, где ещё недавно крепким сном спал учитель, с закрытыми глазами лежал мертвенно бледный бедуин. Рядом хлопотал, меняя окровавленные тряпки, испуганный и встревоженный Ахмед. В полыхающем очаге разогревались странные, изогнутые на концах металлические прутья.
— Что случилось, учитель? Что с Салимом? — воскликнул побледневший юноша.
— Пока не знаю. Он недавно пришёл, упал прямо на пороге и теперь без сознания. Видимо по дороге сюда на него напали. Кажется, полживота распорото, большая потеря крови. Подай-ка мне кувшин с водой, — велел Гарману бывший знахарь и принялся аккуратно разрезать кинжалом окровавленную рубаху раненого.
Глава 5. Исполнитель миссии
Ахмеду удалось остановить кровотечение из раны бедуина с помощью запасов редкой в этих местах красной смолы дерева дам-аль-ахавейн [14] и плотной подрёберной повязки. По мнению учителя, рана была глубокой, но неопасной для жизни. Однако, Салим не приходил в себя, что могло объясняться значительной потерей крови и возможным шоком. Гарман с ужасом следил за манипуляциями знахаря с раскалёнными докрасна прутьями.
Сняв куфийю[15] с раненого, Ахмед коротко остриг тому волосы на висках и затылке, обнажив старые шрамы от своего же инструмента. Протерев кожу на голове и груди прозрачной жидкостью с резким запахом, он начал прижигать одному ему известные места на теле легкими касаниями раскаленного металла. Салим лежал без сознания и, казалось, не должен был ощущать боли. Смазав дымящиеся раны неприятно пахнущей мазью, Ахмед с мальчиком аккуратно повернули бедуина на здоровый правый бок и взялись за приготовление отваров.
Молодой мастер замачивал разные травы для обтирания и компрессов, жёг курительницу с благовониями, заваривал чай из листьев сушёного ката[16]. Учитель поил больного стимулирующим отваром через тонкую трубку. Сделав больному массаж стоп, он погрузился в долгую безмолвную молитву. На все предложения Гармана отвезти бедуина в клинику старик отвечал категорическим отказом.
Современным врачам он не доверял и был уверен, что никто не поможет раненому выкарабкаться быстрее и лучше, чем он. Будучи недоверчивым и осторожным, старик старался избегать любых контактов с властями. До конца не зная, чем именно промышляет Салим, Ахмед не желал создавать другу лишних проблем, которые, по его мнению, непременно появись бы после посещения клиники.
На следующий день кровь из раны бедуина сочиться перестала. Металлическими зажимами Ахмед стягивал рану, одновременно прижигая края. Гарман помогал учителю, как умел. Им пришлось несколько раз перетягивать тело Салима на поясе и под рёбрами плотной тканью, чтобы остановить кровотечение. Борьба за жизнь бедуина продолжалась два дня, на протяжении которых оставалось неясным, очнется тот или нет.
Старый мастер и ученик пребывали в неведении, что случилось, кто и с какой целью напал на бедуина. Сумку с полученным на рынке пакетом тот принес, вернее, втащил в мастерскую на себе — она висела на перекинутом через плечо ремне. Там обнаружился увесистый запечатанный свёрток, листок с какими-то пометками и спутниковый телефон, включить который не удалось.
Ахмед не знал, что делать, кроме как ждать. Оставалось надеяться, что его усилия не пропадут даром и раненый очнётся. Опытный знахарь видел, что угрозы для жизни нет. Однако, под угрозой срыва были планы бедуина. Путника с посылкой должны были встретить на побережье через несколько дней. По всем расчетам не позднее следующего утра пора было отправляться в путь, но времени в запасе почти не оставалось.
Салим открыл глаза на третий день и попросил воды. Выглядел он измождённым, но не жаловался, стараясь говорить коротко и по делу. Пакет для перевозки в Саудию он получил на Старом базаре, как и договаривался. В торговых рядах бедуин купил хороший местный томбак [17] для кальяна, хну и женские золотые украшения. Затем, навестил знакомого торговца, взяв у него пару роскошных шелковых ковров для подарков, после чего направился к "Голубиной башне".
Как ему казалось, за ним никто не следил. Салим вёл себя спокойно и степенно, немного петлял по улицам, обходя центр города. В его планы не входило рассекречивать свое местонахождение в Йезде и подставлять Ахмеда, которому не было известно о содержимом посылки. Покупки бедуина лежали в отдельном мешке, который и попытались вырвать у него из рук на узенькой безлюдной улочке. Нападавший подкрался сзади, но бедуин успел выдернуть из ножен висевший на поясе кинжал и схватить обидчика за плечо.
По словам бедуина, грабитель был высоким человеком с короткой бородкой, вертлявым и жилистым. Во время борьбы вор неожиданно прокричал: "Шайтан, отойди прочь!", и, отшвырнув пластиковый мешок с покупками в сторону, мёртвой хваткой вцепился в сумку с ценным грузом.
Отбиваясь от настырного грабителя, бедуин пытался удержать сумку, висевшую на плече. Нападавший смог выбить из рук Салима клинок, поднял его и нанес бедуину остриём удар в левый бок. Когда тот, обхватив сумку и прижав её к животу, повалился на землю, нападавший внезапно прекратил драку и убежал прочь. Потом раненому пришлось медленно и долго идти к башне, завернувшись в плащ. Он был осторожен и старался не привлекать внимания редких встречных на окраине города. Благодаря выносливости и физической силе, кочевник смог добраться до порога мастерской.
Салим полагал, что нападение специально инсценировали под ограбление, ведь товары, купленные им на базаре никакой особой ценности в Йезде не представляли. Значит, дело заключалось в содержимом посылки, завернутой в темную плотную бумагу и перетянутую шелковой лентой. Перевязь оказалась прочно приклеенной к пакету с двух сторон сургучными печатями с незнакомым бедуину узорным оттиском. Ахмед аккуратно ощупал пакет, потом передал его Гарману, заинтересованно наблюдавшему за действиями старика.
— Учитель, пакет очень лёгкий, как будто пустой внутри. Вроде там какой-то свиток, правда, слишком жёсткий, — сказал мальчик.
— Мне показалось, что там какие-то документы. Салим, давай вскроем пакет, очень аккуратно. Я потом прилажу на место печати, никто ничего не заметит, — предложил Ахмед.
— Нет, — твердо ответил бедуин. — Лучше не знать, что там. Пакет хотели выкрасть, но уже после того, как передали мне. Меня не планировали убивать. Ранение — случайность. Моя вина, что утратил бдительность и выпустил из рук оружие.
— Зачем же красть посылку?
— Всё просто. Стояла задача — переложить на меня ответственность за потерю груза.
— Значит в пакете совсем не то, что ожидает получатель, — заключил Ахмед и пощупал лоб бедуина. — Тебя начинает лихорадить, друг мой. Может быть, мальчик прав и всё-таки следует отвести тебя в клинику? Там действительно есть хорошие врачи…
— Нет- нет, нельзя. Меня наверняка будут подстерегать там, — тихо проговорил Салим, отводя взгляд. — Налей-ка мне ещё бодрящего чая.
— Что будешь делать? В таком состоянии о поездке и думать нельзя.
— Пока я в силах, нужно решить, что делать дальше. Через неделю меня будет ждать капитан судна в Бендер-Аббасе. Кроме доставки груза, есть еще одно обязательное дело в Саудии, и ты знаешь, какое.
Бедуин должен был вернуть в пещеру грааль, который специально привёз для Ахмеда в Йезд. Перед отъездом в Иран он посетил Аль-Масхаш, но проводника в живых не застал. Незадолго до приезда Салима Фейсал умер, не дотянув до ста тридцати лет совсем немного. Может быть, он прожил и больше, но старик точно не знал свой возраст, как и многие жители аравийских пустынь.
Большинство кочевников не владели грамотой, а хорошо считать умели только товар и деньги. Привычно ориентируясь по звёздам, бедуины свободно перемещались по своим исконным территориям, игнорируя границы государств. Жителям пустынь вполне хватало простого счёта, а обо всём важном они легко договариваясь на словах.
Среди обитателей пустыни Руб-Эль-Хали долгая жизнь считалась чудом, но тайной грааля владели единицы посвященных: родня Фейсала и друзья старейшины племени. Проводник оставил старшему сыну чашу и немного воды из горной пещеры, наказав передать это предъявителю ключа, когда тот появится. В пещерах последние годы было неспокойно, постоянно происходили вооружённые стычки между населяющими предгорье племенами и пришлыми бандами.
Нападавшие уходили через горы и подземные переходы в Йемен, спустя некоторое время возвращались обратно, и этому не было видно конца. Стрельба и взрывы вызвали обвалы подземных сводов, по руслу почти пересохшей подземной реки становилось опасно ходить. Чтобы добраться до заветной сталактитовой пещеры приходилось прорубаться сквозь породу и разгребать завалы. Когда бои в горах утихли, Фейсал вынес из пещеры ценный сосуд, опасаясь, что он будет разбит.
Гарман внимательно слушал, но не смог удержаться от вопроса: — Уважаемый Салим, в ваших руках — удивительная чаша. На дне фляги ещё осталось немного воды из источника. Зачем же возвращать грааль сейчас? Можно изучить состав воды и выяснить, что добавлено в глину, из которой сделана чаша. Мы сможем раскрыть секрет долголетия и облагодетельствовать многих людей, — торжественно завершил юноша явно подготовленную ранее речь.
Ахмед с бедуином недоумённо переглянулись. Похоже, такая простая мысль не приходила им в голову, но, скорее всего, они думали несколько иначе. Каждый из них прожил много лет под палящим солнцем, вдали от благ цивилизации, и они знали, как отличить зло от очень большого зла. Мир вокруг стремительно менялся, лишь в безлюдных аравийских песках всё оставалось по-прежнему.
Свободный кочевник и старый знахарь даже не ставили под сомнение чудесное происхождение эликсира жизни. Они полагали, что этот дар свыше предназначен именно тем, к кому попал в руки по воле Всевышнего. Передать потомкам, сберечь грааль, помочь близким и друзьям — да, так было справедливо. Но никак невозможно, попросту опасно делать всеобщим достоянием и предавать огласке тайну, доверенную Аллахом.
Мудрые старики знали, что любой корыстный человек уничтожит всех на своем пути, чтобы стать единственным обладателем секрета получения бесценного эликсира. Ахмед попытался объяснить это молодому ключнику:
— Ты ещё молод, Гарман, многого не понимаешь. Честных людей в этом мире, где правит богатство, не так уж много. Точнее, их единицы. Поверь мне, как только правду узнает бесчестный человек, все свидетели падут от его руки бесславной смертью.
— Даже если небо покарает потом жадного шайтана, и он погибнет в мучениях, кому от этого станет легче? — тихо промолвил Салим. — Тайна умрет вместе с ним. Больше никто и никогда не сможет помочь достойным людям. Тем, кто своими деяниями заслужил величайшую награду Аллаха — получить ещё немного жизни и здоровья.
Гарман пытался принять услышанное, хотя всё внутри противилось. Печальная истина звучала в словах старших — умных людей, немало повидавших и испытавших на своем веку. Больше не пытаясь переубеждать стариков, он кивнул учителю и уточнил:
— Теперь есть два ключа и одна чаша. Для чего?
— Дубликат ключа мы задумали сделать ещё в прошлую встречу, — пояснил Ахмед. — Я долго ждал Салима в гости с оказией. Подлинный ключ должен был остаться у него, а копия предназначалась мне. Времена сейчас неспокойные, как видишь. Мало ли что.
— Почему же теперь копия ключа должна стать моей? — продолжал добиваться ответов мальчик, не понимая, к чему клонят старики.
— Лет тридцать я еще проживу после эликсира, но кому передать секрет потом? Твой напарник и мой старший ученик — непорядочный человек. Он нечестен со мной, ты и сам это знаешь. Я принял решение отдать ключ тебе — мне он ни к чему, я не вернусь в Саудию никогда.
— Учитель, но я не планировал отправляться в далёкую и чужую страну. Мне нужно найти родных здесь, на землях Ирана.
— Гарман, я обращаюсь к тебе с просьбой, — внезапно произнёс Салим с гримасой боли на лице. Он попытался приподняться на правом локте: — Доставь грааль в пещеру и передай пакет вместо меня. Увы, я не могу выполнить миссию.
— Это важное поручение от очень достойных людей, — учитель удивился внезапной просьбе друга, но счёл нужным его поддержать. — Но главное — вернуть чашу семье Фейсала. Ты справишься, я уверен.
Внезапно бедуин побледнел и, бессильно рухнув навзничь, прикрыл глаза. Ахмед потрогал его виски, подержал за руку, тяжело вздохнул и принялся заваривать новую порцию ката. Растерянный Гарман не знал, как реагировать на просьбу, хотя чувствовал — раздумывать тут было не о чем. Он был рад хоть чем-то помочь другу уважаемого Ахмеда в сложившейся ситуации. Его, свободного от обязательств по отношению к учителю, здесь больше ничего не удерживало. Далёкая и загадочная страна, ответственное поручение и свобода — обо всём этом юноша, всю свою жизнь проработавший в маленькой мастерской на окраине Йезда, мог только мечтать.